Читать книгу Гражданин СССР - Анатолий Сарычев - Страница 11

Путь на Устюрт. Неожиданная посадка на берегу Аральского моря. Рассказ о строительстве Большого Туркменского канала.

Сев в машину, Борис скомандовал:

– Теперь в аэропорт! – убирая лаптоп в сумку.

– Сейчас нет ни одного борта! Ближайший борт будет только через три часа! – попробовал возразить водитель, тем не менее, дисциплинированно включая двигатель автомобиля.

– Для кого нет, а для кого и полетит! – отозвался Борис, перед глазами которого вертелись миниатюрные хранители информации.

«Сколько можно интересных книг на эту флеш-память сбросить и какую информацию сразу выдавать в научные работы! За год вполне реально докторскую диссертацию накропать!» – успел только подумать Борис, как внутренний голос внес свою долю скепсиса:

«У тебя уже написана вторая докторская диссертация по экономике социализма! Только кому она сейчас нужна? Кому понадобятся в Израиле твои экономические методики эпохи развитого социализма? Надо решать насущные вопросы, а не предаваться беспочвенным мечтаниям! Защита же первой докторской прошла на „Ура“ на Ученом Совете и сейчас ты ждешь только подтверждения! И не забывай, что у тебя на хвосте сидит самая могущественная спец служба в мире!»

«Но не может же быть все так плохо! Остались же у Соколова какие-то человеческие отношения! Есть же в мире понятия: честь, порядочность, жалость!» – попробовал возразить Борис своему внутреннему оппоненту.

«Очнись парень! Одна из могущественных держав разваливается, а ты говоришь о какой-то порядочности и жалости! Человек человеку волк!» – напомнил внутренний голос.

– Вас куда конкретно подвести? Могу прямо на взлетное поле к самолету! – второй раз спросил водитель, останавливаясь перед зданием аэропорта.

– Спасибо! Уже приехали! – не отвечая на заманчивое предложение водителя, бросил Борис, открывая пассажирскую дверцу.

Посередине зала ожидания стоял Умаров с двумя молодыми людьми и нетерпеливо поглядывал на часы.

– Давай быстрее двигайся! Все только тебя ждут! – вместо приветствия приказал Умаров, первым начиная движение.

АН – второй стоял прямо у выхода на летное поле.

Умаров первым взбежал по металлической лесенке и тут же начал работать мотор.

Еще пара минут и самолет, начал двигаться, а еще через минуту взлетел.

Пристроившись рядом с Умаровым на длинной скамейке, Борис только откинул голову, собираясь подремать, как Умаров довольно невежливо толкнул его в бок, громко проговорив:

– Ты не спи! Скоро будем пролетать Муйнак и ты сможешь посмотреть кладбище кораблей в пустыне!

– Что такое Муйнак? – спросил Борис, которому хотелось отвлечься от мрачных мыслей, которые его сейчас одолевали.

– Слово Муйнак тюркского происхождения означает собаку с белой шеей, а по-каракалпакски – мойнак – бархан, узкая полоса воды, перешеек.

Поселок Муйнак известен очень давно. Еще в царствование Петра Первого в Муйнак ссылались русские староверы, которые потом посылали на царский стол королевскую рыбу – усача! Замечательная рыба была! – с ностальгией вспомнил Умаров.

– Я пробовал усача. Вареная – так себе, а жаренная и соленая – пальчики оближешь! – тоже поделился воспоминаниями Борис, уносясь в прошлое.

Голубовато-зеленое море, теплое, как парное молоко и куча деревянных фелюг, которые уходили в море на рассвете, чтобы к обеду вернуться в порт с уловом.

Они подходили к борту фелюги, вернее большого баркаса и за бутылку водки им в катер кидали три-четыре усача, а если просили сазанов, то их кидали без счета.

Стоило только отойти от берега метров на пятьсот, то море становилось прозрачно-голубым, где так было приятно плавать! Тело совсем не чувствовало воду! Казалось ты паришь над дном, не чувствуя своего тела! А какие пляжи! На тысячи километров мельчайший и чистейший песок!

– Ты меня совсем не слушаешь! Уставился в окно и думаешь о чем-то своем! – с обидой выдал Умаров.

– Я очень внимательно вас слушаю! Вот только непонятно, как могла доехать рыба до царского стола, который находился в Петербурге в начале восемнадцатого века? – спросил Борис, поворачиваясь к своему собеседнику. Тем более, что за окном самолета не было ничего интересного. Бесконечные солончаки, пересекавшие песчаные барханы.

А вот парочку водяных рукавов вдалеке, окаймленные кустарниками и деревьями, которые радовали глаз, Борис рассмотреть не успел, повернувшись лицом к Умарову.

Говорить неуважительно с человеком, тем более, старше по возрасту, Борис просто не умел! Воспитание, привитое с молоком матери, просто не позволяло не только так себя вести, но и даже придать какие-то нотки в разговоре со старшими, кроме вежливых.

