Читать книгу Хроники спекулянта. В поисках утраченного антиквариата - Аркадий Шварцер - Страница 8

Часть I. Коллективы
Глава 1. Азбука
Дядя Изя
Реформа 1947 года

Оглавление

Моего дядю – родного брата матери – звали Израиль Исаакович Перлич. Слыша такое имя, ни у кого не оставалось сомнений в национальности его обладателя. Дядя был военврач. Я его помню подполковником. Ему повезло – он в 1940 году попал на Дальневосточный фронт. Там и служил мой дядя Изя всю войну.

К 1941 году там находилась Советская армия в пятьсот тысяч человек, а в 1945 году – 1,7 миллиона. Под конец войны Дальневосточный фронт состоял из пятнадцати армий, пяти тысяч танков, пяти тысяч самолётов и Тихоокеанского флота.

Численность войск противника превышала один миллион человек. На границе с СССР и МНР у японцев было семнадцать укреплённых районов общей протяжённостью свыше восьмисот километров.

Советско-японская война длилась почти месяц: с 8 августа по 3 сентября 1945 года. Вооружённые силы СССР потеряли в войне с Японией убитыми, ранеными и пропавшими без вести тридцать шесть с половиной тысяч человек.

Так что у моего дяди работы было предостаточно, а получив такой опыт, он, конечно, превратился в универсального врача экстра-класса.

Дядя Изя, как и все военнослужащие во время Отечественной войны, был уверен, что его престарелые родители и младшая сестра – моя будущая мама – получают ежемесячное пособие, которое получали все нетрудоспособные родственники военнослужащих. За погибшего на войне родственника тоже давали пособие. В начале войны погиб брат моей матери – другой мой дядя – Михаил. Тем не менее родители мамы и дяди Изи – мои бабушка и дед – умерли с голоду в эвакуации в городе Илек Оренбургской области. Потому что чиновники воровали их пособия. Ничего до материных родителей не доходило. Мать выжила благодаря помощи соседей, которые не имели возможности всем помочь и подкармливали только её – школьницу.

Кому война – кому мать родна. Один сын погиб, другой воюет, а их родители умерли с голоду, потому что какие-то совслужащие воровали их пособия, – такова была реальная жизнь.

* * *

Помню споры дяди Изи с моим отцом.

– Что же, Миша, – нападал на моего отца дядя Изя, – значит, плохим вдруг Сталин оказался? А кто тут чуть не плакал, когда Сталин умер? А кто повторял: «Что теперь с нами будет? Как мы будем жить без Сталина?» Что ж теперь вдруг Сталин палачом оказался? А?

– Так я же не знал правды, – сердился отец. – Правду скрывали. Вот Хрущёв рассказал про сталинский террор, про репрессии, про чистки.

– Как ты не знал? А за что ты в тридцать девятом попал в трудлагерь? Ты шпионом работал? А на какую страну шпионил? Может, ты вредительствовал? Взрывы готовил в магазине «Авторучка», где тогда работал? Всё ты знал, не лицемерь.

Мой отец менял своё мнение синхронно передовицам газеты «Правда», а дядя Изя старался обо всём судить сам. Иметь своё мнение было большой роскошью в те времена, что негативно сказывалось на продвижении дяди Изи по службе.

Запомнился такой, часто повторяющийся диалог:

– А что, Изя, помнишь денежную реформу сорок седьмого? – нападал мой отец. – Я за пару месяцев тебе сказал, что она будет. Источник был стопроцентный. Помнишь, как я на все свои деньги купил кремнии для зажигалок? Небольшой чемоданчик получился, но тяжёлый до неподъёмности. Потом я продал все кремнии оптом и ничего не потерял. Ты помнишь, что ты сказал, когда я предложил купить тебе кремнии для зажигалок? Ты сказал: «Пусть беспокоятся те, у кого деньги нажиты нечестным трудом. Мои деньги – честнее не бывает. Это моя зарплата за время службы с дальневосточными надбавками, зарплата за время военных действий. Моя страна и моя советская власть никогда меня не обманут. Мне – парню из бедноты – советская власть дала всё: образование, работу, зарплату. Это моя власть. Я в неё верю». Не обманула тебя, Изя, твоя власть? Где твои честные деньги?

– Мне и тех хватает, что остались, – отвечал хмуро дядя Изя. – Зато живу не прячась, с открытым лицом.

* * *

Необходимое примечание. Денежная реформа в СССР 1947 года носила конфискационный характер. С этой реформой можно сравнить реформу начала девяностых годов. Одновременно с денежной реформой была отменена карточная система снабжения продовольственными и промышленными товарами. В ходе реформы обмен наличных денег проводился стремительно – в течение одной недели.

