Читать книгу Упасть с неба - Анна Сергеевна Рубцова - Страница 1

Декабрь

Вино было приятным на вкус, не терпким, не резким, ароматным и легким. Португальское. Не думала, что в Португалии делают хорошее вино, и что его можно купить у нас в обычном магазине по вполне приемлемой цене.

Спрятаться за бокалом вина, и, делая независимый вид, наблюдать, как его бока окрашиваются малиновым цветом. Почему малиновым, когда цвет скорее бордовый? И что же делать дальше, когда закончится бутылка вина? Как я вообще умудрилась попасть в подобную ситуацию.

Мы пришли с мороза в теплую квартиру, вдоволь нагулявшись под пушистым снегом по декабрьской Москве. Везде уже вывешены гирлянды, сделана подсветка каждого здания и памятника и, чего уж там, каждого куста и дерева на любой мало-мальски туристической улице. Город сверкает и переливается. Хотя иногда складывается впечатление, что это замечают только приезжие. Или отпускники, неведомо как застрявшие в Москве и не сумевшие вырваться за ее пределы на время отпуска. Только те, кто смог оторвать взгляд от навигатора, от планшета, от телефона. Перевести взгляд вовне: посмотреть, что снаружи тоже жизнь, а не вечный внутренний диалог с собой и погруженность в дела – дела – дела, или виртуальный мир общения, обещаний, признаний и рассуждений. Там, на периферии внутреннего и внешнего миров, мы сталкиваемся, ощетиниваемся, если нас вырвали из уютного и привычного бега мыслей по кругу, возмущаемся, если толкнули, и так боимся посмотреть дальше этого круга.

***

У меня трехдневный отпуск. Не отпуск в общепринятом смысле, а освобождение от офисных стен, перемена картинки, благодаря поездке в другой город. Три дня на перезагрузку, а потом снова уход в темный мир сомнений, решений, оценок, размышлений. Снова вечный диалог с самой собой: то ли было сказано, какова причина слов собеседника, что этим письмом хотели сказать коллеги, как получить внятный ответ от начальника, какое решение выбрать, если заведомо оба неверны?

Я, как и все, еду на работы, погруженная в свои мысли, заранее прокручивая возможные варианты разговоров, сценарии развития ситуации, пытаюсь просчитать ходы, спорю и с собой, и с невидимым остальным начальником, коллегой, партнером… В этот момент не существует друзей, нет вокруг ярких бликов реклам, взгляд не останавливается на мерцающих огнях новогодней иллюминации.

Для того, чтобы заметить их, надо было сесть на поезд. И пусть он не высадит меня у моря, но все же позволит сменить обстановку, увезет к незнакомым домам, новым улицам, чужим тропкам.

Я с детства люблю поезда. Запах дыма на вокзале, шум, многоголосье, потоки людей, струящиеся одновременно во всех направлениях. Видимо, в прошлой жизни я была машинистом. Иначе я не могу объяснить, почему меня так привлекает железнодорожный вокзал, так тянет взять билет и ехать, ехать, ехать, глядя в окно. Разглядывать проплывающие мимо небольшие городки, с панельными пятиэтажками, купеческими домами в центре и деревенскими на окраине. Наблюдать, как идет дым из трубы или школьники бодро топают домой. В эти моменты приходит ощущение покоя: жизнь продолжается вне пределов нашего круга, вот она, простая, а может сложная. Но не менее важная и живая, чем та, которая остается за спиной на перроне вокзала.

Психолог скажет, что это желание убежать от проблем и ответственности. И, пожалуй, будет прав. Когда груз ответственности начинает давить на плечи так, что их постоянно сводит, когда ком проблем раздувается и грозит погрести тебя под собой, не лучший ли вариант отойти в сторону. Просто шаг в сторону, и ком прокатился мимо. А ты можешь просто стоять и наблюдать, как он постепенно развалится на составляющие, и вот тогда, возможно, при желании, можно будет взять каждую деталь по отдельности и постараться разобраться с ней. Говорят же, что надо делить проблему на мелкие задачи, подзадачи, подкатегории, подгруппы, под… Что-то еще «под».

***

Когда меня повысили до исполнительного директора представительства компании в Питере, я испытала противоречивые чувства. От гордости и радости, что оценили, заметили, поверили в меня. До страха и сомнений: справлюсь ли я, серьезно ли это назначение, смогу ли я поставить себя в новой должности также, как на предыдущей. Хуже всего было то, что ряд сотрудников, которые до моего назначения были моими начальниками или стояли на одной ступени со мной, теперь стали моими подчиненными. Десять лет назад, могла ли я поверить, что человек, принимающий меня на работу, руководитель отдела, которого все боялись, стенали от его придирок и замечаний, вдруг станет моим подчиненным. Да, неисповедимы твои пути, Господи.

Не могу сказать, что проблем стало больше или меньше с этим назначением. Нет, они просто стали другими, более глобальными что ли. Раньше я думала и измеряла свои поступки в масштабах отдела из двадцати человек, теперь он увеличился до уровня региона. А суть осталась та же. Изменился масштаб, за ним, как на веревочке, потянулись новые лица, контакты, знакомства, иной уровень принятия решений. Стал затягивать круговорот встреч, переговоров, обсуждений, конфронтаций, договоренностей и обязательств.

И еще, наверное, и это главное: ответственность перед первым лицом компании. Прямая и безоговорочная. За каждое решение, поступок, за каждый шаг, как твой, так и всех сотрудников.

Тяжело отвечать за других людей. Это тяжелее всего. Проще, когда несешь ответственность только за самого себя: сделал – молодец. Не сделал – изыщи возможность выполнить должное, исправить ошибки, ну, или живи так как можешь, с осознанием незавершенных дел или со здоровой порцией пофигизма на все это. Пофигизм лично мне всегда давался тяжело.

Отдавал в ребра критикой, а в голову капелью. Капелью из мыслей и упреков самой себе: не сделала, не закончила, не проверила, не успела…

Не все такие, как я. Подойдешь к Лидочке, милой барышне лет сорока: «Лида, ты завела документы, отправила на подпись?».

– Нет, а надо было?

Вот смотришь на нее, такую милую, такую взрослую уже сорокалетнюю девочку и думаешь: «Милая моя, тебе не двадцать лет, не таращи на меня глазенки и не распахивай их так наивно. Ты выглядишь глупо». Но не скажешь ей это в лицо, а лишь отдашь команду сделать немедленно. И не станешь говорить, что это ее прямая обязанность, о которой она должна помнить сама. Без напоминаний и вопросов.

И ведь смотрит так искренне, так жалобно. Первое время я велась и подсказывала, становилась рядом и показывала, что и как надо сделать. Пока не дошло, что милая Лида заняла удобную позицию маленькой, глупенькой девочки, которой надо подсказать, помочь, показать. И раз за разом кто-то выполнял ее работу. В то время как она сидела рядом, мило щебетала и бесконечно благодарила. Удобно: прикинься дурочкой, скажи, что не поняла, не умеешь, не получается, и найдется тот, кто за тебя все сделает. Так и было, пока я в приказном порядке не запретила помогать ей. Вот тут и выяснилось, что и документы мы завести можем, и платежку посмотреть. Да и вообще, она не «блондинка», а просто так ей было удобнее.

А ведь за ее работу я также несла ответственность, она же одна из «моих солдат», «моих детей», моих подчиненных.

Как сейчас помню лицо таксиста, подвозившего меня из одного офиса компании в другой. Я ему рассказывала что-то про работу, про подготовку к празднику и произнесла:

– Сейчас проверю, что там мои двадцать детей делают.

– В садике работаете? – участливо спросил он, подруливая ко входу в офис.

– В садике не то слово, – засмеялась я. – Вон один из моих детсадовских стоит, покуривает, – и кивнула головой на Ваню, вышедшего на перекур.

Таксист ошалело посмотрел на здоровенного Ивана, на меня, на офис и захохотал.

Это был лучший период моей работы, как мне кажется сейчас. С одной стороны, я добилась признания и повышения, занимала одну из серьезных руководящих должностей. Мне было интересно и просто работать. Просто – по той причине, что я знала эту работу с самого низа. И никто из моих сотрудников не мог сказать, что я заняла его не по праву. Я всегда была одной из лучших, стремилась не только отлично справиться со своей работой, но и активно помогала другим. Найдя способ решить проблему, способ ускорить или упростить рабочий процесс, я внедряла его у всех остальных коллег. Да не жалко же. Пусть все знают и умеют.

А сейчас мне кажется, что я осталась одна. Одна на остром и холодном уступе. Даже те из коллег, кто был рядом, кто помогал советом, поддерживал, кто говорил: «Давай, дерзай, кто, если не ты» они все остались там, внизу, за границей перевала. А передо мной лишь холодные острые уступы, покрытые снегом. Острые настолько, что взгляд режется о них и рассыпается. Холодные и непроницаемые. Безжизненные и молчаливые. Враждебные.

Не сами уступы, а неподвижные фигуры, стоящие на них. Теперь это мой уровень: высокий, холодный, расчетливый, враждебный и покрытый тонким слоем корректности и вежливости. Очень тонким слоем, под которым часто скрывается желание воспользоваться твоей неопытностью или слабостью и свалить тебя. Не потому что ты хуже, а для того, чтобы продемонстрировать, что они – лучше, умнее, значительнее.

Они наблюдают за мной с непроницаемыми лицами, неподвижные и высокомерные. Мне, привыкшей к живому общению, к постоянному обмену мнениями, идеями, сложно их понять. Сложно оценить правильно ли я поступаю, то ли я говорю. Иногда я чувствую себя как первоклассница, попавшая на экзамен выпускного класса. Мне непонятны их разговоры, хотя в компании я проработала десять лет. Да я даже ряд выражений не понимаю! Такое ощущение, что они специально говорят на своем, птичьем языке.

