Читать книгу Черт выставлен ослом - Бен Джонсон - Страница 3

Хо, хо, хо, хо! Хо, хо, хо, хо!

На землю? Для чего на землю, дурень?

Да что ты будешь делать на земле?

Там будет видно, о мой повелитель!

Прошу лишь месяц сроку, как дается

Любому недорослю из чертей.

А там, клянусь, ад обо мне услышит!

О чем? Ну, коровенку охромишь,

Свинья опоросится раньше срока,

Кобыла по дороге в Тоттенхэм

Упрется у торговки. Вот предел

Твоих возможностей, глупыш. Ты можешь

Испортить, например, пивные дрожжи

Иль сделать так, чтоб масло не сбивалось

(Хоть выкини проклятую мутовку!) –

Или старушку в Хогсдене иль в Кенте,

Мешавшую тебе творить проказы,

Под виселицу подвести как ведьму:

Ты сквасишь сливки всем под воскресенье,

А обвинят ее, и скорый суд

Свершится к удовольствию соседок,

Которым только б языки чесать.

Нет уж, чертенок, знай свои силенки

И не касайся до высоких сфер!

Ты слишком глуп, чтобы тебе доверить

Какое-нибудь стоящее дело,

Преумножающее нашу славу.

Что толку в пустяках? Нет, адский двор

С разбором назначает слуг. Ты, малый,

Годишься быть агентом в Ланкашире

Иль где-нибудь в глуши Нортумберленда.

Вот дело по тебе.

               О повелитель!

Вы плохо знаете мои таланты.

Лишь предоставьте мне хотя б неделю

И дайте в спутники любой Порок,

Увидите тогда, на что я годен.

Какой Порок? Какой ты хочешь вид

Порока?

       Все равно, мой повелитель.

Ложь или Скупость, госпожу Гордыню

Иль старое пузатое Беспутство;

Сейчас я позову его сюда.

Эй, кто меня звал, кому нужен Порок?[7]

Ты только подумал, а я шасть на порог!

Всегда я под боком, как кот возле мышки.

Здорово, приятель! Что – в кости, в картишки?

Тебя научу я, как в долг напиваться,

Мошенничать, хвастать, бузить, задираться,

Буянить, горланить, божиться нещадно.

В плаще длиннополом и в шляпе громадной,

В распыженных бриджах, с раздувшимся брюхом

Жевать корешки и таскаться по шлюхам!

Не правда ли, милорд, какой он шустрый?

Это так еще, шутки! Мы скакнем с тобой, друг,

С колокольни Сент-Пола на Большой акведук[8],

Мы пройдемся вприпляску по веселым местам,

И – как нить за иголкой, – ты за мной по пятам!

Мы обшарим предместья, все дурные дома

От села Нижней Юбки до Двойного Холма,

Мы заглянем в Уайтчепель и в голландский квартал,

У святой Катерины опрокинем бокал[9],

В кабачке у таможни, где галдеж и содом,

С захмелевшим купчишкой лихо кости метнем

И, содрав с него тихо в пользу умных налог,

Проедим его с шиком в таверне «Клинок»!

Вот так Беспутство! Подойдет, милорд?

У Биллинсгейта[10] к девкам в заведенье зайдем,

Где запивают устриц португальским вином,

Оттуда – через мост – в погребок «Три девчонки» –

Взглянуть, как там буравчики дырявят бочонки,

А если хочешь – к Стрэнду[11], поглядеть, как ползет

Там стадо адвокатишек, чернильный народ,

И как они бормочут про статьи и поправки,

Присасываясь к простакам жадней, чем пиявки!

Уж мы повеселимся!

                  Бесподобно!

Ну, хватит, старый хрыч! А ты, бесенок, –

Невежда, если этим восхищен.

Иль думаешь, по нашим временам

Такой Порок сгодится? Ты припомни,

В каком году живешь. В тыща шестьсот

Шестнадцатом! Лет на полста пораньше,

Когда при каждом важном персонаже

Стоял Порок с кинжалом деревянным,

Ты со своим напарником, возможно,

Сумел бы господина искусить

Тем, что теперь – обыденное дело

Для всех его лакеев. Ты подумай:

В наш век – кому вы будете нужны?

Кто с вами ныне пожелает знаться?

На что способен твой Порок – в таверне

Шута ломать, взобравшись на скамью?

Где Веннор вхож[12], туда его не пустят.

Допустим, на обеде у шерифа

Он может, прокричав стишок нелепый,

Скакнуть двумя ногами в блюдо с кремом,

Чтоб у сестер и у жены лорд-мэра

От смеха набок чепчики сползли.

А толку что? Нет, на земле в ходу

Пороки почуднее: что ни час,

Все новые – не уследишь за модой!

Их вскачь гоняют, словно лошадей,

И каждую неделю легионы

Усталых, насмерть загнанных пороков

К нам возвращаются. Не успеваем

Плодить им смену. Посылаем новых –

А нам их заворачивают с ходу.

Сдается мне, что у людей теперь

Свой племенной завод, который может

Оставить нас и вовсе не у дел,

И прогорит вся адская контора.

Лишь модные, нарядные пороки

Нам удается сбыть. Извозчик ныне

Белье крахмалит только в желтый цвет[13],

А трубочисты нюхают табак

И обарни[14] предпочитают пиву.

Нет, нам нужны изящные пороки,

Чтоб славу ада поддержать, – не этот

Занюханный товар, твое Беспутство.

Учти, пришли другие времена,

Теперь порок похож на добродетель,

Не отличишь никак: наряды те же,

Обеды, и постели, и кареты

Четверкой лошадей запряжены, –

Все в точности как у людей достойных.

Парча, подвязки, пряжки башмаков

По сорок фунтов пара, кружевные

Чулки, фламандской вышивки сорочки –

Теперь такие ж признаки разврата,

Как прежде – истинного благородства.

Но если, Паг, ты впрямь горишь желаньем

На пользу ада потрудиться, ладно:

Я отпущу тебя на сутки к людям.

Но тело должен раздобыть ты сам

И действовать в их смертной оболочке,

Подверженной всем впечатленьям плоти.

Даю тебе совет: сегодня утром

Повешен в Тайберне[15] воришка юный.

Душа рассталась с телом, так что можно

Тебе в него вселиться, а одежку

Потом приобретешь у палача[16]

Иль у старьевщика. В таком обличье

Ты должен, пообтершись меж людьми,

Явить свои таланты (там пороков

Хватает, нет нужды их брать с собой).

А ночью ты вернешься в ад с отчетом

И, коль сумеешь оправдать доверье,

Получишь назначение и должность.

О мой великодушный повелитель!

Еще одно условье: ты наймешься

На службу к первому, кого увидишь,

Вот этот человек идет, гляди!

Он будет первым, с кем столкнешься ты

После того, как раздобудешь платье.

Наймись к нему и будь ему слугой,

Пока не прокричит петух полночный.

На все согласен.

              Ну, тогда ступай.