Читать книгу Смертельные объятия - Анна Данилова - Страница 4

Матвей Льдов, известный в столице бизнесмен, холостяк и просто красивый мужчина, вот уже три года жил в своем новом доме в Бородках, не впуская в свою жизнь женщин.

Он понимал, что своим отсутствием интереса к ним вызывает подозрение у коллег и друзей, но ему было даже лень шутить по этому поводу: он был вполне внешне здоровым, крепким парнем тридцати восьми лет и особо не заморачивался тем, что подумают о нем его окружающие. Близкие друзья знали, что он традиционной ориентации, что же касается остальных, ему не было до них никакого дела.

Девушки, с которыми он встречался прежде, разочаровывали его в первый же день: ну ничего, кроме корысти, он в них не видел. Не один раз он, переодевшись в дешевую одежду и пересев на арендованный специально для таких случаев простенький, старенький автомобиль, пытался познакомиться с девушками. Начать разговор и пригласить на свидание – это было легко, женщин он не боялся. Но встретившись с девушкой, он, затеяв проверку, не спешил приглашать ее в кафе или тем более в ресторан. Просто гулял с ней, беседовал, пытался рассказать о себе, о том, где он работает (когда представившись строителем, а когда и учителем), и в какой-то момент понимал, что это свидание – первое и последнее.

Девушка сразу же начинала намекать на то, что пора бы уже и выпить чашку кофе, а заодно и перекусить. Задавала вопросы о том, москвич он или нет, есть ли у него жилье, не женат ли, есть ли дети и сколько он зарабатывает.

С одной стороны, он понимал, что каждая девушка мечтает выйти за обеспеченного мужчину, чтобы родить ему детей, но неплохо было бы хотя бы немного узнать этого парня. Поговорить с ним, заглянуть ему в душу. Поинтересоваться, что ему-то нужно от жизни. Хочет ли серьезных отношений или нет.

Он всегда отвечал по-разному. То москвич, то приехал на заработки из Саратова. То женат, то холост. Иногда ему казалось, что он таким образом развлекается, но потом понял, что все делает правильно: как еще иначе проверить девушку и ее намерения без этой бутафории?

Ни одна еще не поделилась с ним своими впечатлениями о прочитанной книге или просмотренном спектакле. Не выразила своего желания пойти на выставку или просто поехать в какое-нибудь интересное место, где можно что-то посмотреть, прогуляться.

На его же вопросы девушки отвечали нехотя, мало что рассказывали о себе. Словно главной их целью было узнать, насколько он перспективен, есть ли у него деньги, квартира и прочее.

Он понимал, что мало кто из девушек вообще читает книги или ходит в театр, что многие их тех, с кем он встречался, приезжие, провинциальные девчонки, приехавшие в столицу с единственной целью – выйти удачно замуж.

Пусть так. Он готов был даже познакомиться и с такой девушкой. Тем более что и сам хотел уже создать семью. Он мог бы помочь ей с образованием, сам бы пристрастил ее к чтению, водил бы ее в театр или филармонию, все бы для нее сделал, если бы только почувствовал в ней хорошего человека. Если бы увидел в ней добрую и ласковую девушку, а не нахрапистую, решительную девицу, приехавшую в Москву устраивать свою жизнь.

И что больше всего поражало Матвея в этих особах, что все, как одна, уже очень скоро понимая, что он, хоть и красив, но беден, начинали ему грубить, как-то нехорошо, презрительно подшучивать и даже материться! Особенно резко их поведение начинало меняться, когда они видели, на какой машине он приехал на свидание.

Только одна девушка, вернее даже молодая женщина, мать-одиночка с годовалым ребенком (которого она, придя на свидание, оставила у соседки), поначалу показалась ему вполне приличной и душевной. Вот она действительно много читала и даже сама писала стихи. Увлекалась музыкой, говорила, что играет на гитаре и любит готовить.

Да только перед тем, как расстаться, она попросила подвезти ее в супермаркет, где вместо ожидаемых нормальных продуктов она положила в корзину шесть банок пива.

Матвей предложил ей купить смеси, молоко и фрукты для ребенка, мол, деньги есть, он все оплатит, и тогда она схватила с полки бутылку водки…

Конечно, бывали в его жизни и просто случайные связи, но после проведенной с девушкой ночи у него всегда возникало чувство вины и стойкое желание как можно скорее расстаться и больше никогда ее не видеть. Был по молодости опыт и с проститутками, но все они вызывали в нем чувство гадливости, жалости. После каждой такой встречи он всегда проверялся, здоров ли он, не подцепил ли заразу.