Но я прорвусь, я справлюсь, стану одной из этих неподвижных и крепких фигур. Да, я сейчас чувствую каждое дуновение шепотка за спиной, каждый вздох новой сплетни, каждый взгляд прорезает мне спину. Я знаю, что любое мое решение, слово и поступок перемалываются и обсуждаются. Ну и что? Если «Генерал» решил, что я достойна, кто вы, чтобы меня остановить? Не хотите помочь? Не надо, справлюсь сама. В конце концов, я же справилась с отделом. Сейчас масштаб больше, но суть та же. Как говорила героиня в известном и любимом фильме: «Ты научись с тремя справляться, дальше количество не имеет значения». И она права.

Главное, найти и выделить тех людей, на кого ты сможешь положиться, кто будет тебе помогать, и кому ты сможешь делегировать часть задач.

Это просто. Но именно это и сложно. Легко ошибиться и сделать ставку не на тех людей. И последствия могут быть весьма плачевными: от невыполненных задач до отката к начальной точке.

И доверие. Это особая статья. Я не знаю, как чувствуют себя другие «небожительницы» компании, с кем они делятся личным, с кем обсуждают планы, удачи или неудачи, или они все держат в себе. Я не смогу держать в себе. Просто не смогу. Не потому что мне обязательно нужна поддержка в каждом шаге, хотя, конечно, нужна. Не потому, что я люблю поговорить. Но просто потому, что характер мой – открытый и прямой, я не умею и не люблю юлить, выгадывать, подстраиваться и лукавить. И не терплю этого в других. Когда я вижу, что человек пытается перехитрить всех, максимально выгодно для себя подстроить или даже прогнуть ситуацию. Когда на прямой вопрос начинает юлить и недоговаривать, мне становится противно. Противно, будто с размаху влетела в липкую паутину, и она пристала к лицу и каплями росы намочила лицо и шею. Хочется вытереться и уйти подальше.

Но, люди разные. Нравится мне это или нет, а придется общаться с каждым, искать подход, стараться найти нужные для работы качества и использовать их.

Каждый сотрудник – это фигура на шахматной доске. Кто-то годится для медленного и поступательного движения, кто-то для стремительных бросков. А если фигура вдруг сломалась, или решила, что правила не для нее писаны, то следует произвести замену. Что не менее сложно, чем поиск единомышленников.

Полгода гонки и стремления убедить всех, и в первую очередь себя, что я имею все основания занять эту должность, закончились. Испытательный срок пройден, но не закончен. Меня так и будут все время проверять на прочность, наблюдать, делать выводы. Мне все также будет одиноко и невыносимо страшно стоять одной на своем каменном утесе. Время лишь притупит чувства, сделает их привычными. А пока надо терпеть. День за днем.

***

Я чувствую, что мои глаза наливаются свинцом и невыносимо сильно хочется зевнуть. И спать. Вот и вся романтика.

Вечерняя прогулка по Москве, блестящей и звенящей так и не настроила меня на особый одухотворенный лад. Мне приятно твое внимание, нравится идти рядом с тобой. Держать под руку, смеяться шуткам. Но не более того. Нет ощущения полета, или дрожи в ногах, когда ты берешь меня за руку. Не екает сердце, когда входишь в комнату. И так было изначально. С того самого корпоратива, где ты вдруг признался, что влюблен в меня. Это было так мило, так забавно и так неожиданно.

– Девушка, у вас глаза такие необычные: голубые, а внутри желтые и светятся. – Громким шепотом, наклоняясь ко мне, произнес интересный молодой мужчина.

«Какой банальный способ знакомства» – пронеслось в моей голове.

– Да, – я улыбнулась в ответ, – как у кошки. А светятся, потому что уже темно!

– И вы такая высокая…

«Ну, теперь давай про губки, красоту волос и про то, что где-то ты меня видел…»

– Где-то я вас видел…

И тут меня осенило, что мы действительно встречались. Мельком, на общем собрании, куда съехались руководители всех отделов и мастей. Мы провели два часа, задавая вопросы руководству компании, отвечая сами на встречные вопросы и предложения. Точно. Он приехал из Московского филиала, новый сотрудник, активный и как мы, местные, тогда решили, дерзкий.

Дерзкие нам интересны, но не выживают в нашей флоре – фауне. Здесь скорее задержатся умеющие соблюдать правила игры и не мутящие воду. Насколько помню, тогда даже ставки сделали, как долго он продержится. Никак не могу вспомнить имя.

Пока я стояла и улыбалась, напряженно пытаясь вспомнить его имя, меня настиг следующий вопрос:

– Кто вы по гороскопу?

– Вот это самый неожиданный вопрос, который мне задавал мужчина, – рассмеялась я.

– Все просто. – Он доверительно взял меня за локоть и наклонился к моему уху. – Просто я всегда влюбляюсь в Овнов, Львов и Стрельцов.

– Надо же, я – Лев. Совпадение.

– Вот видите, я это чувствовал. Чувствовал, что влюбился!

Весь оставшийся корпоратив он не отходил от меня. Сел рядом за столом, сыпал шутками, рассказывал о себе, семье, брате. О забавных случаях на отдыхе.

Постепенно мы оба «вспомнили» про собрание, ну неприлично же если бы я ему напомнила, где мы действительно встречались. Еще зазнается, что девушка его помнит. Нет, пусть лучше потужится и напряжет память. Он рассказал, что приехал из Москвы, напомнил свое имя – Кирилл.

Когда зазвучала музыка, он пригласил меня на танец.

– Поехали ко мне.

Я аж подпрыгнула.

– Вот это поворот, что, так сразу? А как же конфетно – букетный?

– Вот посмотри сама: ты голубоглазая блондинка. Я брюнет. Оба высокие и интересные. Нам интересно друг с другом, оба руководители. Мы походим друг другу идеально. – На этих словах он так сильно прижал меня к себе, что из моих легких вышел весь воздух.

– Ой, – только и сумела произнести я.

– Мне кажется, что все смотрят на нас и понимают, о чем мы говорим – он ослабил силу объятий и продолжил свой напор. – Зачем время терять, нам будет хорошо вместе, я уже это вижу.

– А что потом? – я наклонила голову и лукаво улыбнулась.

Нет, ты безусловно хорош. Хорош до неприличия. Так, что противно становится. Рядом с таким, боюсь, у меня комплекс неполноценности разовьется. И именно такие потом становятся головной болью.

– Что ты имеешь в виду?

– Вот чего не имею, именно то и ввиду.

– Ты хочешь узнать, будем ли мы встречаться?

– Конечно! Более того, я сразу скажу, я не ищу одноразовых отношений. Мне нужны только серьезные отношения! Я замуж хочу! – я произнесла свою тираду с пылом и жаром, едва сдерживая себя от смеха.

– Э, то есть я должен сразу кольцо подарить?

– Естественно. Разве это не самое логичное развитие отношений?

– А если мы не сможем жить вместе? Может, лучше сначала попробовать. Ты не думала, может, ты в меня влюбишься, и мы проживем долго и счастливо?

– Тогда тем более только с кольцом!

В этот момент музыка закончилась, и он отвел меня к нашему столу.

Вид у него был более, чем озадаченный. Вот и не подходим мы друг другу. Он не в курсе, что один из моих любимых фильмов «Как избавиться от парня за десять дней». Похоже, что от него я избавилась, даже сильно не напрягаясь.

А жаль. Он кажется симпатичным малым.

Хотя я совершенно точно не вижу будущего с ним. Даже будущего романа. Роман в письмах и поездах не для меня. Сапсан, конечно, мчит быстро, но все равно это не то.

***

Конечно, я ошиблась. Даже нет, не ошиблась, а позволила себе совершить глупость, просчет, недопустимо расслабиться и потерять бдительность. Так я считала тогда, так считаю и сейчас, когда сижу на кухне Кирилла и чувствую себя совершенно, абсолютно и бесповоротно идиоткой.

Прогулка по Москве, легкий мороз и, под конец длинного и насыщенного дня, вкусный и горячий ужин. Мы чувствовали себя школьниками, сбежавшими с уроков.

– Представляешь, идем мы такие, красивые, под ручку, а нам на встречу «Генерал». – Смеясь, фантазировал Кирилл. – Что тут у вас, кто разрешил? Что вы замышляете, господа, в не рабочее время? А мы ему в ответ: «Сексом хотим заняться!»

– Прекрати! – засмеялась я и хлопнула его по руке. – Ну, нельзя же столь обыденно и буквально говорить. Надо придумать что-то романтическое.

– Например?

– Хотим проверить возможную силу притяжения или отторжения…э… двух галактик на краю черной дыры.

– Что?! Черной дыры?! – Кирилл разразился хохотом. – Боже, ну ты и загнула! Нет, давай лучше так: «нам необходимо установить плотный контакт для лучшего понимания и взаимодействия».

– Фраза, как из делового письма.

– Да, суховато получилось. Когда буду говорить о понимании и взаимодействии, вспомню об этом варианте значения. Скажи, а ты представляла меня голым?

– Твоя откровенность порой зашкаливает, – я усмехнулась и отвернулась, чтобы скрыть смущение.

