Читать книгу Альбинос (сборник) - Алексей Бобл, Андрей Левицкий - Страница 8

Я забрал у Лады берданку и сунул ей чекмень, который снял с оглушенного гетмана.

– Отдай! – От злости она топнула ногой, будто рассерженный ребенок.

И опустилась на гравий, схватившись за раненую ступню.

– Одевайся, – бросил я, стаскивая шаровары с охранника, которого, спрыгнув с каменного уступа, вырубил ударом в затылок. Другой мог выстрелить в меня – он успел отскочить, вскинув ружье. Но забыл про девушку. Лада стукнула его камнем в висок, и гетман свалился ничком в двух шагах от выступа.

Кинув ей шаровары, я крикнул: «Торопись!» – и принялся за сапоги гетмана, поглядывая на вход в пещеру.

Вдалеке рокотали тракторы, слышалось низкое гудение экскаватора. Я поставил сапоги перед Ладой. Она уже натянула шаровары и теперь застегивала чекмень.

– Их одежда неприятно пахнет! – Девушка брезгливо поглядела на сапоги. – А они мне велики.

– Тогда ходи голой.

Нахлобучив ей на голову тюрбан гетмана, я шагнул к тому, который лежал ничком. Когда перевернул его, раздался слабый стон. Лицо охранника было в крови.

Переодевшись, начал связывать их. Из пещеры донеслось взрыкивание мотора, и я поднял голову.

– Сюда едет грузовик, – сказала Лада.

Она поправила тюрбан, спрятала под него волосы. В синем чекмене с чужого плеча, мешковатых шароварах и больших сапогах девушка снова стала похожа на мальчишку, нацепившего одежду своего отца, чтобы казаться взрослее.

– Отдай ружье, – хмуро потребовала она.

Я глянул в пещеру, на склон и кинул ей берданку. Плохо дело: гетманов перетаскивать за выступ уже поздно, а обыскать их я не успел.

Звук мотора стал громче. Прыгнув к Ладе, я оттолкнул ее к скале, а сам остановился посреди колеи, которую накатали машины.

Высокие своды пещеры озарились светом, и показался грузовик. Фары ослепили – он ехал прямо на меня. Я поднял руку, удерживая ружье на локтевом сгибе, зажимая приклад под мышкой. Фары надвинулись, заскрежетали тормоза, рыкнул мотор, и машина выкатилась из пещеры. Качнувшись, остановилась в шаге от меня. Я обошел кабину, перехватив берданку за цевье, запрыгнул на подножку и распахнул дверцу.

Щуплый черноусый водитель уставился на меня.

– Ты кто?

Удар прикладом опрокинулся его на соседнее сиденье, но водитель успел надавить педаль газа.

Грузовик дернулся, я схватился за скобу на стенке кабины. Дверца больно стукнула по плечу, и ружье вылетело из рук.

Машина, въехав передними колесами в заводь, остановилась, дверца распахнулась сама собой. Повернувшись на сиденье, водитель взмахнул монтировкой.

Я перехватил его руку, дернул на себя и врезал лбом по носу. Вырвав монтировку, залепил ему железкой в острый подбородок. Водитель снова упал на соседнее сиденье. Дверца с той стороны раскрылась, и в кабину сунулась Лада. Я скинул гетмана на пол кабины, крикнув:

– Ноги убери с педалей!

Лада уселась, ткнув стволом ему в щеку, захлопнула дверцу.

– Держи его на мушке, – велел я, сунув монтировку между сиденьями.

– Ты сможешь управлять этой машиной? – спросила девушка, тяжело дыша.

Я окинул взглядом приборную панель. Под рулем три круглых углубления, затянутые пленкой, в них подрагивают стрелки, рядом горят красные лампочки. Справа от сиденья пара рычагов. Должно быть, длинный передачи включает, а короткий, с двумя пластинами на конце и пружинкой между ними, – стояночный тормоз. Педалей под ногами три, только левая какая-то маленькая и торчит почти на высоте колена, будто для Чака сделана.

