Читать книгу Марибор. Тайник власти - Андрей Мартынов - Страница 6

«Меня зовут Эдвард Тёрнер, хотя на самом деле это не мое настоящее имя, его я раскрывать не хочу, так как не хочу, что бы мой род считали опозоренным или запятнанным кровью, а скорее залитым по самую макушку. Но даже не это имя стало моей второй кожей, там, где я работаю мне присвоено кодовое имя Старкад4. Сейчас мне 80 лет, пришло мое время для исповеди. Я не могу пойти к священнику и причаститься, так как вероятно это повлечет его гибель или он может усомниться в существовании Бога, если такой, как я, дожил до преклонного возраста и продолжает творить свое черное дело. Все, что изложу в письме, я мог бы тут же отнести в газеты или властям, попытаться собрать пресс-конференцию. Но я не буду этого делать. Потому что никто не опубликует это и не покажет по телевизору. Все центральные информационные каналы в Европе, Азии и США имеют одного не гласного хозяина, и только он узнает о моей попытке опубликовать информацию о деятельности Синдиката, будут уничтожены все, начиная с меня и заканчивая даже почтальоном и уборщицей, которая не дает редакции зарасти мусором.

Все началось в 1935 году. Я был молод, полон сил и не здорового оптимизма. Радовался жизни, прогрессу и новым возможностям. Именно в тот год для меня открылась одна из возможностей. Сейчас я понимаю, что мне надо было просто пройти мимо, не обернуться на оклик моего приятеля по университету. Но я обернулся, он был не один, а в компании высокого мужчины с темными глазами, в которых горел неисчерпаемый задор, несмотря на то, что его голова уже была побита сединой. Имя этого человека не хочу произносить, так как в Синдикате не называют настоящие имена, есть только кодовые. Его кодовое имя, как я потом узнал, было Авиатор. Не за долго до своей гибели Авиатор рассказывал мне о том, как был создан Синдикат. Это произошло в Лондоне, и создали его три человека: Седовласый, Усатый и Авиатор. Я понимаю, что это выглядит, как плохой анекдот, но, к сожалению, это правда. Тогда, в начале века, эти трое договорились создать Синдикат, целью которого будет не уничтожение мира, но его поддержание и контроль за численностью населения. Конечно, все это было задумано не только с «благой» целью, но и как способ создания грандиозной организации, которая будет получать прибыли не сопоставимые с прибылями мощнейших компаний всех времен и народов. На данный момент Синдикат – это вирус, который проник везде! Ему принадлежат все крупные СМИ, а маленькие – они просто уничтожают или поглощают, что, впрочем, одно и то же. Люди Синдиката находятся во всех правительствах крупных стран мира, а небольшие страны просто ему принадлежат. Его щупальца проникли везде, в том числе и во все крупнейшие специальные службы, такие как ЦРУ, ФБР, МИ5, ФСБ, ГРУ, BND, MSS, DGSE, RAW, ASIS и прочие! Для них не существует секретной информации или закрытых дверей. Со временем, когда все трое основателей ушли, Синдикат возглавил человек под кодовым именем Архитектор. Я никогда в жизни его не видел и не слышал, наверное, это самый засекреченный человек в мире. Вероятно, он живет где-то в Европе и, возможно, работает архитектором, кто знает!? Задания от него я получал через его приближенных, их у него порядка 4—5 человек, которые отвечают за разные континенты нашей планеты. Они друг с другом не знакомы и иногда даже противодействуют друг другу, разжигая войну, находясь по разные стороны баррикад, но выполняя одну – единую цель. Со мной работает молодой и очень жестокий человек под кодовым именем Джек. Да, у него кодовое имя человеческое, он долго его себе клянчил, и в итоге получил. Он захотел назваться в честь Джека Потрошителя5. Более того, он настолько фанатично им восхищался, что воспользовался всеми возможностями Синдиката, чтобы получить в свое владение единственное, что сохранилось от Джека Потрошителя. Его письмо «Из Ада», адресованное Джорджу Ласкому. Он приносил это письмо с давно уже засохшими пятнами крови и показывал мне. От этого клочка бумаги веяло таким омерзительным холодом и жестокостью, что я даже не смог взять его в руки. Если верить письму, Потрошитель был не только убийцей, но и каннибалом. Хотя в целом меня от Потрошителя отличает лишь то, что я не убиваю своими руками. Между тем наш Джек не менее жесток. Он убивает людей самолично и получает от этого удовольствие. Надеюсь, он их не ест.

