Читать книгу Становление - Арина К. - Страница 1

Вина дьявола

1

Когда я обратил внимание на тёмное облако, которое нависло над нашим небольшим судном, возникло ощущение, что всю команду, состоящую только из меня и одной девушки, ожидает много бед.

– А Вы верите в Бога, Виктор Николаевич? – отвлёк меня от мыслей женский голос. Я повернулся в его сторону и вспомнил, что со мной в каюте сидела одна из моих студенток – Мария Фролова. Эта девушка в свои двадцать три была очень способна в области педагогических наук, которые я как раз-таки и преподавал. Маша отличалась от остальных своим упорством и стремлением к учёбе, которое, к сожалению, в последнее время встречаешь редко.

Её вопрос меня поначалу привёл в недоумение, но через пару секунд я понял, почему она об этом спросила, и ответил:

– Я скептически отношусь ко всяким высшим существам. Родители раньше пытались заставить меня верить в Бога, но у них не получилось. – Увидев, что Маша зафиксировала мой ответ, я добавил: – Ну а ты?

– Я об этом раньше не задумывалась, вот только сейчас решила, – шмыгнула носом она. Из-за холодной погоды в пути она немного приболела, хотя я её предупреждал, что нужно одеваться теплее. – Не верю, скорее всего.

– В таком случае, – вздохнул я негромко, – об этом нам нужно умолчать. Не уверен, что в религиозном поселении нас примут с распростёртыми объятьями, если мы расскажем о нашем мнении насчёт Бога.

Этот маленький городок находился на окраине острове, который был буквально усеян лесом. Про поселение на данный момент времени известно очень мало, поэтому я, заинтересовавшись, решил стать одним из первых, кто сможет открыть тайны этого городка и острова в целом.

Молчаливый капитан грузового судна зашёл к нам без стука через полчаса и объявил, что мы прибыли в пункт назначения. Маша сразу поднялась, поправляя свои русые волосы, и взяла рюкзак.

– Блокнот не забудь, – кивнул я на её вещь, оставленную на стуле, а сам, забрав свой рюкзак, покинул каюту и судно после. Ступив на песчаный берег, я вдохнул свежий и немного непривычный для себя воздух и огляделся, в очередной раз убеждаясь, что вживую всё выглядит в сто раз интереснее и красивее, нежели на фото.

– А мы даже быстро добрались, – спрыгивая с трапа, оценила Маша и посмотрела на часы. – Сейчас только семь вечера.

– А планировали мы приехать во сколько?

– В девять.

Я довольно хмыкнул, кивая головой, и повернулся к капитану, который со своими работниками выносил коробки и ставил их на берег.

– Что в них? – поинтересовался я у одного парнишки, которого успел остановить, взяв за рукав.

– Инструменты, стройматериалы, всякие консервы и ткани, – быстро ответил тот и побежал за другим грузом.

Кивнув и ему, я посмотрел на Машу, зарисовывавшую открывшийся отсюда вид, и, сказав, что нам пора идти, заприметил на невысоком холме церковь, которая, как мне показалось, была сожжена.

Пока я пребывал в своих мыслях, Маша уже успела выйти на тропинку, проложенную из камня, и оглядеть дома.

– Виктор Николаевич, идёмте!

Её голос вновь вывел меня из задумчивости, и я, изредка спотыкаясь о свои же ноги, прибежал к ней и извинился.

– Что так привлекло Ваше внимание? – спросила она. – Та церковь?

– Да, да, – сразу ответил я, оттряхивая коричнево-бежевого цвета штаны от прилипшего песка, – но об этом позже. Нам нужно найти хижину этого… как его зовут-то? – Моя память вновь подвела, и мне пришлось достать конверт с письмом, на которое мне ответил один из жителей городка, любезно согласившийся предоставить нам на некоторое время жильё. – Сафон, точно!

– Это его имя или фамилия? – Маша заглянула в письмо.

– Я и сам не понял.

Я повернул лист бумаги и увидел на обратной стороне криво нарисованную карту, но разобрать её было можно. С её помощью мы должны были найти путь к жилищу Сафона.

– Так, ладно, это как сокровище искать, – усмехнулся вслух я. – Мы вот здесь, на крестике. Получается, нам нужно подняться вверх, повернуть налево, пройти ещё повыше и снова налево. Номер двадцать один.

– Только вот зачем нужна эта карта, если можно было по номерам посмотреть или спросить дорогу у жителей? – Маша поднялась по тропинке чуть выше и, слушая мёртвую тишину, огляделась. – У жителей, которых сейчас нет…

– Может, они в хижинах сидят? Не будем их тревожить.

Маша, казалось, не была согласна со мной, но ничего говорить не стала. Её напрягал и немного пугал факт того, что мы приехали в пустой город. Но буквально через пару секунд на смену её испугу, как бывало у этой особы, пришла неожиданная смелость.

Эта девушка была довольно дотошная, ей всегда нужно узнать обо всём и во всех подробностях, если это возможно. А если и невозможно, ей бы всё равно удалось достигнуть цели. На первый взгляд, Машу можно было принять за ботана (так некоторые в группе и называли её), но, как я считаю, это звучит немного оскорбительно. Она умная, как я упоминал, и я удивлён, что у неё так мало хороших друзей в университете.

С этим заключением мы пошли дальше, частенько останавливаясь с целью рассмотреть красиво обустроенные снаружи хижины и палисадники. Чтобы дойти до жилища Сафона, нам понадобилось около минут двенадцати, и за всё это время мы не встретили ни одного человека, что смутило и напрягло не только Машу, но и меня.

– Надеюсь, они просто спят, – негромко сказала она, стараясь обнадёжить себя.

Я видел, как на её лице мелькает страх, но ничего на этот счёт не сказал, а лишь посмотрел в сторону судна, которое уже стало отходить от берега. Я хотел было побежать, остановить его, но что-то заставило меня стоять на месте.

– Чёрт с ним, – махнул рукой я, – пойдём внутрь.

Я постучал в дверь кулаком сначала негромко и позвал Сафона, но, не услышав изнутри никакого шума, стукнул ещё громче.

– Снова ничего, – пробормотала себе под нос Мария и, подойдя к окошку, не смогла ничего разглядеть, ведь оно было заколочено изнутри. – Странно как-то… И что нам теперь делать?

Я отошёл от входа в хижину на пару шагов и оглядел её, чтобы найти какую-то лазейку, благодаря которой можно было проникнуть внутрь. Пришлось обойти её со всех сторон.

– Вот! – воскликнул я, и Маша сразу прибежала ко мне. – В дыре есть стена. Стоп… Наоборот. В стене есть дыра.

– Я поняла, – кивнула Маша с улыбкой, – но предлагаю пока что не заходить таким образом в дом к чужому человеку… Давайте пройдём по другим домам, может, кто-нибудь откроет.

– Да, твой план звучит получше и полегче, – согласился с ней я и, осмотревшись, пошёл в ближайшую хижину, что стояла напротив, а Маша направилась к другой, чтобы не терять зря время.

Хижина, которая достался мне на осмотр, была по размерам точно такая же, как у Сафона. Я заглянул в одно из окон, которое не было заколочено, и увидел, что внутри пусто. Дверь была не заперта, поэтому я сразу зашёл внутрь и, осматривая помещение, не нашёл ничего примечательного, кроме настенной иконы, на которой был изображён мужчина лет тридцати восьми в оборванном облачении и в сломанных очках. У него были утончённые черты лица и взгляд, заставляющий содрогнуться.

– Виктор Николаевич, – раздался голос Маши за моей спиной, и она быстро зашла внутрь, – в соседних домах никого нет.

Я не мог оторвать глаз от иконы, смотрел, словно был загипнотизирован.

– Виктор Николаевич, – снова обратилась ко мне Маша, уже дёрнув за рукав, – Вы меня слышали?

Только после этого я повернулся к ней и с неуверенностью ответил:

– Да, слышал… Как я помню, здесь тридцать хижин. Давай быстро проверим оставшиеся и вернёмся к Сафону, хорошо?.. – Я протёр лоб, убрав капельки пота рукавом. – Двадцать первый, не забудь.

– Вы в порядке? – настойчиво спросила Маша, прежде чем я вышел из этого жилища.

– Угу, просто задумался немного. Идём уже.

Так, разделившись на некоторое время, мы пошли проверять городок: я занялся западной частью, в которой стояло жилище Сафона, а Маша изучала восточную. Я ни разу не услышал, чтобы в её части раздавались звуки, отличавшиеся от открытия и закрытия скрипучих дверей. Каждый раз я, выходя из очередной хижины, поднимал взгляд на облако, которое нависло над морем и не двигалось. Странно, что именно оно подсказало мне о предстоящей беде, хоть я и не знал, что именно может нас ждать.

Встретившись с Машей у назначенного места, я понял по её лицу, что хороших новостей она, как и я, не принесла.

– Ничего, – сказала она, удручённо садясь на маленькую лавочку, – никого нет…

– У меня такой же результат, – ответил я, скрестив руки на груди и нервно застучав носком ботинка по земле. – Ничего хорошего.

Время уже близилось к восьми часам вечера, а мы с Машей всё так же сидели на улице, не понимая, куда пропали все люди. Конечно, у меня было одно предположение, но оно, во-первых, безрассудное, а во-вторых, непроверенное. Именно поэтому пока что оглашать его я не стал.

– В конце тропинки, вон там, – начал я, показывая на маленькую возвышенность, – есть дом.

– Да, я на него обращала внимание, – кивнула Маша, подпирая голову руками. – Хотите пойти туда?

– Да, хочу… Но явно не сегодня. – Откровенно говоря, я боялся идти сейчас, когда темнота начала брать власть над природой и временем. – Давай мы всё-таки переночуем здесь, а наутро начнём со всем этим тщательнее разбираться.

Маша не видела причины отказываться, и она, шмыгнув носом, поднялась с лавочки и вернулась к той дыре в стене. Передав мне рюкзак, она включила фонарик и, держа его в правой руке, проползла внутрь. Никаких криков ужаса я не услышал, что меня очень обрадовало, и уже через полминуты дверь открылась.

– Спасибо большое, – поблагодарил я её и, зайдя в хижину, зажёг свечку на столике. Поставив наши рюкзаки к стенке, я закрыл дверь, повернув ключ в замочной скважине, который нашла Маша, и помог ей пододвинуть старый комод к стенке, где была дыра. Хоть никого в городе, кроме нас, не было, безопасность соблюдать следовало.

– Ну вот, никто к нам не зайдёт, – подытожила Маша и уселась на стул, осматривая помещение изнутри. Убранство во всех жилищах было примерно одинаковое, отличалось лишь количеством мебели. Абсолютно везде была одна важная вещь, привлёкшая внимание Маши, – иконка. Она смотрела на неё не моргая, и я, сняв эту икону со стены, коротко выдохнул, чувствуя усталость.