– Ловили усачей зимой, сажали в бочки, выложенные водорослями и заполненные морской водой, и отправляли в столицу!

У меня был приятель, который жил в Ташкенте, а работал в Муйнаке, так он в начале семидесятых годов нашел у одного старовера старинную икону шестнадцатого века, которую тот использовал в виде крышки для бочки для засолки огурцов! – вспомнил Умаров, победно посмотрев на Бориса.

– Я в такие тонкости не вдавался! Мы катались на катерах, водных лыжах и даже немного занимались подводной охотой на Арале. Только не около Муйнака, а около Устюрта! – не остался в долгу Борис.

– Ты знаешь, что Арал в течение веков несколько раз пересыхал и снова наполнялся? – спросил Умаров, и не дожидаясь ответа Бориса, а довольствуясь только удивленным взглядом, продолжил:

– В пятидесятые годы Арал считался четвертым соленым озером в мире!

Но в шестидесятых годах началось интенсивное строительство оросительных каналов, построены плотины, которые почти полностью перегородили Аму – Дарью, закрыв сток воды в Аральское море.

Хотя несколько веков тому назад Арал катастрофически мелел, и на его месте была пустыня!

– Не может быть! – подлил мала в огонь Борис, кидая взгляд вниз, где появилось больше каналов и зелени.

– На обмелевшем дне Аральского моря обнаружили мавзолей Кердери, имеющий размеры большого бугра сорок два на тридцать метров и высотой почти два с половиной метра. Фундамент мавзолея сложен из каменных плит высотой полтора метра! Сам мавзолей построен из обожженного кирпича и обложен глазурованными декоративными плитками! Рядом с мавзолеем расположены ремесленные мастерские и большое городище!

А в двадцати пяти километрах от Кердери обнаружен еще один мавзолей и еще один город, что говорит о плотном заселении этой местности!

– Кто такой был Кердери? – попробовал уточнить Борис, смотря как растекается Аму – Дарья по множеству рукавов.

– Кердери – исламский богослов и правовед, занимался толкованием и исследованием ислама. Получил образование в Багдаде, Басре и Дамаске, – быстро ответил Умаров, показывая на иллюминатор.

Слева показался небольшой поселок, справа от которого прямо на песке лежало десятка три железных кораблей.

Самолет сделал правый поворот и пошел вдоль асфальтовой дороги, которая шла параллельно ясно видимой линии берега.

Промелькнули внизу белые многоэтажные корпуса какого-то недостроенного здания.

– Начали строить санаторий, но не доделали – море ушло! – отрывисто сказал Умаров.

Дорога уперлась в железные ворота, прошла метров пятьсот и закончилась, оставив слева от себя бетонные прямоугольники фундаментов, в начале и конце транспортной артерии.

«Когда-то здесь было два пионерских лагеря! Республиканский „Рахат“ и „Газовик“! Как близко море к ним подходило!» – вспомнил Борис, сохраняя на лице каменное выражение. Самолет, тем временем, ушел вправо и минут через тридцать полета, начал снижаться, держа курс на береговую полосу, тянущуюся вдоль воды.

Развернувшись параллельно берегу, самолет пошел на посадку и через минуту приземлился,

прокатившись всего метров двести по плотному песку.

Остановившись около зеленого армейского грузовика, самолет выключил двигатель.

Стало нереально тихо и даже слышно, как в кабине негромко говорят пилоты.

Стукнул, приставленный снаружи трап, щелкнул замок, и открылась дверь.

Внутрь ворвался яркий солнечный свет и соленый морской воздух.

– Пойдем, пройдемся! – предложил Умаров, едва самолет выключил двигатель, первым вставая на ноги.

– Почему почти все корабли стоят на ровном киле? – спросил Борис, старательно наморщив лоб.

– Местные жители поставили. Так корабли лучше смотрятся! Туристам нравится! – бросил Умаров, целенаправленно вышагивая от самолета, где слышался металлический лязг, показывая, что в самолет, что-то интенсивно грузят.

– Из-за чего же началось обмеление Арала? – спросил Борис, стараясь разрушить тягостное молчание.

– Все началось со строительства Главного Туркменского Канала! С пятидесятого по пятьдесят третий год в Советском Союзе не было ни одного печатного издания, которое бы не печатало статей о ГТК!

ГТК называли главной и величайшей стройкой коммунизма! Это была очередная инициатива Сталина: строительство канала Аму-Дарья – Красноводск! Строительство называли «Величайшей стройкой века», «Великой стройкой коммунизма» и даже «Воплощением сталинского плана преобразования природы»!

– Но раньше, я где-то читал, тоже были какие-то планы по обводнению пустынь! Великий князь Николай, который жил в Ташкенте занимался обводнением голодной степи, строительством дорог! – показал свою образованность Борис, удостоившись удивленного взгляда Умарова.

– Первым царем, который понял значимость водных путей в Азии был Петр Первый!

