Читать книгу Человек из чужого времени - Борис Сидненко - Страница 4

Михаил вышел на Малый проспект и остолбенел. Сказать по правде, некогда глухой уголок Санкт-Петербурга сейчас изрядно поменял свой облик. Но не это его поразило. В прошлом году в Париже Михаил имел счастливый случай попасть на завод «Пежо», куда его пригласил инженер Луи Ригуло. Он показал российскому гостю то, что во Франции уже привычно называли «автомобиль», и гость был очарован. Но то, что Михаил увидел, выйдя с кладбища, не вписывалось ни в какие масштабы его воображения. Один за другим проносились мимо него фантастические аппараты. Это уже не были безлошадные кареты с велосипедным рулем. Это были стремительно летящие обтекаемые капсулы. Машины неслись навстречу друг другу с огромной скоростью, которая была гораздо выше тех 30 километров в час, которыми так гордился Луи Ригуло. При этом они виртуозно разъезжались, даже не притормаживая. Изящные автомобили ехали практически бесшумно. Изобилие моделей с русскими наименованиями говорило о том, что Россия всегда была и остается величайшей державой во всех отношениях. Ни одной иномарки, какой патриотизм! Это ему понравилось. Даже немного полегчало, и на душе стало светлее. Приближаясь к Неве, он начал узнавать некоторые дома. Вот здесь, на 16-й линии, еще вчера, в девятнадцатом веке, жил его приятель. А вон там, за углом, на пустыре, третью зиму подряд устраивали огромный каток и ледяную горку из снега. Зимой дворники привозили сюда снег на санях и заливали его водой. По выходным здесь отдыхал и веселился питерский люд.

Машин стало меньше, и Михаил решил перейти проспект. Дойдя до середины, он увидел, как на него с огромной скоростью мчится белый автомобиль. Мозг незамедлительно отреагировал и приказал отскочить в сторону, иначе, понял Михаил, он никогда не узнает, что случилось 21 августа 1991 года. И, о боже, он вдруг увидел за рулем этого сказочного аппарата ту самую девушку, лицо которой было запечатлено на надгробном камне.

Он все вспомнил. Время словно нажало на тормоза, и в недолгом процессе его замедления Михаил отчетливо увидел три минувших события, те последние мгновения, которые отделили вчера от сегодня. Вот он увидел надгробье с поразившей его датой и портретом сказочно красивой девушки. Затем он вскинул голову вверх, удивленный тем, что на безоблачном небе вдруг появились огромные свинцовые тучи. Они быстро сгущались над его головой, закрывая собой и солнце, и свет, и все небесное пространство. И наконец, третье событие – он увидел вспышку, голубое свечение над надгробьем, шаровую молнию, ее стремительное приближение, удар. И все…

– Так вот как я здесь очутился, – беззвучно прошептали его губы. – Молния, удар – и ста лет как не бывало.

Михаил сразу же отметил один неоспоримый факт: изображение на надгробье было чарующим, но его живой оригинал был ни с чем не сравним, а взгляд огромных глаз девушки оказался просто гипнотизирующим. Михаил не мог отойти в сторону. Он стоял и умильно смотрел своей очаровательной смерти в лицо. Время сняло ногу с тормозов. Раздался скрежет от трения резины об асфальт, машина вильнула вправо и, слегка коснувшись своим крылом его ноги, остановилась. Не в пример времени, девушке удалось справиться с тормозами.

Все самые искренние и ошеломляющие чувства были написаны на лице Михаила. Он был парализован. Он стоял и смотрел широко открытыми глазами на то, чего не могло быть.

В тот же миг из автомобиля выскочила разъяренная девушка. Она уже открыла было рот, чтобы выплеснуть свое негодование в лицо олуха, растяпы, недотепы, обалдуя, придурка, из-за которого перепугалась до смерти, но, увидев огромные удивленные глаза и побелевшее лицо Михаила, сказала явно не то, что хотела произнести секунду назад. Она увидела человека, который был не просто напуган – он был охвачен ужасом. К тому же он был удивлен, потрясен и ошарашен одновременно. Молодой человек стоял и смотрел на нее во все глаза, как на некое чудо, и кроме тогоон был красив и явно ею очарован. Такой восторженно-идиотский взгляд ни с чем не спутаешь.

– Вы ненормальный? Вы псих?

Она сверкнула глазами, несколько раз с возмущением вместо подходящих слов с шумом выпустила изо рта воздух и наконец в завершение всего сердито топнула ножкой по асфальту.

– Я псих, простите меня, – тихо произнес Михаил, продолжая любоваться девушкой.

– Вы что, из космоса прилетели? Черт знает что! Вы напугали меня!

– Я виноват, простите меня.

– Зачем вы остановились? Машин, что ли, никогда не видели?

– Один раз видел, во Франции. Три машины, – еле двигая языком, промямлил Михаил, – но они не такие красивые, как у вас.

– А вот это напрасно, мой авто хоть и не «мерседес», но и не «запорожец», – с обидой и гордостью произнесла девушка. Накал возмущения ослабел.