В гигиенических, как он сам считал, целях он встречался с одной сорокалетней замужней женщиной, Соней, работавшей в его компании в отделе кадров. Они встречались два года в снятой Матвеем квартирке неподалеку от офиса по средам и пятницам, и ни одна душа об этой связи не знала. В знак благодарности Матвей платил ей, нисколько при этом не смущаясь и не считая ее проституткой, просто зная, что у нее двое детей и пьющий муж. И очень ценил ее за молчание.

Женщина была молчаливая и очень красивая. Ласковая и покладистая. Единственное, что стало напрягать Матвея, так это все чаще появляющиеся на ее нежном теле синяки от кулаков мужа. Он посоветовал ей развестись (что она и сделала) и выкупил для нее и ее детей квартиру, в которой они и встречались. После чего нашел ей работу в другой фирме, помог обустроиться, и они расстались.

Однако время от времени, очень редко, они все же встречались, в гостинице, и Матвей независимо от количества встреч продолжал регулярно переводить ей деньги.

В какой-то момент Матвей понял, что совсем перестал думать о создании семьи, о женщинах – он с головой ушел в бизнес, часто бывал в длительных командировках, работая на износ и находя все новые и новые перспективные проекты. И остановиться уже не мог. Китай – вот где ему виделось будущее для развития его компании.

И вот накануне крупной сделки, когда светил просто грандиозный проект, в который он собирался вложить большие деньги, он вдруг понял, что с ним что-то не так.

Он перестал есть и спать. Домработница Аля, которая работала у него с тех пор, как он въехал в свой новый дом, все приготовленное ею и нетронутое им с его же разрешения, разумеется, уносила домой – Матвей, вернувшись из Москвы, просто лежал, уставившись в потолок, и к еде не притрагивался.

– Не мое это дело, конечно, – говорила, глядя на него озабоченным взглядом, Аля, коренастая черноволосая смуглая девушка, прижав к груди контейнер, набитый отбивными, и мысленно уже находясь дома, за накрытым столом перед телевизором в предвкушении вкусного дармового ужина, – но так нельзя. Вам, Матвей Евгеньевич, кушать надо. Вы вон как много работаете, совсем себя не жалеете, исхудали совсем, кожа да кости остались. Может, вам доктора вызвать? Может, заболели чем?

– Алевтина, идите уже домой, а я как-нибудь сам разберусь, что мне надо, – отвечал с трудом, не видя смысла вообще что-то произносить, Матвей.

Аля готовила хорошо, да и дом содержался в чистоте, но сама она всем своим видом почему-то вызывала в нем чувство отвращения. Его тошнило, когда он видел ее.

Но потом понял, что дело не в Але, ни в чем не повинной домработнице, а в нем самом. Что его тошнит не от нее, а вообще, от всего, что он видит и осязает. От запаха пищи, мыла, свежевыглаженного белья, даже от аромата цветов в саду! И все потому, постепенно начал понимать он, что все эти запахи были результатом каких-то жизненных процессов, в сущности, это и была сама жизнь.

В доме Аля мыла окна, пылесосила, варила суп, поливала цветы, и во всем этом был смысл, и все производимые ею звуки и заполнявшие пространство запахи были результатом каких-то правильных действий, целью которых были порядок и гармония.

А чем занимался он сам? Что полезного делал? Ну да, работал по-крупному с китайскими бизнесменами, зарабатывал и вкладывал деньги в новые проекты, покупал землю, инвестировал в строительство домов, искал возможность заработать еще больше, и, когда получал большую прибыль, вместо того чтобы, как он мечтал раньше, заняться кино, вложить деньги в экранизацию своего любимого с детства фантастического романа, откладывал это на потом и снова летел в Китай, чтобы заключить новую сделку, купить, к примеру, крупную партию электровелосипедов или, чем он давно планировал заняться, жемчуг.

От собственных идей, причем вполне себе жизнеспособных, прибыльных, у него буквально лопалась голова. Мыслей было так много, и все проекты казались ему вполне себе реальными, просто возьми и сделай, но в какой-то момент, захлебнувшись в водовороте дел, событий, поездок, он понял, что потерял главное, что двигало им, – вкус к жизни.

Он не получал удовольствия ни от вкусной еды, напитков, красивой одежды, автомобилей, ни от созерцания красивых женщин, природы. Он словно опустел и однажды, проснувшись, голодный и слабый, представил себя пустой лабораторной пробиркой.