Именно с приходом Архитектора к управлению Синдикатом настали времена создания хаоса на планете, бесконечного числа террористических ячеек и нескончаемые войны, в которых так или иначе участвует страна со звездно-полосатым флагом. Именно там притаились одни из самых крупных компаний Синдиката в различных областях: производство лекарств, компьютеров, оружия, всех видов средств передвижения, начиная от простого автомобиля заканчивая космическими кораблями. Синдикат есть везде, где есть деньги. При этом они постоянно покупают и вкладывают огромные средства в развитие новых технологий, сразу закладывая туда все возможные средства слежения и получения информации. Десятки миллионов долларов было потрачено на развитие отрасли компьютеров и создания сети Интернет, хотя для Синдиката по уровню затрат это все равно что среднестатистическому англичанину пойти выпить пинту пива. Говорят, что эта самая сеть поможет в итоге отслеживать абсолютно всех людей, которые к ней будут подключены. Неисчерпаемое количество информации, которое не сможет переработать ни один человек, будет обрабатывать компьютер. Так говорят. И я понимаю, что с внедрением этой сети шансы уничтожить Синдикат просто испарятся окончательно и бесповоротно. Хотя уже и сейчас, вероятно, это не возможно было бы сделать.

Но я ушел от своего рассказа о моей жизни в Синдикате, ведь в его рядах я прослужил 56 лет. Тогда, в 1935 году, Авиатор заразил меня этой идеей. Объяснил, почему цель оправдывает средства. Я был глуп и поверил. Кроме того, со мной сыграла злую шутку моя алчность. Ведь за эти годы на разных счетах во всем мире у меня скопилось более 100 миллионов фунтов. Это больше, чем бюджет каких-нибудь маленьких государств, например Кирибати или Тонга. Зачем старику столько денег? У меня нет ни жены, ни детей. К чему мне эти миллионы. Тогда, в июне 1935 года, я об этом не думал. Я дрожал от нетерпения влиться в секретную организацию, заработать уважение Авиатора и, конечно, много денег. Первые мои задания не были очень сложными, но от того нельзя сказать, что они были не интересными. Уже в августе этого же года я познакомился лично с Адольфом Гитлером. Моя задача была снабжать его наличными деньгами, и я перевозил для него ежемесячно по 1 миллиону долларов США в эквиваленте. Это были валюты разных стран: рейхсмарки, французские франки, швейцарские франки. Об этом не знал никто. Конечно, Синдикат был не единственным, кто финансировал Гитлера, за счет своих ораторских навыков, он имел своих богатых поклонников, которые так же, как и я, в свое время поверил Авиатору, так же слепо верили в идеи Гитлера и его методы. В любом случае, только благодаря Синдикату Гитлер пришел к власти, так как именно нашей помощью его оправдали. Я никогда не забуду нашей первой встречи. Она состоялась в Баварских Альпах в долине Берхтесгаден6, тогда еще этот дом назывался «Дом Вахенфельд», уже впоследствии после перестройки Гитлер назвал его поместье Бергхоф. Я помню очень хорошо его после перестройки. Белоснежные стены дома гармонично смотрелись на фоне белых верхушек Альп. Внутри было роскошно. Много картин и старинных гобеленов. Массивные потолки из крупных балок, делящие потолок на квадраты. И, конечно, этот потрясающий вид из панорамного окна на горы. На великие Альпы. Он мне часто рассказывал, что ему очень помогает это панорамное окно в переговорах. Из него смотрели министры, послы и короли. Но в первую встречу он был не такой высокомерный и бесстрашный. Встречая меня первый раз, он изображал из себя самого кроткого и спокойного, гостеприимного и радушного хозяина дома. У меня даже были мысли о том, что он боялся меня. Конечно, не меня лично, но Синдикат. Кроме того, нельзя кусать руку, которая тебе дает деньги. Единственный мой прокол за всю карьеру – это прокол с Гитлером, именно тогда я первый и последний раз попал в объектив фотокамеры. В тот день мы осматривали разрушения бункера, в который попала авиабомба. Это было буквально накануне нашего отлета из Берлина. Синдикат счел возможным сохранить ему жизни. Возможно, были планы использовать его еще раз. Хотя, Адольф так рьяно исполнял свою роль, что к концу даже у него не хватило бы ораторского искусства, что бы привлечь на свою сторону хоть кого-то… Последний раз я видел Гитлера и его свиту 1 мая 1945 года, когда они пересаживались в подводные лодки в небольшом портовом городишке Сен-Назер7, его лодка уплывала в сторону Южной Америки. Я не знаю, доплыли ли они или нет. Как и где обосновался Гитлер. Но неоспоримый факт в том, что он не погиб 30 апреля 1945 года, как это рассказали всему миру. Синдикат заработал на второй мировой войне порядка 150 миллиардов долларов, так что подчистить за собой хвосты в мире, где для нас открыта любая дверь, не составляет труда.

