Читать книгу Сны в руинах. Записки ненормальных - Анна Архангельская - Страница 3

Уже минут двадцать я прел в комнате для допросов. Душной и серой, даже без знаменитого киношного «зеркала», с которым можно было бы развлечься. Лишь маленькая камера в углу мерно подмигивала красным огоньком, а кто-то по другую сторону стены рассматривал меня в монитор. Так убивалась «готовность к бою» – посидишь в такой «уютной» комнатке часик, и от первичной презрительной самоуверенности не останется и следа. Захочется плакать и умолять о чём-нибудь того, кто придёт допрашивать. Хотя, в сущности, и от него мало что зависит.

Я старался не давать себе думать, чтобы не слабеть от собственной фантазии. Единственное, что можно было сейчас сделать, – спокойно признать очевидное и отбиться от всего, что дополнительно попытаются навесить. А они попытаются, можно не сомневаться. В лучшем случае, месяцев шесть-семь потолкусь в камере. В худшем… про худшее можно было размышлять до бесконечности, пугаясь от обильного разнообразия вариантов. Но я не стал заранее травиться страхом.

Интересно, Расти уже допрашивают? Чертовски неудачно вышло с этим револьвером. И почему он его не выкинул? Теперь из-за этой своей маниакальной тяги ко всему, что стреляет, загремит в тюрьму и ещё неизвестно, с каким «диагнозом».

Наконец-то случилось чудо, и ко мне пришли. Замученный бесноватыми наркоманами и агрессивными подростками полицейский устало уселся напротив. Разложил бумаги, хлебнул вонючий кофе и уставился на меня. Изучающе и силясь понять, чего ожидать, мы смотрели друг на друга. Его нельзя было злить. И я не злил. Ни развязности, ни наглости. Не усмехаться, не разваливаться на стуле, не бояться. Стараясь выглядеть хладнокровным, я блокировал тревогу и раздражение внутри. В моей глупости виноват только я сам. У этих людей свои обязанности, и они их выполняют по мере сил. Жизнь развела нас по разные стороны баррикад, и этого не изменить. По крайней мере, не сейчас…

– Итак, кто тут у нас? – коп привычно порылся в бумагах. – Джейсон Тейлор. Семьи нет, родственников нет, сирота. Один привод. «Подозрение в ограблении…» И надо же, всё так же вместе с Расти Спенсером! Хороша парочка. Тогда выкрутились, но в этот раз, полагаю, вам такое счастье не грозит.

Он с насмешливым вызовом глянул на меня, как будто приглашая принять участие в какой-то занимательной проказе. Но я вызов не принял. Последнее, что мне помогло бы сейчас, так это сорваться в крик и навешать к обвинению ещё пару мелочей, вроде нападения на представителя власти прямо в участке. Нет уж, проделки класса «помоги прокурору» – не мой вид спорта. Я сосредоточился на том, что можно будет сказать, а чего нет.

– Всё верно, – я максимально равнодушно посмотрел на ворох бумаг. Не факт, что все они относились именно ко мне, но обилие их невольно пугало. Копы – народ хитрый, и чёрт их знает, что могли придумать. А я уж точно не был самым умным в их практике.

– Что, вот так просто – «всё верно»? Даже не будешь вопить про адвокатов? – он кольнул меня сарказмом, но, кажется, немного удивился.

Ну что ж, удивление не самый плохой способ запутать противника.

– В кино показывают, что адвокат приходит, когда в чём-то обвиняют. А я обвинений пока не слышал…

Игра в дурака иногда помогала. Но не сегодня. Где-то я, видимо, переиграл.

Он хлопнул рукой по столу, и в зажатом бетоном пространстве это бахнуло как выстрел:

– Не строй из себя придурка, Тейлор. Меня уже тошнит от идиотов вроде тебя.

От насмешки не осталось и следа. Теперь он злился. Всё, накопившееся за день – усталость, втыки начальства, новые и старые мелкие преступления, за раскрытие которых не дождаться славы, и эти бесконечные, бесконечные кипы бумаг – всё это он вывалил на меня. Наверное, я был последним «придурком» на сегодня, и ему хотелось домой, спать, к жене, пива, секса… Чего угодно, но уж явно не сидеть здесь со мной и психовать.

