Читать книгу Улыбочку, капитан Бойко! - Артур Грабовски - Страница 1

Февраль в Питере выдался традиционно промозглым, мокрым, с сильными ветрами и непроходящими простудами. Город то тек грязной талой водой, то замораживался ею же; количество травм, ДТП и озлобленности на улицах достигали своего максимума. В такие дни, а особенно – вечера – каждый мечтает либо оказаться где-нибудь подальше от серой опасной действительности (желательно – там, где солнце, море и фрукты); либо, если такой возможности нету, то хотя бы оставаться дома и наблюдать всю неприглядность из окна у теплой батареи.

У капитана полиции Вадима Игнатьевича Бойко ни первой, ни второй возможностей не было. Он крутил руль, петляя по улочкам пригорода, рассчитывая в скором времени вырулить на Пулковское шоссе и двинуть наконец-то в сторону своего района. Вадим уже предвкушая жуткие вечерние пробки в центре города, из-за которых оказаться дома он сможет не раньше, чем через два часа. В служебной машине беспрестанно дуло непонятно откуда, колонка барахлила, и мысли у капитана были самые мрачные. Дело, которое висело на нем, разваливалось на ходу, как и его старая тачка, ниточки в расследовании одна за другой обрывались ничем, начальство торопило, ожидая повторения декабрьских успехов в поимке московской банды. В половине тех успехов был повинен капитан Чимикин – его лучший друг и талантливый коллега, но начальство по-прежнему обходило того должным вниманием. Бойко ни раз во всеуслышание говорил о том, что Павел большой молодец, но героем все равно чаще делали именно Вадима, и в этот раз это было ему совсем не на руку. Оправдывать свое звание удавалось к сожалению не всегда. Так и сейчас, Вадим бы с большим удовольствием поменялся делами с Чимикиным, который занимался какой-то ерундой вроде налетчиков на мелкие круглосуточные магазины. На нем же висела странная история, где уже всплыло два трупа и следующий, вероятно, был вопросом времени. Чимикин в принципе неплохо начал этот год: обрел счастье в личной жизни и теперь наслаждался им, не слишком упахиваясь на работе. Задерживался не дольше требуемого, весь цвел и пах, периодически умильно улыбался, глядя в телефон. Вадим был рад за друга, но, откровенно говоря, предпочел бы, чтобы тот на время отвлекся от своего ненаглядного Лекса и, например, помог ему с делом. Просить его об этом, впрочем, Вадим не спешил – профессиональная гордость требовала разобраться со своей работой самостоятельно. Вот если Павел сам предложит, тогда другое дело, конечно.

Вадим хмурился, глядя в полутемную трассу, пожевывая фильтр сигареты и размышляя о том, что будет не лишним перехватить дрянной кофе на ближайшей заправке, раз уж он все равно застрянет в городе из-за пробок, когда до него наконец начало доходить. Трасса, по которой он ехал, была неосвещенной, малозапруженной и полудикой: никаких торговых центров, завода Кока-Колы, потока машин и крупных развязок. Никаких заправок. Никакого Пулковского шоссе. Он где-то свернул не туда. Чертыхнувшись, Бойко съехал к обочине и включил навигатор. Так и было: задумавшись, он напутал повороты и, вместо того, чтобы из Пушкинского района ехать напрямую в город, забрел за границы города, не заметил, как сменил направление и теперь приближался какими-то козьими тропами к населенным пунктам с названиями вроде Марьино и Поршино. Вокруг стоял глухой темный лес, а впереди вилась узкая развалившаяся дорожка по одной полосе в каждую сторону.

Бойко хмыкнул, от чего-то развеселившись: стоило позавидовать другу – тут же прилетела карма – плутай тут теперь до ночи, дорогой Вадим, думай над своим поведением! Настроение между тем улучшилось: возможность не толкаться в пробках, а немного проехаться по незнакомой местности его привлекала. Еще раз сверившись с навигатором и запомнив маршрут (Бойко принципиально не ездил по указке роботов, тренируя память), он приоткрыл окно, пустил в салон свежий мокрый воздух и двинулся в темноту.

