Читать книгу Иллюзия эпохи. или Попаданцы на рыбалке - Артемий Орвин - Страница 6

Очередное утро запомнилось им больше предыдущих. Ещё на рассвете, когда мутные белые лучи осветили озеро и песчаный берег, друзья проснулись одновременно. Костя, почему-то в одной лишь полосатой майке, пошатываясь, направился к озеру, по пути разыскивая взглядом свои плавки, а Илья с трудом поднял голову и наблюдал опухшими глазами за действиями друга.

– Костян, я чё-то не понял. А что вчера было то, а?

– Всё было, Зуев. Хотя, не знаю, как у тебя. Доярки-то обалденные! Вот это девчонки!

– А ты уверен, что они доярки? – недоверчиво покосился Илья, вытряхивая из плавок песок.

– Может и не доярки. Какая к чёрту разница! Если бы ты знал, Зуев, как они старались. Сначала одна. Потом другая. Потом вместе, – Костя поднялся и поплёлся к озеру.

– Можно подумать, получилось чего.

– У меня всегда всё получается. Я не спал, как некоторые! – Костя зачерпнул чистой воды и жадно глотнул. Было уже всё равно, сырая она или ещё какая. Пить хотелось так дьвольски, что и эта была за счастье. Потом он запрыгнул в прохладную воду, прогоняя последние остатки сна.

– То пацаны дикие, то бабы голые… А куда они делись, не знаешь? – поинтересовался Илья, как только голова Кости показалась над поверхностью озера.

– Куда-куда. В деревню. Куда и мы сейчас направимся. Складывай барахло! – он вдруг вскрикнул и запрыгал к берегу. – Чёрт! Укусил кто-то за ногу!

– Я с тобой больше пить не буду. И вообще я по приезду месяц пить не буду! – Илья поднял указательный палец так, как вечером это делала одна из девушек.

– Куда ты денешься? – Костя потряс головой, выбивая ладонью из уха воду. – Сам набрал водки, а теперь я один её пить буду? Поехали уже в магаз быстрее, минералочки возьмём.

Через полчаса друзья упаковали в машину всё своё добро. Весело порыкивая, лэндкрузер двинулся в путь.

Дорога явно была не езженая, но какая – ни какая тропка всё же вырисовывалась, и это обнадёживало. Есть дорога – есть люди, есть люди – есть и деревня, ну и магазин, соответственно. А уж коли есть магаз – то есть и хлеб, и начинающие подходить к концу сигареты, и минералка, и пивко холодненькое, и колбаса с сыром – короче, счастье есть, если есть дорога.

Однако судьба сегодня не улыбалась: петляющая меж холмов и старых деревьев тропка вывела к какому-то убогому поселению, больше напоминающему заброшенный хутор или затерявшийся в лесочке детский игровой лагерь с несколькими десятками сбившихся в кучку хижин, крыши которых были покрыты тростником и соломой.

Посреди этой импровизированной базы отдыха имелась усыпанная песком спортивная площадка. Но ни футбольных ворот, ни баскетбольных колец, ни натянутой волейбольной сетки на ней почему-то не наблюдалось. Зато виднелись чёрные остатки кострищ, сложенные ровными рядами поленья, плетёные корзины и грубо сколоченные лавки с кухонной утварью.

Медленно переваливаясь на разбитых пружинах, автомобиль с устрашающим рёвом въехал меж обмазанных глиной шалашей, с хрустом давя заготовленный хворост и глиняные миски, и остановился на «главной площади» поселения, едва не сбив с ног сухую полуголую старушенцию. И не думая сторониться, полоумная старуха пригрозила в ответ кривой клюкой, подняв её высоко над седой нечёсаной головой. Остальные немногочисленные жители в одних набедренных повязках с ужасом и дикими воплями прыснули в разные стороны, как завидевшее кота семейство полевых мышей.