Смущение! Бог ты мой, мне сорок лет в обед. У меня дочь подросток, а я не знаю, как реагировать на слова этого мальчика. Мальчика не по возрасту, а по поведению. Между мной и Кириллом разница пять лет. Но он, как мне иногда кажется, между нами пропасть. Он застрял в юношеском максимализме. В нем практически нет серьезности и устойчивости зрелого мужчины. Все вопросы привык решать быстро, с наскока, личным обаянием и настойчивостью. Там, где другие отступали, он улыбался и продолжал общаться и пробивать то, что ему нужно. Ценное и нужное качество в наше время. Тем более странно было осознавать, что лично ему это никаких больших выгод не приносило. Да, он был успешен, на хорошем счету у руководства, при хорошей должности, но при этом ни нужные связи, ни большая зарплата не сделали его жизнь комфортнее и уютнее. Он жил по съемным квартирам, питался в кафе и ресторанах, благо в его обязанности входило развлекать наших партнеров, водить их по ресторанам и всеми возможными в деловом мире способами, располагать их к себе и к нашей компании. Ничего не могу сказать, Кирилл может уговорить и мертвого. Его упорство и умение уговаривать, увлекать разговором, обволакивать словами я испытала на себе.

Август

– Привет, – в трубке раздался хрипловатый, смутно знакомый голос.

– Добрый день.

– Это Кирилл, помнишь, мы танцевали на корпоративе?

– Да, конечно, помню тебя. Как твои дела? Как Москва? – я задавала вопросы и печатала ответ бухгалтеру, придерживая трубку рукой.

Большой необходимости в расспросах не было, просто дань вежливости. Сейчас он ответит, что все хорошо, дела идут – контора пишет, и перейдет к сути своего звонка.

– Я скучал.

И тишина.

Хорошо подождем, что будет дальше.

– Алло, ты слышишь? – спросил он через какое-то время.

– Да, слышу. Прости, пишу письмо. – Зачем щадить его чувства, которых нет? Лучше быть честной. Он позвонил мне на работу, в рабочее время. И у меня нет этого самого времени, чтобы слушать о том, как он скучал. У него два варианта: перейти к делу или откланяться.

Он выбрал третий:

– Я завтра буду в Питере, поужинаешь со мной?

Мои мысли заметались, и я от неожиданности ответила согласием. Вот черт, что там у меня завтра? Забрать Полину из школы сможет мама. Уроки, слава Богу, дочь делает сама. Но как сказать маме, что я завтра буду поздно? Она же мне устроит форменный допрос.

Что же, будем фантазировать приближенно к истине: скажу, что встреча с партнерами по работе. И не столь важно, что партнер один, да и не совсем партнер, а скорее коллега.

Прошел месяц с того корпоратива, на котором он признался, что сражен наповал красотой моих глаз. Месяц, за все время которого я вспоминала о Кирилле, только если натыкалась на его фамилию в деловой переписке. Наши должности не подразумевали прямого подчинения и плотного взаимодействия. Тем более, что я отдавала указания своим сотрудникам, а они в свою очередь, при необходимости взаимодействовали с его начальницей Ларисой Матвеевой.

Мне поначалу польстило было внимание молодого московского коллеги, но это был приятный бонус к общему веселью на корпоративе. Как веселящий и будоражащий вкус пузырьков шампанского. Кстати, не люблю рисковать и не люблю шампанское. Вечером от него весело, а на утро голова болит, и общее состояние разбитости напоминают о том, что за все приходится расплачиваться. За шампанское – больной головой и капризничающим желудком.

Какая расплата за роман с коллегой из другого офиса, с молодым хочу заметить и симпатичным коллегой – это вопрос. Подозреваю, что цена мне покажется неподъемной, поэтому лучше сразу отсечь неприятные моменты.

Вечером я набрала свою подругу – Ирину.

– Ира, привет. Помнишь, мы на святках желания загадывали? Ты еще попросила себе «мужика хоть какого-нибудь». И к тебе на следующий же день сторож из парка стал клеиться?

– Да, помню. – Мы обе засмеялись, вспоминая ту историю.

Ира часто гуляла в Таврическом саду. И после весьма эмоциональной просьбы небесам «ну пошли мне, Господи, хоть какого завалящего мужчинку», она получила желаемое: в нее влюбился сторож, немолодой и любящий принять лишку мужчина. Он караулил Ирину и признавался ей в любви, предлагая руку и сердце, и напрашивался на счастливое совместное проживание на ее территории. Мы долго хохотали над его неуклюжими и нелепыми признаниями. И вспоминали пожелание, ведь, что хотела, то и получила: «мужика хоть какого-нибудь». Как говорят, получите, распишитесь. Бедной Иришке пришлось перебазироваться с прогулками в Летний сад.

– Что случилось, ты видела нашего любвеобильного мачо? – спросила Ира.

– Нет, я вспомнила часть твоего гадания мне. Что будет ждать меня знакомство и роман, в котором тайны, недомолвки и обман.

– Ого, да ты стихами заговорила. Неужели роман?

– А еще ты говорила, что я могу влюбиться в человека, которого мне лучше избегать. Ты обещала мне быть моим разумом и предостеречь меня от неверного шага.

– Та-ак, это уже интереснее. – Заинтересованно протянула Ира. – Кто у нас там появился?

– Помнишь, я тебе рассказывала про парня с корпоратива? Того, который спрашивал, кто я по гороскопу.

– А, который тебе в любви признавался, а ты его так лихо отшила?

– Именно. И прошу заметить, я его не отшивала. А всего лишь провела тест номер один из твоей любимой книжки! – возразила я со смехом. – Сама же твердишь: «Надо быть стервой, мужчины любят стерв» и так далее и тому подобное. Вот я ему и выдала, чего время терять, гони кольцо!

– Да, а он сдулся тут же. Помню – помню. Но неужели ты хочешь мне сказать, что он опять появился?

– Именно. Пригласил меня на ужин.

– А ты?

– Что я? Я согласилась.

– Да неужели!

– Именно. – Я раздраженно вздохнула. – Сама не знаю, что за дурацкий порыв. Согласилась, а теперь мучаюсь: зачем, что из этого выйдет, а вдруг увидят, что ему надо, как это скажется на работе…

– Милая моя, ты что там нагородила? Подумаешь, в ресторан с коллегой пошла? Где написано, что ты не можешь встречаться с коллегами после работы? Или дело в другом: тебя волнует этот парень?

– Знаешь, пожалуй, не он сам, а факт свидания.

– Так тем более надо пойти! Ты со своей работой не то, что про мужчин, про меня забыла!

– Нет, нет и нет! Ты всегда со мной! Как я могу забыть про лучшую подругу? Просто вечером до дома добираюсь и валюсь с ног. Желание говорить с кем бы то ни было отсутствует напрочь.

– Оправдывайся, оправдывайся, – пробурчала Ира. – Да я все понимаю, Инна! Просто так сказала. Но по поводу ресторана не парься. Сходи, отвлекись, получи удовольствие от вечера. Если ты сейчас начнешь отказываться, сама потом пожалеешь.

– А если пожалею, что встретилась?

– Как говорила чья-то бабушка, в одном анекдоте: «Лучше выстрелить, перезарядить и еще раз выстрелить. Чем светить фонариком и спрашивать: «Хто тут?».

***

– Привет! – я постаралась произнести приветствие так, будто мы старые знакомые и встречаемся регулярно.

На самом деле, я волновалась непривычно и даже неприлично. Меня бросало в жар, и начинали трястись руки, когда я вспоминала о назначенном свидании. Да, я эту встречу воспринимала именно как свидание. Ничуть не меньше.

Вечер, ресторан, мы за столиком вдвоем, пьем вино и смотрим в глаза друг другу. Что это, если не свидание? А главное, зачем, что ему от меня нужно? За целый месяц он не позвонил мне ни разу. Я, впрочем, тоже вспоминала о нем, только как о повышающем самооценку эпизоде. Приятно, черт возьми, когда тебя осыпают комплиментами и страстно шепчут нежности на ушко. А еще мы пару раз вместе с подругой посмеялись над его бегством с танцпола, подтверждающем расхожее мнение, что мужчины боятся серьезных отношений. Настолько боятся, что даже мое абсурдное заявление «хочу замуж» было воспринято всерьез и заставило кавалера «сделать ноги».

Что же заставило «горе-кавалера» набраться храбрости?

– Привет, хорошо выглядишь. – Кирилл подался вперед, слегка обнял меня и поцеловал в щеку.

Он был гладко выбрит, одет в стиле кэжуал: черные джинсы, серый джемпер и черный плотный кардиган. Все вещи простые, но при этом очевидно качественные и дорогие.

Его поведение было непринужденным и спокойным, под стать моему «дружескому» настрою. Интересно, он действительно не испытывал волнения или, как и я, делал вид?

– Вы мне льстите, но мне приятно, – усмехнулась в ответ я.

– Правда, правда. – Кирилл округлил глаза, стараясь быть убедительным. Не выдержал и засмеялся сам. – Я понимаю, рабочий день, встала рано, а тут еще я такой красивый нарисовался.

– Еще и скромный.

– Вот этого не отнять!

Мы улыбались, глядя друг на друга. Банальное перебрасывание расхожими фразами немного расслабило, и возникло ощущение, что мы действительно давно знакомы.

– Я в Питере мало хороших мест знаю. Вот, друзья посоветовали этот ресторан. Надеюсь, тебе понравится.

– Думаю, твои друзья тебя не подвели в рекомендациях. Рубинштейна в принципе ресторанная улица. Кстати, славится не только хорошими ресторанами, но и весьма высокими ценами.

– Ничего, я это переживу. Идем?

Кирилл открыл передо мной тяжелую деревянную дверь ресторана. Я здесь не была раньше. Да и, честно говоря, сомневаюсь, что пошла бы. Слишком массивная мебель, слишком много кованного металла, слишком много серьезных, исполненных чувства собственного достоинства мужчин, и, подозреваю, слишком дорого. Мысленно порадовалась, что одета в лучший костюм. Специально к важным переговорам. Будь я одета как обычно, почувствовала бы себя сейчас замарашкой, которая ошиблась дверью. А так, почти Золушка на балу. Главное, не тушеваться, вести себя спокойно и уверенно. Да и вообще, Инна, привыкай! Теперь подобные места в том числе твое место работы. Переговоры с первыми лицами иногда перетекают в ресторан. И в Токио-сити они явно не пойдут.