И рядом не было никого, кому он мог бы признаться в этой своей слабости, поделиться тем, как ему тяжело, что он, по сути, умирает. Что он словно растратил отпущенные ему на всю жизнь силы вот за эти молодые годы. И все – его жизнь закончена. Хотя физически он был вроде бы здоров.

Конечно, он понимал, что мог бы обратиться к психологам или психиатрам, но это если бы он верил им. Ну не мог он представить себе человека, совершенно постороннего, чужого, который вдохнул бы в него жизнь. Какой-нибудь мрачный и уставший разгребать чужие завалы бед и несчастий доктор-психиатр вряд ли оценит его душевный ущерб правильно. Вряд ли найдет волшебные слова, которые вернут его к жизни. Их попросту нет. Или, что еще хуже, пропишет ему какие-нибудь успокоительные таблетки. Ну и посоветует, конечно, побольше отдыхать, бывать на свежем воздухе, отправиться в путешествие…

Он так хорошо представлял себе беседу в этим воображаемым хрестоматийным доктором-психиатром, что как будто бы уже много раз побывал у него, послушал, и от этих бесед его затошнило еще больше, чем от запаха готовящегося на плите жирного супа…

Как-то раз утром, приняв душ и вернувшись в постель на слабеющих ногах, Матвей позвал Алю и попросил принести ему завтрак.

«Я машина, у которой закончился бензин».

Так он сказал сам себе, решив, что поест во что бы то ни стало.

Аля, обрадовавшись, что хозяин не умрет в ближайшие пару дней от голода, а она, само собой, не потеряет работу, с радостью принесла ему поднос с овсянкой и кофе.

И каша была вкусной. Он как бы понимал это, не ощущал, а именно понимал, и кофе тоже отличный, но, что самое ужасное, Матвей не видел смысла все это есть! Ну поест он, а дальше-то что?

Единственным близким человеком, которому он мог бы рассказать о своей беде, была мама. Но она не так давно вышла замуж и переехала из Москвы в Питер.

Он не будет ее тревожить. Зачем? Она так счастлива сейчас со своим художником, что он просто не имеет права нарушать ее покой и мешать ее счастью.

Надо бы отправить ей цветы. Большой букет роз, что явно обрадует ее.

Он уже открыл интернет, чтобы выбрать букет, как вдруг подумал, что, после того как получит цветы, она же непременно позвонит ему и спросит: «Как ты, сынок? Все ли у тебя в порядке?»

И ему придется ей солгать, что все хорошо. А вдруг он случайно обронит что-то такое, что насторожит ее? Вдруг он выдаст чем-то свое состояние? Хотя бы тоном. И тогда она все бросит и примчится к нему, увидит его, похожего на скелет, ужаснется, и тогда уже ее жизнь превратится в настоящий кошмар!

Она подумает еще, что это его состояние вызвано ее браком, переездом. Она такая, всегда считает себя виноватой во всех его бедах. Так было всегда, с самого детства.

Цветы он так и не отправил. Его внимание привлекла всплывшая на экране откуда-то, словно из космоса, реклама, содержание которой потрясло его.

Да быть того не может! Что это? Новая форма бизнеса, развода? Как можно продавать объятия?

Он зашел на сайт почитал отзывы, его интересовали, конечно, мужчины-клиенты. Понятное дело, что все эти отзывы писались не реальными людьми, вряд ли кто написал бы такое о себе, о чудесном возвращении провалившегося на самое дно депрессии клиента к жизни, такого просто не может быть. Но затея интересная. Разве что она явно обречена на провал.

Матвей даже представил себе, как бы выглядел бизнес-план такого проекта. Смех да и только! И вдруг ему стало совсем плохо, когда он понял, что даже сейчас, когда у него закончились душевные и физические силы, он воспринимает это объявление с точки зрения перспективности бизнеса!

Он и сам не понял, как это получилось, что он позвонил туда.

Договорились о встрече с девушкой. Если окажется, что это проститутка, он даст ей, горемычной, денег и отпустит ее. Хотя бы увидит живого человека, посмотрит на ее реакцию при виде его, больного, исхудавшего, да еще и в пижаме.

Да, он даже пижаму не снимет. Если девушка начнет раздеваться, он просто рассмеется, разведет руками, мол, посмотри, барышня, на кого я стал похож. Ну-ка, обними меня, заставь меня захотеть хотя бы дышать, есть, в конце-то концов! Я сам-то с постели едва встану, не говоря уже о другом…

Он отпустил Алю и, заставив себя переодеться, стал дожидаться приезда своей «спасительницы».