– Костя… Это чё за хрень? – Илья судорожно схватился за руль, глядя широко раскрытыми глазами на прячущихся за хижинами и кустами людей.

– Я понял, кажется. Это нас разыгрывают.

– С чего ты взял? – неуверенно ответил Илья, закрывая на замок дверцу.

– Сто пудов. Дед подговорил всю деревню за то, что мы у него навигатор стырили. И теперь нам мстят жители Новосёлок. Знаешь, как в фильмах – потом объявится сам и сообщит, что это розыгрыш.

– Нет, Воропаев, – покачал головой Илья. – Никакие это не Новосёлки, и уж тем более не лагерь. По-моему, это сектанты. Знаешь, живут в лесу, типа на природе и на всём естественном. Но главный сектант точно должен быть. Тот, что квартиры у них отжал и бабло косит.

Тем временем самые смелые оборванцы начали выглядывать из кустов, а некоторые даже подбираться к машине, держа наготове копья, дубины и даже камни и с неподдельным страхом разглядывая невиданное доселе чудо техники.

– Ну, чего сидишь? Иди, дорогу спрашивай!

– А чего я-то? – поёжился Илья. – С какого перепугу?

– Ты нас сюда завёз, вот и вывози. К тому же, с пацанами ты уже общался, не покусали ведь?

Илья вздохнул, но спорить не стал. Открыл дверцу и нерешительно ступил на белый песок.

– Приветствую, дамы и господа! – обратился он к сбившимся в стайку сектантам. Затем обернулся к машине, ища поддержки у друга, и продолжил: – Как до Новосёлок добраться, часом не подскажете? Нет? Ну и ладно… Нам главное магазинчик путный найти… ну хоть какой… имеется у вас? – чем дальше он говорил, тем голос становился тише и неувереннее, менеджер угасал, глядя на недовольные рожи дикарей. – Ладно… не будем вам мешать, всего доброго, – и попятился к машине.

Косте надоело наблюдать, как друг в очередной раз терпит фиаско и, швырнув под ноги бесполезный атлас автомобильных дорог, он выбрался из лэндкрузера, решительно закатывая рукава. Башка трещала, в горле уже давно пересохло, и это заставляло Костю быть более категоричным:

– Чего выкобеливаетесь?! Языка русского не понимаете?! – подскочил он к самому рослому мо́лодцу, дабы сразу расставить все точки над «і» и показать, кто тут главный, но неожиданно схлопотал хук слева и свалился на песок.

– А-а-а-а! Сатанисты хреновы! – рассвирепел Илья и бешено понёсся на противника. Но с десяток накинувшихся со всех сторон тощих небритых дикарей быстро одолели его, лихо скручивая за спиной руки, словно опасному преступнику в голливудских блокбастерах. Илья тщетно старался припомнить, что в таких случаях вытворял Чак Норрис или кумир детства Жан Клод Ван-Дамм, но, кроме разбрасывания противников ударами ног, ничего путного в голову не приходило. А для прямого хай кика время и место совершенно не подходили. «Да и без разминки не прокатит как-то», – думал лёжа лицом вниз Илья, пока его надёжно, как гусеницу, связывали пеньковыми верёвками.

Костя в этот момент поднялся с песка, вытряхивая его из всех карманов, и ринулся на помощь другу. На него одновременно налетели со всех сторон, но уроки бесшабашной юности в «лихие девяностые» вспомнились сразу же. Ногой он нанёс удар одному из нападавших, отбросив его в сторону, а второй получил в нос кулаком, но с другой стороны ринулись в нападение ещё двое полуголых мужиков, один из которых ухватился сзади за плечи Кости сразу двумя руками, пытаясь свести его руки вместе. Но Костя не сплоховал, сделал на него упор спиной и двинул второму обеими ногами в грудь, отбросив его на пару метров от себя. Первый не выдержал и потерял равновесие вместе с Костей, отбросил его лицом в песок, который сразу заскрипел на зубах.

