Читать книгу Красавица некстати - Анна Берсенева - Страница 10

Все-таки сидеть целыми днями дома – это оказалось не для нее.

Примерно через три месяца Вера поняла, что отмокла в самых душистых водах, отмякла в самых экзотических обертываниях и перепробовала все виды маникюра, которые, оказывается, появились за время ее, как она теперь это называла, женского анабиоза. Но она была слишком деятельна, и умащивание собственного тела было совершенно не тем занятием, которое могло бы удовлетворить ее жажду деятельности. К тому же Вера еще в юности заметила, что устает, перебирая тряпки, просто физически устает, притом неважно, в связи с чем она их перебирает – в связи с уборкой в шкафу или с посещением бутиков эксклюзивной одежды.

Да, теперь Вера решила одеваться именно в таких бутиках. Кирилл давал ей достаточно денег, и она рассудила, что глупо тратить их на что-либо, не имеющее к нему отношения. Покупать, к примеру, новый кухонный гарнитур она на его деньги не стала бы, потому что они с Кириллом не жили общим домом и ее кухонный гарнитур не должен был его волновать. Конечно, он не стал бы возмущаться, если бы она купила гарнитур, и, скорее всего, даже не заметил бы этого. Но вот именно же, что не заметил бы! А платье – неожиданное какое-то платье, совсем без декольте, но с полностью открытой спиной, – в котором Вера была на вечере в концертном зале его отеля, когда там играл оркестр Спивакова, он очень даже заметил. А она заметила завистливые взгляды, которые бросали на Кирилла коллеги по бизнесу, и порадовалась, что правильно распорядилась его деньгами.

Но вообще-то платье было мелочью. Кирилл не выгадывал, какого уровня подарков заслуживает его женщина на том или ином этапе отношений. Во всяком случае, кольцо и серьги с крупными сапфирами, окруженными дорожками бриллиантов, он подарил ей уже через месяц после знакомства. Хотя к тому времени их интимные отношения ограничивались всего несколькими совместными ночами и Вера не могла с уверенностью сказать, как они будут развиваться дальше.

Правда, она и не рассматривала сапфиры с бриллиантами как знак устойчивости отношений. Природа наделила ее быстрым умом, и она сразу поняла, что Кирилл подарил ей драгоценности не в благодарность за удовольствия уже полученные и не в качестве аванса за удовольствия будущие. Просто подарил, и все. Это было воплощением той самой мысли, которая пришла ей в голову, когда она впервые увидела его в супермаркете: «Но кому-то же этот мужчина дарит бриллианты, спит же с кем-то… Почему не со мной?»

Теперь он спал с ней и ей дарил бриллианты. Для того чтобы произошло такое головокружительное преображение судьбы скромной служащей, понадобилось всего несколько месяцев.

И ровно столько же времени понадобилось для того, чтобы ей надоело сидеть без работы.

Кирилл сразу об этом догадался. Видимо, когда руководишь многими людьми, обычная проницательность повышается тоже во много раз. Во всяком случае, Вера отнесла его догадливость именно на этот счет.

В тот вечер они никуда не пошли. Кирилл летал на два дня в Цюрих, вернулся усталый, Вера даже по телефону расслышала усталость в его голосе и предложила приехать к нему. А когда он встретил ее в джинсах и клетчатой рубашке и сказал, что сейчас оденется и они куда-нибудь пойдут, – она рассмеялась, тут же расстегнула на нем рубашку и сказала, что пойдут они куда-нибудь несомненно, но для этого ему нужно не одеться, а раздеться, потому что пойдут они в кровать. И через минуту они уже оказались в кровати, и Вера была в этот вечер так изобретательна, что Кириллова усталость прошла очень быстро.

И вот они лежали рядом, чрезвычайно довольные друг другом, и Кирилл спросил:

– Ты скучала без меня?

– Скучала, – загадочно блеснув глазами и сделав секундную, почти – но только почти! – незаметную паузу, ответила Вера.

Она умела отвечать на его вопросы так, чтобы он каждую минуту ловил удачу за ускользающий хвост.

– Тебе скучно стало дома, – вдруг сказал он. – Ты захотела работать.

– Ничего себе! – восхитилась Вера. – А откуда ты знаешь?

