Читать книгу Мир Полудня (сборник) - Аркадий и Борис Стругацкие - Страница 28

Видимо, крупный метеорит угодил в отражатель, симметрия распределения силы тяги по поверхности параболоида мгновенно нарушилась, и «Тахмасиб» закрутило колесом. В рубке один только капитан Быков не потерял сознания. Правда, он больно ударился обо что-то головой, потом боком и некоторое время совсем не мог дышать, но ему удалось вцепиться руками и ногами в кресло, на которое его бросил первый толчок, и он цеплялся, тянулся, карабкался до тех пор, пока в конце концов не дотянулся до панели управления. Все крутилось вокруг него с необыкновенной быстротой. Откуда-то сверху вывалился Жилин и пролетел мимо, растопырив руки и ноги. Быкову показалось, что в Жилине не осталось ничего живого. Он пригнул голову к панели управления и, старательно прицелившись, ткнул пальцем в нужную клавишу.

Киберштурман включил аварийные водородные двигатели, и Быков ощутил толчок, словно поезд остановился на полном ходу, только гораздо сильнее. Быков ожидал этого и изо всех сил упирался ногами в стойку пульта, поэтому из кресла не вылетел. У него только потемнело в глазах, и рот наполнился крошкой отбитой с зубов эмали. «Тахмасиб» выровнялся. Тогда Быков повел корабль напролом сквозь облако каменного и железного щебня. На экране следящей системы бились голубые всплески. Их было много, очень много, но корабль больше не рыскал  –  противометеоритное устройство было отключено и не влияло на киберштурман. Сквозь шум в ушах Быков несколько раз услышал пронзительное «поук-пш-ш-ш», и каждый раз его обдавало ледяным паром, и он втягивал голову в плечи и пригибался к самому пульту. Один раз что-то лопнуло, разлетаясь, за его спиной. Потом сигналов на экране стало меньше, потом еще меньше и наконец не стало совсем. Метеоритная атака кончилась.

Тогда Быков поглядел на курсограф. «Тахмасиб» падал. «Тахмасиб» шел через экзосферу Юпитера, и скорость его была намного меньше круговой, и он падал по суживающейся спирали. Он потерял скорость во время метеоритной атаки. При метеоритной атаке корабль, уклоняясь от курса, всегда теряет скорость. Так бывает в поясе астероидов во время обыденных рейсов Юпитер  –  Марс или Юпитер  –  Земля. Но там это не опасно. Здесь, над Джупом, потеря скорости означала верную смерть. Корабль сгорит, врезавшись в плотные слои атмосферы чудовищной планеты,  –  так было десять лет назад с Полем Данже. А если не сгорит, то провалится в водородную бездну, откуда нет возврата,  –  так случилось, вероятно, с Сергеем Петрушевским в начале этого года.

Вырваться можно было бы только на фотонном двигателе. Совершенно машинально Быков нажал рифленую клавишу стартера. Но ни одна лампочка не зажглась на панели управления. Отражатель был поврежден, и аварийный автомат блокировал неразумный приказ. «Это конец»,  –  подумал Быков. Он аккуратно развернул корабль и включил на полную мощность аварийные двигатели. Пятикратная перегрузка вдавила его в кресло. Это было единственное, что он мог сейчас сделать,  –  сократить скорость падения корабля до минимума, чтобы не дать ему сгореть в атмосфере. Тридцать секунд он сидел неподвижно, уставясь на свои руки, быстро отекавшие от перегрузки. Потом он уменьшил подачу горючего, и перегрузка пропала. Аварийные двигатели будут понемногу тормозить падение  –  пока хватит горючего. А горючего немного. Еще никого и никогда аварийные ракеты не спасали над Юпитером. Над Марсом, над Меркурием, над Землей  –  может быть, но не над планетой-гигантом.

Быков тяжело поднялся и заглянул через пульт. На полу, среди пластмассовых осколков, лежал животом вверх штурман Михаил Антонович Крутиков.

– Миша,  –  позвал Быков почему-то шепотом.  –  Ты жив, Миша?

Послышался скребущий звук, и из-за кожуха реактора выполз на четвереньках Жилин. Жилин тоже плохо выглядел. Он задумчиво поглядел на капитана, на штурмана, на потолок и сел, поджав ноги.

Быков выбрался из-за пульта и опустился рядом со штурманом на корточки, с трудом согнув ноги в коленях. Он потрогал штурмана за плечо и снова позвал:

– Ты жив, Миша?

Лицо Михаила Антоновича сморщилось, и он, не открывая глаз, облизнул губы.

– Лешенька,  –  сказал он слабым голосом.

– У тебя болит что-нибудь?  –  спросил Быков и принялся ощупывать штурмана.

– О!  –  сказал штурман и широко раскрыл глаза.

– А здесь?

– У!  –  сказал штурман болезненным голосом.

– А здесь?

– Ой, не надо!  –  сказал штурман и сел, упираясь руками в пол. Голова его склонилась к плечу.  –  А где Ванюша?  –  спросил он.

Быков оглянулся. Жилина не было.

– Ваня,  –  негромко окликнул Быков.

– Здесь,  –  отозвался Жилин из-за кожуха. Было слышно, как он уронил что-то и шепотом чертыхается.