За свою карьеру я провел очень много операций по созданию военных конфликтов и взращиванию террористов. У меня не так много времени, и я не смогу подробно написать о всех своих деяниях, да и нет в этом смысла. Все мои деяния описаны подробно и рассортированы по папкам, которые стоят у меня за спиной. В каждой из них хранится информация о том, как, когда и что я предпринимал, чтобы добиться успеха в своем деле. Все имена и количество денег, заплаченное тем или иным людям. И конечно же, финансовый успех Синдиката. Также мне удалось собрать информацию по некоторым проектам, которые были осуществлены до моего прихода в организацию. Информация по этим проектам не полная, но как минимум, я хочу, чтобы было известно о том, что именно Синдикат причастен к наличию фактов этих событий в истории человечества.

Второй проект, на котором Синдикат заработал порядка 500 миллиардов долларов, – это Корейская война. Почему-то многие про нее забывают и если вспоминают, то про войну во Вьетнаме. Я думаю, что это попытка Синдиката отвести взор от событий. Вьетнамская война тоже дело рук Синдиката, но самое большое количество денег организация заработала именно на войне в Корее. Ключевой персоной в линейке событий, произошедших в то десятилетие в Азии, был Гарри Трумен, его выборы на пост Президента США были удачной операцией Синдиката по внедрению в высшие круги правительства одной из мощнейших стран планеты. До Трумена влияние Синдиката распространялось на менее высокопоставленных персон: мэров крупных городов и сенаторов от различных штатов. Восхождение Трумена на пост президента была большая победа для организации. В последствии именно благодаря этому удалось заполучить влияние и внедрить своих людей в ЦРУ и ФБР, во все ключевые министерства США, такие, как министерства юстиции, здравоохранения, таможни, налоговой службы, национальной безопасности и госдепартамент США. Исторически Трумэн не признавал войну в Корее за войну, он называл ее просто военным инцидентом. Страна тратит на военный инцидент 1,6 триллиона долларов, в ней гибнет более 50 000 солдат США. Но именно этот «военный инцидент» позволил Синдикату полностью развернуть подготовку страны к дальнейшим военным действиям на десятилетия вперед. По всему миру начали открывать новые военные базы США: Европа, Азия, Ближний Восток. Дали старт для разработки нового оружия и техники. И именно тогда появилась винтовка М16, самолеты F-4 Фантом, а потом и гранатомет М79. И к каждой винтовке, гранатомету или военной базе имел отношение Синдикат, зарабатывая через различные компании огромные деньги. До сих пор все они стоят на вооружении США. Их модернизируют, улучшают и зарабатывают все больше денег на этом. Сам Трумэн был рад исполнять свою роль и был в ней органичен. Забота о своем народе и уничтожение потенциальных угроз во всем Мире с разработкой и применением новейших образцов разведывательного и наступательного оружия. Он доказал свою заботу о нации, сбросив всего две бомбы. Есть какая-то ирония в кодовых именах этих бомб – «Толстый мужчина» и «Маленький мальчик». Отец с сыном вышли на прогулку и уничтожили за считанные секунды более 200 тысяч человек. Синдикат имеет отношение ко многим ужасающим событиям на земле, но атака Японии ядерным оружием была инициатива самого Гарри Трумэна. Я встречался с ним лишь однажды на Потсдамской конференции. Тогда это уже был человек, уверенный в себе и в том, что безграничная власть, которую он получил, став президентом США, действительно безгранична, но это не так.

Также я не могу в своем письме забыть о важной персоне в истории человечества, персоне, которая могла бы раньше времени прекратить «Холодную войну». Речь идет о Джоне Кеннеди, тридцать пятом президенте США. Этот человек не поддался влиянию вербовщиков Синдиката и был как кость в горле. Его попытки сближения с СССР и дело сталелитейщиков ставило Синдикат в не удобное положение. Если даже отринуть потерю денег, связанных со сталью, которые с лихвой удалось компенсировать на космической гонке, то окончание «Холодной войны» в планы Синдиката не входило. Если в мире исчезает точка напряжения, то в целом становится меньше «инцидентов», как любит выражаться администрация Белого дома. Убив Джона Кеннеди, Синдикат убил двух зайцев одним выстрелом, и это чистая правда. В машине ехал губернатор Техаса Джон Конналли. В тот момент только став губернатором, Джон был не очень сговорчив с людьми синдиката и не поддавался вербовке. Он был из тех, кто отказывался сотрудничать, но почему-то не закрывал для дальнейшего диалога дверь. Таким образом, Синдикат объяснил ему, что его жизнь и жизнь его семьи – это дело плевое, если Синдикат может просто взять и убить президента США… Ведь пуля, ранившая Конналли, прошла через шею Кеннеди, так что это поговорка вполне уместна. Впоследствии он активно сотрудничал с Синдикатом и не без его помощи смог значительно продвинуться по карьерной лестнице, став Министром финансов США.

