В книге рассматриваются события из истории раннего советского переводоведения. Обсуждается, как с 1920-х по 1950-1960-е годы в теоретических и критических работах, посвященных переводу, менялось отношение к иноязычному тексту и к задачам, которые ставились перед переводчиком. Разбираются переводческие концепции, допускавшие (и даже провозглашавшие) перевод, сохраняющий необычность и стилистическое своеобразие иноязычного произведения, а также концепции, признававшие лишь перевод, приспосабливающий иноязычное произведение к литературным вкусам и мировоззрению читателя. Показывается, как с помощью критических статей, вооружившись наработанными теоретическими построениями, переводчики вели между собой нешуточную борьбу.
В качестве развернутой иллюстрации к описываемому приводится история конфликта между И.А. Кашкиным, предложившим теорию реалистического перевода, и носителями иных переводческих взглядов – Е.Л. Данном и Г.А. Шенгели. Впервые публикуются архивные документы, относящиеся к полемике Кашкина, Ланна и Шенгели 1950-х годов.
Для переводоведов, историков литературной критики и всех интересующихся историей отечественного перевода.
Оглавление
Андрей Геннадьевич Азов. Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы
Старые споры
Предисловие
Введение
I. Развитие переводческой мысли в СССР в 1920-1960-е годы
1. Краткий обзор публикаций
2. Потребность в теории перевода и требования к ней
3. Проблема переводимости и роль перевода
4. Проблема терминологии
5. Проблема чужеязычия
6. Дискуссия о языке
7. Дискуссия о формализме
8. Проблема стихотворного перевода: вопрос о форме
9. Теория творческого перевода
10. Лингвистическая теория перевода
11. Выводы
II. Точный перевод
1. Евгений Львович Ланн: точность стиля
1.1. Портрет
1.2. Стиль Диккенса и принцип точности
2. Георгий аркадьевич шенгели: точность смысла
2.1. Портрет
2.2. Точность в поэтическом переводе
2.3. Форма стиха и принцип функционального подобия
3. Выводы
III. Реалистический перевод
1. Иван Александрович Кашкин: портрет
2. Теория реалистического перевода
3. Непосредственные предтечи теории реалистическоео перевода
4. Критика теории реалистического перевода
5. Поправка гачечиладзе
6. Выводы
IV. Дискуссия о методе перевода как инструмент борьбы с отдельными переводчиками
1. Борьба с Евгением Данном
1.1. Первые этапы
1.2. Ответ Ланна
1.3. Ложный принцип и неприемлемые результаты
1.4. Последствия для Ланна
2. Борьба с Георгием Шенгели
2.1. Первые этапы
2.2. Статьи в «Новом мире»
2.3. Неопубликованный ответ Шенгели
2.4. Последствия статей в «Новом мире»
3. О причинах появления статей Кашкина
4. Выводы
Заключение
Литература
Архивные документы
Приложения
Приложение А. Е.Л. Ланн. О точности перевода
Приложение Б. Е.А. Шенгели. Выступление на собрании переводчиков
Приложение В. Г.А. шенгели. Критика по американски
Критика по американски
Отрывок из книги
Когда я еще только начинал интересоваться переводом и пришел в свое первое – медицинское – издательство, редактор, объясняя, как надо переводить, подарил мне книгу Норы Галь «Слово живое и мертвое». Помню, как поражали и вдохновляли меня ее примеры, каким очевидным и понятным всё казалось. Помню цепкое, впервые увиденное в ее книге, слово «кашкйнцы», которым она называла мастеров художественного перевода, достойных быть примером для молодых. И помню свой интерес к этому человеку – Ивану Александровичу Кашкину, который был основателем прославленной школы и о котором я ровным счетом ничего не знал.
Интересовало и другое: откуда брались те странные, нелепые люди под названием буквалисты, с которыми приходилось бороться Кашкину? Как они могли не понимать своей порочности (ведь, судя по «Слову…», это должно быть очевидно даже младенцу), да и как вообще их пускали к переводам? Как происходила борьба с ними? Удалось ли их переубедить? И было ли у них что сказать в свое оправдание?
.....
Федоров считал нежелательной; удачный перевод достигается своеобразным компромиссом всех трех установок. Как бы то ни было, примечательно, что установку на чужеязычие Федоров оправдывает, говоря, что «принципиально такая тенденция вполне законна: ставить себе задачей именно подчеркнуть чужеземность, иноязычность произведения (недаром это перевод) путем использования чуждых и непривычных звуков и слов и необычных представлений; благодаря такому способу перевода, выделяется тот чужестранный фон, который стоит за оригиналом» [1930, с. 119]. Заодно со слов Федорова мы узнаем, что принципиальным защитником такого перевода был Д.И. Выгодский[20]. По-видимому, сглаживающий перевод был раннему Федорову даже неприятнее, чем перевод с установкой на чужеязычность, так как в статье «О современном переводе» он говорил, что «перевод сглаживающий, стирающий индивидуально-характерные черты подлинника, настолько распространен, что в противовес тенденции к сглаживанию следовало бы выдвинуть такой перевод, который выделял бы, подчеркивал бы своеобразие оригинала, даже, может быть, утрировал бы его особенности, показывал бы их под увеличительным стеклом» [1929, с. 188].
Даже у К.И. Чуковского в статьях 1919–1920 гг. мы находим рекомендации сохранять в переводе определенные языковые особенности подлинника: как можно точнее воспроизводить звучание собственных имен, сохранять иноязычные пословицы и фразеологизмы, сохранять даже иностранную пунктуацию (подробнее см. гл. II). При этом, однако, Чуковский категорически настаивал, что синтаксис перевода должен быть русский.