– Простите меня, если я сказал глупость.

– Глупость? Да вы вообще непонятно что говорите. «Три машины во Франции», – передразнила девушка. – Бред какой-то.

Несколько секунд оба молчали и пытливо изучали друг друга.

– И что, – уже совсем доброжелательно добавила хозяйка белоснежного авто, – мы так и будем стоять посреди проспекта? Что вы молчите?

– Боюсь сказать очередную глупость.

– Я глупости не говорю, я их делаю, – улыбнулась девушка.

Она была в мужских брюках и блузке, которые обтягивали ее изящную фигурку. К тому же она была высокого роста. Ее иконописные глаза небесной голубизны и до плеч подстриженные солнечно-русые волосы, тонкая высокая шея и белоснежная кожа – тоньше и изящнее самого лучшего пергамента – окончательно лишили Михаила рассудка. Он чуть было не начал нести всякую околесицу, вроде «вы божественны и сказочно красивы, вы словно юная фея…» Эти высокопарные, слащавые слова мещан девятнадцатого века пронеслись в его мозгу за один миг. Усилием воли он тотчас прервал эту словесную патоку. Но в глубине своей души он изо всех сил прокричал: «Я так хочу понравиться тебе!» – и выплеснул на нее все свои флюиды. А вслух произнес:

– Бога ради, простите меня. Сам не знаю, как это вышло. Увидел вас – и все.

– Заклинило?

– Заворожило. Мне ужасно неловко. Не знаю, как это произошло. Со мной такое случается впервые.

– Какое совпадение! Со мной тоже.

Наконец девушка пришла в себя и уже спокойным голосом сказала:

– Признайтесь честно, вы так демонстрируете свою популярность?

– Вы имеете в виду мое сходство с каким-то там артистом?

– Не там, а у нас, и не с каким-то, а с главным мушкетером страны, – не без иронии произнесла девушка. По всей видимости, этот человек не был ее кумиром.

– Он что, играл роль д`Артаньяна?

– Не стану отрицать, он был великолепен.

– Боюсь вас разочаровать, но я – не он.

– Да уж, конечно. Господи, но до чего же похожи!

– Я тоже сыграл недавно одну роль. И мне кажется, весьма успешно.

– И кого же вы играли?

– Психа, сбежавшего из клиники.

– Вы только не обижайтесь, но, по-моему, вы так и не вышли из этой роли.

Она обворожительно улыбнулась.

– Теперь мне придется обдумывать каждое свое слово.

– Для психа – это бесполезная трата времени.

– Вы правы, со временем у меня действительно большие проблемы.

– Ладно, оставим эту тему. Я не ушибла вас?

– Не знаю, я ничего не чувствую.

– Но ведь я задела вас. Вон и брюки испачкала.

Только теперь Михаил почувствовал, что ушиб все-таки был, но решил скрыть от собеседницы этот незначительный факт.

– Пустяки.

– Только не говорите, что вы меня разыграли.

– Ну что вы, как можно!

– Послушайте, – девушка впервые слегка смутилась, – это, конечно, ваше дело, но все же почему вы так странно одеты? Опять же эти манеры, голос… – каждую фразу она произносила с некоторой паузой, словно проверяя, что это за тип – по жизни такой, шутит, валяет дурака или с человеком действительно что-то случилось. – А может, выпрямь сюда из психушки, ну, того? Вам, такого не говорили?..

– Говорили, совсем недавно, на кладбище. Еще и часа не прошло.

– Надо же. Вы, часом, не вампир? Кусаться не будете? Или вы потрошите трупы? Прямо какой-то фильм ужасов с Франкенштейном.

Михаил улыбнулся.

– И об этом мне говорили.

– Где? – машинально произнесла девушка.

И они оба одновременно произнесли:

– На кладбище.

Они разом рассмеялись.

– У вас хобби такое или болезнь возраста?

– Мистика какая-то.

– Наваждение?

– Может быть. Я еще и сам во всем не разобрался. Вчера все было по-другому.

– Вчера был четверг – рыбный день.

– По гороскопу?

– По Минздраву. Нам, видите ли, фосфора не хватает.

– И что из этого следует?

– Мы не светимся в темноте. А это непорядок. Ночью нас трудно отслеживать, – только сейчас Михаил понял, что девушка шутит.

– Я вижу, страна заботится о своем народе.

– Ну если под страной понимать КПСС и КГБ, то конечно. Они без нас просто никуда. Куда мы, туда и они. Чуть ли не в постель с нами ложатся.

– Это вы так шутите?

– Это я демонстрирую, как сильно они нас обожают.

– А мне сказали…

– На кладбище?

– Да, что о политике говорить небезопасно.

– Сейчас все небезопасно, тем более стоять и рассуждать посреди проспекта. Вам в какую сторону?

– Я не знаю. Все вылетело из головы, – не меняя своего восторженного взгляда, тихо произнес Михаил, – но если откровенно, то я бы выбрал ваш путь.

