Читать книгу Мнемоны. Продавцы памяти. Часть вторая. Таша - Андрей Дорогов - Страница 6

– Начальник, – я постучал по стеклу, отгораживающему тамбур от дежурной части.

Плотный, усатый капитан ткнул пальцем в телефонный аппарат.

Я поднял захватанную множеством пальцев трубку:

– Мне к следователю, э-э-э… – я силился вспомнить, как зовут следачку.

– Свиридова Оксана как-то там. – Подсказала Ника, она все-таки напросилась со мной, с ней было совершенно бесполезно спорить.

– Свиридовой. – Повторил я в трубку.

– Ждите, – бросил капитан и повесил трубку.

– Фил, ты уверен, что не надо звонить шефу или хотя бы Аристарху Ивановичу? – Зашептала мне Ника.

Идея звонить адвокату не пришлась мне по вкусу, а уж ставить в известность Аркадия Петровича я вообще не видел резона.

– Зачем? Его это не касается.

– Но все-таки…

Ее оборвала резкая трель звонка.

– Сержант Егорова. – Женщина, сидевшая в стеклянной будке рядом с решеткой отгораживающий тамбур от коридора, подняла трубку стационарного телефона. – Да, да, поняла. – Она махнула рукой, подзывая меня к себе.

– Не надо, – я сжал Никины пальцы, – подожди меня здесь.

– Паспорт есть? – Сержант Егорова раскрыла толстый журнал.

– Есть. – Я протянул ей бордовую книжицу.

– Вам, – Сержант начала быстро переписывать мои данные, – в кабинет 216, второй этаж, по правой лестнице. И пусть она вам пропуск подпишет.

Сержант протянула мне вместе с паспортом синий прямоугольник пропуска.

Тук. Тук. Тук.

Я пробарабанил костяшками по обшарпанной двери без таблички, только с номером написанным на створе маркером, и, не дожидаясь разрешения вошел.

Кабинет – маленький, словно келья монаха и такой же душный. Два стола впритык, два стула для посетителей. Два компьютера, принтер на подоконнике и платяной шкаф. Обои в легкомысленный цветочек. Совсем не похоже на то, что показывают в полицейских боевиках. За правым, заваленным бумагами столом, спиной ко мне сидела следователь. Узкая спина под белой тканью рубашки и копна растрепанных рыжих волос, вот и все что я сумел разглядеть, остальное скрывала спинка офисного кресла и стол.

– Филипп Илларионович Торов? – Не оборачиваясь, осведомилась следователь.

– Да.

– Присаживайтесь.

Стул скрипнул под моим весом.

Закончив печатать, следователь щелкнула кнопкой мыши, и, достав из зажужжавшего принтера несколько листков, повернулась ко мне.

Узкие плечи, худая шея и неожиданно сочная грудь обтянутая форменной рубашкой. Треугольное лицо с россыпью веснушек, но не редких и мелких, выглядящих мило, как у Ники, а больших, густо усыпавших лицо и шею. А если судить по рукам, которые покрывали веснушки, то и плечи, и грудь у нее тоже веснушчатые, б-р-р. Меня мысленно передернуло. Бледно-зеленые глаза и странно блеклые губы. Ее можно было бы назвать симпатичной, если бы не усталость и злой огонек, зажегшийся в глазах при виде меня.

Мы молча разглядывали друг друга.

Я явственно прочел в ее глазах – ты мне не нравишься. Впрочем, антипатия вышла взаимной. Следователь Свиридова мне тоже не понравилась.

– Назовите ваши полные данные. – Следачка занесла ручку над только что отпечатанным бланком.

– Это допрос?

– Разговор.

– К чему тогда эти писульки? – Я кивнул на бланк.

Следователь отложила ручку:

– Значит, разговора под запись вы не хотите?

– Сдается мне, это будет не разговор, а снятие показаний. Если это так, то я, пожалуй, звякну адвокату.

– И кто у нас адвокат? – Не тон, а сплошная ирония.

– Аристарх Иванович Серов.

По тому, как скривилась ее лицо, я понял – это имя ей знакомо не понаслышке.

– Хорошо. – Бланк отправился вслед за ручкой.

– Где работаете?

– Альянс "Memory".

– Должность.

– Программист.

Было видно – ей неудобно опрашивать меня и не записывать ответы. Ну, ничего, мне тоже неудобно сидеть на жестком, едва живом стуле, жалобно поскрипывавшем от малейшего движения.

– Да что вы, вот прямо так – программист? – Рыжие брови удивленно и иронично приподнялись.