– Эта икона есть во всех домах, – сказала наконец Маша, переведя взгляд на меня, и протянула руку.

Я послушно отдал ей иконку, и она, забрав её у меня, рассмотрела и повернула. На задней стороне красивым почерком написано короткое предложение.

– Забудьте Бога, – прочитала вслух она и слегка зажмурилась, почувствовав боль. – Ничего не понимаю.

– Всё, не нагружай голову, – чуть ли не выхватывая у неё эту вещь, ответил я и положил иконку на стол лицом вниз. – Давай уже спать.

2

Как показывали мои часы, было ровно девять часов утра. Проснулся я не по своей воле, а по воле, так сказать, природы. Очень сильный грохот, будто бы на берег с огромной высоты уронили нечто такое, что весило явно больше ста тонн. Казалось, что задрожали все тридцать хижин и даже тот дом на возвышенности от такого удара, наклонились в сторону берега.

Маша, спавшая на кровати, подскочила с подушки в тот же момент, что и я подпрыгнул с кресла; мы испуганно переглянулись.

Я молчал и пытался прислушаться к звукам за стенами хижины. После того грохота в городке наступила тишина, даже птицы замолкли. Только через пару минут я решился отпереть дверь и выглянуть, чтобы оценить обстановку: на улочках так никого и не было, дома стояли на тех же местах, что и вчера, и одно лишь море бушевало.

Я не стал дожидаться Маши и помчался к тропинке, которая шла ровно по центру, уходя немного вверх, и разделяла городок на две равные части, что с каждой стороны было по пятнадцать хижин. Выбежав к нужному месту, я посмотрел на берег и ужаснулся.

– Господь Всемогущий, – вымолвил я и тут же почувствовал, как в груди что-то сдавило.

Буквально через секунд пятнадцать прибежала Маша и выругалась.

– Это… я… – пыталась сказать что-то ещё она, смотря то на меня, то на выбросившегося кита, который послужил нам будильником и причиной небольшого землетрясения.

– Вживую это выглядит намного… хуже, – постарался я подобрать более-менее приемлемое слово для данной ситуации и пошагал к киту. На секунду мне подумалось, что сейчас он откроет пасть и проглотит меня, даже не прожевав.

Рядом с огромным млекопитающим были разбросаны сломанные под его тяжестью коробки, привезённые на грузовом судне вчера. Я поднял одну банку консерв и, повертев в руке, забрал себе.

– Что ж, – начал я, повернувшись к шокированной студентке, – не хочу показаться суеверным человеком, но вот это, – показал на кита, – плохой знак.

– Я понимаю, – кивнула Маша, опустив брови и шмыгая носом. Я не понял, хотела она заплакать или просто её простуда снова стала проявляться.

– Пойдём-ка, – сказал я, положив руку ей на плечо, – нам нужно поесть и продолжить разбираться с происходящим. О ките позаботятся чайки. Или ещё кто-то…

Вернувшись в дом Сафона, я будто по инерции кинул взгляд на иконку и поморщился. Достав из рюкзака термос, я налил в крышку от него горячий чай и передал Маше, которая положила на стол печенье.

– Так вот кто постоянно шуршит на моих парах, – усмехнулся я, чтобы хоть как-то разбавить обстановку.

– Оно очень вкусное, – улыбнулась Маша. – Давайте, пробуйте.

На завтрак нам понадобилось чуть больше семи минут, и мы, полные сил и некоторой уверенности, вышли из хижины со своими вещами, закрыв дверь на ключ.

Тропинка, по которой мы поднимались, имела в своём конце каменные ступеньки, в которых я, по правде говоря, не видел необходимости. Маша, пришедшая быстрее, остановилась перед домом, который отсюда казался ещё больше.

Это здание, что было высотой в два этажа, смотрело на нас с каким-то злом, словно мы пришли совсем не в тот момент. Я машинально оглядел его и повернулся обратно, чтобы проверить, на месте ли выбросившийся кит, который всё ещё не давал мне покоя.

Посмотрев снова на дом, я коротко вздохнул и, потерев переносицу, сказал:

– Как я понимаю, если никого сейчас нет, то нам ничего не сделают за проникновение.

– В принципе, – продолжила за меня Маша, подойдя ко входу, – Вы правы, – и распахнула дверь, которая изначально была чуть приоткрыта. – Идёмте?

– Поражаюсь твоей смелости. Но для начала я бы предложил осмотреть дом снаружи.

– Если хотите, мы можем раздели…

– Ни в коем случае! – сразу прервал я, захлопывая дверь с такой силой, что, казалось, содрогнулись стены этой развалюхи. Прислоняясь спиной ко входу, я услышал изнутри что-то непонятное и отпрянул. – Мы должны держаться вместе. Бог знает, что нас ожидает, если мы разделимся. И…

Я не смог договорить – снова что-то сдавило у меня в груди. Я положил на неё раскрытую ладонь и глубоко задышал, опираясь другой рукой на колонну, с которой давно сползла белая краска. Маша тут же сделала шаг, но я покачал головой, как бы говоря, что всё нормально.

– Это, наверное, сердце шалит, – объяснил я, тем самым соврав девушке, ведь сам не понимал, что со мной происходит. Через полминуты это прошло, и я, выпрямившись, выдохнул. – Как я уже сказал, нужно осмотреть двор, чтобы найти какие-нибудь лазейки или чёрные ходы на случай того, если кто-то или что-то перекроет нам главный вход, когда мы будем нарушать покой дома.

Окинув меня немного взволнованным взглядом, Маша не стала перечить, и мы, отойдя от входа, прошли мимо цветов, посаженных вдоль стен и уходящих вверх по ним лозами, обошли дом. Впереди расстилался наполовину раздетый лес.

У заднего входа стоял небольшой стол и четыре стула, рассчитанных на всю семью. Я осмотрел дом с этой стороны и, приглядевшись, увидел на стене странные следы, ведущие к окну второго этажа. Пара кустов, посаженных под окном, были раздавлены. Видимо, забиравшийся по стене падал вниз, предпринимая попытки достичь верха.

Я взглянул на Машу, которая пыталась что-то отыскать на столе, и, подойдя к испорченным кустам, нашёл верёвку. Я поднял её и, ещё раз взглянув, подошёл к столу.

– Посмотри, – сказал я, протянув Маше найденную вещь.

– Где Вы нашли это? – поинтересовалась она, забрав её из моих рук и осмотрев.

– Вон там, под окном. По ней забирались, чтобы попасть в комнату через окно.

Маша проследила за моим взглядом и повернулась к тому окну.

– Либо вор, либо любовник, – оценила ситуацию она. – А может… всё в одном флаконе.

Я не до конца понял ход её мыслей, потому что сам задумался о том, кому и зачем понадобилось влезать вот так в дом, а потом вспомнил, как мы вчера проникли в хижину.

– Да уж… – усмехнулся я и, кинув верёвку в рюкзак, взглянул на сад, в котором стояли немые каменные люди. Одни смотрели куда-то вдаль, другие направили свой взор к лесу. Всего их было шесть штук, и все до единого были потрёпаны временем.

– Там ещё одна церковь, – показала мне Маша на здание, стоящее чуть дальше какого-то маленького домика.

У церкви был изменённый крест на куполе, я смог его рассмотреть. Сначала я подумал, что лишние части креста были всего-навсего ветками дерева, которые так удачно расположилась у него, но нет.

– Своя религия, – сказала Маша, также присмотревшись и увидев это.

– Тогда позволь задать вопрос, – насторожился я и, подойдя к той стороне дома, откуда открывался хороший вид на старую церковь, кивнул на неё, – почему там обычный крест?

Я видел, как Маша прищуривалась, чтобы разглядеть то, что я хотел показать, и я молча передал ей свои очки. Она быстро надела их и через пару секунд вскинула брови.

– Я… понятия не имею, – неуверенно ответила она, вернув мне очки. – Но сами посмотрите на ту церковь. Она давно сожжена. Видимо, город решил немного поменять свою…

– Ты сама веришь, во что говоришь? – перебил я её без доли ехидства или насмешки.

Маша удручённо вздохнула, покачав головой.

3

Шагая к главному входу дома в объятиях холодного ветра, я украдкой смотрел на Машу и видел её опущенный взгляд. Я не понимал, что она сейчас чувствует, и, поглядывая в небо, спросил:

– Тебе страшно?

Она тут же подняла глаза и нахмурила брови.

– Нет, – бросила она, – просто я озадачена этой ситуацией. Что произошло в этом городе? Где все люди? В кого они верят?

– Спокойно, спокойно, – сказал сразу я, потрепав её по плечу, когда мы остановились у входа, – мы с этим разберёмся. У нас ведь изначально и была эта цель, не так ли? Справимся.

Маша искренне улыбнулась и кивнула, соглашаясь с моими словами. Я же, посмотрев на часы (они показывали 9:40), подошёл к широкой двери и молча открыл её. Солнечный свет, проникший внутрь, сделал пыль видимой, которая, как снег, медленно и не прекращаясь оседала на пол.

Я перешагнул порог и, оказавшись в прихожей и одновременно гостиной, осмотрелся. Просторное помещение, украшенное картинами, выглядело очень прилично. Слева от входа находилась длинная лестница, которая от малейшего дуновения ветра начинала скрипеть. Посередине гостиной стояли диван и несколько кресел, направленные к большому камину, на котором были статуэтки из бронзы и серебра. Чуть правее и дальше отходил коридор, прокладывающий путь к двери, через которую можно было попасть в сад. По правую руку в коридоре была кладовка и кухня (оттуда тоже можно было выйти на улицу). По левую же находилась большая ванная комната.

– Здесь уютно, – оценила Маша, стоя рядом со мной и внимательно изучая помещение. Она нажала на переключатель, и свет в гостиной загорелся. – О, даже электричество есть.

Мы медленно прошли дальше, смотря под ноги и чувствуя страх. На секунду я остановился и посмотрел в коридор, где мне показалась фигура. То была невысокая светловолосая девушка. Я глядел на неё со страхом, но через секунд пять резко повернул голову в сторону заскрипевшей лестницы, на первую ступеньку которой взошла Маша. Вновь посмотрев в коридор, я не увидел никакой фигуры и даже признаков того, что она была там, и выдохнул.

Я стоял, уперевшись спиной в стену, и начал чесать глаза, чуть не уронив очки.

– Виктор Николаевич? – тихо позвала меня Маша, преодолев уже половину лестницы. – Вы в порядке?

Я посмотрел на Машу и, глубоко вдохнув, кивнул ей. Она заволновалась и, спустившись обратно, подошла ко мне, чтобы усадить в кресло.

– Что с Вами такое? – продолжила она, осматривая меня. – Мне совсем не нравится Ваше состояние.

– Просто немного не привык к погоде.

– Вы врёте хуже пятилетнего ребёнка.