Высунувшись из машины, я посмотрел назад, снова сел и захлопнул дверцу. Сдвинул пластины на коротком рычаге, толкнул его вперед. И вздрогнул от пронзительного свиста, ударившего по ушам. Гетман под ногами дернулся. Я отпустил рычаг.

Лада, тряхнув головой, покосилась на меня.

– Что это было? Я чуть не выстрелила!

Ствол берданки по-прежнему упирался в щеку водителя. Я легко пнул его.

– Что за рычаг?

– Так… – он захлопал глазами, – это ж сигналить.

– А с тормоза как снять? И чем скорость включать?

– Длинный – тормоз, – водитель глядел на Ладу, которая держала палец на курке. – Вперед толкнуть, потом скорость… под рулем переключатель есть.

Наклонившись к рулевому колесу, я нащупал короткий штырек под ним.

– Вниз дави и трогайся, автомат сам все сделает, – продолжал гетман.

– Автомат? А третья педаль зачем? Как на нейтрал перейти?

– Третья – чтобы груз ссыпать. А в нейтрале мотор сейчас стоит, если…

– Все, понял, – перебил я, толкнул длинный рычаг локтем и щелкнул переключателем под рулем.

Обе красные лампочки на приборной панели погасли.

– Поехали! – Я утопил газ в пол, выкручивая руль.

Вырулив на колею, убрал ногу с педали, заставив грузовик катиться по инерции какое-то время, потом слегка притопил – двигатель загудел, и машина набрала ход.

– Куда щебенку возите? Эй, тебя спрашиваю!

Глазки гетмана забегали.

– Тут недалече… Туман развеется, и гору станет видно. На ней экскаватор.

– Что ты задумал? – спросила Лада.

Не отпуская руль, я наклонился к ней и тихо сказал:

– Залезем на эстакаду, заберемся в вагонетку и наверх поедем.

– Ты ненормальный! – воскликнула она.

Я не ответил, притормозив, ударил по левой педали. Сзади завыли приводы, кабина приподнялась, потом раздался громкий шорох гравия, и грузовик опустился на передние колеса, продолжая катиться вперед. Я снова надавил левую педаль – он качнулся, вздрогнул, когда захлопнулась задняя стенка, – и мы поехали быстрей.

– Зачем ты высыпал груз?

– А как думаешь? На гору будет легче въехать. Держись крепче, и когда скажу, прыгай.

Грузовик набрал скорость. В ногах у Лады испуганно заворочался водитель, девушка стукнула его стволом по скуле.

Туман, окутывающий дно ущелья, стал реже. Мы разминулись с грузовиком, возвращавшимся к пещере. Я махнул водителю рукой, он высунулся из кабины, провожая нас удивленным взглядом. Впереди выросла гора щебня с экскаватором на склоне. Шестерня на конце круто задранной стрелы вращалась, зачерпывая ковшами породу и ссыпая ее в бункер на сваях, к которому сбоку была приварена площадка, где стояли полуголые люди в ошейниках. По эстакаде под бункером проезжали вагонетки, порода валилась в них через горловину.

В паровом тракторе с открытой кабиной, разгребавшем свежую кучу щебня под склоном, сидел гетман в шлеме и черных очках с выпуклыми стеклами. Рядом разворачивался грузовик. Второго трактора не было видно, наверное, ползал где-то за горой.

Я приоткрыл дверцу. Крикнул Ладе, чтобы приготовилась, и монтировкой заклинил педаль газа. Наш водитель что-то завопил, но рев двигателя заглушил крик.

Склон надвинулся. Тракторист, бросив рычаги, вскочил, замахал нам руками.

По днищу замолотили камни. Мы проехали мимо экскаватора, выкатились на вершину. Я едва успел крутануть руль, чтобы не столкнуться со вторым трактором, сгребавшим щебенку к гигантской шестерне. Кабина накренилась, грузовик заскользил влево.

– Прыгай! – крикнул я и выскочил из кабины.

Упав на живот, до крови прикусив губу, кое-как поднялся. Правое колено прострелила боль, заныло в боку.