Последнее, что я хочу поведать в своем письме, это одно из самых страшных деяний Синдиката. Не будет преувеличением если, я скажу, что выпустив это в мир, Синдикат открыл «Ящик Пандоры». Один из основателей под кодовым именем «Усатый» разработал и распространил по миру ВИЧ – инфекцию8. Усатый был главной одной из крупнейших теперь в мире фармацевтических компании. Этот вирус разработали не только для выборочного сокращение развратной части населения, но и для получения колоссальных сверх прибылей от производства лекарств для борьбы с этим вирусом. Я не химик, и не вирусолог, не знаю, как он был разработан. Не знаю даже, как зовут того ученого, который вывел этот вирус в секретных лабораториях Швейцарии. Я только знаю, как они заметали следы и распространяли вирус. В частности, они даже заражали обезьян в Африке, чтобы потом независимые ученые нашли у них вирус и свалили все это на Африканский народ. Начали они, действительно, с Африки: каждый третий пузырек с прививками от различных заболеваний, произведенный кстати той самой фармацевтической компанией или ее ответвлениями, был заражен вирусом ВИЧ. Детей и стариков не заражали им, такие инъекции делали только людям от 18 до 35 лет, которые могли активно заниматься сексом без какой-либо контрацепции. Что касается европейцев или американцев, которые приезжали в Африку и имели там сексуальные связи с проститутками или насиловали местное население и заражались вирусом, везли его уже в Америку. Хотя об этом предпочитают молчать, ведь американские солдаты – это слава и гордость американского народа, разве они могут насиловать беззащитных африканских женщин? Или может быть немок в 45 году? Я уже молчу про Корею, Вьетнам, Японию, Филиппины.

Кроме того, ВИЧ распространялся через тайные гей-сообщества. Туда вакцина поставлялась, как средство для получения наибольшего удовольствия от секса. Действительно, в ней был какой-то легкий наркотик, который быть может и усиливал ощущения, но главное, что в нем был вирус. К слову, гей-движение активно поддерживается и финансируется Синдикатом и сейчас, это помогает сдерживать рост населения (Финансирование направлено на борьбу за их права и создание гей-пропаганды). Ведь у них нет шансов произвести на свет дитя, нового человека. Сдерживая таким образом рост населения, Синдикат с удовольствием сокращает и их число за счет вируса ВИЧ, передающегося активно в гомосексуальной среде.

Я бы хотел просить прощения за деяния мои, но не могу этого сделать, так как это уже ничего не изменит. Оставляя это письмо в несгораемом бункере, о котором не знает ни одна живая душа, я надеюсь на то, что когда-то Синдикат будет разоблачен и если не уничтожен, то хотя бы люди будут знать о том, что на самом деле миром управляют не президенты и короли, а совершенно другие люди, находящиеся всегда в тени великих событий.

Куда ухожу я? Этого я не открою. Я хочу дожить свои годы там, где надеюсь, Синдикат меня не достанет и не найдет. Быть может, им и в голову не придет меня там искать. Как говориться, если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место. Но если меня все же сможет найти Джек, то я знаю, что смерть моя будет долгой и мучительной. Наверняка он захочет использовать меня как живой экспонат для анатомического спектакля. Ведь его любимое оружие – это нож.

Сейчас ты сидишь, читая мое письмо и задаешься вопросом, что тебе делать и во что ты ввязался. Возможно, тебе стоит рискнуть и попытаться рассказать миру правду о Синдикате. Но я не хочу, что бы ты стал моей последней жертвой. Поэтому, будет лучше, если ты соберешь все документы и доказательства, что я копил долгие годы, вынесешь во двор и сожжешь все до последнего листочка. А пепел развеешь так, что бы ни один эксперт не смог ни чего уже из него извлечь.

Я Старкад, и мое время прошло.

Прощайте.»

Олл молча положил последний лист письма обратно в папку, закрыл ее и отложил на стол подальше от себя. В комнате наступила звенящая тишина. Мысли галопом проносились в головах мужчин, при этом ни один не решался нарушить молчание первым.