Я снял очки и опустил глаза вниз, не желая смотреть ни на Машу, ни в сторону того коридора.

– Мне кое-кто показался, – кратко объяснил я, – а потом пропал. Вот и всё.

– Кто это был?

– Какая-то девочка… Девушка, если быть точнее. В том коридоре.

Не в силах говорить развёрнуто, как это раньше требовали от меня, а теперь я требую этого от своих студентов, я изъяснялся кратко.

– У Вас бурная фантазия, – как к маленькому ребёнку, обратилась ко мне Маша, но всё равно поглядывала в коридор, где никто больше не появлялся. – Посидите немного, а я осмотрюсь. Далеко не уйду.

Я проследил за шагом Маши и, когда она прошла в коридор, напрягся. Я боялся, что сейчас отдам её в лапы смерти, хоть ничего не представляло опасности. Может, она говорила правильные вещи насчёт моей фантазии, но я всё равно насторожился. Моя студентка даже не успела скрыться из виду, как я подскочил с кресла и, буквально подлетев к ней, схватил за локоть. Маша окинула меня не то неодобрительным, не то беспокойным взглядом. Она приподняла брови, как бы задавая мне вопрос, и я сказал:

– Вместе уж пойдём.

Первым делом мы зашли на кухню. Она была обустроена скромно, но очень удобно, как и все остальные помещения в этом доме (как я узнал позже). Включать свет я не видел смысла – достаточно было того, что сочился из окон. В помещении, хоть оно и было достаточно большим, было душно, поэтому я открыл дверь, ведущую наружу, и, стоя у неё, ещё раз огляделся, прислушиваясь к жужжанию холодильника.

– Только у этого дома есть электричество, – заметила Маша, открывая дверцу холодильника. – О, тут еда есть.

– Она там обычно и должна быть, Маш, – усмехнулся я, на что получил качание головой с улыбкой от глупой шутки. – Ты голодна?

– Нет, просто посмотрела, чем тут питаются.

– Явно не людьми.

Маша, захлопнув дверцу, пожала плечами.

– Кто их знает? Может, именно из-за этого город пуст? Все… съедены!

Последнее она сказала как можно страшнее, словно вожатый лагеря, рассказывающий байки своим подопечным, которые от каждого шороха шарахаются.

– Предположение интересное, но… – Я на пару секунд задумался. – Оно маловероятно. Каннибалов не так уж много, их редко где встретишь.

– Ну а вдруг именно здесь они и обитают? – настаивала на своей шуточной теории Маша, хоть мне и казалось, что она уже не шутит, а говорит совершенно серьёзно. – Если прямо сейчас кто-нибудь спустится по лестнице, нападёт – и от нас ничего не останется?

В тот момент я заслышал скрип лестницы и хлопок главной двери, и мы с Машей испуганно переглянулись.

– Вот кто тебя за язык тянул… – прошипел я.

– Вы и тянули, – шикнула она в ответ, и мы смиренно принялись ждать нашей участи.

Простояв в тишине и без движения больше минуты, я осмелился сделать пару шагов к двери. Не проходя в коридор и дальше по нему, можно было увидеть лестницу, поэтому я лишь выглянул, держась за дверной косяк, и посмотрел на злополучную лестницу, где никого не было. Главная дверь была закрыта, и я, поняв причину страшных звуков, выдохнул.

– Это просто ветер, – сказал я, повернувшись к Маше, – бояться нечего.

Она кивнула, что-то ища в рюкзаке, а я тем временем, подойдя к столу, забрал из декоративной корзинки шесть конфет и кинул их в карман, где у меня лежали спички. Я носил их с собой всегда.

– Вы любитель сладкого, как я вижу, – спросила Маша, закрепляя на ремне складной нож.

– Беру на всякий случай. Вдруг пригодятся.

Мы пошли дальше. Кладовка, в которую мы хотели зайти, явно нас не ждала, потому что, как бы я ни старался, дверь не открывалась. Я встал на четвереньки и, слегка нагнувшись, посмотрел в щель между дверью и полом. Кладовка находилась в полной темноте, поэтому я попросил у Маши фонарик и, включив его, посветил. Из комнатки на меня смотрела куча коробок и инструментов для ухода за садом.

Я поднялся на ноги и, вернув Маше фонарик, молча показал на ванную. Маша неспеша открыла дверь и, найдя рукой на стенке переключатель, включила свет. Плитка на полу была разукрашена пятнами крови.

– А вот это мне не нравится… – пробормотала Маша.

– Что там? – спросил я, выглядывая из-за её плеча. Моя студентка была ниже меня сантиметров на двадцать точно, поэтому мне было легко смотреть, когда я стоял за ней. – Оу…

Через пару секунд Маша шагнула вперёд, а я, посмотрев вниз, увидел, что по полу тянулась тропинка из красных пятен до двери в сад и, видимо, уходила дальше.

– Я на минутку, – предупредил я, проходя к выходу по следам. Приоткрыв дверь, я увидел, как они вели в лес. Я пулей вернулся в ванную комнату. – Кого-то сильно ранили, и этот кто-то ушёл в лес.

– Кровь давно засохла, – разглядывая пятна, сказала Маша и встала с корточек. – Ушёл в лес, значит…

– Надеюсь, ты не горишь желанием спасать этого беднягу?

Маша лишь покачала головой и, быстро покинув эту комнату, закрыла дверь. Я услышал, как на улице запели птицы.

– Идём на второй этаж? – спросила она.

Я кивнул и, шагая вперёд, достал одну конфету, протягивая её Маше.

– Будешь?

Она забрала конфету и, поблагодарив, съела. Обогнав меня, она первая пошла по лестнице, а я двинулся следом, осторожно двигаясь наверх. Мне казалось, что, сильно наступив на ступеньку, моя нога просто провалится вниз, поэтому я шёл на носочках.

У Маши же с этим проблем не было. На лёгкость её движений я смотрел как завороженный, словно уже видел подобное раньше.

Задумавшись об этом, я поднимался, не глядя под ноги, из-за чего на последней ступеньке чуть не упал, но вовремя ухватился за перила. Второй этаж, как по мне, выглядел намного уютнее, нежели первый, потому что здесь отсутствовали такие длинные коридоры и нигде не было крови. По крайней мере пока.

– Правильно мы сделали, что не пошли вчера сюда, – сказала вдруг Маша, проходя к одной из комнат. – А то страху было бы…

– Уверен, твой складной ножик спас бы нас от всего, – отшутился я, поправляя очки.

Мы зашли в выбранную Машей комнату и бегло, как воры, осмотрели её в поисках чего-то такого, что могло бы нас заинтересовать. Взгляд моей студентки упал на семейную фотографию, стоящую в поцарапанной рамочке.

– Мама, папа и дочь, – перечислила она людей на изображении.

Я взял фото и посмотрел на него. Мужчина выглядел не слишком строго, у него была добрая улыбка, которая, судя по всему, передалась дочери. От матери же ей передались цвет волос и некоторые черты лица. Младшая в семье стала бы музой для любого художника: фиалковые глаза, встречающиеся очень редко, бархатная кожа (это можно было понять, даже не видя этой личности вживую и не касаясь её), светлые волосы, что были ниже локтя, стройный стан.

Изучив фото, я на секунду улыбнулся этой молодой красавице и с некоторой горечью вздохнул.

– У Вас есть семья, Виктор Николаевич? – заметив мой погрустневший взгляд, тихо поинтересовалась моя студентка.

Я на мгновение задумался и поставил фото обратно.

– Да, есть, – кивнул я, чувствуя, как в горле появляется ком. – У меня… есть дочь.

– Правда? – удивлённо переспросила Маша. – Вы не рассказывали… И как она?

– Она мертва.

4

В комнате повисла тишина. Она, перемешиваясь с ветром на улице, держала моё горло ледяной рукой, крепко сжимая его, заставляя задыхаться. Я быстро пришёл в себя и, прогнав подступающие слёзы, уселся на двуспальную кровать, посмотрев на Машу.

– Ну? Чего молчишь?

– Я просто… удивлена, – пыталась подобрать слова она и села рядом. – Мне жаль. Об этом знает ещё кто-нибудь?

Я покачал головой.

– Я не хотел никому об этом рассказывать, но сейчас оно само как-то вырвалось, – объяснил я спокойно, хотя руки, сложенные в замок, слегка дрожали от накативших воспоминаний.

– Знаете, зачастую нужно разделять ношу с кем-то, чтобы не было так тяжело жить с ней, – сказала мне Маша, глядя в пол. Мы оба не смотрели друг на друга, потому что я не хотел и не мог видеть её грустного лица, как и она моего.

– Где-то я уже слышал подобную фразу.

– Вы говорили её на одной из пар.

Я усмехнулся про себя и наконец поднял голову, мельком взглянув на Машу. Я расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана сложенную пополам фотографию.

– Держи.

Маша взяла фото и, развернув его, посмотрела на одиннадцатилетнюю девочку, изображённую на ней. У моей дочки были каштановые волосы и пронзительные голубые глаза.

– Она просто Ваша копия.

Эти слова заставили меня улыбнуться, и я, забрав фото, собрался с силами и начал рассказывать Маше историю.

* * *

После родов моя жена пролежала в больнице около недели и скончалась. Врачи даже не смогли выяснить причину её смерти. В итоге у малышки Сони был только я. Я дал себе обещание, что воспитаю её должным образом, что она не будет ни в чём нуждаться. Я был готов умереть за неё.

Я был заботливым и любящим папой. Соня ценила меня и никогда не задавала вопросов о том, что случилось с её мамой и где она сейчас. Её это не интересовало. Наверное, я должен был рассказать ей об этом, но у меня то ли не хватало смелости, то ли я сам не видел в этом нужды.

Соня была весёлым ребёнком, чувство юмора у неё было отличное. Но при всём при этом она была не очень уверена в своих действиях и поступках. Ещё у неё развивался интерес к моей работе, и как-то раз она сказала, что тоже хочет стать профессором педагогических наук.

До Нового года оставалась буквально неделя, и я после работы пошёл смотреть подарок для Сони. Я немного забеспокоился, потому что близился уже третий час дня, а она мне не позвонила и не сообщила о приходе домой, как делала это обычно; я набрал её. Мне отвечали долгие-долгие гудки, пока в конце концов голос робота не сказал о том, что абонент недоступен. Без подарка я ринулся в сторону дома, и в тот момент мой телефон зажужжал. Я уже обрадовался, думая, что это звонит Соня.

– Виктор Николаевич Волков? – спросил меня строгий женский голос.

– Да, это я, – не раздумывая ответил я.

– Ваша дочь в больнице.