Я огляделась: помещение ресторана было вытянутым в глубину и терялось за барной стойкой. К нам подошел администратор и поинтересовался, забронирован ли стол.

Судя по количеству людей, находящихся в видимом пространстве зала, бронь необходима. Очень мало пустых столов, да и на них стоят таблички с надписью «зарезервировано». Очень мало женщин, в основном мужчины в деловых костюмах, оживленно разговаривают, не обращая внимания на окружающих. Атмосфера спокойствия, достатка, сдержанности и брутальности. У витрины муляж стейка, на стенах картины охоты, мощные, темные балки. Крепкие столы с толстыми столешницами, основательные стулья. Все производит впечатление мужского закрытого клуба. По крайней мере, я бы его себе представила именно так.

Наш стол оказался в конце зала, рядом с окном, выходящим во двор – колодец. За окном, что интересно, была подвешена красная герань. Очень интересное решение.

– Что предпочитаете, мадам? – шутливо спросил Кирилл.

– Всецело полагаюсь на ваш вкус. Что порекомендуете, мсье? – я не удержалась и ответила в том же духе.

– Мне говорили, что здесь божественно готовят говядину и рекомендовали салат от шефа.

– Варианта два: довериться рекомендации или заказать на авось. Что в принципе, равнозначно. Но в первом случае, если нам что-то не понравится, можно утешиться, высказав свое «фи».

– Да ты хитра!

– Мы будем заказывать, или ты продолжишь осыпать меня изящными комплиментами?

Кирилл не ответил, подозвал официанта и сделал заказ. При этом постоянно задавая вопросы официанту по каждому блюду. Выбор вина занял еще минут десять. В итоге, к тому моменту, когда нам принесли закуски и хлеб, я была уже очень голодна.

И наплевав на приличия, на желание выглядеть загадочной и сдержанной, я отломила большой кусок лепешки и с аппетитом начала его есть, макая в соус.

Кирилл, недолго думая, последовал моему примеру. Так мы и ждали свой заказ, поедая хлеб с соусом, запивая вином и обмениваясь ничего не значащими фразами. Как любит выражаться моя подруга, говорили «о природе, о погоде, о посевах».

Вскоре перед нами появился официант. Поставил массивную разделочную доску на стол с огромным куском стейка на ней. После чего он огромным ножом, резкими и скупыми движениями быстро нарезал стейк на полоски и залихвацки воткнул нож в разделочную доску.

Он был столь эффектен, что я зааплодировала и воскликнула «Браво». Официант сверкнул черными глазами и с улыбкой поклонился.

Это маленькое представление изменило настроение и после поглощения изумительного и сочного стейка мы с Кириллом болтали, как старые друзья.

– Понимаешь, я сам не знаю, чего хочу. Был женат. Разошлись. – Кирилл изливал мне свою душу.

– Как говорят, «она оказалась стервой»?

– Что ты, она отличная девчонка, веселая, компанейская. Мы дружим и общаемся до сих пор. Знаем друг друга с института. Проблема во мне, я это давно понял.

– Ну и в чем же эта проблема?

– Я не могу отказаться от общения: от друзей, от встреч с клиентами, от командировок. А она всегда была недовольна, что меня нет дома, я где-то ужинаю в ресторане, уезжаю в другой город…

– Послушай, ты же идеальный муж, как капитан дальнего плавания. Все время нет дома! Она не понимает своего счастья!

– Не смейся, я серьезно. Я устал от ее ревности, от того, что надо оправдываться. Ты же сама понимаешь, такая работа: надо встретиться с клиентом, наладить контакт, сводить в ресторан, пообщаться. Если получится, задружиться. Ничто так не помогает в продвижении продаж, как личные отношения с клиентом.

– А ты объяснял все это жене?

– Конечно! Сколько раз ей говорил, что это надо, это рабочая встреча. Она все понимает, но ей не нравится быть одной.

– Ты пробовал взять ее на какую-нибудь из встреч, чтобы она посмотрела, послушала, поскучала? Поняла, как это все неинтересно и перестала придираться.

– Как ты себе это представляешь? О чем мы тогда с клиентом говорить будем?

– Я же не говорю на все встречи. Например, в случае второстепенного контакта с уже знакомым клиентом. Ты хочешь вообще наладить отношения с женой или нет? – Сама не знаю, что это меня понесло давать советы в том, как помириться с женой. Тема была некорректна и любопытна одновременно. Некорректна, да кому из женщин приятно обсуждать соперницу, пусть и теоретическую, да еще с учетом. Что это жена коллеги? Любопытна. Конечно. Всегда интересно, как мужчины рассуждают о нас. О женщинах, как смотрят на стандартные ситуации, на наши конфликты, как видят их со своей стороны и чем оправдывают свои поступки.

– Не думаю, что их можно наладить. Мы столько раз сходились и расходились. И потом, она хочет детей, а я не уверен, что готов.

– Сколько ей лет?

– Она на год меня старше, ей тридцать шесть. Детей очень любит, в своей племяннице души не чает. Везде, где мы бывали, искала смешные сувениры для племяшки.

– Возраст действительно «горящий». Хотя сейчас и в сорок первенца рожают, но лучше не затягивать с этим вопросом.

– А у тебя есть дети?

– Есть. Дочь. Это моя гордость и радость.

– Сколько ей?

– Четырнадцать.

– Сколько?! Так, ей четырнадцать, значит… ты моя ровесница.

– Не угадал.

– И сколько тебе лет?

– Кирилл, – я притворно возмутилась и нахмурила брови. Хотя, почему притворно, я действительно боялась назвать свой возраст. С другой стороны, чего я боюсь? Разве я на что-то рассчитываю? – Твой вопрос граничит с невоспитанностью. Неприлично задавать такие вопросы женщинам, ты разве не знал?

– Ну, я все равно узнаю. Потом, какой в этом секрет? Ты выглядишь очень молодо, лет на тридцать. Но в шестнадцать ты вряд ли родила ребенка – слишком серьезная для этого. А вот в восемнадцать, вполне.

– Мне сорок один.

Кирилл недоверчиво округлил глаза. Покачал головой и сказал:

– Шутишь?

– Паспорт показать? – мне было неприятно его удивление. С другой стороны, значит и правда выгляжу моложе своих лет.

– Быть не может. Нет. Ты меня разыгрываешь! Признайся, ты это специально сказала, чтобы отшить меня.

– Мальчик мой, – я решила сыграть в старшую мудрую подругу, -если тебе женщина называет свой возраст, то она может его только уменьшить, но никак не прибавить. Хотя, по-хорошему, за такие вопросы дают по щам.

– Куда дают?

– По щам. – Жестко и с нажимом сказала я.

Положение в тупиковом разговор спас официант. Появившийся у столика, чтобы поинтересоваться все ли нас устраивает и не хотим ли мы заказать еще что-нибудь.

– Еще бутылку вина, – залихвацки махнув рукой, сделал заказ мой спутник. – И сырную тарелку.

– Решил с горя напиться? – ухмыльнулась я.

– Инночка, я всю свою жизнь встречаюсь с женщинами старше себя. Похоже, это моя судьба. Встретив тебя, я решил было, что ты станешь исключением из правил…

– Нет, ну хорош гусь! Сначала задает неприличные вопросы про возраст, затем сравнил, более того, сравнял меня с остальным гаремом! Ты откуда такой воспитанный свалился?

– Да вологодский я. Такой вот простой вологодский парень.

– Простой, как…

– Так, про валенки не надо!

Мы разом засмеялись. Болтовня занимала, но напряжение не спадало. Я гоняла мысли, что же дальше, чем закончится вечер, пригласит ли он меня к себе? А главное, хочу ли я этого?

Если он меня не пригласит, значит, я его как женщина точно не интересую. Тогда вопрос: зачем все это? Пафосный ресторан и куча выкинутых на ветер денег.

Если пригласит, то вопрос остается тем же. Ну не верю я, что он влюбился с первого взгляда. И подтверждением служит его месячное отсутствие. Если бы влюбился, сразу же начал бы пытаться построить отношения. А тут еще непонятки с женой. Врет или нет, что живут отдельно? Он в Москве, я в Питере. Сказать можно все, что угодно, я проверить не смогу.

Если отказаться от приглашения, он решит, что я набиваю себе цену. Да и пусть. Но я могу пожалеть, что отказалась. Он очень привлекателен и мне откровенно нравится. Физически нравится, как мужчина.

Если согласиться… Целлюлит. Лишние пару килограмм на талии. Далеко уже не юношеская кожа. Страшновато. Потом, кто его знает, я соглашусь, а на следующий день весь офис будет знать, что он переспал с Инной Сомовой? Вот этого я точно не хочу.

Представляю себе этот ворох сплетен, переглядываний и смешков. Меня итак сейчас рассматривают под микроскопом: каждое слово, шаг, движение. Как же, внезапный для многих взлет. Нашлись умники, которые присваивали моему карьерному росту простое постельное объяснение. Они даже не вспоминали, что я работаю в компании более десяти лет и прошла путь с низших звеньев. Многие тяжело переживают успех и рост других. Ищут подвох и удобное для них объяснение.

Нет, если пригласит, однозначно откажусь. Слишком многим я рискую. И моя репутация мне дорога. Пусть даже никто и не узнает.

– Расскажи о себе, – попросил Кирилл. – Я тебе все как на исповеди выложил.

– Особенно нечего рассказывать. Всю жизнь живу в Питере. Окончила институт, вышла замуж, родилась Полина. Развелась.