Дальше последовал удар в голову тяжёлым предметом, от чего искры посыпались у Кости из глаз и он временно потерял ориентацию в пространстве. Мотнув пару раз головой, Костя оклемался и с ненавистью прищурил тёмные глаза, выискивая обидчика и желая испепелить его взглядом, как делал это на ринге почти побеждённый, но не сломленный врагом Рокки. Кроме, как уничтожить взглядом, больше он поделать ничего не мог, так как к этому времени уже был связан по рукам и ногам. А сволочные отморозки испепеляться никак не желали.

– Плохо ломать! – сваливший его воин ткнул Костю босой ногой в бок. – Чужие плохо! Ломать плохо!

– Ребят, ну поиграли и хватит, – сплюнул дорожную пыль Илья. – Ехать надо, правда. В полицию заявлять не будем, мирно разойдёмся, забудем об этом инциденте…

– Чужие плохо! Вождь знать! – не унимался лохматый громила.

Толпа одобрительно загудела, закивала головами, затем подхватила связанных брыкающихся друзей и потащила прочь с песчаной площадки, волоча по кочкам, ухабам и острым сучьям.

– Как думаешь, съедят? – на ходу поинтересовался Илья, оказавшись рядом с коллегой.

– Не дрейфь. Уж сейчас-то лесник с нас посмеётся! Как котёл с морковкой увидим, обделаемся, то Геннадий наш и вылезет: «Опаньки, пацанчики! Ну что, не ждали? А воровать нехорошо…»

– Твои бы слова, да в уши кому требуется, – вздохнул Илья. Он уже давно перестал надеяться на лесника.

Но, вопреки ожиданиям, костра и котла с морковкой не оказалось, как и густых зарослей, в которых мог бы скрываться мстительный лесник.

Пленников, как старую рухлядь, свалили у входа в самую большую хижину, возвышающуюся за счёт бревенчатых столбов и деревянного крыльца над остальными утлыми домишками. Громила, поднявшись на кривобокое крылечко, отодвинул занавесь в виде облезлой и вылинявшей на солнце шкуры и нырнул внутрь.

Через минуту воин показался на крыльце в сопровождении старшего по званию – об этом не трудно было догадаться по возвышающейся на голове плетёной шапке-короне со множеством ярких перьев и по накинутой на голые татуированные чудны́ми орнаментами плечи пятнистой шкуре. Судя по тому, какое у него было пузо – настоящий комок нервов – можно было сделать вывод, что должность у него ответственная. Следом из дверного проёма показался сутулый уродец с огромной, разрисованной бурой и белой краской головой, выпученными глазами и свисающими верёвками-космами. При виде его Костя заскулил и начал по-змеиному уползать в сторону, отталкиваясь локтями и связанными коленями. Однако бдительные сограждане быстро вернули его на место, пасуя и перекатывая его грязными ногами, как футбольный мяч.

– Вождь – совет! – зычно гаркнул лохматый воин, и толпа притихла.

– Чужие плохо! Ломать плохо! – заверещала выступившая вперёд старушенция с болтающимися на животе грудями и ткнула палкой в притихшего Илью.

– Дерево ломать, корзина ломать, посуда ломать, – поддакивал один из вооружённых дубинами воинов.

– Чужие – хорошо! – вдруг раздался из толпы женский голос, но его обладательница не показывалась.

Дикари без зазрения совести собирались вокруг своих пленников, тыкая в них ветками, древками копий и с интересом рассматривая одежду. Самый смелый голозадый мальчишка лет семи даже умудрился оттаскать Илью за волосы, и свиснуть шнурок с Костиных ботинок.

– Чужие… – задумчиво произнёс местный царёк, и поскрёб редкую бородёнку. – Чужие хорошо. Ломать плохо…

Приблизившись к чужакам, он скривился и брезгливо поджал губы.

– Здрасьте! – сразу оживился Илья.