Женщина продолжала что-то говорить, но сильный звон в ушах не дал мне услышать её слов. Трубку сбросили, и я, сев в такси, поехал в единственную в нашем городе больницу, постоянно подгоняя водителя. Когда мы приехали к нужному месту, я выскочил из машины и побежал в здание. Увидев запыхавшегося меня, одна из медсестёр подошла и спросила, кто я такой и что случилось. Я назвался, назвал имя дочери, и медсестра оставила меня ждать. Через минут семь она вернулась с погрустневшими глазами и повела меня в нужную палату.

Приближаясь к ней, я с каждым шагом чувствовал, что за мной по пятам следует какое-то серое облачко, готовое сейчас же поглотить меня. Я, медсестра и это облачко зашли в палату, где я увидел свою дочь, лежащую на койке. К Соне были подключены разные аппараты. Облачко, которое, как я думал сначала, видел только я, устроилось под потолком, прямо над Соней. Я понял, что оно шло сюда не за мной, а за ней.

Заметив меня, она слабо улыбнулась и тихо позвала. Я тут же подошёл к ней и, сев рядом с койкой, взял за руку, обеспокоенно рассматривая её.

– Что с ней случилось? – спросил я у молчавшей медсестры.

– Её сбила машина, – кратко ответили мне.

Вся следующая неделя, которую я провёл в палате, была для меня сущим адом. Я смотрел на свою дочь и молился всем богам в надежде на то, что они смогут помочь. Я до конца надеялся, что Соня пойдёт на поправку, ведь многие люди часто выживали после таких происшествий, но данный случай не был одним из тех. Я каждый день видел, как облачко, нависшее над моей дочкой, темнело и опускалось всё ниже, тем самым приближаясь к ней. У Сони было много сломанных костей, а сердце билось уже не в том ритме, что раньше. Я видел, как моё солнце, свет моей жизни угасает, и ничего не мог с этим поделать.

Вечером 31 декабря, когда я пришёл к ней с подарком, она всё так же лежала и смотрела наверх. Казалось, она рассматривала то облако, которое полностью почернело. Сев рядом с ней, я улыбнулся и погладил её по волосам. Я пытался быть сильным и держаться ради неё, не показывая слёз, но Соня видела меня насквозь. Она положила свою ладонь на мою и легонько сжала мои пальцы. Я видел по её глазам, что она прекрасно понимает, что её ждёт, но ей не было страшно.

– Ты ведь не забудешь меня? – спросила она тихо. Ей было всего лишь одиннадцать лет, но смотрела она глазами взрослого.

Через кончики её пальцев я чувствовал, как замедляется и затихает стук её сердца. Я хотел прямо сейчас умереть вместо неё.

– Никогда, милая, – еле сдерживая слёзы, ответил я.

Соня улыбнулась мне и, закрывая глаза, выдохнула. Облако над ней испарилось, а сердце остановилось.

Я продолжал сидеть рядом с ней, держа её ладонь и пытаясь осознать произошедшее. Лишь через пару минут я заплакал, уткнувшись лбом в её руку. Я плакал очень долго, тихо умоляя неведомые силы вернуть мою дочь к жизни, но никто мне не отвечал. Я проклинал себя и всех богов.

* * *

Я пустым взглядом прожигал дыру в ножке стола, на которую смотрел на протяжении всего рассказа. Маша не двигалась и, казалось, не дышала во время повествования. Только сейчас, когда история стала известна ей, она неожиданно обняла меня, стараясь как-то поддержать, и я обнял её в ответ.

– Спасибо, – сказал я, кладя голову на её плечо.

Мы просидели так без слов минуты три. Я чувствовал, что мне были необходимы этот разговор и эти объятия.

– Спасибо, – повторил я, отодвигаясь от Маши, и окинул взглядом комнату. – Не самое лучшее время и место для исповеди, наверное.

– В самый раз, – ответила она и поднялась с кровати. Я видел, как её поразила история о моей дочке. – Тот человек, который сбил Соню, поплатился за содеянное?

– Да. Отсиживает своё в тюрьме.

Я встал с кровати и, поправив лямки рюкзака, хотел уже пойти осматривать следующую комнату, но был остановлен Машей.

– Виктор Николаевич, – обратилась она ко мне, – простите за такой вопрос, но… Когда я спросила, есть ли у Вас семья, Вы сказали, что у вас есть дочь. Почему?

– Если она умерла, – ответил я без промедления, – это не значит, что она перестала быть частью моей жизни. Она просто стала жить здесь, – я положил ладонь на своё сердце. – Солнце угасло в этом мире, но оно продолжает светить в моей душе.

5

Пережёвывая мои последние слова, Маша шагала за мной в дальнюю комнату. На двери ножом были вырезаны узоры, которые поначалу казались какими-то нелепыми и неуместными, но, присмотревшись, можно было увидеть, как разные линии соединялись, складываясь в единые элементы.

Я несильно толкнул дверь и оказался в заповедном месте, тишину которого никогда нельзя было нарушать, – библиотеке. Она была маленькой, но очень красивой. Все книжные шкафы так и манили меня, чтобы я подошёл и прошёлся пальцами по корешкам книг, что я и сделал через пару секунд.

– Я бы переехал сюда только ради этой комнаты, – мечтательно вздохнул я и, взглянув в самый конец одного из шкафов, увидел торчащую книгу, которая вот-вот могла упасть.

Заинтересованный ею, я пошёл туда и попытался вернуть её в прежнее положение, чтобы она стояла ровно и в одной линии с другими, но не получилось. Я вытащил книгу и посмотрел на мешающий предмет, лежащий у стенки. То была тоже книга, по размеру меньше моей ладони, и я достал и её. Повернув лицевой стороной к себе, я увидел, что это была Библия.

– Уже погрузились в чтение, Виктор Николаевич? – поинтересовалась Маша, нарушая тишину.

– Не особо, – пробормотал я, ставя первую книгу и рассматривая потрёпанную Библию, а если быть точнее – Новый Завет. Было видно, что его несколько раз поджигали, но, судя по всему, быстро спасали от огня. На некоторых страницах были закладки, и я поочерёдно открывал их и остановился на одной из них. – Ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем.

И снова эта боль. Я зажмурился, кладя ладонь на свою грудь, словно пытаясь так избавиться от разрывающего в ней чувства; на пару секунд мне показалось, что моя грудная клетка сейчас сломается. Маша подхватила меня, чтобы я не ударился спиной о стеллаж, и придержала. Мы оба поняли, в чём причина.

– Одно лишь упоминание сопровождается этим, – невнятно сказал я, стараясь выровнять дыхание. – Что это за место… такое…

Маша снова помогла мне дойти кресла, только уже в этой комнате, и я уселся, глубоко выдыхая. Я решил съесть одну конфетку, чтобы немного успокоиться, и принялся листать странички Завета, но уже молча. Маша, стоя рядом со мной, украдкой посматривала на текст. Я поднял взгляд на неё.

– У Вас появились какие-то мысли, Мария Дмитриевна? – спросил я и увидел улыбку от такого официального обращения.

– Да, но они мрачные и не слишком обнадёживающие.

– В нашей ситуации других и быть не может.

Я закрыл Новый Завет хлопком и, поднявшись с кресла, убрал книжку в боковой карман рюкзака, направляясь к последней комнате, которая принадлежала младшей в семье. Я взялся за ручку и, даже не повернув до конца, понял, что дверь заперта. Взглянув на небрежно установленный замок, я приметил, что его разместили здесь относительно недавно.

– Как тебе идея выломать дверь?

– Виктор Николаевич, если никого нет, кроме нас, это не означает, что можно крушить дома людей.

– Ну хорошо, хорошо. – Я прислонился плечом к стене и посмотрел на Машу. – Какие у тебя есть идеи?

– На улице Вы нашли верёвку. Можно попробовать забраться по ней.

– Как тот вор-любовник?

– Как тот вор-любовник.

Мы без промедлений спустились вниз и, выйдя на улицу через кухню, посмотрели на окно, которое, к несчастью, было закрыто.

– Верёвку мы не закинем, – сказал очевидную вещь я и осмотрелся по сторонам в поисках того, что бы нам могло помочь. Взгляд остановился на железной скамье у входа в сад. – Вон, смотри. Перетащим её сюда, я встану на неё, подниму тебя, и ты, возможно, дотянешься до окна, если очень постараешься.

Я понял по её недоверчивым глазам, что план её не очень радует, и цокнул языком.

– Если бы здесь была лестница, я бы её притащил, – буркнул я.

– Просто это немного небезопасно для меня. Упасть ведь с такой высоты могу.

– А ты не падай.

Мы кинули рюкзаки на землю и сняли куртки, чтобы двигаться было удобнее, после чего перенесли скамейку сюда, прислоняя её спинкой к стене дома. Я забрался на скамейку и, поставив руки в бока, посмотрел на Машу, пытаясь придумать, как легче её поставить к себе на плечи. Она тихо усмехнулась с моего задумчивого взгляда.

– Так, я придумал, – спрыгивая со скамьи, сказал я и, поправив свитер, присел на корточки, но спиной к Маше. – Давай.

– Если всё получится, Вы поставите мне зачёт автоматом? – сразу спросила Маша.

– Возможно. Лезь уже.

Она сначала помедлила, стараясь понять, как лучше будет залезть, и через полминуты у неё получилось. Когда она залезла ко мне на шею, я разогнул колени и, медленно вытянувшись, крепко держа её за ноги (ближе к бёдрам), шагнул на скамейку.

– А теперь… дотянись до подоконника, возьмись и а-а-аккуратно встань на мои плечи, – проговорил я негромко. – Я не уроню тебя.

Я услышал, как Маша выругалась, после чего начала подниматься, хватаясь одной рукой за подоконник и другой опираясь на стену. Я стоял ровно, не шатаясь, придерживая её за ноги, чтобы она не упала. Примерно через минуту ей удалось выполнить мои указания, и она принялась открывать окно. С этой стороны сделать это было трудновато, поэтому Маша сняла со своего ремня ножик и воспользовалась им.

Когда окно поднялось вверх и с характерным щелчком ударились верхние ставни, я спокойно выдохнул.

– Молодец, – похвалил её я. – Давай, лезь дальше.

Она сделала это, не дождавшись моих слов. Когда она оказалась внутри, я снова выдохнул, разминая плечи и понимая, что надо бы мне почаще заниматься физкультурой.

– Всё нормально там? – спросил я, подняв глаза наверх.

– Да, – сразу ответила мне Маша, выглянув из окна, – идите сюда.

Забрав наши вещи, я вернулся на второй этаж и зашёл в ранее закрытую комнату, в которой всё перевёрнуто вверх дном. Все ящики и дверцы шкафчиков открыты, если не вырваны с петель. На столе лежали исписанные листы бумаги, на полу – вырванные странички из Нового Завета. Одеяло скомкано, осколки зеркальца покоились на кровати, на обоях были еле заметны капельки крови.

– Тот Завет, что Вы нашли, – начала Маша, поднимая с пола маленькие странички, – был спрятан, так?

