Читать книгу Блудный сын - Даниэла Стил - Страница 6

Майкл Макдауэл быстро поднимался по ступенькам небольшого опрятного дома, находящегося в противоположном от его дома и кабинета конце города. Он бывал здесь и прежде. Домик был огорожен аккуратным забором, и перед ним росли отдельные кусты роз, а вдоль дорожки алели последние цветы густого розария. Забор был выкрашен свежей краской. На вид дом был не шикарный, но вполне добротный. Доктор Макдауэл пришел с визитом к пожилому человеку, заболевшему бронхитом. Сет и его жена Ханна были давними пациентами его отца. Их единственная дочь только что приехала из Бостона. У нее был собственный бизнес, и она преуспевала, но была внимательна к своим родителям, насколько это было возможно при такой насыщенной жизни, как у нее. Она сама руководила своим бизнесом, у нее были трое почти взрослых детей, и жила она в трех часах езды от этих мест. Ханна недавно умерла от пневмонии после долгой борьбы с раком, и теперь Барбара была обеспокоена тем, что ее отец так сильно заболел. Выехав из Бостона, она с дороги позвонила Майклу. Они были старыми друзьями, хотя виделись не часто.

Барбара всегда могла положиться на него, когда родители болели и надо было их срочно осмотреть. Он много лет вплоть до самой смерти прекрасно заботился о ее матери. Они часто говорили своей дочери, что Майкл был им как родной сын, которого у них никогда не было. Живя далеко от родителей, она утешала себя тем, что рядом с ними есть такой человек, как Майкл. Она доверяла ему безоговорочно и всегда любила его. Ни у кого не было тени сомнения, что он был местным святым. Он продолжил дело отца, когда того не стало, заботился о всех жителях города. Он отказался от потенциально звездной карьеры анестезиолога в Бостоне, чтобы вернуться и взять на себя общеврачебную практику своего отца в провинциальном городке. Но казалось, что ему здесь нравилось, и он всегда говорил, что не жалеет об успехе, от которого отказался. По тому, как он обращался со своими пациентами, каждый мог сказать, что клиника в Вэре – именно то место, где находилось его сердце. И Барбара, и Майкл были обеспокоены тем, что ее отец потерял волю к жизни после смерти жены полгода назад.

Сет съежившись сидел на диване с одеялом на плечах. Его бил сильный кашель. Вот уже несколько месяцев после того, как он остался один, он отказывался от посторонней помощи – говорил, что может справиться сам. В доме было прибрано, но старик на диване выглядел очень-очень плохо. Ему было восемьдесят пять лет. Его жене было восемьдесят семь, когда она умерла. Они были женаты шестьдесят семь лет и были влюблены друг в друга с детства. Майкл слишком хорошо знал, насколько тяжелой и разрушительной была такая потеря для человека в таком возрасте, и ему совсем не нравилось то, что он видел сейчас.

– Как вы себя чувствуете, Сет? – вкрадчиво спросил Майкл, садясь рядом со стариком на диван и открывая свою сумку. По глазам Сета, даже не прикасаясь к нему, он видел, что у того был жар, но при этом его знобило, словно он замерз.

– Я чувствую себя хорошо, – страдая, старик оставался неизменно вежлив и пояснил, когда Майкл вытащил из сумки стетоскоп: – У меня обычная простуда, доктор. – Он с досадой посмотрел на свою дочь, и она ободряюще улыбнулась. – Нет никакой необходимости суетиться по этому поводу. Пару дней, и я буду в порядке. Барбара приготовила мне суп, и это все, что мне нужно. Она не должна была звонить вам, – ворчал он на свою дочь. Врач улыбнулся.