– Мужик, ты тут за главного? – заговорщицки зашептал Костя, на виске которого уже надулась внушительных размеров шишка. – Скока тебе бабла надо? Сговоримся…

– Чужие! – «открыл Америку» сектантский главарь, поднимая кверху указательный палец.

С крыльца соскочил головастый уродец и принялся пританцовывать и прыгать вокруг пленников, тыча в них жезлом с перьями и сушёными головами каких-то тварей.

– Дом ломать! Шаман обидеть! Плохо! Очень плохо! Смерть!

От этих слов Костя втянул голову в плечи, Илья принялся биться головой о землю, чтобы, наконец, проснуться, а толпа одобрительно загудела.

От толпы отделилась полнотелая не первой молодости дамочка с растрёпанными рыжими волосами и уверенно подалась вперёд:

– Чужие – хорошо! – затрясла она рукой у носа одного из воинов, и на полной руке загремело множество браслетов.

– Ломать – плохо! – не желал соглашаться воин.

– Дети – хорошо! – констатировала рыжая и шморгнула похожим на прошлогоднюю картофелину носом.

– Господа, – вмешался Илья. – Если вы тут суд устроили, то мы имеем право на адвоката, телефонный звонок и…

Не успел он договорить, как получил удар в живот. Недолго думая, рыжая дамочка оттолкнула воина и склонилась над скрючившимся Ильёй, с жалостливым видом поглаживая его плечо.

На Геннадия уже рассчитывать не приходилось. И без того было ясно, что никакие это не Новосёлки. Ими тут даже близко не пахнет. Дикие, отказавшиеся от всех благ цивилизации сектанты. И никак иначе.

– Ломать плохо, дети хорошо… – медлил сонный вождь, поправляя то и дело съезжающую на ухо шапку-корону.

Головастый размалёванный уродец в сердцах стащил с себя жуткую маску, под которой оказалось старое сморщенное лицо, обрамлённое редкими седыми волосами, плюнул под ноги, и стал невразумительно мычать, размахивая руками, указывая на небо, на пленников и в сторону машины:

– Колесница! Демоны! Смерть! – закончил он свою речь, стукнул себя кулаком в грудь и снова плюнул под ноги. Толпа закивала головами в знак согласия.

Но рыжая не сдавала позиций, наступая необъятной грудью на шамана, уже не такого страшного без своей маски, и упёршись руками в полные бока. Толпа гудела одинаково, что на утверждения тщедушного сутулого шамана, что на возмущения рыжеволосой бестии, тоже видимо имеющей немалое влияние.

Илья лежал в пыли, задыхаясь от жары и полуденного солнца. Костя обвёл мутными глазами, один из которых уже начал заплывать от последствия удара, окрестности и орущую толпу и встретился взглядом с темноволосой девушкой, казавшейся ему смутно знакомой. Она стояла на крыльце большой хижины и невозмутимо жевала жёлтый сочный плод.

– Милка! – крикнул Костя и глупо заулыбался. – Милка, родная!

Девушка швырнула огрызок через плечо, вытерла руки о набедренную повязку, поправила белый цветок в волосах и не спеша направилась по ступеням вниз, к вождю, на ходу гремя не скрывающими высокую грудь ожерельями. Обвивая шею вождя руками, Милка что-то зашептала ему в ухо. Он удивлённо раскрыл рот, затем расплылся в широкой улыбке, покачал головой и поднял руку, успокаивая народ:

– Вождь говорить! – громко сказал он, растягивая слова. – Колесница хорошо! Чужаки хорошо! Уги-уги!

Толпа радостно загудела, здоровенный воин в нерешительности почесал лохматый затылок, старуха напоследок переехала Илью по спине своей клюкой в наказание за растоптанные плошки, а шаман взял под мышку свою жуткую маску и уныло поплёлся к лесу. Совещание окончилось.

