Читать книгу Бенджамин Эррел спускается в ад - Дана Шер - Страница 3

Дядя Эн-жи! – верещит маленькая Моника, бросаясь мне на шею. Для трехлетней малышки она изумительно бегло болтает. Лея считает, она вся в нее. Пока Моника несется ко мне, Лея стоит на крыльце дома – на деловой костюм натянут фартук, плечо подпирает прижатый к уху телефон. Моника сует мне в руки плюшевого медведя. Как только я оказываюсь в доме, в ноздри бросается аппетитный запах – что-то шкворчит на кухне, в гостиной на кофейном столике расположилась наполовину склеенная модель самолета – пахнет клеем и влажным деревом, в спальне, куда меня провожает Лея, меня встречают цветочный спрей для подушек и свежие простыни. Все это совсем не похоже на запахи отелей, в которых я жил все эти годы. Так пахнет дом – дом, которого у меня не было со времен расставания с Даррелом.

После него у меня были другие. Мужчины, женщины. С ними бывало весело, но как только они уходили, пустота принималась грызть меня с новой силой, так что вскоре я прекратил. Помолвлен с работой – ну, каково? Даже папарацци не смогли раскопать на меня ничего стоящего и переключились обратно на моего отца. Нет худа без добра: все же я не смог бы стать таким знаменитым, если бы ему не пришлось залечь на дно в связи с одним старым скандалом. Так что за пару лет в Голливуде я крепко усвоил: у каждого свой бак, наполненный грязным бельем. Поэтому я привык из суеверия думать, что у меня вообще нет прошлого – вот только Даррел от этого не стал реже снится мне по ночам.

Пока Моника лопочет, залезая ко мне на колени, в дверях появляется Дэн. Ему, кажется, кайфово сидеть дома с ребенком: он машет мне ладонью, плюхается рядом и, когда Моника, радостно повизгивая, перебирается на него, подбрасывает ее на коленях. Энджи. Видели тебя по телику. Ты бросил бриться? Я демонстративно скребу подбородок, покрытый отрастающей бородой. Не говорить же ему, что я просто старался казаться старше? Фильм вышел в прокат с успехом. Я получу много даже после того, как боссы отмоют деньги. Это грязный бизнес, но он стоит того – так говорит мой отец. Я проводил ночи, считая бюджеты, и понимаю, что кино можно было бы снять и за меньшие деньги, а разницу потратить на что-то стоящее. Мой отец выплевывает воду на пол, если это не «Эвиан». Мама была права, он ублюдок. Но я так и не удосужился позвонить и сказать ей об этом.

Дэн и Моника уходят. Я растягиваюсь на кровати. Это та же самая спальня, в которой мы спали когда-то с Даррелом. Ее отремонтировали, но это ничего не меняет – я узнаю стены, мебель и потолок. Энджи? Лея протягивает мне что-то в конверте. У меня холодеет в груди.

Пришло вчера утром. Прости, не сказала. – Кто это принес? – Мальчишка-посыльный.

Мои непослушные пальцы вскрывают конверт. Я ожидаю увидеть широкие росчерки почерка Даррела, но на меня глазеет убористый, мелкий шрифт. Его будто бы придавило сверху.

«Надо поговорить. Ненси».

Что там? – интересуется Лея. Я прячу конверт в карман. Ничего. Ничего такого. Просто давняя инвестиция подарила свои плоды. Или это просто чей-то жестокий розыгрыш. Или Даррел совсем уж плох, и теперь Ненси приходится в одиночку справляться с бытом, и нет никого на свете, кто смог бы ее поддержать, помочь…

За ужином его имя звучит лишь однажды.

Знаешь, кто стал адвокатом? Твой бывший! – говорит Дэн и хохочет. Лея выглядит так, будто бы хочет врезать ему по лбу. Энджи, шепчет она почти испуганно часом спустя в пустом коридоре, у спальни Моники. Для чего ты вернулся?