Отказ от карточек раньше, чем в капиталистических странах, должен был показать в очередной раз «преимущество» социализма. Власти организовали массовую информационную кампанию, уверяя, что реформа направлена против спекулянтов и зажиточных граждан. Сталин лично работал над формулировками. При этом зажиточные, спекулянты и коррумпированные чиновники, разумеется, не пострадали ни на копейку.

«По вкладам в сберкассах суммы до 3 тысяч рублей обменивались один к одному, по вкладам от 3 до 10 тысяч рублей изымалась треть суммы, по вкладам в размере свыше 10 тысяч рублей изымалась половина суммы. При обмене наличных денег за десять старых рублей давали один новый рубль. Из находящихся в обороте 74 миллиардов рублей к обмену не предъявили свыше 25 миллиардов».

Многие современные экономисты, как, например, Никита Кричевский, считают, что главной целью реформы было изъять деньги у тех из 26,6 миллиона погибших на войне советских людей, которые не оставили наследников.

А абсолютно все военнослужащие Рабоче-Крестьянской Красной Армии в годы Великой Отечественной войны получали зарплату и денежные довольствия. Вкратце дело обстояло так.

Рядовой красноармеец-пехотинец во время войны получал 17 рублей в месяц, снайпер – 30 рублей, лейтенант – 600, майор – 850, полковник – 1200, генерал – 2600 и маршал – 3600–4000 рублей. Простой военврач получал 800 рублей в месяц.

Когда боец попадал в госпиталь по причине ранения, ему платили в два раза меньше – 8,5 рубля. Столько же получали те, кто служил в штрафбатах.

Были и премии. К лету 1943 года премия за лично подбитый танк возросла до 1 тысячи рублей против 500 рублей за год до этого. Вражеский самолет оценивался в 1 тысячу рублей, а участие в бомбардировке Берлина – в 2 тысячи рублей каждому члену экипажа.

За потопленный миноносец или подводную лодку лётчик и штурман премировались по 10 тысяч рублей, а остальные члены экипажа – по 2,5 тысячи рублей. Эти же расценки действовали и применительно к Военно-морскому флоту.

За ордена получали тоже ежемесячные денежные выплаты. Например, Герою Советского Союза платили 50 рублей, кавалеру ордена Ленина – 25 рублей, Красного Знамени – 20 и Красной Звезды – 15 рублей.

Для сравнения: летом 1943 года в тылу среднемесячная зарплата рабочих составляла 403 рубля, у работников здравоохранения – 342 рубля, у работников совхозов – 203 рубля.

Чтобы эти цифры не оставались просто цифрами, необходимо понимать покупательную возможность денег того времени.

«На фронте в системе Военторга можно было купить бутылку водки за 11,4 рубля. В тылу её официальная стоимость составляла 30 рублей, но достать пол-литра по такому ценнику было нереально. Рыночная цена водки доходила до 800 рублей за бутылку. За булку хлеба приходилось отдавать около 350 рублей».

Вот данные первого послевоенного лета 1945 года с колхозных рынков, учитывая разброс цен в республиках: мука, за 1 кг, – 140–300 рублей, мясо (говядина) – 50–100 рублей, молоко, за литр, в пределах 25 рублей, картофель – 10 рублей за килограмм.

За пачку папирос просили от 6,3 рубля официально и до 75 рублей на чёрном рынке. Мужское пальто – 3000 рублей, столько же стоил костюм. Это были настоящие предметы роскоши. Пальто и костюм носили только очень состоятельные люди. Флакон одеколона – 400 рублей, чайник латунный – 500 рублей, кастрюля алюминиевая – 140 рублей.

Отмечу, что многие военнослужащие всех своих честно заработанных денег не видели, поскольку обязаны были покупать облигации Госзайма на «добровольной» основе.

Теперь подсчитаем чистый совокупный доход военнослужащего за все четыре года Великой Отечественной войны.

Рядовой красноармеец-пехотинец за всё время войны мог получить 816 рублей, снайпер – 1440 рублей, лейтенант – 28 800, майор – 40 800, генерал – 124 800, а маршал – сами посчитайте. Простой военврач мог получить 38 400 рублей за четыре года. Получается, что рядовой солдат, если ему повезло и он остался жив, мог на свою совокупную зарплату за четыре года купить по окончании войны два флакона одеколона. Зато офицер мог позволить себе костюм и пальто.

Понятно, что не за деньги люди воевали и умирали, но ясно и отношение властителей страны к своему советскому народу-победителю.

Хроники спекулянта. В поисках утраченного антиквариата

Подняться наверх