– А может, это больная фантазия старика? Может, он просто псих был и все выдумал? – с надеждой в голосе вымолвил Брук.

– Может и так, но я, как полицейский, должен все это проверить. Думаю, нужно вызвать сюда следственную группу, собрать все документы и отвести на экспертизу. Как минимум, надо установить возраст бумаг. Если он и правда собирал их более 50 лет, то мы это узнаем. А может, просто твой дед, бывший владелец дома, был действительно сумасшедшим или шутником, ну или сумасшедшим шутником, – попытался немного разредить обстановку Оливер. – Ты не против, чтобы я вызвал спецов и все это от тебя забрали?

– Олл, а если все что написано в письме, правда? Что если бумаги которые тут лежат, не просто бумаги или шутка, а ценнейшие информационные артефакты, которые могут стоить кому-то даже жизни? А эти кто-то могут быть те, кто их нашел. Если бы я был на месте этого Джека, то убрал бы сначала нас, а потом уже всех остальных, кто видел документы.

– Я служу в Скотланд-Ярде! Мы живем в Англии! Как может случиться так, что станут убивать полицейских? Брук, я понимаю, что, возможно, ты немного взволнован тем, что я прочитал. Но что ты предлагаешь? Взять и все это сжечь?

– А что, если мы пригласим журналистов? Ведь сейчас то не 80-е годы!? Пущенная в интернете волнующая новость тут же разлетаться по социальным сетям, новостным блогам. Ведь нельзя удалить это все под чистую! Уж, наверное, это не под силу ни какому Синдикату. Разве нет?

– Я, как полицейский, не могу с тобой согласиться. Ты представь, если окажется, что это просто бред сумасшедшего старика!? Что тогда?

– Что? – развел руками Брук

– А то, что данная информация может очень сильно отразиться на всей жизни, даже если это ложь. Если это выкинуть сейчас в информационное пространство, то сразу завоют те, кто бредит мыслями о тайном правительстве. Моментально обвалятся биржи, и ценные бумаги превратятся в хлам. Ты готов отвечать за разорение людей? Ты знаком со статистикой самоубийств, которая вырастает на графике, как гора Эверест во время экономических мировых потрясений.

– Нет, не знаком. Но может хоть позвоним Синтии?

– Синтии Морган? Ты говоришь о Синди, с которой мы учились?

– Да, о ней. Я с ней недавно столкнулся в метро. Она работает журналистом в одном из лондонских изданий, которое почти полностью перешло на просторы интернета. Они больше не печатают бумажные варианты, зато им нужны такие вот новости. Я думаю, она примчится быстрее ветра, если ей позвонить.

– Брук, давай так. Сначала мы вызовем бригаду из Скотланд-Ярда. Потом ты, как гражданское лицо, делай что хочешь. Я с тебя расписку о неразглашении брать не собираюсь. Главное, что бы с тебя ее не взяли те, кто приедут в составе бригады.

Брук откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Как она? Как Синди?

Не открывая глаз, Брук улыбнулся.

– Она отлично. Просто обворожительно! Ты даже не представляешь, на сколько она расцвела. Она и так была одной из самых симпатичных девочек в классе, но сейчас… Я бы ей посоветовал работать в модельном бизнесе, а не в журналистике. Ее пышные, чуть вьющиеся каштановые волосы спадают на плечи, ее зеленые глаза излучают какую-то манящую теплоту. Благородные черты лица, утонченная фигура. Ты же за ней ухлестывал в школе! Как же так получилось, что вы разминулись.

– Слушай, вот если бы я не знал, что ты действительно любишь Абигайль, то подумал бы, что ты влюбился в Синтию! – с какой-то даже досадой выпалил Олл.

– Да не переживай ты так. Я просто хочу в тебе разбудить аппетит и, может быть, старые чувства. Она правда хороша! Кстати я не заметил на ее руке кольца! Так может у тебя есть шансы?

– Ты же меня знаешь, моя работа и личная жизнь. Все так не просто.

– Ну и что? Вот как раз получится замечательный тандем. Представь семью полицейского и журналиста!

– Ага, а дети у нас тогда кем должны стать? – иронично возразил Оливер.

– О, ты уже и о детях задумался!? – оживился Брук – Видимо, не зря я ее в метро встретил. Думаю, дети у вас будут! Да точно, вам нужно несколько детей! Один будет пожарником, а второй работать в приемном отделении больницы. Таким образом, мама будет обеспечена информацией со всех сторон.