– У тебя кто-то есть? – Кирилл сложил ладони вместе и поднес к лицу, как будто хотел их согреть дыханием.

– мммм, ты продолжаешь нарушать все нормы приличий…

– У тебя нет постоянного мужчины, иначе ты не пошла бы со мной. – С уверенностью бывалого Дон Жуана заявил Кирилл. – А партнер есть, просто биологический партнер?

– Впервые слышу подобную формулировку. – Меня даже покоробило такое определение любовника: «биологический партнер». Просто как «биологическая потребность». Вот она одна из граней различий между полами. – А у тебя?

– Есть. А как иначе, я же мужчина. Живу один, мне нужен секс. Нужен партнер, партнерша, – поправил Кирилл.

– Это звучит так сухо и безэмоционально. Как просто физиологический акт.

– Так оно и есть. Я свободен, но мне нужен кто-то, с кем мне просто и хорошо заниматься сексом.

– А ты никогда не задумывался, что твоя партнерша может вкладывать другое значение в ваши отношения? Для нее это может быть не просто секс, а целая история, планы и надежды на дальнейшую долгую жизнь.

– Исключено. Мы сразу оговорили все условия. Ее также устраивают отношения без обязательств, клятв и ненужных чувств. Она хорошая женщина, мне комфортно с ней. Но я ее не люблю, и она это знает.

– Плохо.

– Не понял? – Кирилл приподнял брови, ожидая услышать от меня комментарий.

А что ему сказать? Что каждая женщина, соглашаясь на секс без обязательств, лелеет в себе надежду, что уж ее-то история будет отличаться от других. Что «он» поймет, какая она нежная, чуткая, сексуальная. Что умеет быть нужной и приятной и при этом не навязывается, не давит. Этакая мудрая гейша по-русски.

Что каждая женщина, допуская мужчину до своей спальни, примеряет его на себя, на свою жизнь. Хочет она того или нет, но подсознательно рассматривает своего любовника как потенциального мужа, партнера. Даже, когда она замужем и всего лишь «украшает голову мужа». Даже, если она клянется, что ничего не ждет от отношений. Даже если уверяет, что нынешние мужчины годятся лишь для временного развлечения, а жизнь она построит и сама. Даже, если…

Много этих «даже если». Не верю я ни на грамм в бескорыстность отношений с «биологической партнершей»

– Плохо, что она знает, что ты ее не любишь, и продолжает пускать тебя. Плохо, что ты тратишь зря и свое, и ее время. Лучше бы решил свои проблемы с женой. Или поставил бы точку во всех этих заморочках и начал новые отношения.

– Ну, так может, нам стоит попробовать?

Опаньки! Вот и первая ласточка.

– Интересно, заманчиво, даже как-то нестандартно. Только ты сначала со своим гаремом разберись.

–Инночка, да нет никакого гарема! Я один как перст на этой земле.

– Не считая, жены и биологического партнера, – хмыкнула я в ответ.

– Вот ты прицепилась к этому партнеру. – Кирилл притворно опечалился. Но в глазах его прыгали чертики. – Сама так и не ответила, есть у тебя кто-то?

– И не отвечу. Лимит неприличных вопросов на сегодня исчерпан. Лавочка закрыта.

– А лимит неприличных предложений?

– Надо проверить по бухгалтерии – я улыбалась и дразнила его.

– Прошу тебя, проверь. И открой мне кредитную линию, как постоянному клиенту!

– Постоянному клиенту неприличных предложений?

– Именно. Как думаешь, может нам стоит поехать ко мне?

– В Москву? – Я прикинулась непонятливой.

– В гостиницу, она здесь рядом. Прогуляемся, вечер теплый, посидим у меня, то да се.

– Спасибо, за ваше лестное предложение. Но я воздержусь.

– Почему? – Казалось, что Кирилл действительно удивлен и огорчен.

«Неужели он думал, что после ресторана я пойду к нему в гостиницу?» – приехав домой и быстро забравшись в постель, я долго не могла уснуть. «Мало того, что он моложе, что мы работаем в одной компании, так мы встретились только второй раз в жизни. И любовь с первого взгляда явно не наш случай».

Остаток вечера прокручивался в голове.

Перепирались и перекидывались шутками на тему гостиницы мы еще долго. Даже выйдя на улицу из ресторана, он все пытался меня уговорить пойти к нему в гостиницу. Уверял, что «мы просто посидим и поговорим». А чем мы весь вечер занимались?! Мы приятно провели вечер, незаметно, за разговорами о мужском – женском приговорили две бутылки вина. На секс с ним я не готова, несмотря на интерес и симпатию. Будь мне двадцать пять, поехала бы не задумываясь. А сейчас, в сорок, впереди паровоза бежит вопрос «Зачем».

Занятный он парень: зовет к себе, а сам за весь вечер ни разу не попытался меня обнять или поцеловать. Со стороны мы выглядели старыми друзьями, встретившимися пообщаться и позубоскалить друг над другом.

Вот оно женское противоречие в действии: решила, что мне не нужны сложности в виде интимных отношений с коллегой. Приглашение получила, рада. Отказалась, огорчена. Казалось бы, получила все, что хотела. И снова недовольна. Эх, прав был Пушкин! С женскими желаниями ни одна рыбка не справится.

***

Две недели на то, чтобы проработать регламент взаимодействия между отделами. Проработать, обсудить с руководителями смежных отделов. Согласовать с теми, кого он напрямую будет касаться. Учесть все замечания, пожелания, исключить противоречия, вписать в существующую политику компании. Да, на то, чтобы всех убедить не две недели, двух месяцев будет мало!

Интересно, законодательные акты так же тщательно проверяют? Если спроецировать работу компании, в которой трудится пятьсот человек на масштабы страны, то неудивительно, что мы так сумбурно живем. Нет, я не хочу сказать, что в компании не настроена работа. Как раз наоборот, все работает, винтики крутятся, поставки и отгрузки совершаются вовремя. Оплаты поставщикам и налоги в бюджет своевременны, как и выплаты зарплаты.

Просто… Вот именно, просто. Мы так и не сумели отойти от «кумовства». Часто вопросы решаются не на уровне пункта договора, а по звонку. Решения принимаются и озвучиваются одни. А вот исполнение получается совершенно иным. Можно сказать, что работаем не по правилам, а по понятиям. До нелепости доходит: кто как понял, тот так и работу свою выстраивает.

И одно печальное наблюдение. Прав тот, кто громче, нахрапистее, ярче, внушительнее, кто первый ткнул пальцем в виноватого. Даже если человек не виноват. То есть самое правильное поведение при возникновении любой спорой ситуации: повысить голос, много, умно и громко говорить. С уверенностью заявить, что знаешь, кто виноват и тут же озвучить фамилию, забыв напрочь о презумпции невиновности.

Я не хочу сказать, что в компании работают стрелочники и самодуры. Но порой удивительно, как годами держатся одни и те же сотрудники и при этом умудряются ничего полезного не сделать. Складывается ощущение, что их основная задача: кричать «Пожар, караул горим!»

При этом они пальцем о палец не ударят, чтобы снять со стены огнетушитель и попытаться потушить пожар. Нет, что вы, это не их уровень. Их задача, как можно до большего количества людей довести сведения о пожаре, дать совет, как его тушить, высказать предположения, кто поджег и что с этим юным поджигателем делать. Все.

Терпеть не могу заниматься крючкотворством. Настроение портится с каждой минутой, и мысли то все какие-то зловредные в голове крутятся.

Я потратила четыре выходных на то, чтобы переработать регламент, описать в нем текущую рабочую схему работы и структуру. Предыдущий документ устарел и далек от истины, как лапти от площадки бальных танцев. Каждому мало-мальски думающему человеку понятно, что эта переработка нужна. Но, млин, каждый считает своим долгом внести какие-то изменения. Даже если это будет всего лишь переформулировка предложения. А иногда просто нелепый вопрос к документу, типа: кто подает отчет и кому? Причем все изменения и примечания писались сразу в документе. Он оброс этими разноцветными сносками и стал напоминать гирлянду. Некоторые умудрялись в своих комментариях не только повторять коллег, но и противоречить сами себе.

Так и хочется сказать в ответ: «Вы внимательно документ читали? Вы смотрели, что пишут другие и, что написали к предыдущему абзацу вы сами?»

Голова тяжелая после выпитого накануне вина, да еще не выспалась. Ворочалась до двух часов, подъем в шесть. Надо завязывать с крючкотворством и заняться чем-то более интересным. Возьму опять на доработку домой. Работать по выходным с документами стало уже дурной привычкой.

Раздался звонок городского телефона. Монитор высветил номер Ольги, бухгалтера. Значит, пришло время обеда. С Ольгой мы познакомились и подружились давно. В компанию пришли работать практически одновременно. Вместе перевелись из локального офиса в центральный. Как-то прикипели друг к другу, и когда она пять лет назад ушла в декрет, не потеряли связью. Регулярно созванивались, я веселила ее последними сплетнями из нашего муравейника. Она платила мне живым интересом и едкими подколками в отношении коллег.

До сих пор поражаюсь, как из нее получился бухгалтер. Первоклассный, четкий и грамотный. Ведь в общении она очень активна, напориста, язвительна и нетерпелива. Ей не сидится на месте, нужно делать несколько дел сразу. Даже в декрете она умудрялась растить сына, содержать в порядке дом, работать на дому и выучить английский. При этом еще начала ходить на танцы, да подвернула ногу. И на этом ее карьера танцовщицы закончилась. Впрочем, она еще долго грозилась заняться скалолазанием. Против чего всегда восставал ее муж.

Аппетитная, рыжеволосая, яркая и громкая, она привлекала внимание в любом месте и в любом наряде. Что меня в ней всегда восхищало, она несла свои достоинства и недостатки с гордостью. Посмотрев на нее со стороны, невозможно сказать, что у нее могут быть проблемы. Нет, только успех и только «вперед».