Пленников внесли в большой шалаш, «фигвам», как окрестил эту примитивную постройку Костя, и аккуратно уложили их на плетёные циновки. Все, кроме хохочущей Амилы и рыжей дамочки, старательно разматывающей верёвки на теле Ильи, покинули жилище. В хижине царил полумрак. Посреди слабо мерцал догорающий меж круглых камней костёрок, дым от которого тонкой струйкой уходил в прорубленное под самым потолком окошко, в котором синели осколки неба, и роились в солнечных лучах оседающие пылинки.

– Милка, спасибо тебе, – едва высвободив руки, Костя тот час обнял её за плечи. – Если бы не ты, эти дикари нас точно бы ухандохали…

– Уха… Доха… – захлопала пышными ресницами Амила.

– В полицию звонить нужно. Телефон есть у тебя?

– Смешной, – снова захихикала девушка, отбрасывая за ухо прядь тёмных волос. – Огненная вода хорошо. Вождь хорошо. Уги-уги хорошо.

– Так ты чё, с ними заодно? – округлил глаза Костя. – Баба сектантская?

– Вождь – отец… Вождь – хорошо… Амила хорошо. Слушаться.

– Вот и вали к своим! – он дёрнул плечом, сбрасывая загорелую ладонь. – Стерва!

– Воропаев, не будь дураком! – придвинулся к нему Илья, отбиваясь от назойливой рыжеволосой дамочки, ощупывающей его бицепсы. – У нас и колесница, и вода огненная, и дочка вождя на тебя запала… Сечёшь? Мы – всемогущие! Мы – боги! Мы – уги-уги! Будем улыбаться, и сматываться под шумок, а может ещё и отдохнём тут, как в санатории… А то скажем, что мы – это не они, и опять свяжут.

– Лады, – вздохнул Костя, не сводя взгляд с покачивающихся грудей Амилы, которая вытирала мокрой тряпицей его разбитую голову. – Если уж другого выхода нет…

Успокоив толпу и раздав всем партзадание на сегодня, вождь не замедлил появиться в своём «фигваме». На пороге, закрывая солнце, возникла необъятная тень крупнотелого главы деревни.

– Шатха идти вон! – грозно прозвучал его низкий голос.

– Шатха – сестра! – рыжая дамочка поправила пышные груди и осталась сидеть на месте.

– Шатха идти вон! – повторил вождь тоном, не терпящим возражений.

Рыжая недовольно скривила пухлые губы, хмыкнула, дёрнув плечом, но послушно зашагала к выходу, виляя округлыми бёдрами и беспрестанно оборачиваясь через плечо на Илью.

Скрестив ноги, вождь важно уселся на циновке в центре хижины и испытующе уставился на гостей.

– Хэллоу! – ни с того ни с сего заявил Илья. А Костя добавил:

– Асаламалейкум! Уги-Уги!

– Уги-уги! – подтвердив, кивнул вождь и похлопал широкой ладонью по циновке, приглашая гостей присоединиться.

Стоило гостям усесться рядом с очагом, как вождь откуда-то извлёк предварительно набитую сухими листьями трубку. Костя не растерялся, достал из кармана чудом уцелевшую турбо-зажигалку и, нажав кнопку, протянул её к трубке вождя. Тот сперва отшатнулся в сторону, но поняв, что это лишь маленький огонь, затянулся, распалив смесь в трубке. Странная огненная штука явно придала Косте значимости в глазах вождя. Сделав пару затяжек, он протянул трубку Косте, решив, что у кого в кармане волшебный огонь, тот и главнее. Уги-Костя затянулся, заморгал осоловевшими глазами и расплылся в блаженной улыбке.

– Парнатхи! – гордо заявил вождь, подняв указательный палец. И решив, что с него достаточно, выдернул трубку из одервенелых Костиных рук и передал её Илье. Тот боязливо покосился на друга, но проявлять слабинку не захотел и потому набрал в лёгкие побольше воздуха, втягивая поглубже сладковатый дымок.