Дорога Вадиму нравилась. Она петляла между заснеженных полей и темных еловых лесов, изредка попадались деревеньки – где полутемные (дачные), а где – с уютным светом в запотевших окнах и дымом из труб. Все это приводило Бойко в благостное состояние духа. Ему нравилось думать, что в мире есть не только нераскрытые убийства, преступники и их жертвы, а еще и вот такая простая честная жизнь – тепло и покой. Хотелось думать, что в этот вечер каждый, если еще не попал в свой теплый дом, то по крайней мере уже торопится в него. Мороз за окном крепчал, повалил снегопад. До поворота, который выведет его к большому шоссе оставалось километров двадцать по бездорожью среди лесов, Бойко вставил в СD-проигрывать старенький диск. Пару секунд ничего не происходило, но потом колонка со скрипом начала бодренький рассказ о том, как к герою песни постучался косматый геолог и что из этого вышло.

Бойко горланил во всю мощь, благо стесняться среди мелькающих по бокам черных лесов было некого, когда в неровном свете его фар внезапно высветилась одинокая фигурка. Прямо по ходу движения его машины. Бойко резко вдарил по тормозам, не успевая помолиться о том, чтобы машину не закрутило на гололеде.

– Жить надоело?! – проорал он из окна сумасшедшему, медленно бредущему аккурат посередине дороги.

Тот, похоже, был то ли слишком пьяный, то ли глухой – на окрик даже не обернулся и продолжал удаляться в темноту. Бойко прикрутил звук в колонках, посигналил пешеходу. В ответ появилась рука, продемонстрировавшая капитану средний палец; парень (а, судя по всему, это была явно не женщина) так и не обернулся и с проезжей части не сошел.

Такого хамства Вадим стерпеть уже не мог. Недолго думая, он выскочил из машины и в два прыжка догнал нарушителя, попутно оценив, какая на улице холодрыга.

– Слышь, мужик, ты не охуел ли?!

Дернув того за плечо, Вадим осекся. Никакой это был не мужик – мальчонка какой-то: лицо до глаз замотано задубевшим на морозе шарфом, сверху шапка вся в снегу, капюшон, куртка какая дутая ярко-желтая, рюкзак почему-то нацепленный на грудь. В темноте толком и не разглядишь ничего, кроме этого.

Не говоря ни слова, Бойко подхватил пацана за шкирятник и потащил к машине. Тот тут же что-то замычал и забрыкался.

– Спокойно, полиция, – бросил Вадим, вталкивая его в салон своей тачки. – Не хватало еще, чтобы несовершеннолетние шатались и замерзали насмерть тут, ищи потом вас в этой глуши!

Парень что-то ответил на это, но Вадим его не услышал – обошел машину, сел за руль и в сердцах втопил по газам. Дорога уже не казалась такой уютной и приятной, как раньше.

Пару минут ехали в напряженном молчании. Дорога вихляла, Вадим старался не пропустить нужный поворот.

– Ты откуда такой нарисовался-то? – спросил он, когда впереди появился фонарь, обозначающий перекресток.

– Как это – откуда? Из Новотроиц, дяденька, – послышался неожиданно звонкий и почему-то будто бы смутно знакомый голос, – и я совершеннолетний давно, мне уже двадцать четыре годика!

Бойко снова вдарил, теперь – по тормозам, съезжая к обочине, благо на дороге кроме них по-прежнему никого не было.

Оглянулся, стянул с лица парня шарф и обомлел.

– Юрка! Кисель! Киселев?!

– К вашим услугам.

На узком скуластом лице тут же расплылась широкая довольная улыбка. Темные глаза весело блестели в полутьме машины. Вадим с шумом выдохнул.