– Обедать идем или будем молиться и поститься? – без приветствия спросила Ольга.

– Идем, – вздохнула я.

– А что так печально? Впрочем, не отвечай. Сейчас спущусь, и все расскажешь.

Бухгалтерия в нашем муравейнике находилась на четвертом этаже. Что логично. К ним мало кто ходит, декларации и сверки отправляются в электронном виде. Занять верхние этажи «теневым персоналом», не имеющим отношения ни к выставочному залу, ни к продажам, ни к закупкам. Ни к одной из областей, связанных с общением, встречами и посещениями партнеров. Так что последний этаж нашего здания был отдан во власть бухгалтерии, ИТО, отдела логистики. Ниже этажом располагалось руководство всех мастей и областей, генеральный директор, которого за глаза называли «Генерал» и юристы.

Второй этаж был отдан во власть маркетинга и отдела продаж. На первом располагались выставочный зал, учебный центр и переговорная. Именно там проходили встречи с нашими действующими и потенциальными клиентами. Тут же была возможность продемонстрировать оборудование. Позволить клиенту потрогать все, проверить, включить, выключить, протестировать в работе. Как любит говорить наш директор по продажам: «Берешь в руки, маешь – вещь».

Компания по нынешним временам и меркам относится к среднему бизнесу. Миллионный оборот, пятьсот человек постоянного штата, несколько офисов со складскими территориями в разных городах. И за всем этим надо следить, контролировать, выстраивать взаимосвязи. Чем крупнее компания, тем более строгие в ней должны быть правила. Чем дальше от центра, тем больше свободомыслия на местах, ниже соблюдение принятых правил и регламентов. И, как мне кажется, выше риск получить фальсифицированные отчеты вместо правдивых цифр.

Именно поэтому одной из главных задач для себя я определила проверку и внесение исправлений в существующие регламенты и положения. Необходимо наладить четкое взаимодействие, структуру сделать прозрачной, освободив от ненужных звеньев, тормозящих принятие решений.

– Ну, рассказывай, чем тебя прибило к земле бренной. – Потребовала Ольга, едва мы устроились за столиком в столовой.

– Что тут рассказывать. Пересматриваю регламент работы склада, на каждом этапе какие-то двусмысленности, место для маневра, как складу, так и продажам. Поэтому они и валят вину друг на друга при малейшей проблеме.

– Понятно, крючкотворец ты мой. Спроси совета у Суворова, он давно в компании.

– Уже. – Я ковыряла вилкой в салате. – Он мне кучу комментариев и вопросов к регламенту написал.

– Так это хорошо, чем больше он неточностей выявит, тем быстрее потом согласуешь. И меньше вопросов у исполнителей возникнет.

– Да я понимаю. Но складывается ощущение, что это надо только мне! Сто лет пользовались какой-то неработающей бумажкой. А теперь вопросы, видите ли, возникли!

– Ты знала, на что шла! – жестко припечатала мое нытье Ольга.

Вот в этом вся она. Не будет терпеть и жалеть. Ольга человек действия и ненавидит рассусоливания, пространные рассуждения ни о чем, причитания и сетования. Твердо верит, что все в наших руках и всем это старательно внушает. Единственный раз, когда я видела ее растерянной, был в больнице. Она только родила, была занята ребенком и домом и не обратила внимания на резкое ухудшение здоровья матери. Госпитализация любимой мамы явилась для нее полной неожиданностью, выбившей из привычной колеи. К счастью, ненадолго. Она быстро пришла в себя и уже через день муштровала медсестер в больнице.

– Лучше мне вот, что скажи: в каникулы поедете с нами в Новгород?

– Вы в Новгород собрались?

– Да, планируем поехать на машине. В ноябре еще не очень холодно, погуляем, посмотрим Кремль, полазаем по руинам. Еще говорят, есть какая-то деревня в области с музеем деревянного зодчества.

– На сколько дней хотите ехать?

– Думаю, три дня и две ночи нам за глаза хватит. Что там больше делать? Приехали, посмотрели и дальше двинули.

– Да, это в твоем духе – засмеялась я. – Знаешь, пока не думала, чем займемся на каникулах. Но идея хорошая.

– Вот именно. Все лучше, чем Полинке твоей в интернете сидеть.

– Да, только отпуск надо будет брать… За выходные не успеть.

– Вот и возьмешь. Когда ты была в отпуске, помнишь? Я лично нет. А это до добра не доводит.

– Когда была, когда была… В марте на каникулах неделю брала. Мы правда тогда с Полиной только в театр сходили один раз, остальное время дома просидели. А потом, как меня перевели, не до отпуска было.

– Главное, чтобы не до кладбища.

– Тьфу на тебя! Как скажешь, хоть стой, хоть падай.

–Та шо такохо я сказала? – с акцентом пропела Ольга. – Та правду ж одну.

В ней явно погибла великая актриса. Оля любила переключаться из одного образа в другой. То она жесткая деловая дама, сыплющая бухгалтерскими терминами. То сельская простушка, хлопающая глазами и шмыгающая носом. Самое удивительное, что ей верили! Не воспринимали, как клоунаду, а реально верили.

– Слышала, Сорокина повышают? – Ольга, как всегда неожиданно, переключилась на другую тему.

Мое сердце екнуло и сделало кульбит. А может сальто – мортале, кто его знает. Фамилия Кирилла была Сорокин. О его повышении я ничего не слышала. Вчера мы ужинали, и он ни словом не обмолвился о работе.

– Какого Сорокина? – ровно спросила я, надеясь, что от моей проницательной подруги скроется это внезапное волнение. У Ольги был нюх на служебные романы, на пикантные отношения и ситуации.

– Как какого? Того, с которым ты красиво позируешь на фотографиях с корпоратива. Вот не поверю, что ты о нем не вспоминаешь.

– Почему не вспоминаю? – улыбнулась я. – Регулярно, особенно при общении с московским филиалом.

– Ну, вот теперь будешь не просто вспоминать, а с ним общаться.

– Да? На чье место он приходит? У меня нет информации о перестановках.

Еще один минус организации: новости чаще приходят со склада, из бухгалтерии, от отдела продаж. Руководство свои решения доносит тогда, когда они уже становятся секретом Полишинеля. И до официального объявления все ходят, сплетничают, каждый добавляет свое видение и мнение. Меня дико напрягает, что я не в курсе кадровых перестановок. Исполнительный директор – одно из важных лиц компании, сидит в неведении, а бухгалтерия уже в курсе дел. И Кирилл! Хорош гусь! Весь вечер соловьем разливался, глазки строил, к себе зазывал и ни словом не обмолвился, что наши рабочие отношения меняются.

Нет, я все же правильное решение вчера приняла. И больше никаких приглашений с его стороны приниматься не будет. Точка.

– Так его вместо Татьяны Гавриловны, а ее на пенсию. – Ольга задумчиво осмотрела кусок котлеты и положила ее обратно на тарелку. – Вот так работаешь всю жизнь, а потом тебя раз, и на пенсию.

– Как Татьяны Гавриловны? – новость меня не просто удивила. Ошарашила.

С директором московского филиала, Татьяной Гавриловной Москалец, нас связывали тесные рабочие отношения. Когда-то давно она принимала меня на работу. Тогда мне она казалась «мастодонтом»: высокая, стильная, с коротко стрижеными волосами и очками в необычной оправе. На собеседовании она вела себя сдержанно, отстраненно, говорила скупо и, казалось, пронизывала насквозь своим взглядом. Вопросы задавала четкие и конкретные, без этих любимых службами персонала глупостей типа «где вы себя видите через десять лет?».

Позднее, работая под ее руководством, я поняла, что она очень справедливый человек. И прямолинейный, если ей что-то не нравилось, она говорила об этом открыто. Не со всеми у Татьяны Гавриловны сложились хорошие отношения. При ее твердом характере вполне естественно иметь какое-то количество недоброжелателей.

Впрочем, если человек имеет характер и добивается успеха, у него всегда будут враги. Те, кто за него не рад, кто завидует и ищет оправдания успеху другого человека. Не для того, чтобы понять причину успеха, а для того, чтобы принизить результат. Показать себе, а еще лучше рассказать и другим, что успех-то этот неспроста.

У Татьяны Гавриловны недоброжелатели были, но и они признавали ее профессионализм, хватку и грамотность. Она с нуля подняла московский филиал, наладила работу и держала всех сотрудников железной рукой. Не далее, как позавчера я обсуждала с ней возможное расширение штата и связанные с этим перестановки. Не обошли мы в разговоре и Кирилла. Татьяна Гавриловна отозвалась о нем сдержанно: «грамотный, хваткий, решительный, себе на уме». Должность начальника отдела продаж ему вполне по силам и по способностям. Но своим замом она его не видела. А при расширении филиала заместитель будет нужен… Татьяна Гавриловна была полна идеями, планами, предложениями по расширению, в разговоре с ней не было и намека на возможный уход.

– Да, сама сегодня слышала разговор нашей Жанночки с Сорокиным. Я проходила мимо ее кабинета, а они там беседовали по поводу его назначения.

– Ты подслушивала? – Я удивленно приподняла брови. Хотя любопытство было еще одним неотъемлемым качеством Ольги, поэтому ничего необычного в том, что она могла подслушать, не было.

– Не специально. Пошла отнести ряд заявлений в персонал, дверь была приоткрыта. А разговор столь занимателен, что я сочла возможным доставить себе удовольствие и послушать.

– А если бы Жанна тебя засекла?

– Сказала бы, что чулок сполз. – Невозмутимо ответила Ольга.

