Читать книгу Количество жизни. Дневник очевидца - Борис Алексеев - Страница 11

Егор и Марина познакомились в Новолетие, под самое Рождество. Как-то незаметно прошли холодные зимние месяцы, и наступила весна.

Несмотря на чарующую весеннюю амброзию, Марина была по-прежнему собрана и деловита, и только Егор на каждом их свидании вёл себя подобно Маугли, впервые увидевшего человека в образе женщины. Он размахивал руками, громко и довольно бессвязно говорил, рисовал на огромных листах картона, протирая угольной палочкой собственный рисунок до дыр, и всё время куда-то торопился.

Чтобы как-то отвлечь Гошу от весенней суматохи, Марина решила познакомить его со своим высокогорным приобретением. В мечтах она видела это так: они поднимаются вдвоём на вершину горы и там, между небом и землёй, она вручает любимому ключи от дома и собственного сердца как знак судьбы и высшей воли.

Что ж, мечтам девы не следует удивляться – присутствие сакральных сил ощущается гораздо натуральней среди сверкающих снеговиков Кавказа, чем в толчее московских двориков.

* * *

Кафар Мамедович встретил москвичей на вокзале. При первом же рукопожатии Егор произвёл на профессора неизгладимое впечатление. «Джигит! – воскликнул он, пытаясь обнять широкоплечего москвича. – Ну, Маринушка, порадовала!»

Подхватив самую тяжёлую сумку, он повёл гостей к машине, где, опершись на капот и поджидая их, стояла Валентина Ивановна. На капоте поверх простенькой походной скатерти были расставлены несколько крохотных кастрюль с едой и большая глиняная тарелка с крупными кусками ароматного свежеиспечённого хлеба. В центре на особой подставке возвышалась запотевшая бутыль красного домашнего вина.

Валентина Ивановна обняла Марину, улыбнулась и подала руку Егору.

– Мариночка сказывала о вас. Давайте знакомиться.

Слово «Мариночка» Валентина Ивановна произнесла с очевидным подтекстом: мы нашу Мариночку в обиду не дадим.

Тем временем Кафар наполнил вином четыре бокала. Один, в котором вино лишь прикрывало дно, он взял себе.

– Кафар Мамедович, а как же ГАИ? – улыбнулся Егор.

– ГАИ? – Кафар изобразил на лице удивление. – Какое ГАИ? А, ГАИ! Слушай, Егор, мы же не в Москве, наше ГАИ уважает законы гостеприимства. Разве я могу позволить гостю выпить моего вина, не отпив глоток первым?! Добрый ГАИ скажет мне: «Э-э, Кафар, ты не прав – плати штраф и впредь не обижай гостя!..

– Кафар, ну хватит, ей-богу! – взмолилась Валентина Ивановна. – Твои гости устали с дороги, пожалей ребят!

– За ваш дом в солнечном Кааз-Юлчу! – воскликнул сияющий Кафар. – И за вас, наши возлюбленные молодожёны!

Егор и Марина, не сговариваясь, уставились друг на друга. Брови на лице Егора поползли вверх, а у Марины сдвинулись к переносице…

– Кафар Мамедович, мы не расписаны, – поджав губки, выговорила Марина.

Ей стало неловко при мысли, что тот, кого все принимают за мужа, вовсе не муж. И вообще, пойдёт Егор под венец – кто знает? Художник, он человек особенный – его не высчитаешь.

В одно мгновение в памяти Марины пронеслись институтские годы. Кто только не сватался к ней! Она же в надежде встретить того единственного, о котором ждала подсказки от Бога, отказала всем. И вот Господь привёл, поставил рядом невесть кого: в профессии – неуч, по характеру – горделивый замарашка, да ещё неучтивый ухажёр и самовлюблённый трудоголик! Но Бог сказал: «Это он». Что тут прикажешь делать?..

– Ой, Мариночка, что с тобой? – закудахтала Валентина Ивановна, заметив, как по лицу девушки пробежало серое облачко. – Вот видишь, Кафар, как ты неаккуратен в словах. Разве так можно?