Юрка Киселев – парень на десяток лет его помладше, сидел на пассажирском сидении и беспечно улыбался ничего не понимающему Вадиму. Бойко мотнул головой, подумал было даже ущипнуть себя, но не решился. Это казалось совершенно невозможным. Юрка Киселев – Кисель, как его обычно называли – был москвичом и знаком Вадиму был по старой даче в Новотроицах – небольшой деревеньке в Валдайском районе. Там у семьи Бойко был старенький домишко, куда маленького Вадима сбывали на все лето вместе с бабушкой и дедушкой, пока те были живы. Туда же сбывали и Юрку, и кучу других таких же школьников, семьи которых не имели возможностей или средств для Артека, Орленка или любого другого варианта с морем. У Юрки, кстати говоря, как помнил Вадим, такие возможности вроде бы были. Юрка на море бывал. В те голодные детские годы каждого, у кого случался южный загар, запоминаешь навсегда.

Вадим, впрочем, помнил Юрку и без этого, точнее, не его самого, а за давностью лет скорее его образ мелкого вертлявого пацана, который вечно лез к старшим, влипал в неприятности, на бешеной скорости носился по деревне, регулярно сбивая в кровь коленки и локти. Юрка был из уважаемой московской семьи то ли медиков, то ли преподавателей, но отправлялся почти на все месяцы в глушь к бабкам – вероятно, родители не выдерживали его кипучей энергии.

Даже в детском возрасте Вадим понимал, что этот парень – настоящая головная боль и сплошные неприятности: то он требует помощи, чтобы принять роды у залезшей на дерево кошки, то он сам залез так высоко, что без чужих рук наверняка расшибется насмерть.

В Новотроицах Вадим теперь бывал редко – хорошо, если пару раз за лето получалось выбраться. Дом был стареньким, родители – тоже старенькими, никому не хотелось возиться с хозяйством и терпеть лишние неудобства. Юрку и других знакомых из детства Вадим не видел, пожалуй, не меньше десяти лет как, только мама иногда передавала новости от знакомых: кто в армию пошел, кто в институт, кто женился, кто развелся, а кто и вообще уехал из страны. В целом вся эта детская летняя жизнь осталась далеко в прошлом. Особенно – Юрка-Кисель, который был его сильно младше и в общем-то частью детской жизни не был – так, скорее создавал для нее фон. Назойливый, но неизбежный. Как комары.

Но вот этот Юрка (Юрец, вспомнил еще одну его детскую кличку Вадим) сидел в его машине, посреди непонятной глуши в Ленинградской области, хлопал глазами и улыбался так весело, будто все происходящее так и было задумано им самим с самого начала.

– Охренеть, – выдал Вадим.

Юрка пожал плечами, видимо, не собираясь это никак комментировать.

– Откуда ты здесь взялся-то?

– Откуда-то взялся.

Юрка снова пожал плечами, достал из карманов руки, сжал-разжал пальцы, видимо, задубевшие на морозе, выудил из кармана телефон.

– Улыбочку, капитан Бойко!

Вадима ослепила вспышка, он дернулся от неожиданности, чуть не заехал Юрке по носу – сработали рефлексы.

– Убери это, – Вадим поморщился. – И.. откуда ты знаешь мое звание-то?

– Мама говорила, – Юрка уткнулся в телефон, открыл социальные сети, начал что-то печатать. – «Ментовский беспредел: захват заложника посреди безлюдной трассы в Ленинградской области!» – объявил он неожиданно. – Хороший заголовок?

– Чего? – не понял его Вадим. – Какой заголовок? Где заложники?

– Не заголовок – подпись, – Юрец что-то быстро набрал и развернул к нему телефон.

На экране красовался несколько ошалевший Вадим, ниже значилась озвученная Юркой подпись.

– Ты что – выложил это в сеть?! – ахнул Бойко. – Меня?!

– Ну да, – Юрец уже убрал телефон в карман куртки, – поехали, холодно так сидеть и жрать охота.

Вадим на автомате снова вырулил на дорогу.

– Какой еще нахрен захват заложника?