Грузовик перевернулся на левый борт и, съехав со склона, ударился кузовом в сваи, на которых держался бункер. Они прогнулись, бункер накренился вместе с приваренной к нему площадкой. С нее спрыгнули несколько рабов и побежали вниз по склону, подальше от грузовика. Экскаватор продолжал работать, и посыпавшаяся мимо бункера порода завалила размахивающего руками надзирателя. Вверх по эстакаде пошли пустые вагонетки.

– Лада!

Кривясь от боли в колене, я дохромал до лежащей на склоне девушки.

– Эй!

Она с трудом встала на четвереньки, помотала головой.

– Поднимайся! Идти можешь? – Подобрав торчащую из щебня берданку, я бросил взгляд на перевернутый грузовик.

Черноусый водитель выбрался из кабины, спрыгнул на склон и, шатаясь, побрел прочь, держась за окровавленную голову.

Лада ухватила меня за локоть, я помог ей подняться.

– Нам наверх!

Двигатель экскаватора смолк, стрела качнулась. Шестерня, щелкнув огромным подшипником и копнув щебень нижним ковшом, остановилась. Тракторы тоже затихли, водители из кабин исчезли. Стало очень тихо, только за спиной, стуча колесами по эстакаде, ползли вагонетки.

Со стороны пещеры к горе бежали гетманы во главе с Ефимом, молодой старшина размахивал саблей и кричал.

Я взял Ладу за руку, прихрамывая, потащил к грузовику.

Когда мы влезли на кабину и побежали дальше к площадке по искореженной лестнице, гетманы, достигнув склона, стали взбираться к нам, съезжая по гравию.

– Стоять! – прокричал Ефим.

Накренившийся бункер навис над головой. По рельсам в двух шагах от нас медленно проползла вагонетка.

– Лезем в следующую, – сказал я.

– Нет, подожди! – Лада дернула меня за рукав, когда я собрался поставить ногу на рельс. – Нельзя, они под током!

Я выругался. Ну конечно, иначе как вагонетки вообще будут ездить?

– Старшина может отсюда обесточить ветку? – Я встал на краю площадки. К нам приближалась следующая вагонетка.

– Не знаю.

Бросив берданку в чугунную люльку, я схватился за борт, сделал несколько шагов по ходу движения и запрыгнул внутрь. Протянул руку Ладе:

– Держись.

Девушка побежала вдоль рельсов, я поймал ее кисть. Над головой прополз бункер. Край площадки был уже близко.

– Руку!

Снизу застучали выстрелы. Пули звонко рикошетили от емкости, ударялись в эстакаду.

Я схватил Ладу за вторую руку, и тут площадка закончилась. Пришлось перегнуться через борт.

Девушка повисла над проносящимся внизу каменистым дном ущелья. Вагонетка стала набирать скорость, камни под эстакадой сменились бурлящим потоком.

Глянув вниз, Лада вскинула голову, зажмурилась и что-то сказала, но шум ветра заглушил голос. Мы приближались к повороту, за которым ветка круто поднималась к заводу.

– Эй! – крикнул я. – Сейчас повернем, дальше вверх поедем! Я вытащу тебя. Только не коснись рельса. Кивни, если поняла!

Она кивнула. Вагонетка накренилась влево, достигнув поворота, Ладу прижало к покатой стенке, и я рванул девушку на себя.

Она перебросила одну ногу через борт. Под днищем скрежетнуло, я схватил Ладу за плечо и втащил внутрь. Мы присели на дно, тяжело дыша.

Вагонетка быстро катила по рельсам, белая полоса водопада осталась далеко справа. Потянулся рабочий квартал, потом жилой. На уступе возле ограждения собралась толпа, но глядели люди не в нашу сторону, а вверх. Некоторые махали руками.

– Что там? – я поднял голову.

Высоко над ущельем среди редких облаков плыл огромный тусклый круг с неровными краями. Платформа! Это же платформа, одна из тех, что иногда проплывают над горой Крым!

В следующий миг она заслонила солнце, и стало темнее.

– Как низко летит! – сказала Лада за моей спиной.

Потом все смолкло, и темная волна накрыла меня. Мир качнулся, уплыл куда-то… весь, кроме платформы в небе. Только теперь она летела не над Инкерманским ущельем.