– Ты сама мне об этом сказала.

– Когда это? – не поняла она.

– Не напрямую, а так… Ты слишком мне обрадовалась.

– Ну знаешь ли! – обиделась Вера. – Если ты считаешь, что на самом деле я тебе не рада, а просто притворяюсь…

– Ты не притворяешься. – Кирилл посмотрел на нее тем внимательным взглядом, который ей особенно нравился. Это был взгляд человека, который не остался у обочины жизни. – Я неточно выразился. Ты обрадовалась мне сегодня не только как своему мужчине, но и как некоторой отмене повседневной скуки.

Слышать слова «своему мужчине» было из его уст очень и очень приятно. Кирилл был точен в выборе слов, так что они не могли вырваться случайно.

– Вообще-то да, – кивнула Вера. – Я не гожусь в домохозяйки.

И тут же прикусила язык. Не хватало еще, чтобы он расценил ее слова как предложение совместного проживания! Эту тему они еще не обсуждали, но Вера твердо решила: если Кирилл заведет разговор о житье-бытье под одной крышей, она осторожно и ласково, но твердо подобный разговор прекратит.

Вообще-то не было никаких причин для того, чтобы не жить с ним вместе. У него был отличный дом в Ильинском, в пятнадцати минутах езды от Кольцевой. Кирилл купил его у каких-то давних владельцев и полностью перестроил, превратив советскую дачу в стильный коттедж. Жить в этом доме было бы удобно и приятно. Одна встроенная техника чего стоила! Вера чувствовала себя в сверкающей кухне, как на космической станции, и с детским восторгом училась пользоваться умными приспособлениями, напоминавшими то ли гномов из сказок братьев Гримм, то ли скатерть-самобранку из русских народных сказок.

Но переезжать в этот великолепный дом насовсем она не хотела. И ни за что не призналась бы Кириллу в истинной причине своего нежелания… Причина была не из тех, которые нормальному человеку пристало называть вслух.

Кирилл был неудобный. То есть в прямом смысле слова неудобный – у него было неудобное тело. Вера представить не могла, что мужское тело может быть таким! Даже у Димы с его пивным животиком тело было очень удобное, и лежать на Димином вялом плече было приятнее, чем на подушке. И не только потому, что Дима вообще был мягкий и рыхлый, как подушка. У тех немногочисленных мужчин, с которыми Вера ненадолго сходилась между рождением сына и замужеством с Димой, тоже были удобные тела – красивые или не очень, но всегда с какими-то ладными ложбинками, впадинками, выступами. А у Кирилла, единственного мужчины, с которым ей было хорошо, причем во всех смыслах хорошо, а в сексуальном так просто прекрасно, – именно у Кирилла тело оказалось таким неприспособленным к ней, что Вера не могла найти на всем его гармоничном теле ни единого местечка, к которому хотелось бы прислониться. Когда она оставалась у Кирилла, то всю ночь ее голова скатывалась с его крепкого плеча, рука сползала с плоского живота, а ноги, сплетенные с его мускулистыми ногами, затекали так, что по ним бежали мурашки.

Но как взрослой женщине сослаться на такую вот причину, объясняя свое нежелание жить одним домом с мужчиной, который подходит ей во всем и за встречу с которым можно только благодарить судьбу?

По счастью, Кирилл не воспринял ее слова как-нибудь неправильно. В данный момент его занимало то, что Вера заскучала без работы, и он хотел исчерпывающе прояснить для себя, что она собирается делать.

– Кем же ты хочешь работать? – спросил он.

– Не знаю… – задумчиво проговорила она. – Наверное, английский преподавать. Все-таки это моя специальность.

– В школе? – удивился Кирилл. – С трудом тебя там представляю.

– Не в школе, конечно. – Вера доверяла Тимкиным впечатлениям, к тому же ее совсем не прельщало заполучить в начальницы очередную Аглаю Звон в лице школьной директрисы. – Я на какие-нибудь курсы пошла бы.

– Учиться? – не понял он.

– Работать. Вела бы английский в небольшой группе, просто для удовольствия. Методики, конечно, сейчас новые. Но любую методику можно освоить.