– Мой путь вам не понравится, он никак не подходит к вашему наряду.

– Значит, вы направляетесь в будущее?

– Сейчас мне не до будущего, разобраться бы с настоящим…

– А я до встречи с вами страстно желал попасть в прошлое.

– Яснее ясного, иначе для чего бы вы так вырядились, – девушка улыбалась, но при этом она заметила, что от ее слов Михаил насупился. – Не обижайтесь. Это я так вас взбадриваю.

Михаил молчал.

– Выходит, я все же вас сбила… с пути.

– Скорее, помогли определиться с выбором.

– Выбор есть всегда, а вы что, потеряли свой путь?

– Я оказался на распутье, где нет ни названий, ни табличек.

– Это Малый проспект, вон и табличка висит.

– Это для вас проспект, а для меня – тупик.

– Тупик Коммунизма? – улыбнулась девушка. – Сегодня это самая популярная шутка. Для большинства граждан – злая шутка.

– Вы все время шутите. Это здорово. Только сейчас я понял, что именно вы и наставили меня на путь истинный. Спасибо.

– На здоровье. Не знаю, что вы имеете в виду, но будем считать, что нам по дороге. Правда, наряд ваш не для настоящего, но это дело поправимое.

Девушка еще раз критически оценила взглядом одежду Михаила, и на ее лице отразилось сожаление. О восторге не могла быть и речи.

– Сейчас так не одеваются, я уже заметил.

– По правде говоря, да. Ладно, садитесь в машину. Я уже опаздываю.

Какое-то время они ехали молча. Наконец Михаил нерешительно произнес.

– А ведь это мой настоящий облик, повседневный.

– Имидж такой или что-то с верой связанное?

– Все намного проще – это обычный наряд моего времени. Стиль респектабельного человека.

– Так, первую часть пропускаем, каждый живет согласно своим тараканам, начнем со второй. Значит, вы – респектабельный человек? – девушка сделала паузу и улыбнулась. «Если он шутит, пусть повеселит, если валяет дурака, хоть время займет, если здесь какая-то мистика, даже забавно» – пронеслось у нее в мыслях. В любом случае она желала общения с ним.

Сказать по правде, он ей понравился. Причем он понравился ей не чем-то конкретным, а в целом. Сейчас у нее был не самый лучший период в личной жизни. По большому счету, она была одинока и подсознательно давно хотела с кем-нибудь познакомиться. Но с ее избирательностью и завышенными критериями найти подходящего человека так и не удавалось. И вот наконец-то ей кто-то понравился.

– Да, статский советник коллегии министерства юстиции, департамент по внешним связям и морским делам.

– О-о-о! – искренне удивилась девушка. – Говоря проще, государев человек, министерский юрист?

– Согласно табели о рангах – это слишком просто.

– А что, табель о рангах действует и в наши дни?

– Вероятно, это понятие уже вошло в историю.

– Извините, не хотела обидеть. У меня с историей всегда были проблемы.

– Потому у людей и проблемы, что у них проблемы с историей. Шучу.

– Браво! Вы еще и шутить умеете.

– В моем положении только и остается, что шутить.

– Скажите, – хитро улыбаясь, поинтересовалась девушка, – а там у вас все так одеваются?

– Для нашего века – это очень приличная одежда.

– Для какого века?

– Для девятнадцатого.

– Не обижайтесь. Я, между прочим, тоже не прочь пощеголять в бальных платьях с кринолинами. Но при этом я знаю, что живу в своем веке. В таком наряде даже в театр не выйдешь. Мягко говоря, не поймут. А в вашем министерстве, я понимаю, это нормальное явление – одевайся, как хочешь, лишь бы дело не страдало?

– Шутите. Это не игра в девятнадцатый век и не моя бредовая фантазия. Так уж получилось. Хотите – верьте, хотите – нет. Но еще вчера я был в своем веке, а сегодня – в вашем.

Пауза затянулась.

– Еще вчера мое одеяние не выглядело странным.

– Так, сударь, вы обещали обдумывать каждую фразу.

– Я не забываю об этом ни на секунду. Только сейчас я понял, что прошлое – это лишь определение времени. По сути оно ничего не меняет. Люди живут настоящим. Прошлое ничему не учит и выглядит смешно, как и мой наряд. Каждое поколение изобретает свой велосипед. Вот представьте меня без этого наряда. Или в рыцарских доспехах. А ведь человек один и тот же.

– Лучше, конечно, в рыцарских доспехах. Сейчас мне просто позарез нужен рыцарь, – слегка смутившись, с улыбкой произнесла девушка. Затем добавила: – Мы живем настоящим, грустим о прошлом, надеемся на будущее. Тут я с вами согласна.

– Полагаю, что так. Сам человек мало что выносит из прошлого, разве что собственные воспоминания, чьи-то истории и какие-то вещи. А это всегда грустно… Как будто с кладбища.

– Вы уверены?