– Ещё скажи, что ты всего лишь шёл мимо той машины, дверь случайно оказалась открыта. Ты присел шнурки завязать, а тут проезжающий мимо велосипедист цинично втолкнул тебя внутрь и скрылся в неизвестном направлении.

Я, растопырив глаза, слушал этот вдохновенный поток слов и даже повеселел. Он навалился на стол, пристально и недобро глядя на меня:

– Ну давай, Тейлор. Навешай ещё какой-нибудь лапши на мои многострадальные уши.

Если бы мог, я б так и сделал. Но за ним – целая улица свидетелей с как минимум двумя копами, гонявшими нас по кварталу. Может, я и дурак, но на такую очевидную провокацию не куплюсь.

– Занятная история. Жаль не про меня, – я старательно сдерживал улыбку. – Я-то просто хотел немного прокатиться, вот и полез в ту машину.

Это, конечно, было неправдой – тачка была «заказана», так что выбрали мы её вовсе не для забавных дорожных приключений. Плюс ко всему, собирались прикарманить ещё и содержимое бардачка с магнитолой, но к ним я не успел даже прикоснуться. Так что этого доказать он никак не сможет. Хоть за что-то тем двоим стражам закона можно сказать «спасибо» – налетели весьма вовремя, избавили от лишних грехов.

Похоже, теперь я его действительно удивил. Он помолчал, что-то обдумывая и нервно мотая ручку в пальцах.

– Ладно, допустим… И зачем тебе машина понадобилась? Кому продавать собирался?

Я «виновато» уткнулся взглядом в пол. Сейчас главное не сбиться. Сжавшись душой, тихо, будто раскрывая какую-то позорную тайну, сказал:

– Никому… Девушку хотел впечатлить.

Я вспомнил, как мы с Венецией зажимались в тёмной подсобке, а нас очень не вовремя спугнул учитель математики. Память об этом стыдном моменте всегда помогала мне краснеть в нужное время. Чувствуя, как закипают щёки, я не поднимал глаз, чтобы всё не испортить. Коп усмехнулся, глядя на мои пылающие уши. Я осторожно посмотрел на него. Получилось. Теперь должно быть проще.

– Ладно, – он протянул это «ладно», отмеривая степень доверия, которую готов был мне подарить. – С этим пунктом разобрались. Хорошо.

Он поднялся. И всё? У меня отлегло от сердца. Это оказалось совсем не так ужасно, как представлялось, и абсолютно не трудно.

– О, чуть не забыл, – уже от двери он вдруг развернулся. – Ещё одна ма-а-аленькая проблемка, – он прищурился, и я внутренне дрогнул. – Ювелирный вы грабанули, тоже чтобы девушек повпечатлять? И охранника убили, чтобы крутыми казаться?

Он произнёс это совсем тихо, даже как-то интимно. Но лучше б он меня ударил. Я внутренне выматерился. Чёртов Расти! Плохо. Очень плохо. Вот куда привёл след от револьвера… Этот страх мне не пришлось изображать. Кто-то где-то кого-то подстрелил, и теперь всё это вешали на нас!

Удача, где же ты, когда так нужна?!!

– Это не мы. Клянусь, – дрожа сердцем, я выплеснул ему в глаза всю свою панику. – Мы эту пушку нашли в мусорке, в подворотне… Мы и не стреляли-то ни разу…

Я всей душой умолял его поверить мне, хотя ни слова из сказанного не было правдой.

– Да расслабься ты, – с хорошо разыгранной скукой он откинулся на спинку стула. – Твой дружок уже всё рассказал. Я просто хочу уточнить детали. Такой порядок, знаешь ли…

Я едва справлялся с паникой. Блеф. Грубый, жестокий блеф. Но всё, что у меня было сейчас, это только надежда. Совсем немного, если рассудить здраво. Даже катастрофически мало. Но я доверял Расти и тщательно уговаривал себя, что он не мог сознаться в том, чего мы не делали. А значит, нужно держаться легенды. Я судорожно выкапывал из памяти детали – неважно, когда бы нас взяли с этой пушкой, говорить, что нашли в среду на прошлой неделе в мусоре на 52-й улице. Взяли по глупости – побаловаться, и даже не стреляли ещё. Всё. Ни больше, ни меньше.