Я уже не сидел в вагонетке – распластался на каменной глыбе, выставив голову за край. Тень от платформы легла на склон внизу, где в пятне некроза, далеко выступая из дыры между камней, застыл древний дирижабль. Таких я никогда не видел. Черный продолговатый корпус зарылся носом в склон, выпятив в небо широкий киль с воздушным винтом размером с гондолу «Каботажника». По сторонам от киля торчали горизонтальные рули. Гондолу видно было плохо, но казалось, она составляет с газовой емкостью единое целое.

Стояла ночь. Платформа зависла низко над землей, в днище ее что-то сдвинулось, и мерцающий луч протянулся книзу, накрыв ущелье с пятном некроза и дирижаблем. Я вытянул шею, чтобы видеть лучше…

Внизу грохнул выстрел. Меня толкнули в спину, и все померкло.

Я сидел в вагонетке, держась за голову и уставившись в чугунную стенку. Снова раздался выстрел, пуля ударила в рельс под вагонеткой.

– Кто в нас стреляет? – хрипло спросил я, потирая виски.

– Это Ефим следом едет.

Девушка сжалась на дне, обхватив колени. За нами катили три пустые вагонетки, в четвертой находились старшина и несколько гетманов. Толпа людей осталась позади, платформа в вышине медленно улетала, тень ее скользила по заводу, к которому ехала вагонетка.

Схватив берданку, я переломил стволы и увидел блестящие капсюли патронов. Нагнувшись к Ладе, положил руку ей на плечо. Она вскинула голову, попыталась отстраниться, но в узкой вагонетке это было сложно сделать, и девушка дернула плечом, сбросив мою ладонь.

– Почему ты помогаешь мне?

Она смотрела на меня, покусывая губу.

– У нас мало времени. Почему ты помогаешь мне?

– Хочу спасти брата. Неужели непонятно? Только ты это можешь. Ты же управитель Херсон-Града! Ты единственный, кто может его освободить.

Под днищем снова заскрежетало, и люлька дрогнула. Мы катились по эстакаде, приближаясь к заводской галерее. Там, где рельсы подходили к основанию завода, путь раздваивался, одна ветка ныряла в трубу между балками нижних галерей, другая опоясывала его. На развилке стоял железный шкаф, смахивающий на трансформатор, от рельсов к нему тянулись провода.

Я поднял ружье, прицелился и выстрелил из обоих стволов. Из шкафа повалил дым, ржавые стенки затряслись, посыпались искры из щелей.

Вагонетка мчалась дальше, приближаясь к галереям.

– Не вышло… – начал я.

Раздался хлопок. Шкаф дрогнул, с него сорвало дверцу… и вагонетка с гетманами, как раз выскочившая на эстакаду, свернула на другую ветку.

Расплющь вас всех платформа! Я-то думал, вагонетки встанут, но этот шкаф, оказывается, управлял стрелкой.

Хорошо хоть скорость упала, когда мы покатили вдоль галереи. Ефим выкрикнул что-то, взмахнул саблей и исчез за поворотом.

Теперь его вагонетка удалялась от нас, и я выпрямился.

– Вылезаем.

– Зачем?

– А зачем нам туда? – Я мотнул головой в сторону трубы, куда сворачивали вагонетки, идущие впереди, и перемахнул на длинную железную площадку боковой галереи.

Лада попыталась перелезть через высокий бортик. Догнав вагонетку, я схватил ее за руку.

– Прыгай!

Она так и сделала, я подхватил девушку и поставил на ноги.

Людей между балками видно не было, зато хватало всяких щелкающих, тарахтящих и гудящих механизмов.

– Надо прятаться.

Мы отбежали в глубь галереи, к генератору, возле которого на козлах лежала цистерна. К ней тянулись кабели и гибкие шланги, за железными стенками булькало, в местах креплений шлангов иногда посвистывало, наружу вырывались струйки пара. За цистерной была вертикальная лестница, дальше сквозь лес балок виднелась пронизывающая все основание завода толстая ребристая труба, в которую въезжали вагонетки. Солнце ярко светило в небе, было жарко и душно. Наши шаги отдавались гулким эхом.

– На заводе много людей? – спросил я. – Ты вообще бывала здесь раньше?