– Я лишь рассуждаю. Так всегда было. Если бы издали приказ: «Красную площадь перекрасить в зеленый цвет, а тех, кто покрасит ее, – расстрелять», люди бы задали только один вопрос. Как вы думаете какой?

– Почему в зеленый цвет?

– Вот именно! Моя трагедия никого не волнует. Упоминание о прошлом веке вызывает смех, словно я анекдот рассказал. Все разговоры идут только о сходстве с кем-то и моем странном одеянии. Только о том, как я выгляжу сейчас и что собой представляю в данный момент. Так что дело за малым – стать таким, как все.

– Это от отчаяния. Стать таким, как все, – дело нехитрое. Переоделся, и все… Вы ведь не такой, правда?

– Вы правы. У меня слишком много унаследованных принципов и правил. Это и есть мое прошлое, моя память. Я не могу просто переодеться и отказаться от прошлого. Я ответственен не только за себя, но и за тех, кто все это передал мне, чтобы и самому быть лучше, и все лучшее передать другим, чтобы в будущем помнили о нас, тех, кто жил в прошлом.

– Все так красиво и правильно. А кроме этого есть еще что-нибудь удивительное, эмоциональное и необдуманное в вашей жизни?

– До сегодняшнего дня не было.

– Но это же скучно!

– Думаю, теперь мне скучать не придется.

– Вы даже представить себе не можете, какой кавардак вы устроили в моей голове, и всего за каких-то пятнадцать минут.

Снова наступило тягостное молчание. Неожиданно девушка произнесла:

– Меня зовут Лиза.

– Не может быть!

– Да уж поверьте, – девушка улыбнулась.

– Невероятно! Вы даже не можете себе представить, насколько это приятно…

– Да что вы говорите?

– Да, так, – у Михаила на лице от волнения появились красные пятна и на лбу выступили капельки пота.

– Вы себя нормально чувствуете?

– Да-да, не беспокойтесь.

– Это связано с вашей девушкой?

– Нет-нет, это совсем иное… я как-нибудь расскажу вам эту историю… Это имя для меня особенное… Такие имена рыцари носили на своих щитах. Теперь моя очередь, меня зовут Михаил.

– На самом деле или только что придумали?

– Это мое настоящее имя.

– Странный вы человек, Михаил. А фамилия у вас есть?

– Михаил Иванович Петров.

– И фамилия у вас хорошая, как у Ульянова-Ленина во время конспирации. А отчество просто замечательное, как у меня, в реальной жизни.

– Вы шутите.

– Более чем серьезно, а вот вы ведете себя, мягко говоря, странно. Только никак не пойму, зачем вам это.

– И хотел бы слукавить, но не могу. Мне никак не избавиться от ужаса произошедших со мной перемен. Хочу говорить на отвлеченные темы – и не могу. Хочу рассказывать о себе, узнавать все о вас, но мозг мне не повинуется. У меня какое-то странное паническое состояние. Это произошло всего час назад, и мне еще никак не привыкнуть к мысли, что это действительно произошло, причем не с кем-нибудь, а со мной. Думаю, со временем все это пройдет, но сейчас… Не знаю, зачем говорю вам все это. Простите меня, бога ради.

– Давайте договоримся, Михаил, говорить друг другу не только правду, но и по существу. Для начала не надо истерик. Из всего того, что вы сказали, я ровным счетом ничего не поняла. И потом, я не люблю банальных, слащавых и неискренних фраз. А пустой болтовней меня вообще никуда не заманишь. Если хотите мне понравиться, не паникуйте и будьте самим собой.

– Вы знаете, о чем я только что подумал? Никогда не догадаетесь. Я представил себе ситуацию, когда, как у Герберта Уэллса, вы спокойно едете по своим делам и вдруг прямо перед вами появляется инопланетянин, эдакий проворный десятиметровый уродец необычайной силы, который хватает вашу машину в свои щупальца и с любопытством разглядывает вас своей сотней глаз. Вы трясете головой, говорите: «Чушь какая-то, этого не может быть».

– И-и?

– Он уходит, исчезает. Вы трясете головой, говорите: «Надо же такому привидеться»! И тем не менее выходите из машины осмотреть ее, нет ли там вмятин и царапин.

– Это вы обо мне?

– Это отвлеченный пример.

– Хочу заверить вас, Михаил, вы ошибаетесь. Я бы не пошла осматривать машину.

– Почему?

– Я бы умерла от страха.

Лиза весело рассмеялась.

– Это значит, что он бы произвел на вас впечатление.

– Как и вы, – улыбнулась девушка. – С одной лишь разницей. Ощущение с инопланетянином можно пережить на обычном современном аттракционе, а с вашим появлением может вся жизнь перевернуться.

– Я другое имел в виду.

– Да не переживайте вы так, я все поняла. Больше оптимизма, хотя для этого нужен несколько иной костюм.

– Что ж, у меня все впереди, только дайте шанс, и я постараюсь не разочаровать вас.

– Не надо стараться, будьте самим собой. Вы – какой сам собой?

