Читать книгу Ветер богов - Богдан Сушинский - Страница 8

Секретная вилла князя Боргезе «Эмилия» притаилась посреди небольшого горного массива, на берегу такого же миниатюрного озерца, напоминающего заполненный родниковой водой кратер вулкана. Внешне она представляла из себя нечто среднее между маленьким замком и крепостным фортом.

Тот, кто возводил ее, явно исходил из мысли, что жизнь обитателей «Эмилии» в этой безлюдной местности никогда не будет достаточно спокойной и роскошной. Вилла и сейчас напоминала затаившуюся в горной глухомани цитадель, которой вот-вот придется выдержать длительную осаду. Единственная ведущая к ней дорога как бы обрывалась на невысоком горном перевале мощным шлагбаумом, от которого к вилле и озеру потянулись ряды колючей проволоки и заградительных ежей.

Кортеж из четырех машин – в первой и четвертой ехала выделенная князем Боргезе охрана, а две средние принадлежали Скорцени и вице-адмиралу Хейе – преодолел этот контрольно-пропускной путь под жесткими взглядами итальянских солдат, по суровому коридору из колючей спирали, глаз и ружейных стволов; а потом еще долго пробивался по узкому серпантину дороги, чуть ли не касаясь крыльями каменистых уступов, к подъезду виллы.

– Горная обитель «Эмилия» давно ждет вас, штурмбаннфюрер. – Они были почти ровесниками, но юношеская фигура и худощавое лицо, являвшее собой почти классический тип непорочной римской аристократии, значительно омолаживали князя Боргезе, превращая его в упакованного в ладно сшитый военный мундир херувима. – Отныне она всегда в вашем распоряжении.

– Непозволительная роскошь, – в том же напыщенно-вальяжном духе поблагодарил Скорцени.

В Берлине князя уже давно рассматривали не только как одного из лидеров итальянских нацистов, но и как вполне реального преемника Муссолини. И «первому диверсанту рейха» не совсем понятно было, почему в «Волчьем логове» медлят со столь соблазнительной рокировкой. Он даже успел поговорить о ней с Гиммлером. Но только вряд ли рейхсфюрер СС осмелился потревожить его идеей самого Гитлера.

– Она еще послужит нам, князь, – добавил Скорцени, не торопясь входить в виллу. – Прежде чем мы начнем совещание, я хотел бы осмотреть саму базу подготовки ваших «любимцев смерти». Поскольку времени у нас немного.

– «Любимцы смерти»? – белозубо улыбнулся князь. – Школа «любимцев смерти»! А? По-моему, соответствует… Остальные гости уже ознакомились с ней. Предупреждаю: здесь все просто и доступно, что, однако, не снижает основательности подготовки.

Небольшая казарма и учебные классы, в которых обучались диверсанты-подводники «Икс-флотилии», оказались упрятанными от глаз людских за береговым уступом. Остальная часть школы расположилась как бы на нижнем береговом ярусе, в клиновидной, поросшей соснами бухте, на рейде которой неподвижно замерли два катера.

Заметив недоуменный взгляд Скорцени: «И это все?» – Боргезе поспешил успокоить его:

– Перед вами всего лишь база начальной подготовки, которую курсанты проходят в течение месяца. Затем практическое минирование уже на морской базе…

– Три месяца? Погибельно большой срок, – прервал его Скорцени.

– Но, видите ли, многие из итальянских камикадзе…

– Я сказал, что время начальной подготовки немецких курсантов придется сократить до двух недель. Война слишком нетерпелива, чтобы превращать курсы смертников в кадетские училища.

– Слишком нетерпелива, – согласился князь, с интересом наблюдая за тем, как очередная тройка курсантов, облаченных в легкие водолазные костюмы, готовится к погружению.

Кислородные баллоны на их спинах напоминали крылья ангелов. И в голубизну озера они уходили, словно в небесную вечность. Вспомнив, что эти диверсанты-подводники составляют элиту итальянских смертников, Скорцени согласился, что его «ангельские» ассоциации – не такая уж фантастика.

– Вы правы, штурмбаннфюрер, начальную подготовку можно проводить значительно интенсивнее, – запоздало согласился князь, считая, что Скорцени все еще размышляет над этой проблемой.

Однако «первый диверсант рейха» думал сейчас не о диверсантах-подводниках, а о самом князе. Он знал, что Боргезе – единственная более-менее заметная фигура в лагере итальянцев-союзников, которую все еще можно воспринимать как сильную личность. Несмотря на то что вся армия, во главе с маршалом Бадольо, по существу, перешла на сторону англоамериканцев, что в поражении Германии мог сомневаться разве что законченный идиот, этот аристократ оставался верным рейху и не только не заботился о спасении своей шкуры и своего состояния, а, наоборот, готов был содержать собственную диверсионную школу, всячески демонстрируя верность старым союзникам и старым идеям.

Одного только не мог понять Скорценн: почему Боргезе до сих пор не создал свою мощную фашистскую партию, почему довольствуется диверсионной школой и флотилией, вместо того чтобы стремиться к власти, к возрождению Италии на идеалах национал-социализма?