– Если бы она мне не звонила, то, как вы думаете, я кормил бы свою семью? – сказал Майкл, подшучивая над стариком. У него была спокойная и дружелюбная манера общения, которая хорошо влияла на пациентов, особенно стариков и детей. Доктор Макдауэл был одним из немногих врачей в городе и, вне всяких сомнений, самый популярный. Все ему доверяли. Он разбирался со всеми их недугами, и если им требовались специалисты для решения более серьезных проблем, он направлял их в Бостон. Но большую часть времени они предпочитали просто видеть его, общаться с ним. – Мне надо как-то зарабатывать на жизнь, знаете ли. Очень хорошо, что Барбара позвонила. – Старик захохотал и, расслабившись, чуть-чуть порозовел. Независимо от того, насколько пациент был болен, в визитах Майкла на дом никогда не было ничего зловещего. От уверенности, которая исходила от него, даже самые опасные ситуации казались менее страшными. Сет никогда не забудет, как обходителен был доктор Макдауэл с его покойной женой. До самого конца Майкл делал все, чтобы она чувствовала себя спокойно. По рекомендации Майкла во время последних дней ее жизни за ней ухаживала медсестра, но дважды в день он сам навещал ее. Покойная жена Сета была так благодарна ему, что оставила Майклу небольшое наследство, очень скромное, так как они не были богатыми людьми. Перед смертью она сказала мужу, что хочет отблагодарить Майкла. Всего десять тысяч долларов, но для них это были большие деньги и прижизненный жест уважения. Майкл был смущен и благодарен, когда получил их. Он сказал Сету, что отложит эти деньги на обучение дочери в колледже. Она хотела поступить на подготовительные курсы при медицинском колледже, когда закончит среднюю школу, поэтому каждый пенни будет очень кстати. У Майкла была постоянная прибыльная практика, но в то же время у него была жена-инвалид и двое детей. Его жена была больна все те годы, что они были женаты. Он женился на ней, когда еще учился в медицинской школе. Как и у всех людей, у него были обязательства и финансовые трудности, поэтому он был удивлен и благодарен за подаренные деньги. Майкл слушал старика, наклонившись со стетофонендоскопом к его груди, и с улыбкой кивал головой. Все, что бы доктор ни говорил и ни делал, не вызывало тревогу в пациентах. Он был сама доброта и знал, как успокоить своих излишне тревожных подопечных.

– Я счастлив подтвердить, что ваше сердце бьется хорошо, – сказал он, шутливо прищурясь, и старик рассмеялся.

– Не знаю, хорошая эта новость или плохая, особенно теперь, когда Ханны уже нет, – сказал Сет с горечью. Майкл знал, как сильно Сет скучал по своей жене. Они с Барбарой оба беспокоились, что Сет умрет от разрыва сердца или просто перестанет есть и начнет голодать. Он и так сильно похудел с того времени, как умерла его жена.

– Хорошая новость заключается в том, что у вас нет пневмонии, мой дорогой. Пока нет, – серьезно добавил Майкл. – Но она разовьется, если вы не позаботитесь о себе. Во-первых, не хочу, чтобы вы выходили на улицу до тех пор, пока у вас не прекратится кашель. Во-вторых, собираюсь выписать вам антибиотики, и вы должны будете их принимать до тех пор, пока они не закончатся, и не прекращать их пить, даже если вы почувствуете себя лучше. Вам также надо будет пить сироп от кашля. Вы можете принимать аспирин от температуры. Он также полезен для сердца. – На протяжении нескольких лет у Сета была сердечная недостаточность, и после смерти жены она усугубилась. – Я бы сказал, что для вас сейчас пришло самое подходящее время, чтобы сидеть в тепле на диване, смотреть телевизор, много отдыхать и прихлебывать теплый суп Барбары. У вас в доме достаточно еды? – спросил его Майкл участливо, но Сет только пожал плечами.

– Я собираюсь прикупить сейчас некоторые продукты, – сказала Барбара тихо. Соседи постоянно приносили ему все эти месяцы запеканки и жаркое, но он ел очень мало и все больше худел. Барбара пыталась уговорить отца поехать вместе с ней в Бостон, чтобы она могла быть рядом, но он сказал, что не уедет из своего дома.

– Сегодня попозже я занесу ваши лекарства, – ободряющим тоном сообщил ему Майкл. – Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что будете их принимать, – сказал он строго, когда его пациент недовольно заворчал. Барбару в то же время поразило, что Майкл принесет лекарства на дом. Он всегда прилагал все усилия, чтобы проявить к своим пациентам дополнительное внимание и никогда не жалел для этого своего времени. Именно поэтому все его так сильно любили.

Перед тем как уйти, Майкл посидел и поболтал с Сетом еще несколько минут. Он никогда не показывал виду ни своим пациентам, ни их родственникам, что он спешит. Казалось, что он готов выслушивать их проблемы до бесконечности, особенно если это были одинокие люди или старики. У Майкла был особый дар общения с возрастными больными. Иногда он сам признавался, что любит их больше всех остальных. Большую часть времени о них никто не заботился.

Барбара спросила его о жене, когда пошла провожать до двери.