– Наверно, я очень скучный, хотя и образованный человек.

– Что-то я не уловила связь.

– Образование – это богатство ума, воображения, фантазии.

По кислому выражению лица Михаил понял, что хвалил не то, что следовало. Тогда он добавил.

– Шутки веселее.

– Ну, допустим, образованностью в наше время никого не удивишь, скучным вас не назовешь, а вот, что у вас на уме, хотелось бы узнать.

– Самое ужасное заключается в том, что я не знаю, как мне сейчас поступать и что делать. Я, конечно, мог бы сказать неправду про наряд, про то, как мне комфортно и как я преуспеваю в обществе, которое совершенно не знаю, но я не стану этого делать.

– Скажите правду.

– Вы в нее не поверите.

– Попробую поверить.

– Я здесь никто. Ничего не сделал, ничем не отличился. Пришелец без прошлого и настоящего. Давайте лучше поговорим о вас. Это куда более интересная тема, чем мой наряд и моя персона.

– Нет уж, давайте договаривайте до конца.

– Повторяю, вы в это не поверите и вам это не понравится.

– Оставьте это мне самой решать.

– Хорошо. Я действительно перемахнул через сотню лет и оказался здесь. У меня нет ни документов, ни денег, ни жилья, ни родственников, ни друзей и ни малейшего представления об этой вашей нынешней жизни…

– Нашей жизни? А вы, значит, по-прежнему пытаетесь убедить меня, что прибыли сюда из другой жизни, из иного века?

– Я же говорил.

– Извините, Михаил, тут я была не права.

Лиза на минуту задумалась, затем продолжила:

– Значит, совсем недавно неведомые силы, назовем их так, оставили вас без всего, что необходимо человеку для нормальной жизни?

– Можно сказать и так.

– Что же вы там такое натворили, что оказались в чужом веке, без всего и на улице?

– На кладбище…

– Что ж, давайте попробуем поиграть в эту игру, время у нас есть.

– Время – это все, что у меня осталось.

– Итак?

– Не знаю. Человек я правильный и государственный, страну и работу свою люблю и полностью ими доволен, преступлений не совершал, ни в какие дела не впутывался.

– А на любовном фронте?

– Вот здесь у меня действительно была проблема. Я был влюблен в одну девушку, но все вышло как-то не так. Словно я пытался сесть не в свой экипаж.

– Но если на все взглянуть оптимистично, то в нашем с вами положении есть и позитивная сторона. Вы не женаты и вас оставили в живых. Девушка осталась в прошлом веке, а ее красивый жених сейчас сидит у меня в машине… В моем экипаже. Я хотела сказать, в том экипаже.

Лиза заразительно рассмеялась.

– Мне нравится это время. Здесь все шутят и улыбаются. У нас все было не так.

– Вот тут-то, Михаил, и начинается классика. Если народ шутит и смеется, значит, его дела столь плохи, что терять ему уже больше нечего.

– Вот поэтому со своим серьезным девятнадцатым веком я и оказался на кладбище, – он постарался поддержать веселый настрой девушки.

– Да не переживайте вы так сильно. Мы со своим двадцатым веком оказались на кладбище, и то ничего. Вас просто вычеркнули из списка. А может быть, и заслали с секретным заданием. Вы – ретроспективный шпион, – Лиза улыбалась. Ее настрой передался и Михаилу.

– Верно. А кладбище – это всего лишь точка отсчета. Новое место рождения.

– Легенда. Оригинальный роддом вы себе выбрали.

– Впопыхах перепутал.

– Предположим. Итак, на чем мы остановились?

– На точке отсчета.

– Ах да. Она может быть как финишем, так и стартом. Скажем так, роддом наоборот. В современных условиях это очень даже неплохо. Никакой ностальгии, никаких сожалений и воспоминаний о вчерашнем дне. Это сегодня самая страшная болезнь потерянного общества. А вы, как я успела заметить, абсолютно здоровы, у вас лишь грусть по давно минувшему веку. К смерти близкого человека привыкают, а уж к такой ерунде, как прыжок во времени, привыкнуть совсем не сложно. Думаю, уже к обеду привыкнете. Кстати, вы, часом, не голодны? За сто лет без еды, поди, проголодались?

– Спасибо, я не голоден, и тем не менее я действительно из другого века. Я статский…

– Да-да, я помню, статский советник министерства юстиции, что-то там по морским делам. Сказать по правде, поверить в это не очень просто. Извините, но меня тоже можно понять.

Лиза снова стала серьезной.

– Я понимаю, это вы меня извините.

– Хотя предположить можно. Слушайте, а нас случайно не снимают скрытой камерой?

– Я не понимаю, о чем вы.

– Значит, нет, – Лиза на некоторое время замолчала. При этом она не переставала искоса изучать своего попутчика. Их глаза периодически встречались в зеркале автомобиля. – Сегодня много людей оказалось без документов, жилья и средств к существованию. Они тоже попали не в свое время. Увы, сейчас оно называется перестройкой или временем рыночных отношений, а какие они, эти отношения, мало кто знает.