– Да, в самом дальнем углу, за книгами, – кивнул я, осматривая беспорядок, и достал Новый Завет. – Видимо, его пытались уберечь. Спасти от кого-то.

– От нового… новых высших сил?

– Скорее всего. Без ведомой на то причины навряд ли кто-то стал бы прятать эту вещь.

Мы осмотрели поле боя ещё раз, и в мою голову начали закрадываться разные варианты того, из-за чего и между кем здесь могла произойти драка, но ни я, ни Маша не были опытными детективами. Мы и детективами-то не были.

– Страшно представить, как проходила эта драка, – сказал я, обращая внимание на сломанную настольную лампу, погребённую у шкафа, и на осколки зеркала. – И это… было лишь из-за Нового Завета?

– Судя по всему, один нападал, пытаясь уничтожить священное писание, а другой всеми силами защищал его.

– А вот это предположение мне нравится больше, чем то, что ты высказала на кухне.

– Про каннибалов?

– Именно про них.

Только сейчас я до конца осознал, в какую ситуацию мы попали. Малоизвестный городок, оказавшийся безлюдным, оставленный гнить на этом острове вместе с выбросившимся китом. Странные происшествия, суть которых мы не можем пока что осознать до конца. И не менее непонятная вера, в основу которой положено полное отрицание Иисуса Христа и ненависть к нему.

Маша продолжала осматривать комнату, и я от неё не отстал. На полу, помимо страниц Завета, были фото, вытащенные из альбома. Одно из них было порвано на две части, и я, соединив их, увидел два знакомых лица. Первое принадлежало человеку, который был главой этого дома, – мужчине с доброй улыбкой. Второе же было изображено не только на этом фото, но и на всех иконах, расставленных в каждом доме и в каждой комнате. Двое мужчин стояли у входа в ту церковь, что находится недалеко от нас, и улыбались в камеру.

Я рассматривал второго, одетого как священник. Хоть на его лице сияла улыбка, взгляд был строгим и пронзительным, как острое копьё, и я от страха даже сглотнул. Найдя на столе скотч и ножницы, я быстро «починил» фото и спрятал его в карман.

Кинув взгляд в окно, я заприметил движущуюся фигуру и понял, что сейчас мне это точно не чудится. Очертания её были точно такими же, что я видел в коридоре. Я высунулся в окно, чтобы рассмотреть бегущую из леса светловолосую девушку, и узнал в ней ту, что была на семейном фото. Она мчалась в городок со всех ног.

– Эй! – окликнул её я, заставив на секунду остановиться, когда она была близко с домом. Она подняла на меня свои испуганные фиалковые глаза и ринулась дальше с ещё большей скоростью.

Понимая, что заходить сюда она точно не будет, я выбежал из комнаты так быстро, что даже Маша не успела схватить меня за руку, и, покинув дом, погнался за девушкой, которая уже ринулась вниз по тропинке.

– Постой же ты! – кричал я ей вслед.

Я бежал, глядя только на неё. Напрочь забыв о существовании чёртовых ступеней тропинки при восходе на холм, я, не посмотрев себе под ноги, пролетел над ними, вдобавок споткнувшись перед этим, и кубарем покатился по пригорку. Все тридцать хижин, мимо которых я так или иначе катился, поднимая пыль, смеялись над этой сценой, ну а я после нескольких ударов головой о камни, которыми была проложена тропинка, отключился.

6

Очнулся, как я понял, только к вечеру. По крайней мере за окном было темно, а мои наручные часы с немного треснувшим стеклом от частых кувырков и ударов о землю показывали десять часов вечера.

Я неспеша открыл глаза, чувствуя сильную головную боль, и увидел, как рядом со мной сидит Маша, придерживая щёку ладонью и, наверное, дремля. Мельком оглядев комнату, я понял, что нахожусь в комнате родителей той девушки, за которой я бежал и которой в этой комнате не наблюдалось.

– Маш… Маша, – пробормотал я, слегка качая девушку за плечо, и её бездыханное тело тут же упало рядом со мной. Я вскрикнул от страха и отполз на другую часть кровати.

После этого я проснулся второй раз с глубоким вдохом, подскочив с подушки и оглядываясь с испуганными глазами. Настоящая Маша, сидевшая на краю, тут же встала и, подойдя ко мне, взяла за плечи, пытаясь меня успокоить:

– Виктор Николаевич, всё нормально, всё хорошо. Вы слышите?

Я дышал через рот, будучи не в силах выполнить её просьбу. Я глядел на неё с испугом и резко взял её лицо в свои ладони, внимательно осматривая.

– Это ты, точно ты?! Ты живая?! – начал я, как полоумный.

– Да, это я, не кричите! – сама повысила голос Маша и отодвинулась. – Да уж… хорошенько Вы ударились.

Я убрал руки и коснулся своего лба, слегка хмурясь.

– Я очень надеюсь, что память Вам не отшибло, – попыталась разбавить обстановку Маша.

– Я не считал, сколько раз перевернулся и ударился, так что вынести вердикт не могу, – повёл плечом я и лёг обратно. – Как ты меня донести-то смогла?

– Мне помогла Влада.

– Влада?

– Влада. Я могу трижды повторить, если у Вас ещё и слух испортился.

– Маша, не язви, – попросил я, глубоко вздыхая. – Объясни, кто это.

– Та девушка, за которой Вы погнались. От Вас все девушки так убегают?

– Ещё одно слово…

– Я поняла, поняла, – засмеялась Маша, вскинув руки, – больше не буду.

– Зачем она помогла тебе и мне, раз уж убегала?

Маша лишь пожала плечами.

* * *

Когда я ринулась за Вами, та девушка стояла в самом конце тропинки и дожидалась, когда же Вы уже закончите свой весёлый спуск. Вы припарковались бы у кита (с такой скоростью катились!), если бы она вовремя не остановила тело.

Я прибежала к ней, немного запыхавшись, и поблагодарила, садясь около Вас.

– Пожалуйста, не убегай, – попросила я её, – ты единственный живой человек, которого мы смогли увидеть здесь. Все остальные… где они?

– Вы не отсюда, – сказала она, не ответив на мой вопрос, – кто вы такие? Как вы вообще здесь оказались?

– Меня зовут Маша, а его…

– С фамилией.

– Что?

– Назови фамилии.

Я была удивлена такому вопросу и не поняла его смысла. В городке не так много людей, можно запомнить всех по лицам и фамилиям, и я, понятное дело, в них явно не числюсь.

– Фролова, – ответила я, – а это Виктор. Волков.

– Ещё один Виктор, – буркнула себе под нос девушка и с каким-то облегчением выдохнула. – Извини за грубость. В нашем городке творятся не самые, мягко говоря, хорошие дела, поэтому я с опаской отношусь ко всем: и к новым, и знакомым лицам. – Она протянула мне руку. – Влада Некрасова. Давай-ка перетащим твоего муженька ко мне домой.

– Он не мой муж, – нервно усмехнулась я, – он преподаватель в университете.

– Вопрос времени.

Я ничего не ответила на это, и мы вдвоём, взяв Вас за руки и за ноги, потащили наверх. Я думала, это будет сложнее, но Вы, к моему удивлению, не такой уж и тяжёлый. Вы вообще что-нибудь едите?

Когда мы принесли Вас в комнату родителей Влады, она начала осмотр на наличие сильных увечий или иных ран, а я продолжила отвечать на её вопросы.

– Мы прибыли сюда, чтобы узнать о вашем городке и острове побольше, но никого не нашли.

– Да уж, счастливчиками я вас назвать не могу, – вздохнула Влада, наклоняясь над Вами, и я увидела на её шее православный крест.

– Ты веришь в…

– Тихо! – тут же закрыла она мне рот рукой. – Вам нельзя упоминать Его.

Влада убрала руку, и я с вопросом посмотрела на неё. Никаких признаков боли на её лице я не увидела.

– Как… Почему ты не чувствуешь этой боли?

Она показала на свой крест и коротко объяснила:

– Я под Его защитой.

– Тебя защищает… этот крест? – недоумённо переспросила я.

Влада мне кивнула и быстро отошла к двери.

– Ждите моего прихода, – приказала она, уже готовясь выйти, – и не упоминайте имя Господа Бога всуе. Я приду и всё вам расскажу. Очень прошу, никуда не уходите.

* * *

Я лежал около полуминуты с выпученными глазами и почти не дыша.

– Задохнётесь так, – вернула меня в реальность Маша. – Скажите что-нибудь.

– Я обдумываю твой рассказ, – объяснил я, с некоторым прищуром посмотрев на неё.

Та, встав с кровати, ушла из комнаты. Я слышал, как она возится в соседнем помещении, а через пару секунд она вернулась с маленькой, уже знакомой нам книжечкой.

– Как я понял, это принадлежит Владе, – вспоминая принадлежащие ей слова и крест на шее, сказал я, забирая Новый Завет у Маши.

– Очень возможно. Я ещё заметила у неё много синяков. Скорее всего, она как раз-таки и дралась с кем-то в своей комнате.

Я на секунду вспомнил священника, но отставил эту версию. Даже если он ввёл какую-то новую религию, как я думал, нападать на невинную девушку он бы не стал. По крайней мере я на надеялся на это.

– Ты ела что-нибудь? – сменил тему я, чувствуя голод.

– Да, пока Вы были в отключке. Хотите поесть?

– Хочу.

Маша не разрешила мне вставать, хоть я и уверял, что не инвалид и могу сам встать и взять себе еду из рюкзака. Как и всегда, она меня не послушала и, принеся наши вещи, открыла тот отсек моего рюкзака, который служил маленьким холодильником. Я взял переданный контейнер с едой и термос с чаем. Когда я предложил ей отужинать со мной, она лишь покачала головой.

– Фигуру блюсти тебе не нужно, ты и так стройна и красива, – отметил я, садясь в удобную позу, чтобы поесть. – Поверь тому, кто поднимал тебя.

– Знаете, я тоже Вас поднимала, – усмехнулась Маша, – кожа да кости, как мне показалось на первый взгляд.

– Вот именно, тебе показалось. Моим мускулам позавидовал бы любой бодибилдер.

Маша недоверчиво обвела меня взглядом и пощупала мою руку.

– Скорее Вы будете завидовать бодибилдерам, – рассмеялась она, заставив меня улыбнуться, – но ладно, Вы не такой уж и тощий.

– И на том спасибо.

Я опустошил содержимое контейнера за минут десять и довольно вздохнул. Прежде чем я захотел подняться, Маша спросила, не кружится ли у меня голова.

– Нет, мне уже лучше, – вставая на ноги и держась за край тумбочки, на которой стояла зажжённая свеча, ответил я и убрал всё вытащенное обратно в рюкзак. Слегка потянувшись и хрустнув спиной, я нахмурился.

– Вам всего-навсего тридцать три, а уже похожи на деда.

– Мне тридцать один.