– Ну, ты ж меня силой в машину затолкал, не спрашивая, хочу я этого или нет, – Киселев полез в бардачок, достал сигареты Вадима. – Хотя ты прав, это скорее тянет на похищение.

– Ты что – ебанутый?! – все-таки взорвался Вадим.

– Не-а, – Юрка прикурил, выпустил струю дыма в лобовое стекло. – Я журналист и блогер. Езжай давай!

Они не пропустили нужный поворот только чудом. Вадим все еще охреневал от неожиданного появления Юрца и такого же неожиданного его поведения с ним.

– Удали это, – бросил он, концентрируясь на дороге.

– С чего бы?

– Нельзя мои фото выставлять в сеть, да еще и с такой подписью!

– Это где сказано?

– Это я сказал!

– А, ну конечно, тогда – обязательно!

Вадим быстро вспомнил, что спорить с Киселем было бесполезно, еще когда тому было десять. Или даже пять. Чертыхнувшись, Вадим перестроился в средний ряд: на этой трассе машин уже хватало, и он хотел поскорее добраться туда, куда им надо.

– А ты куда, собственно, направлялся, когда я тебя подобрал? – запоздало сообразил он спросить Юрку.

– О, спасибо, что поинтересовался, – гадко хихикнул Киселев, выкидывая окурок в окно, – в Москву, конечно! Так что нам долго еще, я пока посплю, растолкай меня в районе Твери.

– Чего?! – ошалел от такого ответа Бойко.

– А чего? – Юрка снял шапку, взъерошил короткие светлые волосы. – Как хватать и силой в машину засовывать – так не спрашиваешь, куда мне надо, а как подбросить до дома по старой дружбе – так нихренашечки?

– Какая еще старая дружба?!

– Никакая, – Юрка неожиданно зло зыркнул на него, скрестил руки на груди и отвернулся к окну. – Останови у какого-нибудь фонаря или заправки – я дальше сам.

– Как это – сам?

– Никак, молча, – Юрка снова нацепил шапку. – Тачку поймаю – всего и делов.

– Какую еще тачку?

– Такую, – Юрка явно злился, – уж получше твоего ведра, понял, капитан?!

За свою машину тут же стало обидно. Вадим не удержался и от души послал Киселева в пешее эротическое. Юрка ответил таким забористым матом, что у видавшего всякое капитана полиции завяли уши. Да уж, что и говорить, за эти годы мальчик явно вырос и понабрался. Непонятно только – где.

– Сиди здесь, сторожи, – бросил Вадим, остановившись на ближайшей заправке.

Юрка снова что-то чикал в своем телефоне и только кивнул, не отлипая от экрана. Вадим на всякий случай захватил ключи, закрыв его в тачке. Ожидая, пока не слишком расторопный автомат выдаст ему кофе, он не удержался и набрал маму.

– Слушай, мам, я по делу, – тут же прервал он поток приветственных слов, – скажи-ка, что ты знаешь из новостей про Юрку Киселева с нашей дачи?

– Ох, Вадичка, мы с Маришкой только как раз на Старый Новый год созванивались, – тут же затрещала мама, обрадованная редкой возможностью посплетничать, – она мне так жаловалась! Пропадает пацан! Будто заговорили его или в секте!

– Чего?! – ахнул Бойко, покосившись на видневшуюся из окна машину с Юрой внутри. – Какая еще секта?

– Да кто ж его знает? – привычно вздохнула мама. – Они ж сейчас все в интернете! Только Маришка плачет, что он в декабре и из последнего своего института ушел – не сдал ничего, все шляется где-то, ничем путным не занят, а ведь ему уже лет-то немало!

– Да уж, – пробормотал Вадим, – нажимая на кнопку, чтобы сделать еще один кофе.