Для чего? Я не знаю. Я просто хотел назад. Вернуться в то лето, быть без денег, без славы, безо всякой надежды – но только счастливым.

Слава богу, Лея не ждет ответа.

Умоляю, побрейся, уже совершенно в другом тоне стонет она, прежде чем уйти в спальню. Я замечаю, что они с Дэном теперь спят раздельно. Я стою у детской еще какое-то время, глядя на Монику. Она что-то бормочет во сне, и в неярком свете настольной лампы ее личико кажется мне кукольным, каким-то ненастоящим.

***

Всем наплевать на Канны. Этим Штаты так хороши. Ты можешь быть сколько угодно известен в Европе, но стоит тебе переступить порог самолета на другом континенте, ты снова никто. Вперед, о страна свободы. Ты полна неизвестных солдат, которые гибнут, не зная, что уже преданы забвению.

Я думаю всякую чушь в том же духе, пока еду на встречу с Ненси. Они с Даром совсем не похожи. Ее волосы темные и прилизанные, и она явно нервничает, когда официантка подходит к нашему столу. Я заплачу, не волнуйся, улыбаюсь ей я. Она смотрит на меня с презрением, заказывает латте и просит отдельный счет. Ну конечно. Может, внешне они и не похожи, но это демонстративное стремление к свободе у обоих в крови. Я вновь иррационально начинаю бояться, что с Даррелом что-то случилось, но вряд ли Ненси сидела бы тут так спокойно, если бы было так. Я жду, пока она начнет говорить.

Я видела фильм, наконец-то бросает она. Я приподнимаю брови. И он отстойный. Я пожимаю плечами, не подавая виду, что ее слова задели меня. Я попросту режиссер, отвечаю я. Я даже не был главным. Мой ответ явно не удовлетворяет ее. Она кладет в латте сахар, а потом долго и монотонно размешивает его. Так долго, что у меня начинает звенеть в ушах. Я решаюсь продолжить. Дэн говорил, Даррел стал адвокатом? Она вскидывает на меня дикие, отчаянные глаза. В них стоят слезы. Он не такой, Энджи, неожиданно всхлипывает она. Он какой-то странный! У меня в голове витают мрачные мысли. Я молча протягиваю ей салфетку. Наркотики? Она мотает головой с еще большим отчаянием, и я против воли соглашаюсь с ней. Что страшного в наркотиках? Все это мы уже проходили. С Даррелом что-то другое. Что-то гораздо более страшное, чем клиника реабилитации или руки, забитые цветными тату. Что с ним? – требую я. Она достает телефон, открывает фото, и я впервые за много лет снова вижу Даррела Десси.

Взгляд у него пустой, на нем надет костюм – один из этих серых, безликих костюмов, напоминающих униформу. Волосы – боже, его чудесные волосы! – коротко обрезаны, и он сжимает руками папку с бумагами. Цветных тату больше не видно: из-под жестких манжет с запонками – вот единственная деталь, напоминающая его самого – видны только изящные пальцы, которые когда-то с надеждой и рвением листали многочисленные альбомы с картинами.

Теперь мне все ясно.

Он не похож на себя, Энджи, вытирая нос, жалуется Ненси. Он теперь совсем другой.

Я понимаю, о чем она говорит. Передо мной – пустая картина. Запачканный красками холст, но линии и фигуры не несут никакого смысла. Изображение от безумца. Бесконечная пустота. Куда подевался Даррел?

Расскажи мне, я вцепляюсь в ладошку Ненси, возвращая ей телефон. Ты должен вернуть все как было, со всхлипом требует Ненси. Верни все назад!

«Верни все назад, Энджи», доносится до меня голос моей сестры сквозь все прошедшие годы. «Сделай так, чтобы Даррел пришел на ужин». Я снова смотрю на фото в ладонях Ненси. Я не узнаю этого парня. Это больше не Даррел. Как будто бы кто-то другой, выгнав его душу, поселился в пустой оболочке и ухмыляется мне сквозь оконца знакомых глаз.