У него были планы военно-торговых путей стратегического назначения из России через Хиву, Бухару в Индию, о повороте Аму-Дарьи в Каспийское море! И эта разработка проектов продолжалась вплоть дл пятидесятого года на уровне правительства СССР!

Петра Первого интересовала не жалоба туркменского аксакала Ходжи Непеса на хивинского хана, а возможность водного пути

Из России в Индию.

Но и Зоджи Непес был не прост! Он закинул царю приманку о громадных запасах «песошного золота», которые имеются в среднем течении Аму-Дарьи.

Маркс и Энгельс в своих работах пишут, что туркменскому народу в девятнадцатом веке дорого обошелся интерес России к Аму-Дарье. Да и России не дешево.

Царю было представлено несколько вариантов пропуска вод Аму-Дарьи в Каспийское море через Саракамышскую впадину и в обход ее!

Первая военно – разведывательная экспедиция Бековича-Черкасского ^[124] окончилась неудачей, а вторая вообще трагедией ^[125]! Кожу князя Бековича-Черкасского натянули на барабан хивинского солдата!

Сто пятьдесят лет спустя экспедиция генерала Глуховского исследовала старые русла Аму-Дарьи в том числе и старое русло Узбоя, как вариант для пропуска вод Аму-Дарьи в Каспийское море! – распинался Умаров и вдруг замолчал.

Мотор самолета заработал, и Умаров круто развернувшись, пошел к самолету.

Борису ничего не оставалось делать, как двинуться вслед за своим собеседником.

Зеленого грузовика видно не было.

Только на берегу стоял самолет с работающим двигателем.

Взбежав в самолет вслед за Умаровым, Борис только успел сесть на свое место, как начался взлет.

Разбежавшись по прибрежной полосе, самолет легко поднялся в воздух, и пошел влево.

Едва самолет выровнялся и лег на курс, как Умаров снова продолжил рассказ:

– Еще в тридцатом году двадцатого века началось строительство каналов для обводнения засушливых, но пригодных для орошения земель Туркмении.

В двадцать девятом году по Бассага – Керкинскому каналу, который был длиной сто километров, пошла вода по Келифскому Узбою в глубь юго-восточных Какракумов.

Было предусмотрено изъятие из Аму – Дарьи до пятидесяти кубокилометров воды в течении восьми лет.

– Откуда такие точные цифры? – удивился Борис.

– Этот вариант был предусмотрен в решении Техэкономсовета при Президиуме Госплана СССР от двадцать пятого декабря тридцать второго года! – мгновенно парировал Умаров, победоносно смотря на Бориса.

– Не слышал о ничем подобном! – снова подал реплику Борис.

– Длина канала должна была составить тысяча двести километров! И ни одна капля Аму-Дарьинской воды не должна была попасть в Каспийское море! Вся вода должна была пойти на обводнение Каракумов! – громко объявил Умаров, как будто это была полностью его заслуга.

– Но это же утопия! Не только с точки зрения экономиста, но и профессионального гидротехника! – искренне возмутился Борис.

– Товарищи тогдашние ученые объявили, что изъятие воды из стоков Аму-Дарьи не повлечет никаких изменений для Арала!

Начало канал брал у мыса Тахиаташ в Аму – Дарье, в десяти километрах от Нукуса, где река сужалась до шестиста метров и заканчивалась вблизи Красноводска, у Каспия.

– И как начали строить канал? – заинтересованно спросил Борис, изредка посматривая вниз.

Внизу расстилались желтые пески покрытые белой коркой соли.

– Сначала было организовано управление «Средазгидрострой» ^[126] и уже с четвертого квартала пятидесятого года было начато строительство ГТК ^[127]. Сначала, как водится, начали с временных сооружений Главного Туркменского канала.

За пятьдесят первый год было освоено двадцать два миллиона рублей! И это только за один год! Представляешь какими темпами шло строительство канала!

Было организовано с десяток лагерей в Тахиаташе, Ургенче и Нукусе, заключенные которых работали в три смены. Да и гражданских нагнали со всех окрестных сел и городов!

Даже был создан лагерь – совхоз в Ходжейли! В этом совхозе выращивали мелкий и крупный скот, сеяли пшеницу, и даже была своя пасека!

Но в пятьдесят третьем году, после смерти Сталина, строительство ГТК было прекращено.

За время строительства канала было истрачено около двадцать одного миллиарда рублей! Даже по нынешнем деньгам огромная сумма, а в первые послевоенные просто астрономическая! – закончил рассказ Умаров о величайшей стройке века, как самолет начал снижение.

«За интересной беседой весь полет прошел незаметно! Но только уж очень меня Умаров обхаживает, как невесту на выданье!» – мысленно похвалил Борис своего собеседника.

– Сейчас приземлимся, переночуем, а завтра полетим дальше! – пояснил Умаров план сегодняшнего дня, ткнув пальцем в иллюминатор.

Сверху была видна приличных размеров каменная стрела, по краям которой буйно росла зелень, что резануло по глазам, уже привыкшим к серо-бурым цветам.