– Ты освоишь любую, это точно. – В полумраке его улыбка показалась не ироничной, как обычно, а спокойной и даже какой-то печальной. Но печалиться ему было не о чем, так что это впечатление наверняка являлось лишь игрой теней. – Но все-таки странно.

– Что странного?

– Я думал, ты захочешь заняться бизнесом. У тебя для этого есть все данные.

– Я никогда не занималась бизнесом, – пожала плечами Вера. – Даже не знаю, какие для этого нужны данные. Хотя догадываюсь. – Она придвинулась поближе к Кириллу и поцеловала его. – Смотрю на тебя и догадываюсь.

– Ну, не только на меня. У тебя ведь и брат тем же занимается, – резонно заметил Кирилл.

Его рука при этом легла Вере на спину, и она почувствовала, как напряглись его мышцы, лишь только он ощутил ее спину под своей рукой. В том, что он хотел ее всегда и она тоже его хотела, заключалась особенная прелесть их отношений. Обоюдное влечение присутствовало во всем, что они делали вместе. И как же приятно было это знать! Даже не знать, а вот именно чувствовать: когда ты разговариваешь с мужчиной о простых житейских вещах, или сидишь рядом с ним в театре, или едешь в машине, или пьешь вино в ресторане, – все это время он тебя хочет, и ты отзываешься на его желание.

Вера с какой-то недоуменной брезгливостью вспоминала последние годы своей жизни с мужем. Это его равнодушие к ней, этот вялый супружеский секс полтора раза в месяц… Как она могла это терпеть, и даже не терпеть – как она могла к этому привыкнуть?

Впрочем, она о многом в своей прежней жизни думала теперь с недоумением. И ее желание преподавать английский в какой-нибудь маленькой группе – желание, показавшееся Кириллу таким странным, – было вызвано как раз тем, что она не хотела больше повторять ошибки прошлого. Никаких больше Аглай Звон с их высокомерными взглядами! Никаких офисных комнат с одинаковыми прозрачными клетушками!

– Преподавать очень даже интересно, – сказала Вера. – Ты просто не знаешь, потому говоришь. Люди хотят узнать что-то новое. Значит, им еще не стало скучно жить, и мне с ними поэтому хорошо.

– Это может значить прямо противоположное, – пожал плечами Кирилл. – Что им стало скучно жить, они от скуки не знают, куда себя девать, и пошли заниматься английским, чтобы хоть чем-нибудь себя занять.

– А все-таки у них глаза живые, – не согласилась Вера. – Я же помню, я после института на английских курсах работала. И мне очень даже нравилось.

– Думаешь еще раз войти в ту же реку? – спросил Кирилл. – Что ж, попробуй. Во всяком случае, опасности в этом никакой. – И добавил с улыбкой: – Если бы ты занялась бизнесом, то могла бы по неопытности влипнуть в какую-нибудь неприятную историю. А так я не буду о тебе беспокоиться.

– Я вообще не даю тебе повода беспокоиться обо мне.

Вера почувствовала, что ее глаза сверкнули в полумраке спальни загадочным огоньком. Она хотела, чтобы они сверкнули именно так, и это получилось у нее, как если бы ее глаза были огнивом, а желание – кресалом.

И на Кирилла это подействовало именно так, как она хотела. Он притянул Веру к себе – рука-то его уже лежала у нее на спине, ожидая момента, – и проговорил ей прямо в губы:

– У меня с тобой не беспокойство, а волнение. Ты расцвечиваешь мою жизнь волнением. И мне это нравится.

«Еще бы! – подумала Вера. – Я-то знаю, чем тебя взбодрить».

Откуда она это знает, Вера и сама не понимала. Все-таки прежний опыт общения с мужчинами был у нее не самый обширный и, главное, не самый яркий. Но с той минуты, когда она поняла, что должна изменить свою жизнь, – с той минуты что-то всколыхнулось в ней, сдвинулось, и все ее действия стали безошибочными, точными, и глаза у нее заблестели ярче, чем вся пятизвездная сеть, которую ее брат Сашка разглядел в высоком ночном небе.

– Мне тоже, – сказала Вера. – Ты мне нравишься невероятно! Весь…

И через минуту он уже был с нею весь, и она была с ним – они занялись любовью с обоюдным удовольствием.