Хижина поплыла, завертелись узкие незастеклённые окошки под самым потолком, замелькали разноцветными огнями пробивающиеся сквозь них солнечные лучи…

Открыв глаза, Илья обнаружил, что лежит на плетёной, пахнущей сухой травой циновке, а у очага суетится Амила, разливая из пузатого котла приятно пахнущее содержимое по глиняным мискам. Костя уже чувствовал себя здесь хозяином, провожая плотоядным взглядом каждое движение Амилы и по-дружески похлопывая вождя по плечу:

– А рыба там в-о-о-о такая, – продолжал он беседу, широко разводя в стороны руки. – А я её бац-бац! Ня-ням! – погладил он себя по закрывающей живот полосатой майке и вождь согласно закивал головой. – Ого, вот и Ильюха оклемался! – продолжал Костя. – Прошу любить и жаловать, уги-уги – Ильюха!

– Илуха, – кивнул вождь, приподнимая за шкирку сникшего Илью.

– А это, друг, глава деревни – Ахтынкулук, классный, между прочим, мужик!

Илья вежливо протянул руку, а «классный мужик» вместо рукопожатия всучил ему горячую наполненную едой миску. Ложек, вилок или хотя бы палочек в доме вождя не водилось, и потому пришлось последовать его примеру, поедая содержимое в виде кусков рыбы и каких-то кореньев руками.

– Воропаев, сгоняй в машину! – поморщился Илья. – Хоть соли с перцем принеси, ну невозможно ведь это есть!

– Это да, – поднялся с колен Костя, отставляя дымящуюся миску в сторону. – Эх, Милка, не умеешь ты готовить! Уги-уги в колесницу топ-топ, соль и перец ням-ням. Понимаешь что-нибудь?

Девушка обиженно подняла глаза. Подбородок уже начинал дрожать.

– Да не плачь ты, бестолочь. Научу потом, как готовить надо!

Вождь, предвидя, что замышляется нечто интересное, поспешил за ними следом, даже в дверях оттолкнул необъятным пузом Илью, желая протиснуться первым.

У машины шла бурная диверсантская деятельность. Дверцы были распахнуты, в салоне рылись в поисках наживы местные жители, примеряя на себя пледы, спальники, сапоги и полотенца. Рыболовные крючки красовались в ушах, носах и бровях туземцев. Пирсинг, видимо, тоже был здесь в моде. Прыгая по капоту, как мушкетёры, спиннингами дрались двое мальчишек, рядом девчушка лет пяти катала в песке жестянку с засохшими червями, женщины теребили чехлы и подушки.

– А ну брысь! – заорал не своим голосом Костя и бросился вперёд.

Дикари замерли на месте, но убираться не спешили. И тут одна из женщин, неловко выбирающаяся из машины, задела ногой приборную панель, и тут же заорала на всю катушку магнитола: «Солнышко лучистое улыбнулось весело, потому что с корешем мы запели песенку: ла-ла-ла-ла…»

Побросав шмотки, туземцы бросились врассыпную.

– Ага! – радостно заверещал Костя. – Видали?! Вот вам кара небесная!

– Знай наших! Уги-уги! – добавил Илья, забрасывая вещи обратно в машину, предварительно выключив звук.

– Подъедем-ка поближе к «фигваму», – сообразил Костя. – А то опять чего натворят. Эй, Ахтынкулук! Садись, прокачу! – обратился он к вождю, удивлённо разглядывающего машину.

– Колесница – хорошо. Идти – хорошо, – пробормотал вождь, направившись в сторону дома пешком.

– Ну, как хочешь. Моё дело предложить!

Медленно, хрустя попавшими под колёса сухими ветками, машина двинулась в сторону главного строения. А жители отпрыгивали от неё, как от огня. В этот раз Костя запер машину на ключ, но на сигнализацию ставить не стал – а то бегай к ней целый день, как только пацаны захотят погладить железного коня.