– Ещё хуже.

Пока мы болтали, в коридоре единожды скрипнула лестница, а после раздались такие звуки, будто кто-то упал на ней. Маша первая выбежала в коридор и, светя фонариком (электричество вырубилось из-за грозы), увидела лежащую на ступеньках Владу, руки которой были от локтя до кончиков пальцев в крови.

– Поднимите её, быстрее!

Я, застывший на секунду от удивления и думающий, что девушка с фиалковыми глазами уже мертва, быстро «очнулся» и, спустившись на несколько ступенек вниз, осторожно поднял её, после чего вместе с Машей вернулся в комнату и положил потерявшую сознание на кровать. Я осматривал её окровавленные руки и терялся в догадках, как эта кровь могла так раскрасить её.

– Сиди пока с ней, – сказал я, стоя в дверях, и помчался на первый этаж с Машиным фонариком. Первым делом я осмотрел гостиную и коридор на наличие посторонних лиц, а после этого запер все три выхода: главный, на кухне и ведущий сад. Ни мне, ни девушкам на втором этаже не нужны были незваные гости.

Пока я бегал туда-сюда, на улице несколько раз прогремело так громко, что я аж чуть не подпрыгивал от страха. Забежав в ванную, я еле как отыскал небольшое ведёрко и, пошарив по шкафчикам, достал оттуда несколько полотенец. Закинув их на плечо, я набрал воды и пошёл наверх.

Маша всё так же сидела в комнате вместе с Владой, которая никак не приходила в себя. Увидев, что крест на её шее не пропал, я с каким-то облегчением выдохнул.

– «Хотя бы она под защитой», – подумалось мне.

Повернувшись ко мне, Маша забрала наполненное водой ведёрко, и я передал ей полотенца. Пока она отмывала руки Влады от крови, я зажёг ещё несколько свечей, чтобы в комнате было посветлее, и прислушался к звукам. На улице не переставало громыхать.

– Как думаешь, что с ней могло случиться? – спросил я, чтобы прервать молчание.

Маша не отвечала около полутора минуты, не отрываясь от своего дела, но потом всё же сказала:

– У меня даже предположений нет, по правде говоря… У неё нет никаких ран. Это явно не её кровь.

Я посмотрел на время: половина одиннадцатого. Обычные люди в это время спят или ходят по барам, ну а я наблюдаю за своей студенткой, смывающей кровь с девушки с фиалковыми глазами – единственной живой души, которую мы встретили за последнее время. Если бы я рассказал это своим коллегам, то есть же другим профессорам, они бы вопросительно выгнули бровь и либо посоветовали бы мне сходить к психиатру, либо сказали, что я мало сплю. А может, и всё вместе.

Убрав всю кровь с её рук, Маша кинула все полотенца в ведёрко и пошла в ванную комнату выливать всё это, а я остался с Владой и через пару мгновений осторожно, словно боясь касаться её кожи, убрал пряди волосы с её лица. Глядя на неё, я понимал, что ещё ни разу не видел такой изящной и милой девушки. Мне было жаль её, ведь, даже не зная полностью её и историю этого городка, можно было догадаться, что судьба у неё сложилась не самая лучшая.

7

Утром следующего дня я проснулся, чуть не упав с края кровати. На другой стороне кровати лежала Маша, но Влады тут не было. Я накрыл Машу одеялом, чтобы она не замёрзла, а сам пошёл в соседнюю комнату, где кто-то громко возился.

– Как себя чувствуешь? – спросил я, стоя в дверях и пытаясь отойти ото сна.

Влада, копавшаяся в тумбочках своего стола, кинула на меня взгляд и слегка прищурилась, словно пытаясь убедиться, что перед ней стоит не враг.

– Всё хорошо, – ответила она наконец. – Спасибо за помощь.

– И тебе.

Я прошёл внутрь комнаты и огляделся.

– Что ты ищешь? – наконец спросил я, когда она в очередной раз пробежала мимо меня к комоду.

– Несколько вещей, – кратко ответила она и продолжила поиски.

– Можно поконкретнее?

– Нельзя.

Я приподнял брови с некоторым удивлением. Поведение и слова этой девушки почему-то заставили меня улыбнуться и чуть ли не засмеяться. Я достал из кармана книжечку и показал ей.

– Это одна из них?

Влада повернулась, и её глаза тут же загорелись как у похитителя сокровищ, нашедшего заветное золото. Она подпрыгнула ко мне и, забрав Новый Завет, отшагнула. Проверяя странички, она иногда посматривала на меня с подозрением.

– Ты плохо прячешь вещи, – объяснил я, пожимая плечом.

– Спасибо на том, что ты не сжёг это.

– Если книгу прячут, то она очень важна. Я не видел смысла уничтожать её, если учитывать все… странности вашего городка. И я очень надеюсь, что ты расскажешь мне обо всём.

– Расскажу. Но чуть позже.

Влада, положив Новый Завет в свой карман, обошла меня и пошла в библиотеку, чтобы найти там остальное, а я двинулся за ней.

– Скажи наконец, что тебе ещё нужно найти, – вымолвил я, начиная немного беситься. Мне не нравилось, когда я не был в курсе дела, к которому отношусь. – Может, я смогу помочь.

– Точно такие же крестики, – показала она на тот, что висел у неё на шее. – Они понадобятся тебе с Машей.

У меня в голове возникла противоречивая мысль: «Но мы с ней не верим в Бога». Влада словно услышала её и, подойдя ко мне, хмуро посмотрела мне в глаза, слегка задрав голову.

– Сейчас совсем неважно, верите вы в Него или нет. Всякий, кто призовёт имя Господне, спасётся.

– Это из Нового Завета?

– Да. Послание к Римлянам, глава 10, стих 13.

– Почитаю на досуге.

Влада, явно не довольная моим ответом, лишь фыркнула и продолжила искать кресты. Я улыбнулся и принялся помогать ей, предварительно спросив, где они могут быть.

– Я их тоже прятала, что, по твоим словам, делаю плохо. Поэтому тебе не составит труда быстро их найти, правда ведь?

Она повернулась и с весёлой ухмылкой посмотрела на меня.

– Ладно, 1:1, – усмехнулся я, и мы продолжили поиски, уже не швыряясь в друг друга колкостями, как камнями.

По прошествии минут пятнадцати нам не удалось отыскать «сокровище», и я, поставив руки в бока, с вопросом обратился к Владе:

– Ты серьёзно не помнишь, куда их спрятала сама? Мне кажется, ты меня обманываешь.

– Думай, как хочешь, – буркнула она на меня, захлопывая крышку какой-то шкатулки. – Я иду в старую церковь.

– В сожжённой что-то могло уцелеть?

– Я уверена в этом.

Она быстрым шагом вышла из библиотеки с ключами от дома, и я, провожая её взглядом, увидел, как она остановилась и повернулась ко мне.

– Со мной пойдёшь?

– Нет, Машу одну я не оставлю, – тут же ответил я, – подожду здесь. Будь осторожнее. И дверь закрыть не забудь.

– Ну а ты смотри под ноги.

Я вернулся в комнату, где ещё сладко спала Маша, и подошёл к окну, следя за тем, как Влада мчится к церкви. Судя по всему, обстоятельства на этом маленьком опасном острове научили её быстро бегать. Очень быстро бегать.

Посмотрев на деревья, я увидел среди них идущего человека, рост которого был примерно метр девяноста. Почувствовав, что я за ним наблюдаю, он остановился и, повернув голову на 180 градусов, посмотрел на меня. Даже на таком расстоянии я узнал этот строгий взгляд, направленный прямо в душу.

Священник невысоко поднял руку и, помахав мне со зловещей улыбкой, вернул голову в обратное положение, шагая дальше. Начиная быстро моргать, я поставил руки на подоконник и прильнул к стеклу, чтобы вновь посмотреть на этого мужчину, но отыскать его не удалось.

Внутри от страха всё сжалось. Я испугался, что он мог скрыться и после зайти в дом, но через пару секунд, вспомнив, что ночью я запер два входа, а Влада закрыла на ключ главную дверь, когда ушла, со спокойствием выдохнул.

Простояв так ещё около двух минут в своих мыслях, я услышал, как на кровати начинает ворочаться Маша, потихоньку просыпает.

– Доброе утро, спящая красавица, – улыбнулся я, садясь рядом с ней.

Та полуоткрытыми глазами оглядела меня и, что-то недовольно пробормотав, перевернулась на другой бок, натягивая одеяло на нос.

– Ма-а-аша, – протянул я со смехом, покачивая её за плечо, – встава-а-ай…

В ответ на все мои уговоры я слышал лишь ворчание и через пару минут понял, что навыки моей дипломатии тут никак не помогут. Я осторожно взял одеяло за один из концов и, как фокусник, показывающий свой номер, резко дёрнул на себя, после чего немедля поднял Машу и перевёл её в сидячее положение. Она с закрытыми глазами и сложенными на коленях руками покачивалась из стороны в сторону, больше склоняясь к подушке.

– Как ты вообще не опаздываешь на учёбу, учитывая то, с каким трудом ты просыпаешься? – спросил я, будучи уверенным, что Маша пропустит половину слов мимо ушей.

– Не злорадствуйте, – ответила она, вставая на ноги и потягиваясь, и закинула назад растрёпанные волосы. Оглядевшись по сторонам, она только сейчас поняла, что в комнате не хватало ещё одного человека. – А где Влада?

– Пошла в церковь искать крестики для нас. Скоро должна вернуться.

– Она не уточнила, как именно? В целости и сохранности или как этой ночью?

Увидев улыбку на её лице, я улыбнулся сам и стал наблюдать за тем, как Маша расчёсывается и вытаскивает некоторые вещи из своего рюкзака. После этого она пошла в ванную комнату, а я, переодев свитер на более тёплый, уселся за стол на кухне, принимаясь раскладывать всё для завтрака.

Пока Маша умывалась, я, следя за минутной стрелкой настенных часов, изумился. Мне показалось, что она двигалась слишком быстро. Я снял очки, протёр их и надел обратно, снова устремляя взгляд туда. Нахмурившись, я посмотрел уже на свои, но ситуация была та же самая.

Подумав, что мне просто кажется, я отвернул голову в сторону и, закрыв глаза, посчитал до десяти, глубоко вздохнув. После этого я вернулся к своим часам, и, понятное дело, ничего не изменилось. Время не шло – бежало. А мои попытки остановить его оказались бесполезны.

Погружённый в свои мысли, я даже не услышал, как за мной открылась дверь и внутрь вошёл человек. Я понял, что нахожусь на кухне не один, когда свет, проникавший из окна позади, закрываемый тенью вошедшего человека, стал уменьшаться. Один длинный шаг – и я почувствовал, как тяжёлая рука легла на моё левое плечо, и оцепенел от страха. Я сразу понял, кто это.