– А я бы женился, честное слово! – улыбнулся Егор, обнимая Марину.

– За это и выпьем!

Кафар поднял бокал и слегка отвернул голову в сторону.

– Кафар, Кафар, не плачь, улыбнись, дорогой! – шепнула Валентина Ивановна на ухо мужу, поспешно вставая между ним и «молодожёнами».

* * *

Прихватив из дома туристические вещи и продукты, необходимые для беззаботного отдыха двух московских романтиков, чета Гасановых подвезла ребят прямо к воротам заветного глиняного особнячка.

Кафар помог выгрузить багаж, обнял хозяйку, пожал руку Егору и, взяв с ребят обещание через неделю непременно вернуться в Кировабад, повёл Валентину Ивановну к машине. И через пару минут его боевая шестёрка скрылась за поворотом каменистой насыпи, взметнув редеющее облако пыли в сладкую тишину наступающего вечера.

Вечер в горах! Егор запомнил его на всю жизнь. Бывать в горной местности нашему герою уже приходилось. Лет пять назад судьба забросила его в составе студенческого стройотряда в жемчужину Кабардино-Балкарии – Приэльбрусье, в ущелье Адыр-Су. Там же, кстати, чуть не лишила жизни (но это отдельная история).

Отряд исправно трудился в ущелье на дорожных работах. Однако за несколько недель до возвращения в Москву «студенческая республика» по разным причинам распалась на три отдельные бригады. В составе одной из них Гоша оказался на Эльбрусе.

Представьте: горный склон, высота три тысячи метров. Над обрывом высится, подобно крымскому Ласточкиному гнезду, павильон туристической канатной дороги – станция «Старый кругозор». Вокруг потрясающие виды на уходящие за горизонт горные хребты.

Метрах в двадцати от подъёмника врос в землю и колышется на ветру, как осенний лист, небольшой убогий сарай, оборудованный двухъярусными кроватями для пришлых искателей приключений. Вот в нём-то и поселилась бригада студентов, которой было поручено устанавливать столбы, иначе говоря, электрифицировать расположенный в километре вверх по склону «Приют одиннадцати», последнее высокогорное пристанище человека на пути к вершине.

Возле одной из стен сарая застыло в молчании небольшое кладбище разбившихся альпинистов.

Засыпаешь в облаке и просыпаешься в облаке. В ясный день слепнешь от сверкающего на солнце снега, особенно от изумрудных переливов ледника, сползающего по склону в страшную километровую пропасть.

И хотя Гоша был отменный любитель помериться силой с непредвиденными обстоятельствами, любоваться по ночам звёздным великолепием и при этом помнить: один неверный шаг в сторону, и… не получалось.

Но теперь рядом с любимой девушкой кавказские звёзды виделись ему близкими и манящими. Казалось, протяни руку – и целое созвездие, как спелая гроздь винограда, коснётся твоей ладони!..

* * *

Утром следующего дня, хорошенько выспавшись, наши путешественники отправились в горы. Трудно передать словами внутренний восторг, когда ты поднимаешься на вершину горы по каменистому серпантину и, достигнув высоты, неспешно, как по чешуйчатой спине дракона, уходишь в облако!..

Весь день ребята бродили по горам, пили леденящий губы жидкий хрусталь из ручейков с мраморными берегами, дарили друг другу облака и только под вечер, припомнив наставление заботливого Кафара: «В горах темнеет сразу!», стали спускаться с горного перешейка.

Попутав в наступающих сумерках тропинки, они вошли в аул с противоположной незнакомой им стороны. В ряду разбросанных по склону глиняных домишек Гоша различил крохотный сельский магазинчик, лепившийся к сакле, крытой подгнившей соломой. Продольную стену сакли украшала вереница маленьких оконцев, затянутых вместо стёкол то ли бычьим пузырём, то ли вставленными кусочками горного хрусталя. Над крыльцом красовалась в качестве вывески репродукция голландского натюрморта с обилием еды.