– Слышал, что вы, князь, увлекаетесь историей Древнего Рима? – Ничего подобного слышать штурмбаннфюреру не приходилось. Обычный провокационный вопрос.

– Не знаю ни одного уважающего себя итальянца, который бы не увлекался «гением Рима», – сдержанно ответил Боргезе, не отводя взгляда от обреченных катеров, к которым устремились его камикадзе.

– И кто же ваш идеал?

– Сулла.

– Слышал, но… Мои познания ограничиваются Цицероном, Цезарем, Крассом и Брутом. Ну, еще Антоний со своей неизменной Клеопатрой.

– Для офицера с итальянской фамилией маловато, – скептически ухмыльнулся Боргезе.

– Я привык к подобным упрекам, – невозмутимо стерпел этот выпад штурмбаннфюрер. – А что, ваш Сулла… величайший из диктаторов? Неподражаемый тиран?

– Особый характер. Особое мужество. Личность. Несомненно, тиран. Но вспомните, скольких правителей-добряков история напрочь забыла. А тираны помнятся. На гробнице его начертано: «Здесь лежит человек, который более чем кто-либо из других смертных сделал много добра своим друзьям и зла врагам».

– Откровенно! – признал Скорцени, мысленно повторив эту фразу. – Похоже, что этот ваш тиран Сулла сам позаботился о составлении текста.

Князь рассмеялся и даже позволил себе похлопать Скорцени по плечу:

– А еще говорите, что не знаете, кто такой Луций Корнелий Сулла. Многие поступки в его недолгой жизни казались бездумными. Зато как тонко он продумал молву, которая будет окружать его всю оставшуюся вечность, – жестом пригласил гостя вернуться к вилле «Эмилия».

Они поднимались по крутой тропинке, петляющей между оголенными корневищами деревьев, валунами и мятно пахнувшими кустарниками. Иногда Скорцени казалось, что бредут по лесу, да и тропа почему-то напоминала ту, по которой он вел когда-то княгиню Сардони.

«А ведь ее вилла должна находиться не так уж далеко отсюда», – подумалось штурмбаннфюреру. Странная женщина, странное знакомство. Однако Скорцени не верил, что память подбросила ему облик этой женщины случайно.

В последнее время он вообще перестал соглашаться с тем, что что-либо происходящее в его жизни подвержено слепому случаю. Увы, на нем уже лежит клеймо истории, и, меченный ее роковой печатью, он, очевидно, давным-давно не принадлежит самому себе. Осталось разве что поостроумнее составить надпись, которая украсит собственное надгробие. Последний плевок в лицо вечности.

Негромкие взрывы, долетевшие с озера, заставили обоих офицеров умолкнуть и перевести взгляды на оставшиеся теперь уже внизу, в глубине каньона, остовы катеров. Три небольших султана воды, взметнувшихся над озерной гладью, засвидетельствовали, что камикадзе свое задание выполнили: «Вражеские суда идут на дно».

– В эти минуты все трое диверсантов перекрестились, – молвил Боргезе. – Они знают, что недалек день, когда вот такой вот взрыв, только уже не учебной мины, станет для них прощальным салютом.

– По крайней мере они знают, как погибнут. И что погибнут не зря. Нам с вами еще только предстоит гадать на кофейной гуще судьбы.

– Кстати, почему это вы вдруг заинтересовались моим кумиром-римлянином?

– Потому что у сильного, волевого человека, каковым вы, несомненно, являетесь, господин Боргезе, и кумир должен быть сильным и волевым.

Боргезе удивленно взглянул на штурмбаннфюрера. Пауза, которой «первый диверсант рейха» озадачил его, еще ни о чем не говорила князю.

– Надеюсь, вы не собираетесь заимствовать моего кумира?

– Просто хочу, чтобы вы поступали столь же решительно, как поступал ваш великий римлянин. Сейчас нужны поступки, князь, поступки. Муссолини, Бадольо, король… Все они – люди из прошлого. Сейчас наше время, князь Боргезе, наше. Мы должны прийти к власти.

– Вы и себя имеете в виду?

– Мне сложнее. В Германии не та ситуация. Другое дело – ваша благословенная Италия. Вилла «Эмилия» – хорошо. Но Рим все же лучше.

– У меня есть другие сведения о событиях в Германии. Моя собственная разведка докладывает, что в рейхе…

– У вас есть собственная разведка?

– …что в рейхе ситуация может измениться еще более радикально, чем в Италии. Причем в самое ближайшее время.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Скорцени.

– То же самое, что и вы, господин штурмбаннфюрер СС. Заговор против фюрера. Мощный заговор генералов.

– Позвольте, о каком заговоре речь? – остановился Скорцени, непонимающе глядя на князя.

Их взгляды встретились. Скорцени видел, как растерянно – чтобы не сказать испуганно – расширились глаза итальянца. Он отказывался верить штурмбаннфюреру. Точно так же, как отказывался и развивать эту тему.

– Хотите убедить меня, что ни о чем не догадываетесь? – почему-то вполголоса спросил Боргезе.

– Желаю услышать факты.

– Не волнуйтесь, штурмбаннфюрер, их вполне достаточно, чтобы уже не сомневаться в том, в чем вы все еще сомневаетесь.