– Да, мне это уже объяснили.

– На кладбище, – девушке снова стало весело.

– А где же еще?

– Неплохое место для юридической консультации.

– Для осмысления прошлого и настоящего.

– Словом, вы время даром не теряли. И с кем же вы там познакомились, если не секрет?

– Один – бывший начальник КБ, другой – бывший старпом, третий – бывший майор.

– А вы – бывший статский советник. Эдакий квартет бывших.

– Как у Крылова. Никак не сыграть мелодию новой жизни.

– Скоро все может так сложиться, что очень многие окажутся без прошлого и станут бывшими. И что же они там делали в такую рань?

– Не знаю, говорят, бутылки собирали.

– Странно, в городе немало мест, где этого добра куда больше, чем на кладбище…

Снова наступило тягостное молчание. Михаил понимал, что не надо было говорить о том, что нормальному человеку кажется нереальным. Не надо было обрушивать на эту милую хрупкую девушку свои проблемы. Какая глупость – грузить другого своей правдой, изрядно похожей на смесь лжи и фантазии. Все было бы иначе, если бы он говорил о простых и понятных вещах. Надо было говорить о том, что девушке нравится, рассказывать ей интересные и веселые истории, шутить и увлекать заманчивыми словами вслед за собой, за романтические горизонты. Или просто сочинять и откровенно врать, это все любят. Ведь кому нужна голая правда? Но его словно зациклило. Он все еще не мог оправиться от своего скачка во времени. Между ними стоял целый век, целая пропасть, и переключиться на новую жизнь он никак не мог. Михаил понял, что тема исчерпана и он упустил свой шанс. Сейчас они доедут до конечной точки и распрощаются навсегда. Сама жизнь, судьба, случай дали ему этот шанс, и он им не воспользовался. Он понимал, что оставшийся миг – это гораздо больше и важнее, чем пропущенные сто лет. И надо было хвататься за него обеими руками. Сейчас это было самое дорогое. Надо было говорить, хоть что-то, но продолжать говорить. Черт с ним, с прошлым, новая жизнь дает новый шанс! А на весьма мудрое замечание девушки Михаил совсем не обратил внимания.

* * *

19 апреля 1991 года. Десять часов утра.

Литейный проспект, дом 6.

– Товарищ майор, ваш информатор на линии, переключить?

– Да… Слушаю.

– Он объявился два часа назад на Смоленском кладбище. Одежда, правда, у него какая-то допотопная, а так вполне адекватный человек. Говорит, что сбежал из дурдома на Пряжке. Около получаса назад мы с ним расстались. Он вышел на Малый проспект и чуть было не попал под машину, белый пикап «иж комби» – народное корыто. Номер я не разглядел. За рулем девушка. Он сел к ней в машину. Сейчас они направляются в сторону Кораблестроителей.

– Вы познакомились с ним?

– Да, рапорт пришлю сегодня.

– Ваше мнение.

– Расстались как настоящие друзья. Я даже сказал ему, что живу на Пятой линии.

– Это хорошо. Возможно, он этим еще воспользуется. Перенесите наблюдение по вашему адресу.

– Все понял.

– До свидания.

– До свидания, товарищ майор.

* * *

– Вокруг все так изменилось. Особенно автомобили. Это фантастика! – Михаил решил говорить все что угодно, лишь бы не молчать. – Не знаю, поверите вы мне или нет, но такой изящной и совершенной машины, как у вас, я еще никогда не видел.

Это прозвучало неожиданно, искренно, глупо, но правдоподобно, как анекдот, рассказанный профессиональным артистом. Девушка прыснула от смеха. Михаил не понял, что произошло, и так же серьезно поинтересовался:

– Какая модель у вашего авто?

– «Иж комби».

– Это отечественный автомобиль?

– Отечественнее не бывает. Кроме «запорожца», конечно.

– Я полагаю, что эта стрелка показывает скорость.

– Вы просто поражаете меня своей смекалкой.

– И что, мы действительно несемся со скоростью 65 километров в час?

– Да, я слегка лихачу.

– У меня захватывает дух.

– Все шутите. Ну-ну. О Боже, да вы весь бледный. Совсем позеленели. Вам плохо? Я сейчас остановлюсь.

– Нет-нет, не надо. Должен признаться, с такой скоростью я еду в машине в первый раз в своей жизни.

Лиза бросила на него быстрый и недоверчивый взгляд.

– Скажу откровенно, в это трудно поверить.

На коленях у Михаила лежала черная широкополая шляпа. В ней в машину было не сесть и пришлось ее снять, отчего он испытывал некоторый дискомфорт. «Зато, – подумалось ему, – если произойдет нечто неожиданное и неприятное, то хоть машину удастся не испачкать».

