Читать книгу Блистательные годы. Гран-Канария - Арчибалд Кронин - Страница 17

Спускаясь по лестнице, он увидел, что этажом ниже дверь открыта, и голос доктора Гейслер остановил его:

– Это ты, Стирлинг? Постой минутку.

– Я ухожу, – грубо ответил он.

– Куда? – Придерживая полы длинного серого халата, который был на ней, доктор подошла к освещенному дверному проему.

– Я не знаю.

Выражение ее лица не изменилось.

– Заходи и составь мне компанию.

Он неохотно вошел.

– Ну и вечеринка была у тебя наверху, – сказала она. – Я видела, как спускалась твоя подружка.

Она замолчала.

Он резко рассмеялся и, повинуясь импульсу, несколькими едкими штрихами обрисовал ей ситуацию.

– Ну-ну, – прокомментировала она. – Ей не из-за чего было скандалить! Скажи, ты сердишься на своего отца?

– Нет, только на себя. Вероятно, это все моя собственная неуклюжесть! Чего можно ожидать от однорукого глупца?

– Ну же, не раскисай. Оно того не стоит.

Она подошла к роялю. И пока он сидел перед ее теплым камином, она играла ему. Сначала, словно охваченная ностальгией, она исполнила лирические пьесы и вальсы своего любимого родного города. Затем она стала исполнять Четвертую симфонию Чайковского. Постепенно, по мере того как проникновенные гармонии наполняли комнату, а в камине перебегал, мерцая, огонь, он почувствовал, как им овладевает спокойствие. И когда она закончила, он ощутил мир в душе.

– Теперь ты хочешь уйти? – спросила она.

– Нет, к вашему сведению! Я хочу двигаться дальше, делать что-то – оставить свой след в медицине.

– И что? Тебе интересно заниматься своей работой?

– Ужасно интересно, – ответил он, глядя, как она приближается. – Вы прекрасно играете.

– Это полезно для моих пальцев, делает их сильными, гибкими. – Она села в кресло у камина. – Не забывай, я хирург.

Он вскинул голову.

– Я чуть не забыл, – признался он. И продолжил: – Хотя, на самом деле, ваша фамилия не выходит у меня из головы. В Австрии есть очень известный доктор Гейслер – доктор Анна Гейслер. Написала замечательный учебник по современной хирургии. Вы не родственница?

– Не совсем. – Она невозмутимо закурила сигарету. – Это я доктор Анна Гейслер.

Сначала он подумал, что она шутит. Затем, поскольку безразличие, с которым она призналась в авторстве, убедило его, он был ошеломлен. Это она – блестящая Гейслер из Гейдельберга и Вены!

– Боже милостивый, – пробормотал он, запинаясь. – Я здесь что-то из себя изображаю, а вы – ваша работа известна во всем мире.

– Ты мне льстишь, – сказала она.

– Нет, нет. Я просто потрясен!

Она изучала тлеющий кончик своей сигареты:

– Это ничто по сравнению с тем, что я готовлю. Когда я отработаю здесь эти двенадцать месяцев, Комиссия через твоего друга декана Инглиса пообещала мне отличный шанс в Эдинбурге, в Фонде Уоллеса! Тогда они услышат обо мне. – Она резко повернулась к нему. – Если у тебя на завтра нет ничего получше, почему бы тебе не прийти и не посмотреть, как я оперирую?

– Я бы хотел этого больше всего на свете, – нетерпеливо сказал он.

Она кивнула, не вдаваясь в дальнейшие подробности. Затем встала и в халате, полы которого волочились по полу, пересекла комнату:

– Я голодна. И я не повар, к несчастью! Но с помощью Гиппократа я собираюсь сотворить два достойных сэндвича.

На деле же, помимо сэндвичей, она организовала кофе и банку корнишонов. Они ели, сидя на коврике у камина, обсуждая технические тонкости своего ремесла. Ее начитанность, острота ее знаний поразили и глубоко впечатлили его.