– Пару раз, с отцом. Нет, не много. Рабы внизу, у бассейнов, а тут только механики появляются, которые посменно дежурят.

– А охрана?

– Внизу есть, рабов стерегут, обычно двое или трое, не больше. Ну, еще на уступе возле моста, который ведет в рабочий квартал, всегда хотя бы один человек стоит.

– Нам надо наверх, – решил я, подходя к лестнице. Она ныряла в решетчатый колодец, тянувшийся, возможно, до самого верхнего заводского уровня.

Поплевав на ладони, я сказал Ладе: «Давай за мной», – и полез.

* * *

Вдалеке по правому склону ущелья вверх желтой лентой убегала дорога – моя цель, путь из Инкермана.

– Что там? – донеслось снизу.

– Не шуми.

Высунувшись из колодца, я разглядывал ровную крышу из бетонных плит. В некоторых местах темнели круглые отверстия наподобие того, из которого торчала моя голова.

– Крыша, – поправив тюрбан, сказал я Ладе. – Пустая. Мачту для швартовки дирижаблей вижу. Она снизу, то ли из этой скалы, на которой завод, то ли из склона торчит. И шумит там что-то, вроде куча моторов работает.

От крыши к середине мачты, обтянутой парусиновой тканью, тянулся аккуратный мостик-радуга с навесом и ограждением.

– Что еще? – спросила Лада.

– Мостик с крыши к мачте идет. – Я отодвинулся, прижавшись спиной к стенке колодца. – По нему и уйдем. По мачте спустимся и…

– Правильно, – согласилась она.

– Только я ее основания отсюда не вижу. Надо сначала понять, что под ней. Поднимайся.

Выбравшись наружу, я побежал в сторону мостка, и Лада последовала за мной. Перепрыгнув через пару колодцев, остановился на краю крыши, и взгляду открылась ровная площадка, а дальше – склон.

– Что это? – спросил я.

На площадке рядами выстроились грузовики с высокими бортами и брезентовыми тентами. За грузовиками стояли необычные трехколесные машины, чем-то похожие на мотоциклы, у некоторых сзади была приварена квадратная решетка с треногой и пулеметом. Быстрые, должно быть, машинки, маневренные и устойчивые. Вон какие колеса широкие. И груз они на прицеп наверняка могут взять, легкую цистерну с горючим или тележку с провизией и патронами. Еще дальше, возле дороги, ведущей из ущелья, рыжим пятном маячил автобус Чака, стоящий между двух длинных приземистых строений, похожих на склады.

Рычали моторы, из выхлопных труб валил дым, вокруг машин суетились гетманы. Очень много гетманов.

– Да их тут целая армия, – сказал я.

– Это мотовозы, – пояснила Лада.

Окинув взглядом всю эту картину, я заключил:

– В общем, гетманы собираются войной на Херсон-Град. Плохо. Но все равно нам надо вниз, как еще из ущелья выбраться? С той стороны площадки людей возле машин почти нет, идем туда.

* * *

Оглушительно взревел двигатель. В нос ударил едкий запах солярного выхлопа, и я задержал дыхание.

Лежащая рядом Лада что-то сказала. Над нами взрыкивал мотор, выплевывая из выхлопной трубы едкие клубы дыма.

Перевернувшись на другой бок, я увидел колеса соседнего грузовика. За ним стоял еще один, а дальше был край площадки и склон.

Двигатель смолк. Раздались голоса, потом удаляющиеся шаги.

– До мачты отсюда недалеко, – прошептал я и, перевернувшись на спину, осмотрел днище грузовика.

Вверху была заляпанная грязью сварная рама, наискось к заднему мосту шел карданный вал, выше – дощатое дно кузова. Слева от рамы двигателя висел бензобак, справа какой-то ящик, наверно, для инструментов.

Снова послышались шаги, и я опять улегся на живот. К грузовику приближались двое, один сказал:

– Гоняют туда-сюда, чего старшине неймется?

Второй, прокашлявшись, сипло ответил:

– Та не поймешь их, сначала грят, что повезем людёв, теперя – ящики с патронами.