– Прямо так. А, что вас удивило?

– Да нет, ничего. Где проживаете?

Я назвал и место прописки, и место фактического проживания. Жили мы с Никой в квартире доставшейся ей от тетки. В той самой, где она передала мне подсадку. Вот честное слово, писала следачка наш разговор, как пить дать, писала.

– Кем вы приходились Вековой Наталье Ивановне.

– Формально, никем. А так… – я замялся, не зная как описать наши отношения.

Кем я на самом деле приходился Таше? Бывшим любовником, другом, человеком, присматривавшим за ней, платящим за съемную хату и покупающим продукты? Все это и одновременно ничего. Как мне рассказать, этой рыжей, стервозной, и агрессивно настроенной по отношению ко мне следачке, кто я был для Таши. Молодой, одного со мной возраста, а может и помладше, бабе, но по всему видно несчастной в личной жизни. Я такие моменты враз просекаю. Женщины, у которых, отношения с мужиками по каким либо причинам не складываются, ведут себя иначе, чем те, у кого с этим все в порядке. Выглядят по-другому, разговаривают по-другому, да они даже – черт возьми! – пахнут по-другому.

– Бывший любовник. Да? – И вновь ничем не прикрытая ирония пополам со злостью.

Интересно, чем я ей не приглянулся, что она так злится? Я вздохнул, подбирая слова.

– Послушайте, Оксана Владимировна, какая разница кем я был, давайте вернемся к существу вопроса.

– Разница большая. – Следачка нехорошо растягивая слова, разглядывала меня. – Так кем?

– Хорошо. – Теперь разозлился я. – Да, я бывший любовник Таши.

– Кого?

– Вековой Натальи Ивановны. Она не любила полного имени. Просила называть ее Ташей.

– Вас?

– Всех. Всех близких друзей.

Я замолчал, пытаясь успокоиться. Не время и не место злиться, можно наговорить лишнего. Хоть чего лишнего я могу наговорить? Я невиновен, и точка.

– Мы расстались, три или четыре месяца назад.

– Три или четыре?

Пальцы ее рук лежащих на столе слегка подрагивали, так, словно ей не терпелось взяться за ручку. Хотя я не был уверен, что среди вороха бумаг, разбросанных по столу, не лежит включенный диктофон. Меня мог писать, тот же айфон, лежащий экраном вниз рядом с ее правой рукой. Впрочем, все равно, никакой юридической силы, эта запись иметь не будет, она не предупреждала, что записывает разговор.

Я сжал зубы, голову опять кольнуло болью. Да чтоб тебя!

– В мае.

– И…

– Я помогал ей, если хотите – присматривал. Платил за квартиру, покупал продукты, иногда приезжал просто поболтать.

– Зачем?

Действительно, зачем? Да очень просто, я чувствовал себя виноватым перед ней, тем, что у меня интересная и хорошо оплачиваемая работа, любимый человек и вообще все хорошо. А у нее – дрянная съемная хата, психи на сайте, пишущие всяческие гадости и жалующиеся на несправедливую жизнь, и никого рядом.

Но я не собирался изливать душу перед стервозной и неудовлетворенной следачкой, поэтому просто пожал плечами и ответил:

– Не знаю… Наверное, в память о прежних отношениях. С деньгами у нее было туго, да и вообще… Четыре года совместной жизни просто так не выкидывают.

– Благородно. – Протянула следачка, иронично растягивая гласные.

Боль в моей голове разгоралась со стремительностью степного пожара. Заломило виски, защипало глаза, затылок словно налился свинцом. Хотелось застонать, плюнуть на все и уйти. Но боль, внезапно, так же как появилась, исчезла. Лишь яркая вспышка и все.

Я моргнул и прислушался к себе. Точно! Боли как не бывало.

– Что простите? – Занятый собой, я пропустил очередной вопрос.

– Вы, последний ее видели?

Поймать меня вздумала. Она что держит меня за дебила?

– Я думаю, что последним ее видел убийца. А я виделся с Ташей вчера утром.

– При каких обстоятельствах?

– Я позвонил ей. Мне не понравился ее голос, и я решил заехать.

– Когда это было?

А то ты не знаешь, соседку всяко опросила, а соседка меня видела, как себя в зеркале.

– Это было… – я задумался, вспоминая и…

И чуть не выругался, в голове, при попытке вспомнить обстоятельства последней встречи с Ташей, вспыхнул экран, словно на экране компьютера. И передо мной, с точность до секунды, побежало кино моего прошлого.