– Знаете, Михаил, со мной тоже произошла непонятная вещь. Я еду и все время думаю о том, что поступаю вопреки своим правилам. Впервые в жизни я знакомлюсь с человеком на улице, вступаю с ним в разговоры, сажаю к себе в машину. И самое забавное, мне это нравится. Вы, часом, не гипнотизер?

Михаил не знал, что ответить. Такой вопрос нельзя было принимать всерьез, но и смеяться над ним тоже было нелепо.

Машина сделала лихой поворот, свернула с главной дороги и выехала на площадь перед гостиницей «Прибалтийская».

– Вот что, Михаил, я решила устроить вам маленький тест. Ставлю на кон свою машину. А что можете поставить вы?

Наступила продолжительная пауза.

– Вот это, – сказал Михаил, не отрывая своего восторженного взгляда от глаз Лизы, и достал из потайного кармана сюртука документ на право входа в министерство юстиции. – Утрата этого документа может стоить мне должности и карьеры. Держите.

Девушка с интересом взяла документ в руки и внимательно его изучила. Это не была ветхая архивная вещь, а вполне свежий, хорошего качества документ со сложными водяными знаками на бумаге. Такой пропуск в девятнадцатом веке, вероятно, невозможно было подделать. Судя по всему, он был изготовлен там же, где печатали казначейские ценные бумаги.

– Что ж, «иж комби» хоть и не будет стоить мне карьеры и должности, но каких-то денег тоже стоит. Принимается. Итак, тест. Вы остаетесь в машине и дожидаетесь меня. Это не займет более получаса. Идет?

– Конечно!

– И вот еще что: вам надо было сразу же начать наше знакомство с предъявления этого документа. Он куда убедительнее, чем ваш рассказ. Ну все, я побежала. Только чур из машины не выходить и дожидаться моего возвращения. Я скоро буду. Да, и вот еще что: держите свой драгоценный документ. Я его проверила и пропускаю вас на новое рабочее место в двадцатый век.

Прошло не более получаса, и Лиза вернулась. Она была очень довольна. Михаил, завидев ее приближение, быстро вышел, обошел автомобиль и открыл дверцу водителя.

– Я же вам говорила не выходить из машины, – улыбаясь, сказала девушка. – Что ж, тест вы не сдали.

– Мне отдать вам свой документ?

– Оставьте у себя, – девушка некоторое время пристально смотрела в глаза Михаила, после чего спокойно произнесла: – Будем считать, что я вам поверила.

– Я всегда говорю только правду.

– В наше время это скорее недостаток, чем достоинство, – с сожалением заметила Лиза.

– А как ваши дела?

– Ну хоть здесь повезло. Кстати, это второе везенье за последний час. Мне сказали, что только здесь можно достать черную икру. В чем я лично сомневалась. И ведь достала же. А как обстояли дела с черной икрой в девятнадцатом веке?

– Были бы деньги, а продуктов у нас сколько угодно. А уж если заглянуть в Елисеевский, то там разве что птичьего молока не сыщешь.

– Ну хоть с птичьим молоком мы обскакали девятнадцатый век. Натурального шоколада не достать, зато птичье молоко в изобилии, в любом ларьке.

– У вас что, денежное обращение отменено?

– Почему вы так решили?

– Вы все время употребляете глагол не финансового действия.

– Дефицитные вещи у нас достают, как фокусник зайца из шляпы. Но в итоге за них все равно платят. Правда, много дороже, чем они стоят на самом деле. Такова экономика текущего момента. Спекуляция, рыночная экономика, бизнес – синонимы.

– Это все одно и то же?

– Вы удивительно сообразительны, Михаил.

Она спокойно стояла у распахнутой дверцы и внимательно разглядывала молодого человека, словно никуда не спешила, словно изучала и проверяла своего нового, приятного и забавного знакомого.

Михаил стоял спокойно и с прежним восхищением смотрел Лизе в глаза. Неожиданно ему в голову пришла сумасшедшая идея. После некоторой паузы он все же решился ее озвучить.

– Лиза, можно вас попросить об одном маленьком одолжении?

– Попросите, – девушка еле заметно улыбнулась. – Вы это заслужили. Я ведь пошутила, тест сдан вами на «отлично».

– Дело в том, что, пока вы меня не прогнали, я бы хотел осуществить одну свою давнюю, можно сказать, потаенную мечту.

– Даже так? Вы меня интригуете. Интересно послушать.

– Это ужасно нескромно, но другого такого случая у меня, по всей видимости, уже никогда и не будет. Только вы мне можете в этом помочь.

– Не томите, Михаил, и не пугайте меня.

– Могу ли я… можно мне…

– Ну, давайте же!

– Я хочу попробовать чуть-чуть проехать на вашем автомобиле. Хотя бы один только метр.

– А как же вы поедете, если ни разу этого не делали?

– Вы мне объясните основное. Кое-что я уже запомнил. Я все пойму, я сообразительный.

– Да уж заметила. Встали посреди проспекта и соображали, жить или не жить. Ладно, у меня есть еще полчаса времени. Попытаюсь вкратце объяснить, что надо делать и чего делать нельзя. И перестаньте меня гипнотизировать.