Перемешивая правду с ложью в единую взрывоопасную смесь, заливая всё это отчаянным страхом обвинения в убийстве, я говорил и говорил, силясь достучаться до этого равнодушного от выслуги лет человека. Всё, что я мог сейчас сделать, это попытаться стать для него немного особенным, выйти из серого, однообразного ряда преступников, вечно отрицающих собственную вину, очевидную или не очень. И я старался, как мог, вкладывая в слова всю искренность, на которую был способен… Ужасней заключения было лишь заключение за то, в чём невиновен.

Вошла какая-то девушка и, не глядя в мою сторону, что-то шепнула моему инквизитору. Он кивнул, всё так же не сводя с меня глаз. Девушка дополнила стопку бумаг ещё одной папкой и вышла.

Пожалуй, будь у меня сейчас шанс застрелиться, я бы им воспользовался. Что же в той папке такое? Господи, пронеси…

Коп быстро устал меня слушать.

– Хватит, Тейлор, – он поморщился, как от зубной боли. – Если ты сам не стремишься себе помочь, то я тем более не собираюсь с тобой возиться.

Я послушно замолчал, не зная, чем же могу помочь самому себе. Это было очень страшно – зависеть от настроения, просто желания в чём-то разобраться человека напротив. Это было похоже на расстрел… Десяток смотрящих тебе в грудь прицелов, скрытых в этих бумажках на столе, и один человек, взмах руки которого может легко оборвать твою жизнь.

– Скажи мне правду, и мы оба пойдём отдыхать друг от друга.

Издеваясь, он спокойно покачивался на стуле. Правда уж точно интересовала его в последнюю очередь. Я отчаялся.

– Это правда. Револьвер мы нашли в прошлую среду. Никакой ювелирный не грабили и не пытались. Больше не знаю, что сказать.

Я обречённо притих. Видимо, пришла пора злить его требованием телефонного звонка, адвоката, суда по правам человека или ещё какой-нибудь такой же бесполезной ерундой. В кино всё это выглядит так просто…

– Где ты был 28-го августа с семи до девяти вечера?

Алиби. Чудесно было бы, окажись оно у меня. Я напрягся, вылавливая тот день в памяти. 28-е число… Что это был за день? Суббота? Нет, пятница… Чёрт. Тогда я нервничал в машине, пока Вегас с парнями таскали в багажник какие-то подозрительные мешки со склада… Алиби, мягко говоря, так себе получалось. Точнее, вовсе не получалось, разве что надумаю променять обвинение в убийстве на кражу со взломом и сдать к чертям всю шайку. Не вариант.

– Не помню, – соврал я. – С девушкой, наверное, был.

При очень хорошем стечении обстоятельств Венеция возможно и сообразит подтвердить, что я был с ней. Но всё равно, мне это мало чем поможет. В категорию «надёжный свидетель» она абсолютно не вписывалась. И любой прокурор, если конечно он не полный идиот, с удовольствием этим воспользуется.

– Имя девушки, адрес… – коп лениво приготовился записывать.

Я впал в какую-то апатию. Они для себя уже всё решили, и что бы я ни сказал, следующие несколько лет буду жить в мире по ту сторону решётки.

– Венеция Фос…

Коп нервно швырнул ручку на стол.

– Я спросил имя, а не паршивую кличку! – он раздражался всё сильнее. Вероятно, я невольно рушил его планы на этот вечер.

– Это имя! Я не виноват, что её чокнутая мамаша назвала дочь в честь города.

Его раздражение передалось мне. Ведь, если он не верит даже простому, то как ждать, что поверит во что-то большее? Кажется, мой ангел-хранитель где-то заблудился, что-то давно его не видно…

– Венеция Фостер, сейчас живёт у меня, – как можно терпеливей повторял я, следя за кончиком ручки, оставлявшим на бумаге закорючки данных. – Кстати, можно позвонить?

Безнадёжно, но я всё-таки попытался использовать право на звонок…

Коп зло хохотнул:

– Разбежался. Алиби нужно было готовить заранее, – он гнусно ухмыльнулся. – Посиди тут пока, а я, так уж и быть, пойду займу для тебя очередь к телефону.

Дописав номер, он вышел. Я устало положил голову на руки. Венеция, прошу тебя, догадайся сказать всё правильно… Надежда – самая упрямая штука в человеке.