– Беспутный он короче – то музыкант, то художник, то какой-то активист политический, – продолжала мама причитать, – ни профессии толковой, ни целей в жизни. А перед самым Новым годом он совсем пропал, представляешь? Пишет только в своих интернетах какую-то муть – значит, живой, а где и что с ним – никто не знает. Вот так бывает, Вадичка, такая семья хорошая, а не уследили за единственным сыном – и вот, что выросло.

– Да уж, – повторил Вадим, забирая второй стакан. – Мам, я перезвоню, хорошо?

Услышанное надо было обдумать. Выходило, что беспутный и проблемный Юрка Киселев ожидаемо вырос в такого же беспутного и проблемного взрослого. Вылетел из очередного университета, куда его устроили родители (теперь в голове Вадима всплывали и предыдущие рассказы мамы о проблемах их московских соседей по даче), сбежал из дома и не выходит на связь. Не нужно было быть капитаном полиции, чтобы сообразить, что у парня наверняка есть проблемы – просто так не оказываются зимой посреди глухой дороги в тысяче километров от дома.

Вадим капитаном полиции был и сходу мог накидать с десяток вариантов тех проблем, которые могли загнать сюда Юрку. Все они были мягко говоря так себе, а возможности Юрца разобраться с ними самостоятельно казались Вадиму меньше, чем нулевыми. Этот полудурок рассчитывал вернуться в Москву, голосуя на ночь глядя на дороге в февральскую метель? Нет уж, такую ответственность на себя Вадим точно брать не собирался.

Он быстро чиркнул сообщение в общий чат отдела, попросив коллег сделать быстрый поверхностный запрос на Киселева Юрия Петровича, назвав примерно возраст и место жительство – Москва, убрал телефон, кинул на прилавок еще пару булок и пачку чипсов, попросил пакет. Захватив уже начавшие остывать два стаканчика с кофе, вышел в вовсю бушевавшую метель. Никакого автостопа у этого полудурка сегодня точно не случится.

***

– Ну и куда мы едем, дяденька?

Юрка увлеченно дожевывал вторую булку подряд, заедая ее чипсами и прихлебывая горький заправский кофе.

– В участок, знамо дело, – равнодушно пожал плечами Бойко. – Куда тебя еще везти?

Юрец заметно напрягся.

– С хера ли это в участок? – он вскинул брови. – Я что – под арестом?

– Пока нет, но сам знаешь, как у нас принято: был бы человек, а статья найдется.

– Тормози. Никуда я не поеду с тобой, уебок.

– Чего?!

– Останови машину, мразь ментовская! – сорвался на крик Киселев, отчаянно дергая ручку. – Останови, я сказал, иначе выверну руль нахрен!

– Здесь нельзя, – фыркнул Вадим, – полоса средняя.

– Мне плевать, я выхожу!

– А чего это ты так завелся? – Вадим скосил на него взгляд: Киселев пыхтел, натягивая шапку и пытаясь одновременно не расплескать свой драгоценный стакан. – В розыске, что ли?

– Сам ты в розыске, – огрызнулся Юрец, безуспешно пытаясь открыть заблокированную дверь. – Я сейчас буду орать в окно, что меня похитили и собираются насиловать, ясно?

– Ясно, – кивнул Вадим, наконец замечая впереди огни долгожданного Пулковского. – Не ссы, домой мы едем, мне сейчас не упало на работе тусить, спать хочу.

Юрец недоверчиво покосился на него, но промолчал. Ручку двери больше не дергал, остановить машину не требовал. Порылся в рюкзаке, который валялся в ногах, достал шнур, воткнул в телефон, чтобы зарядить его, уткнулся в экран. Молчал – и то хорошо.

Вадим поставил негромким фоном музыку, встал в плотный поток на Пулковском.

Ситуация, конечно, требовала осмысления и каких-то решений. В том, где и в какое время Юрка обнаружился им, не было ничего хорошего. Ситуация явно пахла неприятностями и, скорее всего, криминалом. По-хорошему, на Юрца надо было надавить и выяснить, что конкретно он забыл в той глуши. Вот только Вадим знал – с Киселевым это так не сработает: парень уйдет в глухую молчанку и сбежит при первой возможности. Давать ему это возможность Вадим не хотел – все-таки свой, хоть и почти забытый уже парнишка. Если Киселев вляпался во что-то, он свое и так получит, а сегодня им обоим имеет смысл согреться, отдохнуть и выспаться.