– Здравствуй, Волков, – проговорил голос за мной, и его рука немного сжала плечо. Он наклонился к моему уху и прошептал: – Не подскажешь, где маленькая Некрасова?

– Я понятия не имею, о ком ты говоришь, – ответил я, соврав, ясное дело.

За спиной раздался короткий, но глухой смех, который не понравился бы любому собеседнику. Священник провёл рукой по моим волосам, потрепав их, и отошёл к двери. Я не смел поворачиваться.

– Советую тебе говорить правду в следующий раз, если не хочешь погубить ещё одного человека в своей жизни.

Дверь за мной закрыли на ключ. Я не хотел даже предполагать, откуда у него имеются ключи от этого дома, мои мысли были только о его словах.

– Что он имел в виду?.. Кого он имел в виду?! – кричал я на самого себя, подскакивая на ноги, и стал наворачивать круги по кухне. – Я ведь никого не губил, всё ведь… Ну нет… Он же не про Соню… Он не может о ней знать!

На секунду я остановился и помчался к ванной комнате. Дверь была не заперта, но заходить я не смел, поэтому три раза постучал.

– Маш, всё нормально?

Вода из крана выключилась, и через секунд пять Маша открыла дверь, продолжая чистить зубы на ходу.

– Что-то случилось? – спросила она, возвращаясь к раковине.

Я сделал шаг и осмотрелся по сторонам, дабы убедиться, что вокруг нас никого нет.

– Я видел священника, – лишь через полминуты ответил я, проводя носком ботинка по засохшей крови на полу, – и разговаривал с ним.

Выплюнув зубную пасту, Маша с удивлением посмотрела на меня через зеркало, а я кивнул и пересказал два момента: когда я увидел его среди деревьев и когда он зашёл в дом. Выслушав меня, Маша на пару секунд опешила от последних слов священника перед уходом, которые поразили и напугали меня в несколько раз больше.

– Иди пока что позавтракай, – вздохнул я, хлопая её по плечу.

– А Вы?

– У меня пропал аппетит.

Пройдя в гостиную, я выглянул из окна, опёршись на подоконник, и, остановив взгляд на море, посмотрел чуть выше. То тёмное облако, что преследовало судно, сейчас наблюдало за домом в ожидании момента, когда наконец-то сможет поглотить одного меня или Машу. Я вспомнил ситуацию с Соней и до конца хотел надеяться, что это облако не заберёт Машу. Я не позволю подобному повториться.

8

Приведя свои чувства в порядок, я вернулся на кухню и, увидев, что Маша всё-таки принялась завтракать, пожелал ей приятного аппетита. Она с набитыми щеками кивнула головой в знак благодарности, и я съел одну из печенек, опираясь одной рукой на спинку стула.

– Слушай, Маша, – вдруг сказал я, не желая в этом разговоре смотреть на неё, чтобы не смутить, – тебя кто-нибудь ждёт? Парень, там, или ещё кто-то?

Маша молчала совсем недолго, пережёвывая еду и запивая её чаем, после чего ответила с некоторой грустью:

– Нет, меня там никто не ждёт. Ни семья, ни молодой человек. – Она подняла глаза на меня. – Почему Вы интересуетесь?

Я спрашивал это на случай того, если она погибнет по моей вине и выживу я, из-за чего мне придётся сообщать близким о её смерти и раскаиваться перед ними до конца своих дней, что не смог уберечь её.

– Просто так, – соврал я, тряхнув головой. Я не был уверен, что Маша мне поверила, но облегчённо выдохнул.

Машу немного напрягло моё поведение, это было видно по её лицу: она опускала уголки губ, слегка хмурила брови, а глаза её были по-кошачьи грустными. Однако она ничего более не сказала и, хоть я и не просил, налила мне чая в чашку, одну из которых я достал из шкафчика до её прихода.

– Держите, – протянула она кружку, встав из-за стола и подойдя ко мне.

Я поблагодарил её и отпил немного, коротко выдыхая. Мы простояли в тишине больше минуты, и я, повернув голову к Маше, пересёкся с ней взглядами, после чего мы услышали, как открывается главная дверь, и пошли в гостиную.

Закрывая за собой дверь, Влада протянула мне один из крестиков, и я сразу надел его, пряча под свитер. Увидев Машу, она передала ей второй, и мы оба поблагодарили её за это.

– Благодарить будете, когда я…

Влада оборвалась на полуслове и, принюхавшись, быстро пошла на кухню. Мы с Машей переглянулись и двинулись следом за ней.

– Он был здесь? – поворачиваясь к нам со злостью в голосе, которую она испытывала к этому человеку.

– Ты говоришь про…

– Да, про священника! Про Виктора Колесникова!

– Он приходил относительно недавно, – отозвался я, делая свой голос как можно мягче, чтобы успокоить девушку. – Он поздоровался, назвав мою фамилию, спросил о твоём местонахождении и пригрозил.

Влада, услышав мой ответ, уселась на стул, подпирая голову рукой, и мы с Машей расположились за столом по обе стороны от неё.

– Ты можешь наконец рассказать нам, кто он такой и что происходит на этом острове?

9

На нашем острове уже давно распространено православие. Каждый из нас верит в Бога, без исключения.

Мой отец считается главным в городе. Он человек очень доброй и мягкой натуры, никогда не скажет зла и другим не позволит. В то же время, при всей своей доброте, он не любит, когда его не слушаются и не выполняют его указания, особенно те, что связаны с городом.

Вторым по важности человеком считается наш священник Иосиф. Он каждой клеткой своего тела верил в Бога и о Нём, как мне казалось, знал всё. Это меня немного пугало, но позже я к этому привыкла. Иосиф был благосклонен к каждому жителю, и все очень любили его.

Когда мне было тринадцать или около того, я сидела в саду и услышала, как кто-то шагает в мою сторону. Эти шаги не были похожи ни на родительские, ни на знакомые мне. Я закрыла книгу и, выглянув из-за высокого куста, увидела мальчика на год старше меня, которого нигде ранее не встречала, поэтому отнеслась к нему с недоверием.

Поднявшись со скамейки, я вышла из небольшого укрытия и окликнула его. Услышав мой голос, он повернул голову и с улыбкой зашагал быстрее. Я с опаской сжала книгу в двух руках на случай того, если придётся ударить его, да посильнее.

– Привет, – поздоровался он, подойдя на достаточное расстояние. Это был мальчик с тёмно-каштановыми волосами и светлыми глазами. – Долго же я тебя искал…

– А кто ты такой? – сразу спросила я, немного нахмурившись.

Мальчик выпучил на меня глаза, словно не понял моего вопроса, и неожиданно рассмеялся. У меня уже появилось желание дать ему книгой по голове.

– Тебе не говорили, что мы приедем? – избавляясь от смеха, поинтересовался он.

– Я всё сегодняшнее утро просидела здесь, поэтому никаких новостей не слышала.

– И даже гудок судна?

– И даже его. Зачиталась, видимо.

Мальчик понимающе кивнул и протянул мне руку, представляясь:

– Меня зовут Кирилл Колесников.

– Я Влада Некрасова. Ну, ты знаешь, наверное.

Пожав ему руку, я коротко вздохнула, понимая, что мой покой будет нарушаться чаще, чем мне бы того хотелось.

– Твоя мама попросила привести тебя, чтобы я заодно познакомился с тобой, – объяснил Кирилл, показывая в сторону тропинки, по которой он пришёл.

Я кивнула ему, и мы вместе пошли к моему дому, но более коротким путём, свернув с намеченного пути влево.

– Надо отдать тебе должное, – сказала я, шагая впереди, – ты единственный человек, который смог найти моё тайное место в этом саду.

– А это… как-то само получилось. Сначала у меня была цель найти тебя, но в какой-то момент я забыл об этом и просто бродил, разглядывая цветы и мелких зверушек. И вот пару минут назад, увидев тебя, вспомнил, зачем я вообще пошёл сюда.

– Вот оно как…

Оставшуюся часть пути, занявшую минуты четыре, мы провели в тишине. Я заметила, что у Кирилла было очень тяжёлое и громкое дыхание, и сразу привыкнуть к этому не смогла.

Подходя к столу, что находился снаружи, я увидела своих родителей и мужчину, сидящего ко мне спиной.

– Милая, ты уже здесь, – с улыбкой сказала моя мама, поднимаясь из-за стола. – Вижу, Кирилл тебя нашёл.

Мужчина неспеша повернул голову на все 180 градусов, и я нехило испугалась, понимая, что так обычные люди не могут делать. Он мягко улыбнулся и, встав со стула, подошёл ко мне. Этот человек казался каким-то великаном.

– Маленькая Некрасова, – сказал наконец он, чуть наклоняясь и протягивая мне свою огромную руку.

Никакого доверия мне этот человек не внушил с первого взгляда. Я хотела уже отойти от него, даже не заговорив, но увидела, как на меня смотрит мама, папа и Кирилл, и всё-таки несильно пожала его лапу.

– Прелестно, – проговорил он, и это слово раздалось каким-то эхом у меня в голове. – Меня зовут Виктор Сергеевич Колесников, приятно познакомиться с тобой.

Разжав мою руку, он вытянулся во весь рост и посмотрел на моих родителей.

– У вас очень милая дочь, хочу заметить, – сказал он, словно оценил какую-то вещь в ломбарде перед продажей.

– Влада, Виктор Сергеевич приехал к нам, чтобы поселиться здесь со своим сыном, – начала рассказывать мама.

– У нас ведь нет свободных домов, – тут же ответила я, надеясь, что это как-то поспособствует скорейшему уходу этого человека.

– Мы с Кириллом займём вот тот дом, – не согласился Виктор, показывая на домик, что стоял недалеко от нашего. – Там раньше жил мой отец.

– Отец? Сергей Петрович?

Так звали мужчину, который ещё задолго до моего рождения жил здесь, прежде чем покинуть остров. Многие считали его сумасшедшим, но все относились к нему и его байкам о жизни с уважением и улыбкой.

– У него ведь не было детей, – продолжила я. – И когда он уехал отсюда, возраст у него был преклонный. Явно не тот, чтобы заводить потомство.

Услышав такие слова об этом человеке, каждый показал разную реакцию: отец с мамой выпучили на меня глаза и явно хотели наругать за такую манеру общения с малознакомым взрослым человеком, Кирилл усмехнулся в сторону, а его отец лишь широко улыбнулся, но как-то зловеще. Кажется, это замечала только я.

– Ты права, – кивнул Виктор. – Он меня усыновил. Точнее – подобрал на улице. Законным отцом он мне не считался.

Вероятно, мама смотрела на меня с укором, желая, чтобы я извинилась, но мне даже в мысли это не приходило.

Чтобы хоть как-то разбавить напряжённую атмосферу, мой папа подошёл ко мне и, потрепав по волосам, сказал:

– И теперь тебе будет намного легче учиться. Виктор Сергеевич любезно согласился стать твоим учителем.