– Да я это и не умею делать.

– Да? А я ощущаю обратное.

Михаил не понимал, что там было написано на его лице, но Лиза от души рассмеялась. Боже, как она была прекрасна.

Лиза села за руль и стала объяснять. После пяти минут краткой теории она вышла из машины, уступив место Михаилу. Девушка обошла автомобиль и села рядом с водителем.

Михаил мысленно повторил все то, что ему рассказала Лиза. Затем поставил ручку в нейтральное положение, повернул ключ, убрал ручной тормоз, выжал педаль сцепления, включил первую скорость и, плавно отпуская сцепление, начал давить на педаль газа. Машина легко тронулась с места и медленно покатила по площади перед гостиницей. Так же плавно он перешел на вторую скорость и поехал по кругу. Затем он последовательно включил третью и четвертую скорости.

– Отлично, Михаил!

Сделав один полный круг, он остановил машину и в полном восторге замер. Безграничное счастье было написано на лице человека, который сидел в современной машине в совершенно нелепой одежде. Все было как-то комично и неестественно. И тем не менее все было абсолютно достоверно. Он был в эйфории. Лиза молчала. Когда вновь испеченный водитель пришел в себя и повернул голову к инструктору, она сказала:

– Зачем вам надо было меня обманывать? На дурацкие шутки у меня нет времени, – Лиза испытующе посмотрела ему в глаза и вдруг сказала: – Послушайте, вы что, действительно это сделали первый раз в своей жизни?

Он робко кивнул головой.

Лиза продолжала пристально смотреть ему в глаза, и вдруг взгляд ее стал спокойным, добрым и чуточку нежным. Вероятно, глядя на его ненормальное счастье, она сумела заглянуть во что-то свое потаенное, найти там ответ на какой-то вопрос и принять решение.

– Что ж, Михаил, кажется, вы меня убедили. Теперь я верю, что вы действительно из девятнадцатого века. С таким счастьем на лице в нашем веке уже никого не отыскать. А теперь поменяемся местами, и я вас немного покатаю по городу. Я уже опаздываю. Нам надо поторопиться. А впрочем, может быть, вы просто валяете дурака и у вас такая манера знакомиться, но, сказать по правде, вы мне симпатичны, Михаил Иванович Петров! Поехали.

Она лихо тронулась с места и прямо перед носом огромного автомобиля выскочила на дорогу. Грузовик вильнул в сторону и перекрыл путь серой «девятке». Скрежет тормозов и крепкие словечки водителей остановившихся машин, были явно адресованы не друг другу.

Они проехали Гавань и повернули на Большой проспект. У Горного института машина выехала на набережную Невы. Только здесь Михаил узнал родной Питер. По дороге Лиза задавала простые вопросы о том, где он родился, учился, жил, чем занимался. Михаил рассказал, что родился в Питере, учился в университете на юридическом факультете, жил на набережной реки Мойки, в доме номер 47.

– Значит, вы профессиональный юрист, а не просто министерский чиновник. Это круто. Сегодня юристы очень востребованы и преуспевают.

– В прошлом году я стажировался во Франции. За два месяца мне удалось достаточно хорошо освоить всю французскую законодательную систему. Если мне дать юридическую литературу и правовые акты современной России, я думаю, что и на их изучение мне понадобится не больше времени.

– Вряд ли вам это удастся сделать так быстро. Сегодня в России действуют две системы законодательства: старая – советская и новая – основы законодательства. Новые законы еще только разрабатываются. Сплошная путаница.

– А мы, между прочим, с 1857 по 1876 год жили по своду законов, который ни разу не менялся, и только за последние пятнадцать лет произошли некоторые его корректировки, не изменившие по сути действовавшей законодательной системы и правовых отношений в целом. Если вы знаете, свод законов состоит из пятнадцати томов, а отдельные тома выпущены в нескольких частях. Это целые стеллажи толстенных книг. Я уже говорил, что занимаюсь морским правом. Свод морских постановлений от 1886 года состоит из восемнадцати книг.

– Поняла, поняла, поняла – вы вундеркинд, исключение из правил, супермозг.

Пассажир понял сарказм и насупился.

– Нет, серьезно, послушайте, Михаил, вы просто поражаете даму своими познаниями, и у дамы родилась одна сногсшибательная идея. Но об этом чуть позже.

Вскоре они подъехали к госпиталю на Фонтанке. Лиза остановила машину и, повернувшись к Михаилу лицом, сказала:

– Хочу попросить вас, Михаил, об одном одолжении. Сейчас мы зайдем в кафе у Калинкина моста, и пока вы будете пить кофе, я навещу одного больного в Военно-морском госпитале и передам ему продукты. Мне понадобится всего пятнадцать-двадцать минут. Ну максимум полчаса. Наберитесь терпения, дождитесь меня.

– Я готов ждать вас хоть всю жизнь.

– Об этом поговорим позже, – улыбнулась Лиза.