– Да ну тебя! – отмахнулся Оливер, вскочил с кресла и потянулся, – что делать то будем с этим? – кивнув в сторону папки с гербом на столе, Оливер отошел к окну.

– Давай так, пока тут будут работать твои коллеги, Синтию, в любом случае не пустят. Но я хочу сфотографировать письмо и комнату в том виде, в котором она есть сейчас, что бы ей показать. Причем я пока подчеркиваю, что только показать! Я не буду ей отдавать копии этих снимков ни в каком виде. Но хочу, чтобы у нас была возможность через нее оповестить мир в любую секунду.

– Хорошо, Брук, – с тяжелой ноткой в голосе ответил Оливер, – но я хочу, чтобы она сама сделала выбор. Ты ее предупредишь, что та информация, с которой она будет ознакомлена, является опасной для ее жизни, если соответствует действительности.

– Я предлагаю рассказать ей об этом вместе. Мы вместе открыли эту комнату. Думаю, надо и дальше держаться вместе, пока все не разрешится.

– Хорошо. Я звоню своим? – достав телефон, Олл вопросительно уставился на друга. В его взгляде было что-то странное. Не страх, нет. Оливер не из тех, кто боится бандитов или каких-то там секретных организаций. Его взгляд выражал что-то другое, но что именно, Брук не понял.

– Да, звони.

Уже через час комнату наводнили сотрудники Скотланд-Ярда в штатском. Возле дверей на улице стояли сотрудники в форме. Эксперты сновали туда-сюда, делая сотни фотографий. У Брука и Оливера сняли отпечатки пальцев, в то время, как в тайной комнате эксперты искали отпечатки бывшего владельца. Процессом руководил Инспектор Генри Уилкинсон. Не высокий лысеющий мужчина ходил по комнате, держа в руках листы письма, уже упакованные в специальные герметично закрытые файлы. Он, наверное, уже в десятый раз перечитывал письмо, вчитывался еще и еще в отдельные участки текста. Его лицо не выражало обеспокоенности, волнения, страха или каких-либо других эмоций. Инспектор отличался удивительной способностью вообще никак не показывать свои эмоции на лице. В душе он мог плакать или смеяться, удивляться или восхищаться, но окружающие никогда не могли бы понять, по выражению его лица что на самом деле происходит. Оно всегда было одинаково беспристрастным.

– Мистер Бутмен, вероятно, наш коллега уже рассказал вам процедуру расследования, и вы знаете, что я должен вас опросить. В связи с довольно напряженной террористической обстановкой в мире мы обязаны реагировать на даже такие порой странные находки. Вы прекрасно понимаете, что я обязан доложить об этом в службу государственной безопасности и, вероятнее всего, дальнейшее расследование будет переведено под их контроль. Возможно засекречено. Сейчас мы только изымем все материалы из этой комнаты. Наши специалисты уже нашли отпечатки пальцев, и если он хоть когда-то засветился, то будем знать об этом еще до конца нашей беседы.

– Да, я понимаю. Как вы считаете, это может быть правдой и может ли это угрожать жизням людей, которые теперь посвящены в эту тайну? – сказав это, Брук покосился на Оливера, а тот только хмыкнул что-то себе под нос.

– Я понимаю вашу обеспокоенность, но будьте уверены, что лично я никогда не слышал ни про какой Синдикат и уж точно не служу ему. Я служу ее Величеству Королеве Англии, и мой долг защищать ее граждан от всех угроз.

– Значит, Вы считаете, что это все бред вышедшего из ума старика?

– Я так не сказал. Но я сделаю все, чтобы разобраться, что это на самом деле такое.

– Что мне сейчас делать?

– Вам, мистер Бутмен, ни чего особенного делать не надо. Живите, как жили. Если понадобится ваша помощь, с вами свяжутся наши сотрудники. Но сейчас я хочу, что бы вы ответили мне на пару вопросов. Кто вам продал этот дом, что вам о нем рассказывали? Было что-то еще не обычное в этом доме?

– Купил этот дом я у агентства недвижимости « England House & Кo». Их предложение я отыскал через интернет. Агент показала мне дом, и я согласился его купить, так как цена была приемлема для меня и даже чуть дешевле, чем другие варианты в округе. Что касается старого владельца, то, как говорил агент по недвижимости, это был тихий одинокий старик, который пропал очень давно. Дом каким-то образом через банки и какие-то долги достался агентству, и они его продали. С юридической точки зрения дом чист, я делал проверку через адвокатов. На доме нет ни каких ограничений или долговых обязательств, он действительно переходил от банка к банку и, в конечном счете, его продало агентство.