Гетманы разошлись по разные стороны кабины, и первый добавил громко, открывая дверцу:

– Слыхал, дочка Лонгина – предательница?

Лада рядом заерзала, я схватил ее за плечо, прижал к земле.

– Да нам-то чё? – откликнулся другой. – Все одно на Херсон-Град идем. Патронами токмо загрузимся… Эх, не ко времени оно мне! Я рабыню купил, девку молодую с самого Моста. Стока копил на нее… Сноровистая, поцарапала, слышь, пришлося побить, так вроде присмирела. Я думал этой ночью… а теперя бери и уезжай! Ладно, поперли на склады.

Возле колеса упал свернутый из желтого листа окурок, запахло крепким табаком. Гетман растер окурок по бетону и полез на подножку.

– Заводи, что ль.

Хлопнули дверцы. Я снова перевернулся на спину, толкнув Ладу локтем, прошептал: «Быстро к раме привязывайся!» – и стал расстегивать чекмень. Обвязав рукавами продольную штангу, обхватил ее руками и ногами. Заработал мотор, машина качнулась. Лада повисла рядом, и мотовоз поехал.

Придвинувшись ко мне, она громко прошептала:

– Склады – это, наверное, те два длинных дома, между которыми стоит машина карлика. Но у него баллон спущен, только гондола на колесах, видел?

Я качнул головой.

Мотовоз проехал вдоль ряда грузовиков и свернул вправо. Разминувшись с большим отрядом гетманов, затормозил, водитель посигналил кому-то и крикнул, высунувшись из кабины:

– Убирай катапульту! Проехать дай!

Притихший мотор опять зарычал, и грузовик медленно объехал необычную машину, которую толкали несколько гетманов. Кабины у нее не было, только сиденье и руль. Сзади платформа с низкими бортами, на ней железная рама, паровой котел, труба. Наискось вверх торчала длинная изогнутая штанга, по сторонам от нее были шестерни, толстая пружина и короб с рычагами.

Грузовик опять свернул и покатил вдоль каменной стены. Лицо Лады покраснело от напряжения, я и сам едва держался. Объехав длинное здание, машина остановилась. Заскрежетала передача, мотовоз задним ходом приблизился к закрытым железным воротам и встал почти впритык к створкам. Гетманы вылезли из кабины, хлопнули дверцы. Водитель сказал:

– Ну и где они? Чего старшина орал, склад же закрыт!

– Да не закрытое оно, – отозвался напарник. – Ты ж видал, засов не наброшен. В кости режутся, им на войну все одно не ехать.

Раздался писклявый голос:

– Эй, братишка!

Я едва не ахнул от неожиданности. Услышал легкий стук подошв, повернул голову – к грузовику, смешно подпрыгивая, подбежал Чак.

– Ключ на семнадцать дайте!

– Панцирный волк тебе братишка, – зло произнес водитель и сплюнул.

– Так чё, не дашь, что ли?

– Пошел к мутантам, кривоногий!

– А ты, мордатый, думаешь, чуб до шеи отпустил, так у тебя от того мозгов прибавилось? Я тебе правду скажу: вы, чубатые, безмозглые все совсем. У вас там пар один вместо мозгов, сечешь? Вам надо ущелье свое подорвать, а самим на дне стоять, чтоб вас всех камнями завалило – тогда бы на Крыме враз лучше стало, просторнее…

– Чё?! – заорал водитель, и рядом с кабиной возникли его ноги. – Я тебе ща башку… Отрублю к мутантам! Да я тебя…

Чак побежал прочь, мерзко хихикая. Вслед полетел камень, водитель сделал несколько шагов за карликом, но его окликнул напарник:

– Да брось ты его.

– Брось? Ты слышал, чё он сказал…

– Никуда он из ущелья не денется, вернемся – найдешь и открутишь башку. Идем уже.

Когда они, протиснувшись между стеной склада и задним бортом, ушли, Чак тихо вернулся к грузовику. Открыл ящик с инструментами сбоку от двигателя и стал копаться там, звякая железом и что-то бормоча.

Я к этому моменту уже отвязался от рамы. Показав Ладе, чтобы молчала, прополз немного вперед, протянул руку, схватил карлика за ногу и дернул.