Любопытно, как там Расти? Ему ещё сложнее, револьвер-то у него нашли. Впрочем, тогда на складе его с нами не было, так что его алиби может оказаться не таким мифическим, как моё. Держись, Расти. Только держись. Какой она будет – плата за глупость? Много бы я дал, чтобы не задаваться такими вопросами…

Дверь открылась, оживив духоту относительно свежим воздухом из коридора. Вошла та самая девушка, которая недавно принесла бумаги.

«Слишком молодая… Стажёр?»

Неважно. Я снова вписывался в какие-то полицейские игры. Подсовывают стажёра, да ещё и девушку, чтобы я расслабился, стал считать себя умнее и в итоге ляпнул какую-нибудь непоправимую ерунду.

Заметно и смешно волнуясь, она запуталась в документах. Но сегодня все клоуны мира не смогли бы меня развеселить.

– Я назову вам несколько имён, а вы скажите, если знаете кого-то, – она стремилась выглядеть опытной, но, сознавая собственную неуклюжесть, смущалась ещё больше.

Я молча кивнул. Захотелось даже немного подбодрить её, но я тут же одёрнул себя. Нельзя дать их хитрым схемам сработать. Она прилежно называла имена, фамилии и клички. Но я правда никого из этих людей не знал.

– Слышал про одного бармена по кличке Крыса, но на самом деле его зовут Роберт Финн, а не Кайл… Как там дальше?

Честно я рассказывал, что мог, старательно пытаясь держаться за ту нить доверия, которая, как мне казалось, невидимо всё-таки связывала нас. Она покивала, подробно записывая мои слова.

– Посмотрите, пожалуйста.

«Какая вежливая», – почти с восхищением подумал я.

Одну за другой она выложила несколько фотографий. Наглые, ухмыляющиеся, злые, небритые на меня смотрели абсолютно незнакомые люди. Я отрицательно помотал головой. Они рассчитывали связать меня с кем-то крупным. Я был их шансом раскрыть что-то гораздо серьёзней, чем угоны и мелкий разбой. Мучая меня, они пытались выйти на кого-то, кто, очевидно, сильно портил им нервы. Но я действительно ничем не мог помочь.

Девушка разочарованно спрятала фотографии. Вернулся мой инквизитор. Я готов был на коленях умолять, только бы остаться с вежливой стажёркой, а не вздрагивать от криков этого психованного мужика. Но выбирать не приходилось.

– Ты там звонить собирался своим адвокатам, – коп небрежно сгребал бумажный хаос. – Подъём, чего сидишь? Или передумал?

Я грустно слушал, как Венеция плачет в трубку, устало и терпеливо пережидал все эти причитания, которые сводились к одной фразе: «Я так и знала, что ничем хорошим это не кончится». У меня не было сил, чтобы успокаивать ещё и её, и я просто слушал, уткнувшись лбом в прохладную стену. Почему с девушками иногда так сложно? Поддаваясь защитному инстинкту, она словно доказывала мне, себе, какому-то незримому судье, что даже не представляла, что я занимаюсь чем-то незаконным, чем-то, из-за чего мы сейчас на разных концах телефонного провода. Возможно, так и было. Но тогда как, по её мнению, нигде не работая, я мог оплачивать квартиру, в которой жили мы оба?.. В эти потёмки женской души я не пытался проникнуть. Неважно, что она знала или подозревала, но мы никогда не обсуждали мои дела. Некое негласное табу, защищавшее нас обоих. Неписаные правила общения со мной, установленные однажды и навсегда. Было в этом что-то романтично-загадочное. Я просто уходил и не говорил, когда вернусь. И вернусь ли вообще…

Доигрались.

– Во что ты меня втянул, Джейсон? Я так боюсь… – она всхлипывала, судорожно ожидая от меня помощи. Но я даже сам себе не мог помочь.

Мне стало жаль её до боли в сердце. Я не имел права впутывать её в эти грязные, отвратительные игры. Если придётся подтверждать моё алиби в суде, она легко может загреметь за дачу ложных показаний. Как бы я хотел сейчас обнять её, прижать такую привычную и тёплую, уже за одно только желание пойти ради меня на риск. Сам чуть не плача, я старался успокоить её, вселить надежду, которой у меня уже не было. Взял с неё слово, что больше не будет плакать, и она пообещала, хотя мы оба знали, что это очередная ложь, на которую она соглашается ради меня. Время вышло, и мы едва успели попрощаться. Но это было даже хорошо – ещё немного, и я стал бы рыдать в дешёвый галстук ближайшего копа.