– И что ты услышала? – Меня переполняло любопытство и целый букет эмоций. Чувствую, не вернусь я сегодня к регламенту, голова будет занята совсем иной информацией.

– Мало. К сожалению, мало. Только то, что Татьяну Гавриловну отправляют на пенсию с первого числа. Кирилл Леонидович

назначается на ее место с испытательным сроком три месяца.

– Что-то маловато, мне она полгода поставила.

– Так ты и не симпатичный мальчик с накачанной мускулатурой.

– Скажешь тоже, – хмыкнула я в ответ.

Мне не терпелось закончить обед и позвонить в Москву. Просто необходимо было прояснить ситуацию у Татьяны Гавриловны. Я ни минуты не сомневалась в словах Ольги, но, как известно, подслушивание не всегда несет истинную информацию. Как говорят «слышишь звон, да не знаешь, о чем он». Может, Ольга что-то не так поняла? Чтобы развеять все сомнения, мне необходимо уточнить все из первых рук – у Татьяны. Решено, заканчиваю обед и сразу звоню.

***

– Мам! Я дома! – я крикнула в темноту коридора, поставила пакеты на пол и начала разуваться.

– Твоя сегодня мальчика привела, – без приветствия «донесла» мама.

– Знаю, Игоря. Она мне звонила и спрашивала разрешения.

– Мне это не нравится, – мать недовольно поджала губы. Не только выражение лица, но и поза выражали негодование и неодобрение.

– Мам, пусть общаются. Лучше дома, чем неизвестно где, – спокойно возразила я, еле сдерживая раздражение.

В конце учебного года Полинка вдруг начала дружить с мальчиком. Вдруг – это для нас с мамой. Выражалось это в том, что иногда он провожал ее до дома. Они сидели за одной партой и активно переписывались по вечерам. Полина иногда показывала мне его фотографии и пусть неохотно, но отвечала на мои осторожные вопросы о нем. Как и все подростки, она моментально начинала ершиться, стоило мне начать разговор на важную тему. Будь то учеба или отношения с мальчиками. Я старалась задавать вопросы исподтишка, вскользь, между делом. Внимательно слушала ее ответы, не критиковала, шутила и рассказывала истории из своего подросткового возраста. Как мне казалось, у нас были в достаточной степени доверительные отношения.

Я всегда вспоминала, как врывалась в комнату моя мать, когда я была подростком. Как она проверяла мою школьную сумку. Как критиковала внешний вид и была категорически против каких-либо дружб с мальчиками. Да и с девочками тоже. Пойти в гости к подруге? Зачем, когда надо делать уроки? Сделала уроки, значит, читай учебники вперед по программе.

Я очень хорошо помнила свое недоверие, которое испытывала к маме. Нет, я ее любила и люблю. Сейчас, когда я сама мама, я хорошо ее понимаю. Она опасалась, что всякие глупости и любови могут отвлечь меня от учебы и поломать жизнь. Я тоже опасаюсь, но хочу, чтобы дочь в первую очередь доверяла мне и слышала меня, мои доводы.

Именно поэтому, когда она спросила, может ли к нам в гости придти Игорь, ее одноклассник, я не стала возражать. По – крайней мере, дома мама, ребята будут на виду. Посидят, выпьют чай, пообщаются и разойдутся.

– Твое попустительство до добра не доведет.

Я не стала встревать в спор, а молча прошла на кухню и начала готовить ужин.

– Как дела на работе? – мама пристроилась на табурете у стола и приготовилась слушать мои новости. Это одно из немногих развлечений пенсионеров: огород, поликлиника, новости и слухи.

Что ей рассказать? Про Кирилла – даже заикаться нельзя. Мама тут же раздует из мухи слона. Начнет говорить мне, что нельзя заводить романы на работе. Да какие романы, просто с коллегами после работы встречаться нельзя. Исключено. Никто из них не должен ничего знать о моей личной жизни. Семья и дом – это табу для коллег. Сглазят, обсудят, насплетничают.

Все это я слышала сотни раз. И готова с ней согласиться, стоит посмотреть, с каким интересом она ждет мои новости. Потом еще и обсуждает со своими приятельницами – пенсионерками. Те тоже хороши: вываливают на мою маму все о своих детях, внуках, племянницах и соседях. А мама вечером самые интересные на ее взгляд сплетни активно пересказывает мне. И очень обижается, если я отказываюсь слушать весь этот бред. Почему бред? Да потому что нелепо слушать про людей, о которых ты не имеешь ни малейшего представления. Особенно, когда это все перемежается новостями «от Малахова», от «Эвелины Хромченко», от еще десятка телезвезд.

– Все спокойно. По-прежнему завал, взяла ряд документов на дом. Завтра надо почитать и внести правки.

– Так ты что же, на дачу не поедешь?

– Поеду. Документы с собой возьму. В электричке почитаю.

– Не забудь за дачу заплатить. Завтра председатель с трех до четырех принимает. И к соседке зайди, отдай ей банки.

– Я все помню, мам.

– Ну, хорошо. А на работе то, что интересного? Генерал ваш сегодня не чудил?

– Не было его. – Разговаривать не хотелось абсолютно. Но маму этим не проймешь. Если она жаждет сплетен, либо их получит, либо разговор закончится ее обидой.

– Новости есть, мам. Уходит Татьяна Гавриловна.

– Это которая тебя одеваться учила? – Мама все и всегда помнила. Все случаи, все подробности родословной, любую информацию. Иногда меня это поражало: зачем помнить столько лишней информации?

– Она.

– Ты же говорила вроде, что она должна приехать. Собрание там у вас какое-то…

– Говорила, а теперь оказывается, собрание будет с другими. Неожиданно все, мам. Она и сама в шоке. Я ей сегодня звонила.

– Что говорит? Почему она решила уйти? Не старая вроде еще женщина.

– Это не ее решение было. До нее довели информацию о принятом решении генерального. С ее слов даже не удосужились объяснить причину. Сказали что-то вроде «показатели филиала неудовлетворительные, нужен более молодой и активный руководитель». Предложили место начальника отдела продаж. Она отказалась. Говорит, не сможет смотреть, как новая метла будет разгонять команду, которую она собирала и выпестовала. Расстроена ужасно.

– Не удивительно. Странно, с чего это ее решили убрать.

– Не знаю. Генерального нет, да и не пойдешь к нему с таким вопросом. Его зам довел решение до Татьяны Гавриловны. И сказал: «Мы вам что-нибудь подыщем. Например, место начальника отдела». Она даже обиделась. Говорит, столько сил вложила в развитие компании. А ей «что-нибудь подыщем». В общем, она оскорблена, и твердо решила уйти.

– Так, а кто вместо нее будет?

– Начальник отдела продаж, Кирилл Сорокин. – Я произнесла его фамилию ровно и безэмоционально. Не потому, что хотела что-то скрыть от мамы. Просто потому, что действительно ничего не чувствовала. Последние события убили весь романтический флер наших отношений. Наших потенциальных отношений. Мне неприятна его роль в ситуации с кадровыми перестановками. А еще более неприятно то, что он меня держал за дурочку. Ни словом не обмолвился о своем повышении. О том, что характер наших служебных отношений меняется.

– Сорокин, Сорокин. Что-то я не помню такого.

– Не удивительно. Он работает не так давно, и мы мало пересекались. Темная лошадка в сложившейся ситуации.

Пока говорили, я нарезала салат, разогрела котлеты и разложила ужин на тарелки.

– Полина! – Крикнула я в сторону коридора.

– Что ты кричишь, как в лесу? – Недовольно сморщилась мама. Она терпеть не могла, когда мы с Полиной перекрикивались через всю квартиру.

На кухню вошла Полина. Как всегда, в наушниках. Молча взяла свою тарелку и ушла к себе в комнату.

– Видела? – кивнула в ее сторону мама.

– Вы что, поссорились? – обычно дочь обнимала меня и говорила, что соскучилась. А потом уходила ужинать к себе.

– Мы? Нет. Нисколько, – мама независимо пожала плечами. Из чего я тут же сделала вывод, что они действительно поссорились.

Ладно, разберусь с этим позже. Вечером поговорю с дочерью. А завтра с утра, пока она будет спать, поговорю с мамой. Перед тем, как ехать на дачу.

***

Утро понедельника выдалось сумбурным.

Генеральный был не в духе и разогревал всех по очереди. Досталось и мне на орехи. Вспомнил все недоделки, прошел по списку запланированных задач, спросил, как продвигаются.

– Через две недели запускаем новый модуль расчета заказов. Сейчас тестовый период – отчитывалась я.

– Через неделю. – Проревел в трубку генеральный.

– Хорошо, Игорь Васильевич.

Я предпочитала не спорить, а соглашаться, если это возможно. Объяснять, если невозможно. Объяснять, безусловно, сложнее. Каждый раз я делала глубокий вдох, понижала голос и спокойно, медленно, размеренно приводила свои доводы. По возможности, кратко и емко. Пока такой способ действовал. Спорить и кричать я в принципе не люблю. Да и на нашего генерального любые споры и возражения действуют, как красная тряпка на быка.

Через полчаса позвонила Юля, секретарь, и пригласила на собрание в переговорную.

Собрание было назначено через десять минут. Вполне в духе нашего директора. Бросив все дела, подкрасив губы, я спустилась на первый этаж.

В переговорной собрался весь руководящий состав. Все нервно переминались с ноги на ногу, пытались шутить. Но также все недоумевали относительно срочности собрания и его повестки.

Энергичной походкой вошел Игорь Васильевич, сел во главе стола переговоров и обвел всех суровым взглядом.

– Меня не устраивает то, что происходит в компании. Мы топчемся на месте. Нет развития. Как вы собираетесь развиваться на рынке?! – с места в карьер начал он.

– Кто мне ответит, почему нет развития?