– Но я… я ведь прекрасно училась и сама. Мне не нужен никакой…

– Влада… – совсем тихо сказал папа, надеясь усмирить моё нарастающее недовольство. Я не любила расстраивать этого человека, поэтому согласилась только ради него.

– Хорошо, – вздохнула я и посмотрела на Виктора, который закивал головой, довольный ответом. Он положил руку на моё плечо, казавшуюся мне тяжеленной, и вновь улыбнулся.

С момента его приезда прошло около пары месяцев. У нас с Кириллом сложилась достаточно хорошая дружба. Мы почти каждый день гуляли по той части острова, которая не была занята лесом, и постоянно находили что-то новое. Наряду с этим, учитывая наши хорошие взаимоотношения, подружились и наши семьи. Старший Колесников почти всегда приходил к нам на ужин и частенько занимал моё любимое место за столом. Из-за такой мелочи я могла отказаться от ужина, потому что я не хотела, чтобы этот человек становился частью нашей семьи, но это было неизбежно. Виктор часто подавал идеи моему отцу, связанные с улучшением жизни в городке, и начал хорошо общаться с Иосифом. Когда они разговаривали, а я оказывалась рядом, я иногда замечала, как Колесников, увлечённый темой разговора, часто жестикулировал и смеялся даже в тех моментах, когда ничего смешного и не было.

Как и договаривались, Виктор стал моим учителем. Мне приходилось вставать чуть раньше обычного и идти к нему домой, чтобы отсидеть несколько скучных часов за его лекциями. Могу признаться, что не все его уроки были занудными и вызывали желание уснуть. Виктор часто рассказывал о нашем мире, о людях, и я увлечённо слушала. Это единственное, за что он мог получить звёздочку с надписью «лучший учитель».

Спустя полгода я пошла в церковь, чтобы навестить Иосифа. У него в то время было очень плохое здоровье, он начинал бредить и почти не выходил из своей комнатки, которая служила чуланом на втором этаже в церкви. Меня очень смущало его ухудшенное состояние, ведь он всегда был очень бодр и здоров.

Я зашла к нему без стука и увидела, что он лежал под одеялом на спине. Его лоб покрылся испариной, он бормотал что-то невнятное и выглядел на десятки лет старше своего возраста.

– Иосиф? – обратилась я, осторожно подойдя к нему. – Что с Вами такое?

Священник тяжело дышал и неожиданно схватил меня за руку, испуганно посмотрев на меня. Капилляры у него полопались, и глаза залились кровью.

– Дьявол… На острове дьявол… Он всех погубит!..

Голос Иосифа сильно хрипел, и я как никогда перепугалась из-за его слов. Я осторожно сжала его руку другой и смотрел в его заполненные кровью глаза.

– Вы бредете, Иосиф… Всё хорошо, я сейчас… я позову кого-нибудь.

– Он всех погубит… – повторил священник, опуская голову на подушку и ослабив хватку.

Я поняла, что он уже на последнем издыхании, и заплакала. Я быстро побежала вниз, спотыкаясь на ступеньках, и покатилась бы вниз, если бы не схватилась вовремя за перила. Выбегая из церкви, я увидела Кирилла, который шёл навстречу, и ринулась к нему. Заметив мой напуганный вид, он быстро обнял меня, когда я оказалась рядом.

– Влада, что случилось?! – спросил он, слыша, как я плачу. – Что такое?

– Нам нужно позвать кого-нибудь… Быстрее!

Я сбежала вниз по склону и, помчавшись к своему дому, увидела там папу. Я позвала его как можно громче и затараторила, что нужно поскорее идти к Иосифу и помочь ему. Я была вся в слезах и ужасе, боясь за жизнь этого человека, и даже папа не был в силах успокоить меня. Он попросил Кирилла посидеть со мной, а сам, позвав некоторых людей из ближайших хижин, побежал в церковь.

Я тряслась, не зная, как успокоиться. Тогда меня охватил ужаснейший страх, и я села на сырую землю и не переставала плакать, а Кирилл, сев рядом, крепко обнял, чтобы хоть как-то обезопасить меня от всего. Его поддержка была для меня очень значимой в тот момент.

Следующим утром Иосифа похоронили. Весь город собрался у его могилы, и каждый оплакивал его смерть. На похоронах я следила за поведением и разговорами того самого дьявола, о котором говорил Иосиф. Он общался с каждым жителем, говоря, как ему жаль, что такой хороший человек покинул нас, и все верили его словам, его «сожалению».

После похорон, когда собрались наши семьи, я сидела на улице и смотрела на море. Из дома вышел дьявол и сел рядом со мной, сложив руки в замок.

– Кирилл сказал мне, что ты последняя заходила в церковь и позвала после этого других на помощь, – заговорил он.

– Да, это так.

– О чём был разговор?

Я опустила хмурые глаза вниз. Сидя рядом с этим человеком, я испытывала ещё больший страх. Я была уверена на все сто процентов, что из-за него и умер Иосиф.

– Бог оставил своего слугу, – сказал вдруг Виктор, – это плохо.

Не желая вести с ним разговор, я встала с лавочки и вернулась в дом. Я слышала, как на кухне разговаривают родители, пытаясь разрешить поступившие проблемы, связанные с церковью, и коротко выдохнула. Посмотрев в сторону, я увидела сидящего на ступеньках Кирилла.

– Мне кажется, тебя что-то тревожит, – проговорил он не слишком громко и встал на ноги.

– Человек умер, – кратко объяснила я, обходя его и поднимаясь на второй этаж.

– Я не про это.

Он двинулся следом и зашёл со мной в комнату, закрыв дверь на ходу.

– Когда ты вышла из церкви, ты явно была напугана не одним состоянием Иосифа. Что-то ещё повлияло на это.

– Не пора ли вернуться на Бейкер-стрит, мистер Холмс?

Мы уселись на кровать, и я, подперев голову руками, посмотрела в пол, коротко вздыхая.

– Нет. – Кирилл положил руку мне на плечо. – Ты мне доверяешь, Влада?

Я ответила ему кивком.

– Тогда расскажи мне, что случилось в церкви.

Услышав, как в дом зашёл Виктор, я коротко выдохнула и дословно пересказала весь наш короткий диалог, упомянув красные глаза и все свои предположения, относящиеся к старшему Колесникову. Я сказала Кириллу, что его отец пугает меня и кажется очень странным, подозрительным.

– В общем… у меня плохое предчувствие на его счёт, – подытожила я, подняв глаза на моего друга и ожидая от него злости ко мне из-за того, как плохо я отзываюсь о его родителе.

Кирилл очень долго молчал, и я уже подумала, что прямо сейчас он встанет и уйдёт, но он осторожно взял меня за руку и проговорил:

– Не переживай, Влада. Жителям он ничего не сделает. Я, по крайней мере, надеюсь на это…

10

Когда Влада рассказала нам это, я поняла, что это одна из тех частей, положившая начало концу жизни всего города. Я видел на её лице огромную печаль из-за этих воспоминаний, и мне стало жаль её ещё больше. Те слова Кирилла не смогли воплотиться в жизнь.

– Ты думаешь, Иосифа убил Виктор? – спросила наконец Маша, слегка подавшись вперёд.

– Я в этом уверена, – ответила Влада, подняв голову, и вышла из-за стола. – Сейчас мне нужно уйти ненадолго в лес. Мне нужно найти моего папу и Кирилла.

– Может, нам пойти с тобой? Одной будет небезопасно, да и Виктор тебя ищет.

– Не переживай. Он меня не сможет найти, потому что лес умеет прятать людей.

Мы с Машей удивлённо переглянулись и посмотрели на Владу, ожидая пояснений.

– Иосиф раньше рассказывал, что одна девушка из нашего городка сбежала в лес. Все жители её искали днями и ночами, но никак не могли наткнуться на след. Я спросила у Иосифа, как это возможно, ведь лес не такой уж и большой, и он сказал, что если человек сам по себе добрый и хочется укрыться, то лес сможет ему помочь с этим.

– Ничего себе… – пробормотал я, хоть и не до конца поверил в эту историю. – И всё же сохраняй осторожность.

– И вы тоже. В сад не смейте заходитесь, а не то… заблудиться можете. Вы ещё нужны мне, чтобы избавиться от Колесникова.

Влада через секунд десять вышла на улицу через кухню, оставив нас с Машей в гордом одиночестве и раздумьях. Я молчал, разглядывая царапины на деревянном полу, появившиеся со временем. Маша не нарушала тишину, рассматривая каждую конфету в той корзинке, что стояла на столике, за которым мы сидели на протяжение всего рассказа.

– Это… пугает, на самом-то деле, – сказала она, подняв на меня глаза.

Я посмотрел на неё и, медленно кивнув, поднялся из-за стола, обдумывая план действий и пытаясь переварить всё сказанное минутами ранее.

– На месте нам сидеть нет смысла, зря время потеряем.

Мою фразу можно было воспринимать в прямом смысле, если вспомнить о том, какое здесь быстротечное время. Это до сих пор удивляло меня, и я не хотел смотреть на часы, дабы не пугать себя этим.

– И куда предлагаете пойти? – вставая следом, спросила меня Маша.

– В сожжённую церковь и на могилу Иосифа.

– Я думала, мы пойдём домой к Виктору.

– А если он закрыт?

– Это бы нам помешало?

Маша с хитрой улыбкой смотрела на меня, опираясь одной рукой на стол, и я со смехом покачал головой.

– Никак нет. Но пойдём сначала по намеченным мною местам.

– Слушаюсь, капитан.

Дружной командой мы вышли из дома через ту же дверь, что и Влада, и, закрыв вход на оставленные ею ключи, пошли покорять холм. Каждый из нас думал над случившимся с Иосифом, пытаясь понять, как Виктор довёл его до такого состояния.

Поднявшись к церкви, я неспеша обернулся и понял, какой красиво отсюда открылся вид: мрачный, пугающий, но в то же время чарующий. Завороженный, я с небольшой высоты смотрел на городок, чуть приоткрыв рот. Все хижины были так чётко и красиво выстроены в ряды, а дом с садом возглавлял это небольшое войско, возвышаясь над ним.

Маша не смела отрывать меня от наслаждения прекрасным и пошла ко входу в церковь первая. Двери там давно не было, большая часть здания завалена досками, служившими раньше крышей. Маша, насколько позволяли ей силы, отодвинула балку, которая мешала пройти, и вошла внутрь, начиная осматриваться. В стенах зияли дыры, ставшие своеобразными окнами, на полу валялись пострадавшие иконы святых и рамы от них. Некоторые из тех, что смогли спастись от огня, были повреждены уже человеком: лица святых отсутствовали. Судя по всему, человек сильно ударил по этим частям икон ногой, «стерев» лик с изображений. Не трудно было догадаться, кто это сделал.