– Видишь, Ахтынкулук, уважаемый, – приобнял он вождя, – хорошая колесница – моя! – он ткнул себя в грудь. – А вот он, и он, и он, – Костя указывал пальцем на местных, – трогать, ломать, плохо!

Вождь, кажется, понял. Закивал головой, мотая яркими перьями, и выставил вокруг крузача вооружённых воинов:

– Колесница стоять. Трогать плохо. Уги-уги – и поднял кверху палец.

– Ага, уги-уги, – подтвердил Костя и подмигнул Илье. – Мировой мужик! – затем достал из багажника отполовиненный ящик водки и торжественно вручил его одному из воинов, показывая жестом следовать за ним в большую хижину.

Вечером у вождя собралось всё высшее общество клана. Огненная вода пришлась по вкусу всем приглашённым. С десяток самых отважных воинов, покачиваясь в такт, монотонно распевали песни, женщины суетились у очага.

– За знакомство! – чокнувшись с вождём, Костя в очередной раз опустошил пиалу, снял со своего плеча нежную ручку Амилы и повёл её за собой на улицу, где на тёмно-лиловом небосводе уже начинали рассыпаться незнакомые частые звёзды. Парочка смело направилась к ближайшим кустам, но они уже оказались заняты.

– Понимаешь, – доносился из густых зарослей голос Ильи. – Дело не в тебе, дело во мне. Я не могу взять тебя с собой, потому что… потому что ты достойна большего…

– Красавчик, – вздыхала в ответ рыжая пышнотелая дама, никак не желавшая отцепиться. – Мой красавчик. Илуха… Иди сюда…

Хоть Костя и выпил изрядно, но в третий день пьянки без перерыва водка уже не оказывала нужного эффекта, лишь слегка туманила разум. Но его остатки подсказывали Косте, что «сам погибай, а товарища выручай». Поэтому, бросив недоумевающую Амилу в сторонке, Костя изо всех сил свистнул, отвлекая внимание рыжеволосой сестры вождя.

– Илья, ты здесь? – гаркнул он, когда шорох в кустах затих.

Спустя полминуты из зарослей выглянула взлохмаченная голова полураздетого Ильи, а за ним на коленках выползла недовольная толстушка, зажимая в руке его майку. Илья осторожно, стараясь не навлечь на себя лишний гнев крупной женщины, вытащил свою вещь из её пальцев, и поспешно натянул на себя, шиворот-навыворот.

– Спасибо, друг. Век помнить буду…

– Будешь должен, – усмехнулся Костя.

– Костян, друг, давай уедем отсюда, пока не поздно, а? Нехорошее у меня предчувствие насчёт этих… сектантов. Понимаешь? – жалобно протянул Илья, уводя своего друга подальше от разъярённой Шатхи.

– Забей! Куда ж мы поедем на ночь глядя, уги-Ильюха? – Костя достал сигарету и протянул Илье. – Утром проснёмся, потом разберёмся.

– Ага, – Илья затянулся, пустив дымок колечком. – Мы за весь день не разобрались. Завтра будет то же самое. Пойду-ка я в дом, подальше от этой сумасшедшей…

Илья рванул в хижину вождя, а рыжая, не отставая ни на шаг, ринулась следом. Костя растерянно остался стоять на дорожке под пристальным взором Амилы, укутавшей обнажённые груди длинными локонами.

– Шатха – плохо. Амила – хорошо. Да?

– Да. Пошли, Милка, пока не передумал, будем делать хорошо. – Костя бросил на землю окурок, затушив его ногой, и по-хозяйски обнял Амилу, увлекая её к злополучным кустам, откуда только что чудом спасся его друг.

– Костя – хорошо, Амила – хорошо, – кивнула в ответ девушка, послушно следуя за своим возлюбленным.