Все втянули головы и, как нерадивые ученики, опустили взгляд. Кто-то рассматривал столешницу, пытаясь найти в узоре дерева ответы на вопросы. Кто-то смотрел на свои сцепленные руки, кто-то просто пытался уменьшиться в размерах и стать прозрачным. Бывали случаи, когда с подобных совещаний люди выходили уже безработными. Не часто, но бывали.

– Валентин Витальевич, что вы скажете? – обратился генеральный к своему заму.

Тот, прокашлявшись, начал говорить о необходимости расширения, открытия новых филиалов, о потребности в свежих кадрах и прочую ерунду.

– Вы сначала с имеющимися филиалами разберитесь, Валентин Витальевич! Показатели по Самаре падают, Москва в стагнации. Нам конкуренты на пятки наступают!

По Самаре показатели падают, потому что склад перемещали на другой адрес. Плюс этот футбольный чемпионат парализовал работу во всех городах – миллионниках. Стройки были заморожены, передвижение ограничено. Все логично и объяснимо. Наезд ради наезда. Похоже, что нас всех собрали, чтобы сначала взбодрить, а потом «обрадовать» очередным решением. Не удивлюсь, если оно касается Москвы.

– А вот то, что вы говорите о необходимости новых сотрудников, тут вы правы, – продолжал Игорь Васильевич. – Кадры надо периодически менять. Все вы тут засиделись! Привыкли, пригрелись, тепло, хорошо. Проблема возникла, мы ее вниз спустим и потом с исполнителей спросим и наверх доложим. А нужны ли компании такие руководители?! Которые не руководят, а являются передаточным звеном?

Генеральный обвел нас взглядом и продолжил:

– Перемены начинаем с центра. С первого числа исполняющим обязанности директора московского филиала назначается Сорокин Кирилл Леонидович. Прошу оказать содействие. Затем пересмотрим руководящий состав Самары. Если не увижу положительных сдвигов, руководство будем менять. Возможно, искать со стороны. Каждый! Я повторяю, каждый, кто сидит более трех лет на своем месте, не способен более принести свежие мысли в компанию. Соответственно, либо переводим на другое место, либо прощаемся. Меня все поняли?

Все, как болванчики закивали головой. Похоже, гроза прошла рядом, но не зацепила. Посыл собрания понятен: надо, чтобы слоники забегали, а не паслись спокойно на лужайке. Плюс официальное объявление о перестановке.

Валентин Витальевич после собрания задержался, обсуждая с директором по логистике рабочие моменты. Я решила дождаться и попытаться узнать у него судьбу Татьяны Гавриловны. Все же мне было обидно за нее. И непонятна равнодушная позиция руководства, спокойно взирающего на потерю классного специалиста.

– Вы что-то хотели Инна Васильевна?

– Да, Валентин Витальевич. – Я подошла к нему и вполголоса поинтересовалась, – Хотела узнать, Татьяна Гавриловна остается в компании? Может, ее пригласить сюда в Питерский филиал? Жалко терять опытного сотрудника.

– Да, согласен. Но полагаю, она уже все решила для себя. Заявление было написано в пятницу. До первого сентября она передает дела.

– Откуда такая скоропалительность? Что-то произошло?

– Скорее не произошло. Не было прорыва под ее руководством.

– Но что можно сделать за два года? О каком прорыве может идти речь? Она ведь наладила работу, собрала команду, пошли стабильные продажи…

– Да, все это так, но Инна, поймите, этого мало, – Валентин взял меня под руку и отвел к кофейному аппарату. Подальше от входной двери в переговорную. – Надо еще уметь ладить с людьми. Не настраивать против себя, а договариваться. Где-то искать компромисс.

– Для меня новость, что Татьяна с кем-то не смогла договориться. Помнится, десять лет назад, когда она была здесь начальником отдела продаж, были очень популярны ее лекции по деловому общению.

– Все это так. Мы все ее знаем, как безупречного переговорщика. Но важно построить диалог не только с чужими, но и со своими.

Так, Татьяна Гавриловна перешла дорогу. Но кому? Насколько мне известно, она со всеми, кто только что был в комнате переговоров в хороших отношениях.

– Кстати, Инна, тебе надо поговорить с Сорокиным. У тебя были какие-то проекты с Москалец. Введи его в курс дела, чтобы не потерять время. Он до среды здесь находится, а потом в Москву поедет дела принимать.

– Хорошо, Валентин Витальевич. Сделаю.

***

– Инночка, привет! Как твои дела? – в трубке журчал довольный голос Кирилла.

– Все хорошо, твоими молитвами. – Сдержанно ответила я. Нам предстоит работать вместе и весьма плотно. Поэтому все свои обиды, Инна, заверни в ковер и выброси на помойку. Это новый фаворит на скачках, к нему все внимание. Держи его рядом, но не открывай свое истинное отношение.

– Поздравляю тебя с назначением. Рад?

– Конечно, спасибо. Сейчас компания разделится на два лагеря: в одном мне будут помогать и содействовать. В другом запасутся попкорном и будут делать ставки, сколько я продержусь. И тихо саботировать работу. Ты в каком?

–Я в своем. – Засмеялась я. Он точно описал ситуацию. Именно так и происходило при каждом нежданном назначении. Что же, в сообразительности ему не откажешь. Откровенно выразил свои опасения.

– В любом случае, Кирилл, я готова помочь, если это потребуется. И, кстати, будет очень неплохо, если ты найдешь пару часов обсудить те мероприятия, которые мы запланировали с Татьяной Гавриловной.

– Конечно, найду. О чем речь! Завтра во второй половине дня у тебя будет время?

Я посмотрела расписание: селектор на утро, собрание с рабочей группой ИТО после селектора. Вторая половина дня свободна. Текущие вопросы можно отодвинуть.

– Да, давай в три часа в моем кабинете.

– Мммм, звучит так интригующе! – Кирилл добавил в голос бархатных ноток.

– Все. Договорились. – Я поспешила поставить точку в разговоре и повесила трубку.

Вечером мне срочно нужна скорая психологическая помощь в лице Ирины. Позвоню любимой подруге, пусть вправит мне мозги. В отношении Кирилла я могу посоветоваться только с ней. Маме нельзя даже и заикаться о нерабочем интересе к нему. С Ольгой тоже лучше молчать. Она хоть и верный друг, но может сболтнуть где-то. А может и из лучших побуждений начать устраивать наши отношения. Так что с Ольгой Кирилла не обсуждаем.

Стоило вспомнить мою коллегу, как она возникла в моем кабинете.

– Вырвалась на перекур! – объявила она, устраиваясь на стуле у окна. Она любила это место, потому что с него был отличный обзор на крыльцо и стоянку. Получалось, что ее скрывают жалюзи на окне, при этом она может беспрепятственно рассматривать. Кто курит на крыльце. Кто приезжает и уезжает. А главное, с кем.

– Ты не куришь, – привычно и машинально ответила я.

– Ну, не вредничай, – заныла Ольга, – ты же знаешь, зачем я пришла. Рассказывай давай, зачем вас всех так экстренно собрали? Даже Аркадьевна ходила.

Ольга Аркадьевна – это главный бухгалтер компании. Старожил, работает с момента основания. Строгая и требовательная, она приходила раньше всех и уходила на час позже. Сотрудниц бухгалтерии она держала в ежовых рукавицах. Не позволяя им опаздывать и устраивать чаепития более трех раз в день. Три раза в день на десять минут. Если девчонки – бухгалтера забалтывались и задерживались в чайной, она выходила из своего закутка, шла в чайную и молча вставала в дверях. Ее редко звали на собрания, так как бухгалтерские вопросы решались оперативно. Не было необходимости ее участия также при принятии каких-либо управленческих решений. То, что ее сегодня тоже вызвали, всколыхнуло тихое болотце бухгалтерии. Даже Ольга прибежала ко мне, пожертвовав традиционным чаепитием.

– Ничего для тебя неожиданного. Объявили о назначении Сорокина. Остальным напомнили: «Работать надо лучше, товарищи!».

– И все? – разочарованно протянула Ольга.

– И все. Я, кстати, завтра встречаюсь с Кириллом. Будем обсуждать намеченные с Татьяной Гавриловной планы.

– А он симпатичный, этот Сорокин.

– Ольга! – я состроила суровую гримасу – Ты замужем!

– Ну и что, что замужем, – невозмутимо ответила она, – что же мне теперь, на других мужчин смотреть нельзя?

– Нельзя. Особенно на коллег.

– Зануда!

– Иди работай!

– И пойду, а ты сиди тут одна со своими бумажками.

Ольга демонстративно тряхнула копной своих рыжих волос и с видом оскорбленной царственной особы выплыла из моего кабинета. Через секунду дверь приоткрылась, и эта рыжая бестия, загляну в кабинет, сказала:

– Симпатичный!

Сентябрь

Сентябрь выдался на удивление сухим и теплым. Питерцы наслаждались последними солнечными деньками перед наступлением «серого сезона». Полина по утрам просыпалась недовольная и хмурая. Я будила ее оптимистичным «Доброе утро, Солнышко» и убегала на работу. Мне очень повезло, что офис был в получасе езды от дома. В условиях вечных пробок и нехватки времени, это огромная удача. Я возвращалась домой стабильно в одно и то же время. Если, конечно, не было срочных встреч или авралов.

По вечерам, взяв сотовый телефон, выходила погулять в парке. Разглядывая начинающую желтеть листву, я бродила по аллеям и болтала с подругой по телефону. Это был единственный вариант спокойно поговорить, без опасений, что мимо комнаты пройдет мама и что-то там не так услышит. Звала с собой Полину, но она крайне редко и неохотно соглашалась на прогулку. Только если ей надо было что-то попросить или на что-то меня уговорить.