Читать книгу Сказки ласкового тролля - Анна Гордеева - Страница 2

Как только разойдутся облака,

Являя взору полную луну,

Спешит народ, спокойно все пока,

Скорей укрыться в собственном дому.

Но мрак ночной взрывает грозный рык,

И студит в венах кровь звериный вой.

Разносится над лесом вопль-крик

Кого-то не успевшего домой.

И, голод утолив, свирепый зверь

Таится под отвесною скалой,

Подальше от озлобленных людей,

За вязкою и непроглядной мглой.

Он ждет, когда спасительный рассвет

Развеет беспощадный лунный лик.

И сменит облик волка человек,

Своим проклятьем загнанный в тупик.

Он одинок, несчастен, нелюдим.

Рассеять чары сможет лишь любовь.

Всегда в гонениях, всегда один

Двуликий – и мужчина, и вервольф…

В безумстве море бьется о скалу,

И бледный диск венчает небосвод.

Вервольф покинул мрачную нору,

На запах нежный, свежий он идет.

Вдыхает жадно, ускоряет шаг.

Взрывают лапы влажную листву.

Вот лунный свет рассеивает мрак —

Крутой обрыв и платье на ветру.

Он видит хрупкий женский силуэт

В волнах атласа, в облаке волос.

Он замер, у него сомнений нет.

Убъется. Лишь во времени вопрос.

Она качнулась и, срываясь вниз,

Лишь шире свои руки развела.

Какой прекрасный волка ждет сюрприз —

Ох, лучше б она сразу умерла.

Паденье и хлопок. Сквозь ветра вой

Услышал чутким ухом тихий стон.

Склонился к ней мохнатой головой,

Невиданной красою поражен.

Он в очи ее ясные взглянул…

Утихли волны. Стала ночь светлей.

Ее глаза смотрели на луну,

Шептали губы страшное: «Добей…»

Он пристально смотрел в ее глаза

И видел миллиард ночных светил.

Когда скатилась первая слеза,

Зверь сдался, дикий голод отступил.

Но как ее спасти, не знал вервольф,

Уткнулся носом в шею и завыл.

Вскрыл вену, и магическую кровь

На губы ее бледные пролил.

Он слушал, как крепчает сердца бой,

Как стих невыносимой боли стон.

Лицу вернулись краски и покой,

Ее сморил здоровый, крепкий сон.

А волк метался, воя на луну:

Ему еще полночи ждать рассвет.

В своем обличье заперт, как в плену,

И раньше выбраться надежды нет.

Зверь рядом лег, делясь своим теплом

И руки ей дыханьем согревал.

Она чудесно пахла молоком.

Он слушал ее жизнь, он ей дышал…

Рассветные лучи ласкали кожу,

Касались алых губ, густых ресниц,

И холод камня пробирал до дрожи,

Будили разум трели местных птиц.

Как будто выплывая из тумана,

Не чувствуя ни боли, ни тоски,

Ни мук телесных, ни сердечной раны,

Прошедшей с чьей-то легкою руки,

Она приподнялась и огляделась,

Не зная, почему еще жива.

Куда ее печаль внезапно делась

И стала легкой, светлой голова?

Что вспомнилось ей о минувшей ночи?

Звериный вой и мягкий теплый мех,

Горящие шартрезовые очи

И свой почти произошедший грех.

Он спас ее! Конечно! Это точно!

Был рядом, согревая до зари.

Но растворился он с уходом ночи,

Как в море пропадают корабли.

Она его найдет! Его отыщет!

Иначе ей не мил весь белый свет.

И пусть он зверем по округе рыщет,

Ей все равно назад дороги нет…

В лесу огромном нет такой тропы,

Которою она бы не прошла.

Уж месяц целый сгинул с той поры,

Но зверя она так и не нашла.

Ущелья скал, развалины, мосты

И мили полосы береговой.

Все хижины, что век уже пусты…

И хоть бы раз услышать волчий вой.

Надежду в своем сердце сохранив,

Решила испытать свою судьбу:

И снова полнолунье… и обрыв…

И море со скалой ведет борьбу.

Возможно, он появится здесь вновь?

Зачем-то ведь сюда он приходил?

Пусть явится опять ее вервольф!

И пусть поверит в то, что он ей мил!

И где-то рядом, словно ей в ответ,

Раздался приглушенный волчий рык.

Из тьмы ночной ступил на лунный свет

Косматый монстр, вызвав резкий вскрик.

Увидев на лице ее испуг,

На лапы опустился и поник.

Он искренне надеялся, что вдруг

Улыбкой озарится милый лик.

Он собирался скрыться меж теней,

Бежать и выть, свою глотая боль.

Но, видимо, она была смелей,

К нему шагнула, прошептав: «Постой…»

И если бы внезапно грянул гром,

И разошлась под ним земная твердь,

Он так бы и стоял на месте том,

Не в силах ни вдохнуть, ни умереть.

Она плыла к нему, смотря в глаза —

Шартрезовые омуты очей,

А лентою сплетенная коса

Покоилась на тоненьком плече.

Неспешно распустив копну волос,

Сжимала ленту цвета изумруд.

Из уст то ли мольба, то ли вопрос:

«Не уходи, прошу, останься тут…»

К ней шаг последний он проделал сам,

В бедро уткнулся, прохрипел: «Молю…

Скажи мне, что не сон ты, не обман..?»

Ему в ответ короткое: «Люблю.»

И, обвязав предплечие его

Атласной лентой цвета изумруд,

В объятьях сжала зверя своего.

И пусть его чудовищем зовут.

Внезапно взорвалась салютом ночь,

Серебряным дождем его омыв.

Прочь, зверь! Клыки и шкура, прочь!

Лишь он – мужчина – молод и красив.

Ушла печаль, и растворилась боль,

В его объятьях счастье и любовь.

Его спасла прекрасная Николь,

Он для нее навеки верный Вольф.

С той ночи пролетел десяток лет,

Со встречи и венчанья при луне.

Обласкан ветром, солнцем обогрет

Красивый замок их на той скале.

Стал мужем и отцом свирепый Вольф,

И для него счастлива эта роль.

Трех дочек и еще троих сынов

На радость родила ему Николь.

И только самый младший сын – седьмой —

В себе несет наследие волков:

Он, как его отец, любим луной

И так же обречен искать любовь.

* * *

Седьмой по счету, вечный дар луне

Вервольфова история любви.

Не станет прахом, не сгорит в огне

Проклятие магической крови.