– Хорошо, мы проверим эту информацию и тщательно разберемся, к кому и на каких основаниях переходил этот дом до вас.

В комнату вошел человек в штатском и передал инспектору записку. Ознакомившись с ней, инспектор убрал записку в папку с документами.

– Я думаю, вам будет интересно узнать, что отпечатки пальцев принадлежат действительно некоему Эдварду Тёрнеру. На данный момент он числится погибшем. Он летел на самолете Pan American Рейс 103. Самолет был взорван над Локерби в 1988 году. В списках пассажиров значился и мистер Тёрнер. Так что он погиб.

– Это не то дело, где еще была замешана Ливия? – оживился Оливер

– Да, это именно то дело.

– Я помню его, мы изучали это дело когда я проходил обучение в колледже полиции. В итоге Муаммар Каддафи согласился выплатить по 10 миллионов долларов всем родственникам погибших в качестве компенсации, чтобы избежать санкций экономического характера.

– Да, Оливер, вы правы. Так оно и было. И получается, что наш загадочный старик погиб именно в этой катастрофе. А в разряде вновь открывшихся обстоятельств я могу допустить многое. – Инспектор Уилкинсон заложил руки за спину и отошел к окну.

– Что вы имеете в виду, инспектор? – настороженно спросил Брук.

– Я не в праве обсуждать с Вами возможные рабочие версии, но вы вроде не глупый человек, и думаю у нас с вами могли возникнуть одинаковые выводы.

– Вы хотите сказать, что тот теракт в самолете был спланирован с целью убить этого мистера Тёрнера?

Инспектор не ответил. Зато Оливер добавил свою версию.

– Не только. Возможно, наш старик просто заметал за собой следы.

В комнате повисло молчание. Снующие туда-сюда сотрудниками полиции в штатском, уже начавшие выносить из тайной комнаты коробки со сложенными в них папками с документами.

– Мистер Бутмен, у меня пока нет основания брать с вас подписку о неразглашении или как-либо ограничивать вас в ваших действиях. Но мой дружеский совет – не стоит никому об этом рассказывать до тех пор, пока мы не разберемся что это такое. Надеюсь вы меня поняли? – инспектор в упор уставился на Брука. Его серые не выразительные глаза всматривались в него, а иногда было ощущение что, инспектор хочет разглядеть какие-то намерения или мысли, которое сейчас рождались в голове у собеседника.

– Инспектор, я понимаю. Да и кому мне рассказывать?

– Вот и хорошо. Также ждите звонка и скорее всего визита представительней МИ6.

– Вы закончили? – спросил Уилкинсон у одного из сотрудников в штатском.

– Да, сэр. Мы все упаковали и готовы выдвигаться.

– Всего хорошего – буркну инспектор в сторону Ола и Брука и стремительно покинул комнату библиотеки. В след за ним удалились и последние сотрудники в штатском. Комната, только что бурлившая кипучей деятельностью, опустела и затихла. На первом этаже хлопнула дверь, и в доме остались только друзья, сидевшие в библиотеке.

– Хочешь виски? – устало повернув голову в сторону Оливера, спросил Брук

– Да, было бы не плохо.

Брук достал два бокала и наполнил их жидкостью золотистого цвета. По комнате разнесся аромат виски. Брук передал бокал другу. Они молча, не чокаясь, сделали по глотку.

– Я думаю, пришло время звонить Синди.

– Я с тобой не очень согласен, Брук. Но дело твое. Если это действительно что-то значит и этот Синдикат существует, то, рассказав ей, ты и ее подвергаешь опасности.

– А если … – начал было Брук, но Оливер его перебил.

– А если это все просто шизофренический бред больного одинокого старика? Ну, вот представь! Ему было на тот момент 80 лет, он жил один. Ни жены, ни детей. Никого нет! Он мог просто свихнуться от одиночества и скуки. И нашел себе вот такое занятие – выдумывать несуществующую организацию, правящую миром в тайне.

– Так и хочется добавить… В тайне от санитаров! – рассмеялся Брук.

Оливер улыбнулся и сделал большой глоток виски.

– Да, тайно править миром в тайне от санитаров. Даже ты меня поддерживаешь.

– Ладно, Олл. А давай гипотетически представим, что это все не бредня сошедшего с ума старика, а правда. Чистая правда! Что тогда? – Брук смотрел испытывающим взглядом на Ола, пытаясь пробить в его рассуждениях брешь.