Он упал, заорав с перепугу, потом увидел меня и выдохнул ошарашенно:

– Ты…

– Вывези нас отсюда, – сказал я.

– Вас? Кого вас? Некроз мне в печень, да ты с какой дыры вылез, управила?! От это встречка! А это кто с тобой?

– Лада Приор.

– Ого, какую подружку себе подцепил! А у меня редуктор не пашет, понимаешь ли…

– Не тяни гонзу за хвост, Чак. Вывози нас.

– А ты не вякай на старших! – ответил он. – Меня из-за вас в ущелье держат, между прочим!

– Ну так ты свалить отсюда хочешь или нет?

Он подергал серьгу в ухе и ответил:

– Хочу, ясно же, что хочу. Так, ладно, быстро ко мне на термоплан, там решим, кого, куда и как.

Гетманов поблизости не было. Выбравшись из-под мотовоза, мы прошли за угол и оказались между двух складов, где стоял «Каботажник». Забравшись вслед за карликом внутрь, я присел на корточки под стеной возле двери. Лада встала рядом, отряхивая руки. Чак, раздвинув одну створку – второй не было, и я припомнил, что ее своим крюком вырвал кочевник, – быстро заговорил:

– Башку мне так и так гетманы срубят и «Каботажник» отнимут. Говорят, что дирижабль небоходов где-то над ущельем сбили. А еще говорят, – он ткнул пальчиком в Ладу, – что ты на том дирижабле летела. Что ты изменница, предала отца, вот и…

– Заткнись! – бросила она. – Это ложь, и я не собираюсь ее слушать!

– Может, и вранье, – согласился Чак. – Мне-то начхать, но гетманы вас ищут. Мимо «Каботажника» трижды проходили, внутрь заглядывали. А у меня газу нет, взлететь не можем, только ехать.

– Тогда выруливай на дорогу, – предложил я.

– Мне одному с редуктором не совладать. Я вылезу, под днище заберусь. – Он схватил гаечный ключ с лавки, протянул мне. – В корме лючок открыт, на кругляше чугунном гайка, мне застопорить ее надо, я вниз подлезу и покручу болт, а ты гайку держи ключом. Понял?

– Да.

Я взял ключ и выпрямился. Лада, шагнув к двери, загородила ее от Чака.

– Марк, его нельзя выпускать! Ты погляди на его рожу хитрую… Он позовет людей и таким способом откупится, сдав нас!

– Нет у нас другого выхода, – ответил я. – Что еще делать? Здесь сидеть, пока не найдут?

– Если б я вас сдать хотел, то еще пока мы сюда шли, шум бы поднял, – добавил Чак. – Так что не глупите, девушка.

Лада неохотно шагнула в сторону, карлик выставил наружу голову, огляделся и прыгнул на землю.

– Оставайся здесь, – сказал я Ладе и последовал за ним.

Я перевел дух, только когда мы затянули гайку и Чак, вернувшись в автобус, залез на водительское кресло. Перекинув рычаг, он сказал:

– А мост-то разведен.

– Как? – Лада шагнула к лобовому окну. – Почему? Он же почти всегда…

– Да из-за вас. – Карлик не казался особо расстроенным. – Я ж говорю: шухер по всему ущелью начался. Ну, ладно…

Он сдвинул две рукояти, щелкнул переключателем на приборной панели, поерзав на сидушке, сел прямо и оглянулся.

– Перепрыгнем? – спросил я.

– Угу. Топай на корму, управила. Рычаг какой тянуть, помнишь?

– Помню.

Я прошел в задний отсек, сдвинул койку и открыл нишу с рычагом. Когда затарахтел двигатель, в отсек заглянула Лада.

– Что вы хотите сделать?

– Сейчас узнаешь, – сказал я. – Лучше сядь там где-то и крепко держись.

– Готов? – донеслось из кабины.

– Да!

– Как скажу, выпускай их!

Двигатель заурчал, и «Каботажник» покатил вперед, раскачиваясь на рессорах.

Распахнув ставенку над рычагом, я склонился к окну. Серая стена склада уползла назад, Чак вырулил на дорогу. В окошке показался каменистый склон ущелья.

