Читать книгу Прыжок над Рекой Времени - Баир Жамбалов - Страница 6

Столь нетерпеливо долгожданное посещение Сыгнака откладывалось. Таковым оно и было для юного Анвара, сына высокочтимого отца Мукожан-бека. Давно уж быть в несравненно прекрасном городе, давно б купаться в дивных садах его, но нет, заторчали они в Ургенче, столице обширнейшей империи. Несравненно прекрасным он был ещё и тем, что проживала там, опять же несравненная ослепительной красой своей, о которой никогда не перестаёт думать, после того, как с отцом, когда было ему всего двенадцать вёсен, удосужились быть гостем в великолепном дворце столь гостеприимного Мукожан-бека. Тогда-то и услышал кристально заливистый смех ещё тогда девочки, любимицы отца.

Не знать, насколько остановились в столице они, сопровождая повсюду весьма обеспокоенного Джелал-ад-дина, к которому частенько присоединялся эмир Тимур-Мелик.

Вдоволь, не вдоволь посмеявшись, да расходилась, разъезжалась знать по своим городам. Но посреди них уж самым довольным, в таком уж распрекрасном расположении духа уезжал Кайыр-хан. Но не преминул отметить, удостоить правитель Отрара эскорт Джелал-ад-дина взглядом весьма многозначительным, но, скорее, и предназначался он благородному принцу, но ещё поточнее, то Тимур-Мелику, часто подходящему к благородному принцу, разделяя вместе с ним взволнованное беспокойство.

Запоздалым был совет хорезмшаха с сыном, да ещё с Тимур-меликом, но не в тронном зале, но подальше от нежданных взоров всяких, выехав в поле за пределы Ургенча. Уж запоздалое лучше, чем никогда. И сопровождали их самые вернейшие хорезмшаха, да эскорт благородного принца. И как ни старался напрячь острый слух Анвар, но слова разговора хорезмшаха с принцем да с Тимур-меликом были никак недоступны для ушей сопровождения. Их статные арабские кони в стороне то гарцевали грациозно, то застывали, будто внимая словам повелителей своих. Но знать ли им, что разговор носит важное значение для всей империи, но вот свита догадывалась об этом, предполагала это. Что ж, они из свиты и присутствовали у подножия беседы исторического значения. Хотя, сам истинный поворот, развернувший ход мировой истории, уже состоялся накануне в роскошно тронном зале, когда и решился доказать. Откуда ж знать.

– Ты уверен, стоит ждать войны…? – спрашивал хорезмшах, обуреваемый сомнениями.

– Я думаю, будет война. Совершено непоправимое… – отвечал сын Джелал-ад-дин.

– Полагаешь, готовиться…

– Рассылать во все концы, как можно, скорее…

– Почему ты так обеспокоен?

– Не знаю. Скорее, говорит за меня сердце. Что-то давит, колет…

– Неужто так силён, так грозен этот хан, про которого не знаю. Хотя, присылал дары мне, и послание.

– В том послании не было такого уж дурного, предосудительного. Разве что… – и смолк старший сын.

В умолчании сына всплыли на поверхность памяти подробно слова того хана в его послании. На бумаге обращался этот хан к нему как равный с равным, не так, как многие из высшей знати и в самом Хорезме, и от государств сопредельных. Как их слова ласкательны для слуха! Но вот дары этого хана? О-о! А тот караван, который так безжалостно разграбил родственничек дражайшей матушки Теркен-хатун. Это был его караван! А ведь по её настоянию, превозносящей лишь высокую знать кыпчаков, он-то и лишил старшего сына, мудрого сына самого наследства на престол. Да всё потому, что родила его туркменка, а не из рода высокочтимой кыпчакской знати. А вот Озлаг-шах, объявленный наследник слишком мал, да и не превзойти разумом своим старшего брата, уж никак. Одно лишь достоинство – мать именно из того рода, который разумом да сердцем и взлелеет всегда матушка Теркен-хатун.

– Неужели так силён этот хан? – спрашивал обоих хорезмшах.

– Трудно сказать, не увидев его государства. Но, то сражение… – отвечал на этот раз задумчиво тихо преданный эмир Тимур-Мелик.

– Уж, договаривай… – всколыхнулась чаша нетерпения из глубин души хорезмшаха.

– Их войско было намного меньше нашего, но мы не одержали победу.

– Но ведь говорили же, что бежали они подобно жалким трусам.

– Говорили те, желающие прослыть верными в твоих глазах, да отважными… – уже вставил слово старший сын, истинно владетель мудрости да отваги несокрушимой, бесценные достоинства которого никак не хочет разглядеть неугомонная Теркен-хатун, чей взгляд разума и застилает пелена амбиций непомерных лишь во славу её сородичей и не более того.

Он понимал, кто эти те. Старались приписать себе заслуги в той битве, которая, как оказалось, ибо знал, что старший сын не утаивает, никак не утаивает. Никакой победы не было, близко не запахло. И сражались таинственные воины из неведомой земли не так, не так. И ночью, обманув наблюдательные взоры, да нагнав притом страху, скрылись под вуалью тьмы. «Они не бежали. Они ушли, покрыв себя неведомой тактикой, подобно хитрому лису…» – говорил тогда старший сын, в голосе которого и не утаить восхищения. Но, то было тогда, и в миг вспомнил лица Джелал-ад-дина и верного эмира Тимур-Мелика, когда и свершилось это в тронном зале. Но и бледен был старший сын, и невольно прочитался укор в его глазах. Взялось сомнение тогда, что гложет постоянно с тех пор осознанием того, что переступил черту. Постараться осмыслить. Но понимал, что ступил бесповоротно на тропу, что сворачивает извилисто за изгиб неведомости будущего.

Но разве мог понимать он, чьи множественные судьбы живущих в огромной империи вверены ему, что никак не пытается отыскать хоть горсть, щепотку правды в тёмных закромах души, под сенью налётного сомнения, над которым и взгромоздится изысканное тщеславие и не более того. Он лгал вольно ли, невольно, но лгал самому себе. В том-то и была тщетная натуга, такой ничтожный шанс слабости объявить да выказать силу. Так и было всегда, но не сейчас. Потому, кажется, и высек искру правды. Да возгореться ли костру?

– Мой сын – Джелал-ад-дин, одарённый мудростью отваги и ты – Тимур-Мелик, верный эмир из всех эмиров, я вверяю вам войско… – вымолвил тихо, что и юный Анвар и остальные едва могли прослышать слова, более подходящие к просьбе, нежели приказу.

После устремились вскачь обратно в Ургенч. И лишь однажды оглянулся Джелал-ад-дин. И охватила бледность лик его отважно мужественный, что не преминул заметить Анвар. Но что увидел благородный принц? И потому вслед за ним и оглянулся. Да вроде бы ничего? Лишь там, на востоке у самого горизонта багровое облако, не предвещающее ничего. Ни грозы, ни бури очистительной.

Знать бы юноше, что увидел принц в облаке этом пристально заострённый взгляд таинственного хана неведомых земель, что охватил озноб. Скорее ветер, скорее, показалось…

И начались усердные приготовления, что задержались в Ургенче на непредвиденное время. Затем и в Бухару. Но вот пришло время, когда статные арабские скакуны особенных кровей, наконец-то, взяли направление в Сыгнак в долине Сырдарьи.