Читать книгу Послания - Бахыт Кенжеев - Страница 72

Вот и весна, историк, искушённый

в искусстве красноречия, ночной

побежке звёзд над старым переулком

и хрусте льда под сквозняком апрельским.

Журчат ручьи по гулким мостовым,

звенят колокола, грядёт суббота,

когда со всей Москвы мастеровые

мещане и чиновники неспешно

на кладбище пойдут со всем семейством —

прибрать могилы, помянуть стаканом

смирновской водки дедов и отцов…

Уже, наверно, франты молодые

в дурацких котелках, по новой моде

слоняются бульварами. Поэт,

чуть улыбаясь, смотрит с постамента

чугунного… а глупые студенты,

хихикая, перевирают строки

про милость к падшим… подлая цензура

и здесь успела – даже после смерти

не убежал твой славный соименник

из лап ее…

Жизнь близится к концу,

но, слава Богу, есть ещё иные

лихие корабельщики. Поют

они и плачут, восхищаясь ветром

в тугих снастях, и бешеной лазурью

на сколько хватит взгляда…

Неизменны

и море, и корабль – лишь времена

меняются, да так, что не узнаешь.

Трибун опальный неуёмной речью

сторонников сзывает – и напрасно

скрипит зубами отставной полковник —

в Якутск его, в Тобольск! Поди попробуй —

на улицы Москвы толпа такая

немедля хлынет – с дрекольем, с булыжным

оружием, чтоб защитить любимца

народного, мятежного Бориса.

А Михаил каков! А каковы

литовцы и чухонцы, Александр!

А буйные защитники природы!

Дай волю им – останется Россия

без рудников и фабрик, без железных

дорог и пароходов…

Хорошо

в стране, когда смягчаются законы

и власти просвещённые дают

страстям народным вольно изливаться!

Не спрашивай, зачем я не сажусь

на пароход, не вглядываюсь в майский

туман над Амстердамом по пути на

родину…

В тяжёлом макинтоше

я прохожу сквозь старый город – банки,

лабазы закопчённые, дома

терпимости – к проснувшемуся порту.

Лёд сходит. Словно чёрный муравей,

буксир пыхтящий медленно толкает

потрёпанный корабль из Петербурга,

и моряки усталые дивятся

зевакам, попивающим винцо

на столиках у пирса. Я и сам

охотно пью за молодость чужую,

за ненадёжный путь землепроходца,

и подымаю воротник – а ветер

подхватывает чаек, уходящих

с недобрым криком в ветреную высь.