– Иван жив,  –  сообщил Быков штурману.

– Ну и слава богу,  –  сказал Михаил Антонович и, ухватившись за плечо капитана, поднялся на ноги.

– Ты как, Миша?  –  спросил Быков.  –  В состоянии?

– В состоянии,  –  неуверенно сказал штурман, держась за него.  –  Кажется, в состоянии.  –  Он посмотрел на Быкова удивленными глазами и сказал:  –  До чего же живуч человек, Лешенька… Ох, до чего живуч!

– Н-да,  –  сказал Быков неопределенно.  –  Живуч. Слушай, Михаил…  –  Он помолчал.  –  Дела наши нехороши. Мы, брат, падаем. Если ты в состоянии, садись и посчитай, как и что. Вычислитель, по-моему, уцелел.  –  Он посмотрел на вычислитель.  –  Впрочем, посмотри сам.

Глаза Михаила Антоновича стали совсем круглыми.

– Падаем?  –  сказал он.  –  Ах, вот как! Падаем. На Юпитер падаем?

Быков молча кивнул.

– Ай-яй-яй!  –  сказал Михаил Антонович.  –  Надо же! Хорошо. Сейчас. Я сейчас.

Он постоял немного, морщась и ворочая шеей, потом отпустил капитана и, ухватившись за край пульта, заковылял к своему месту.

– Сейчас посчитаю,  –  бормотал он.  –  Сейчас.

Быков смотрел, как он, держась за бок, усаживается, жалобно кряхтя, в кресло и устраивается поудобнее. Кресло было заметно перекошено. Устроившись, Михаил Антонович вдруг испуганно посмотрел на Быкова и спросил:

– Но ведь ты притормозил, Алеша? Ты затормозил?

Быков кивнул и пошел к Жилину, хрустя осколками на полу. На потолке он увидел небольшое черное пятно и еще одно у самой стены. Это были метеоритные пробоины, затянутые смолопластом. Вокруг пятен дрожали крупные капли осевшей влаги.

Жилин сидел по-турецки перед комбайном контроля отражателя. Кожух комбайна был расколот пополам. Внутренности комбайна выглядели неутешительно.

– Что у тебя?  –  спросил Быков. Он видел что.

Жилин поднял опухшее лицо.

– Подробностей я еще не знаю,  –  ответил он.  –  Но ясно, что вдребезги.

Быков сел рядом.

– Одно метеоритное попадание,  –  сказал Жилин.  –  И два раза я въехал сюда сам.  –  Он показал пальцем, куда он въехал, но это было и так видно.  –  Один раз в самом начале ногами и потом в самом конце головой.

– Да,  –  сказал Быков.  –  Этого никакой механизм не выдержит. Ставь запасной комплект. И вот что. Мы падаем.

– Я слышал, Алексей Петрович,  –  сказал Жилин.

– Собственно,  –  произнес Быков задумчиво,  –  что толку в контрольном комбайне, если разбит отражатель?

– А может быть, не разбит?  –  сказал Жилин.

Быков поглядел на него, усмехаясь.

– Такая карусель,  –  сказал он,  –  может объясняться только двумя причинами. Или  –  или. Или почему-то выскочила из фокуса точка сгорания плазмы, или откололся большой кусок отражателя. Я думаю, что разбит отражатель, потому что бога нет и точку сгорания перемещать некому. Но ты все-таки валяй. Ставь запасной комплект.  –  Он поднялся и, задрав голову, осмотрел потолок.  –  Надо еще хорошенько закрепить пробоины. Там внизу большое давление. Смолопласт выдавит. Ну, это я сам.  –  Он повернулся, чтобы идти, но остановился и спросил негромко:  –  Не боишься, малек?

В Школе мальками называли первокурсников и вообще младших.

– Нет,  –  сказал Жилин.

– Хорошо. Работай,  –  сказал Быков.  –  Пойду осмотрю корабль. Надо еще пассажиров из амортизаторов вынуть.

Жилин промолчал. Он проводил взглядом широкую сутулую спину капитана и вдруг совсем рядом увидел Варечку. Варечка стояла столбиком и медленно мигала выпуклыми глазами. Она была вся синяя в белую крапинку, и шипы у нее на морде страшно щетинились. Это означало, что Варечка очень раздражена и чувствует себя нехорошо. Жилин уже видел ее однажды в таком состоянии. Это было на ракетодроме Мирза-Чарле месяц назад, когда Юрковский много говорил об удивительной приспособляемости марсианских ящериц и в доказательство окунал Варечку в ванну с кипятком.

Варечка судорожно разинула и снова закрыла огромную серую пасть.

– Ну что?  –  негромко спросил Жилин.

С потолка сорвалась крупная капля и  –  тик!  –  упала на расколотый кожух комбайна. Жилин посмотрел на потолок. Там, внизу, большое давление. «Да,  –  подумал он,  –  там давление в десятки и сотни тысяч атмосфер. Смолопластовые пробки, конечно, выдавит».

Варечка шевельнулась и снова разинула пасть. Жилин пошарил в кармане, нашел галету и бросил ее в разинутую пасть. Варечка медленно глотнула и уставилась на него стеклянными глазами. Жилин вздохнул.

– Эх ты, бедолага,  –  сказал он тихо.