– Если все это чистая правда? Тогда, если верить тому, что написал этот Старкад, мы все умрем… Ты, я, инспектор Уилкинсон, полицейские которые уносили коробки с документами. Они должны будут уничтожить целый полицейский отдел. Как ты себе это представляешь? Как можно уничтожить столько полицейских в Англии и не вызвать никакого подозрения? Я понимаю – не унимался Оливер, – если бы речь шла о тебе, обо мне и, например, только инспекторе, – не проблема. Нас бы убили, и все. Подумаешь, убийство с целью кражи или автомобильная авария. Смерть 2—3 человек, даже знакомых друг с другом, не вызовет особых подозрений. Но как ты думаешь, они уничтожат десяток полицейских? И еще тех, кто будет в управлении, куда повезли документы, кто будет их там принимать и изучать? А после подключится МИ6. Ты понимаешь, что это просто не возможно! – последние слова Оливер сказал с каким-то металлическим оттенком в голосе.

– Дружище, что ты так разволновался. Раньше думали, что по воздуху могут летать только птицы, а теперь люди и в космос летают.

– Брук, это другое. Не надо сравнивать, – уже без ноток металла ответил Оливер

– Как бы то ни было, я хочу позвонить Синтии и пригласить её в гости.

– Как знаешь.

– Олл, ты разве не хочешь ее вновь увидеть?

– Я?

– Да, ты. Я то её видел не так давно, как ты. – с улыбкой ответил Брук – Только не говори, что ты сейчас волнуешься и стесняешься, как будто мы в школе.

– Ни чего я не стесняюсь. Звони ей!

Брук достал телефон и набрал номер. В трубке послышались гудки, и нажатием пальца телефон был переведен в режим громкой связи.

– Алло! – послышался приятный женский голос, моментально заполнивший все пространство во круг Оливера, который провалился в свои воспоминания.

– Синди, это Брук, Брук Бутмен. Помнишь, мы с тобой столкнулись в метро на днях.

– Да, конечно! Я помню! Рада, что ты позвонил, Брук! Как твои дела?

– Ты не поверишь, но у меня для тебя сразу две новости.

– Правда? – звонкий, озорной не по годам голос Синди действовал как-то магически на Оливера, он просто превратился в радар или губку, которая впитывала каждый звук, произносимый этой женщиной.

– Да, во-первых, рядом со мной сидит наш общий друг Оливер Эвенс.

– Да ты что! И как у него дела?! Я его не видела сто лет и ни чего о нем не слышала.

– О, у него дела отлично. Мы хотим с Олом пригласить тебя в гости на чашечку чая, ну, или бокал вина, это как ты захочешь. Мы тут кое-что нашли, и, возможно, тебя это заинтересует, как журналиста. Это и есть вторая причина, по которой я тебе звоню.

– Как интересно! И что же вы там нашли? – голос ее из звонкого девичьего моментально преобразовался. На слух он вроде бы не изменился, но чувствовалось что вот-вот – и она набросит петлю и утащит с собой всю нужную ей информацию.

– Я бы не хотел об этом говорить по телефону. Информация не однозначная, но как бы там ни сложилось, в итоге это может быть любопытно для тебя.

– Все, заинтриговал окончательно! Где и когда вы предлагаете встретиться?

– Тебе нужно подъехать в мой дом, он находится в бюро Бромли. Я Скину тебе адрес эсэмэской. Предлагаю завтра часов в 19.00 у меня. Ты в итоге чего хочешь? Чая или бокал вина?

– Я думаю, что для встречи старых друзей лучше подойдет бокал вина. Жду от тебя смс с адресом. Оливеру большой привет! До завтра! – связь прервалась, и комната для Оливера только что наполненная звуком голоса Синди, мгновенно опустела.

– Олл, ты как? – с улыбкой спросил Брук, всматриваясь в лицо друга.

– Я в порядке. Просто столько лет ее не слышал и не видел. Думал, что уже и забыл про нее, а получается, что нет. Я ведь так и не нашел никого себе, потому что не смог найти никого красивее, умнее и привлекательнее её.

– Дружище, у тебя я думаю будет шанс. Завтра мы выясним, что у нее с личной жизнью, и, возможно, у тебя появится шанс.

– Ладно, давай расходиться. Значит, завтра в 19.00 тут.

– Да, завтра в 19.00. Вина, сыра и фруктов я куплю.

– Хорошо. Ты тут останешься или пойдем вместе?

– Нет, тут я не останусь. Пока тут особо и ночевать негде – все старое и пыльное. Пойдем вместе.

Допив остатки виски, друзья быстро собрались и вышли в темноту лондонского вечера, освещенную тусклыми фонарями Эмфилд-роуд.