Мотор загудел громче, и я обеими руками взялся за рычаг.

За спиной громко скрипнуло, в салон ворвался ветер. Выпустив рычаг, я прыгнул к двери, выглянул в средний отсек. Лада, до предела раздвинув створку, высовывалась из автобуса.

– Они опускают мост! – крикнула она, оглянувшись. – Чак!

– Вижу! – отозвался он из кабины. – Машина какая-то навстречу едет. Может, так проскочим, без крыльев? А, управила? Иди пока назад, но без команды рычаг не тяни.

– Хорошо, – ответил я. – Только кричи погромче.

Я едва успел вернуться в кормовой отсек и присесть на корточки возле ниши, когда раздался отчаянный стон Лады:

– Отец! Отец!!!

Пришлось бежать обратно. Девушка по пояс высунулась наружу, ветер трепал ее волосы. Схватив Ладу за плечи, я оттащил ее в сторону и выглянул.

– Чё вы там орете?! – крикнул Чак из кабины.

Мимо прокатил черный от сажи грузовик. В кузове, держась за бобину с остатками кабеля, стоял воевода Лонгин и двое гетманов. Суровое лицо старика было в копоти, чекмень изодран, один рукав обгорел, второго вообще нет. Спутники воеводы выглядели не лучше.

– Останови! – закричала Лада. – Чак, останови!

Лонгин, увидев нас в дверях «Каботажника», прыгнул к кабине грузовика и забарабанил по крыше, поворачивая голову нам вслед.

– Поздно, девушка! – ответил Чак. – Нам теперь обратной дороги нет – мост разводят! А ты чего встал? Быстро рычаг тяни!

Я опять бросился в задний отсек, схватил ребристую рукоять и дернул. Вверху заскрежетало. Выглянув в окно, я убедился, что крылья вышли, и вернулся в салон, широко расставляя ноги на качающемся полу.

Мы неслись к мосту. Въезд на него перекрывал шлагбаум из сбитых досок, рядом стояла будка охранника с лебедкой на козлах у стены. Двое гетманов медленно, с натугой крутили длинную рукоять, поднимая ближнюю к нам секцию переправы.

– Держитесь! – прокричал Чак.

Я обнял Ладу за талию. С треском разлетелся шлагбаум, мелькнули изумленные лица часовых. «Каботажник» выкатился на мост. Проскрежетав бампером по наклонной секции, автобус подпрыгнул и будто завис над расселиной. Это длилось мгновение, потом он начал падать, кренясь на левый борт. Из будки на дорогу вылетел гетман, вскинул толстую длинную трубу. Густое облако порохового дыма окутало его. Из облака вырвалась огненная полоса.

– В кабину! – заорал я, схватил Ладу за руку и прыгнул к Чаку.

В автобус будто молния ударила – оглушительный грохот, вспышка… Взрывная волна тряхнула падающий на дорогу за расселиной «Каботажник», и я повалился на пол, отпустив девушку. По салону засвистели осколки, пробившие заднюю стенку. Лада вскрикнула. Ее развернуло спиной к двери со сдвинутой створкой.

Я пытался встать, хватаясь за стенку кабины. В ушах звенело, подернутый мутной пеленой мир качался. Прямо передо мной возникло лицо Лады, потом отодвинулось…

– На плече… – голос едва донесся сквозь звон в ушах. – У тебя… Но как же так?!

– Что? – выдохнул я, поднявшись.

– Шрама нет!

Я понял, что Лада стоит в дверях, на самом краю, держась одной рукой за сдвинутую створку, а другой сжимая гнутый конец железки, торчащий из ее левого плеча. Кровь тонкой струйкой сбегала по нему и капала на пол.

– Ты не Марк!

Отпустив дверцу, она показала на меня. Глаза девушки наполняли изумление и боль.

– Ты не Марк! – выкрикнула она. – Шрама нет! «Каботажник» ударился передними колесами, взвизгнули покрышки, автобус закачался и вильнул. Чак победно завопил.

– Лада! – Я прыгнул к двери, но было поздно. Девушку бросило назад, и она спиной вылетела в проем.