Снова скосив глаза на Юру, Вадим заметил, что тот отрубился. Голова смешно болталась по подушке сидения, веки как-то будто болезненно были сжаты, а губы – наоборот – приоткрылись, телефон норовил выскользнуть из ослабших пальцев. Все признаки морального или физического истощения на лицо. Вадим с досадой покачал головой: парня было жалко – неизвестно, сколько километров он так брел под ветром и снегом, прежде чем появился Вадим. И неизвестно, от кого он брел и куда. Складывалось ощущение, что Юрец и сам своей дороги не знал толком. А ведь парень был из действительно хорошей семьи, молодой, симпатичный такой вырос – жалко, если правда пропадет. Таким пропадать не стоило – Бойко был в этом очень убежден.

Остановившись через полчаса на светофоре, Вадим снова обернулся на своего пассажира. Юрка все так же дрых, только лицо было уже было более расслабленным, на щеках появился румянец. При свете городских фонарей Вадим заметил сбитые в кровь костяшки на узких ладонях, ссадину под подбородком, царапину на шее. Похоже, накануне Юрец еще и подрался – прекрасно.

Желтая куртка тоже местами была измазаны какой-то грязью, как и джинсы – с вытянутыми коленями и все в пятнах.

– Что же с тобой случилось, Юра? – пробормотал Вадим, возвращая внимание дороге.

Уже на подъезде к дому ему пришло сообщение от мамы. Та спрашивала, с чего вдруг Вадим заинтересовался судьбой Киселева и просила, что, если он вдруг «проходит по этим вашим каналам», помочь парню, потому что «Юрочка вообще хороший мальчик, только дурак». В целом Вадим был готов с ней согласиться, но только той частью своего «я», которая отвечала за воспоминания детства. Вторая, находящаяся в реальном времени, была не так наивна и смотрела на просыпающегося Юрку с подозрением опытного следователя, у которого к пассажиру накопилось немало неудобных вопросов.

– Приехали? Жрать охота!

Юрка сонно моргал, мгновенно превращаясь в того парня, который «хороший, только дурак». Допрос откладывался. Вадим отбил маме «ок» и вышел из машины.

Уже поднимаясь на свой этаж, Бойко получил еще одно сообщение. Цветочный выслал файл на Киселева Юрия Петровича 24 года, прописка Москва.

Пока Юрка возился в прихожей, стаскивая кроссовки, Вадим прошел на кухню, поставил сразу чайник и воду для пельменей, открыл файл. Присвистнул он скорее ради театральности, потому что удивлен не был – нечто подобное он и предполагал: Юра был под завязку набит приводами, предупреждениями, арестами и штрафами. Тут были и парковки, и вандализм, и сопротивление органам, и пьянство в неположенном, и драки, и несогласованные митинги. Не меньше двадцати приводов. И ни одного серьезного.

– Кучеряво живешь, капитан Бойко! На денежки простого народа такую хатку купил, а? – Юрка прошлепал из коридора в кухню и застыл, прислонившись плечом к косяку. – Все разворовываете бюджет, я смотрю, не стыдно вам!

Вадим тяжело выдохнул и пошел кидать пельмени в кипяток. От мамы пришло еще одно умоляющее сообщение: «если он тебе попадется, не бросай ради меня, помоги! Я Юру с младенчества знаю, душа болит за него, как за сына»!

– Слышь, капитан, а ты Путина видел? Или там Шойгу? – раздалось за спиной.

Вадим выдохнул еще тяжелее, подумал о том, что наверняка очень пожалеет, что ввязался во все это, и занялся ужином. Юрка забрался с ногами на стул и включил какой—то ютюб-канал на своем телефоне.