– Как дела у Мэгги? – поинтересовалась она. Барбара была на два года старше ее, когда они учились в колледже и когда Мэгги упала на катке, катаясь на коньках. Этот день изменил всю ее жизнь. Теперь Барбара подолгу не видела подругу. Мэгги редко отваживалась выйти из спальни – муж и дочь заботились о ней дома.

– Когда как. По-разному. Но она молодчина! Нам повезло, что у нас есть Лиза, которая ухаживает за ней. Будет трудно, когда наша взрослая девочка уедет учиться в колледж. – Оба родителя надеялись, что она останется рядом с ними. Это будет жертвой со стороны Лизы, но она была предана обоим родителям и сказала, что не будет против.

Майкл помахал рукой, сбегая вниз по ступенькам крыльца. Он сделал еще четыре визита, прежде чем отнес лекарства Сету, и только потом отправился домой. Ему надо было осмотреть новорожденного и трех из его пожилых пациентов. Трудоспособные, как правило, приходили на прием к нему в кабинет, но он всегда был готов прийти по вызову на дом, даже в выходные дни или поздно ночью. Это была его жизнь. Хотя у него была еще одна забота – его семья. Он никогда не хотел совершить головокружительную карьеру, достичь финансового успеха или стать важным человеком. Он был земским врачом, верно служащим своим пациентам. Ему всегда было этого достаточно, в отличие от его брата-близнеца, махнувшего в Нью-Йорк за славой и богатством и приезжавшего только на похороны своих родителей, после которых он больше не появлялся.

Трудно было представить двух братьев более разными, чем они. И это несмотря на то, что они были близнецами! Так сказала их мать, когда они только родились. Еще будучи совсем маленьким, Питер уже был вспыльчивым, а когда стал старше, то вообще начал впадать в буйство. Майкл же всегда был тихим и терпеливым мальчиком. Питера постоянно приходилось наказывать. Майкл редко нарушал дисциплину. Он был нежным и неконфликтным, заботливым и чутким по отношению к своим родителям. Будучи подростком, он всегда выполнял поручения матери и помогал соседям. Он был всеобщим любимчиком, в то время как Питер был в состоянии войны со всем округом.

В школе Питера считали драчуном, особенно часто он распускал кулаки, когда другие дети его дразнили: до двенадцати лет Питер почти не умел читать. Да и потом делал это очень неумело. Каждый, кто осмеливался сказать ему об этом, наверняка получал синяк под глазом или разбитый в кровь нос. Его родители постоянно извинялись за него. На родительских собраниях они всегда краснели за поведение Питера и получали похвалы за поведение Майкла.

Майкл был в числе самых лучших учеников с первого класса до последнего. Он выигрывал все награды в школе и при любой возможности, как правило, когда не слышали родители, командовал своим младшим братом. Питер постоянно дулся и рассказывал им об этом, и, когда они не верили ему, он разбирался сам. С возрастом он опередил Майкла в росте и неоднократно бил его, за что неизбежно получал наказания. Когда он, наконец, уехал из дома, их отец вздохнул с облегчением. Он больше не мог выносить эти драки. Их мать настаивала, что, несмотря ни на что, Питер был хорошим мальчиком, но, учитывая его буйный и непокорный характер и драки с его братом-близнецом и мальчиками в школе, к окончанию средней школы не было ни одного, кто верил в доброе сердце Питера, за исключением его матери. Майкла было гораздо легче любить.

И повзрослев, именно «старший» сын остался рядом с родителями. Хотя ему нравилось работать анестезиологом в Бостоне, Майкл с нетерпением ждал возвращения в Вэр, как только отец пригласит его в свою практику. Он отказался от своей мечты ради того, чтобы вернуться домой. И когда достиг намеченной цели, он с удовольствием работал в маленьком городке, где пациенты действительно зависели от него. Майкл любил работать рядом с отцом. Он постоянно говорил, что именно этого он всегда ждал. Доктор Пэт, его отец, быстро заметил талант Майкла в обращении с пожилыми людьми и передал ему всех своих гериатрических больных. Все они обожали молодого доктора Майкла, даже больше, чем его отца. Майкл умел сочувствовать и облегчал им утрату их родственников. Рядом с доктором Майклом все чувствовали себя более защищенными. Он не только свято выполнял клятву Гиппократа не навредить больному, но делал хорошего больше, чем любой известный им врач, даже его отец, который к старости стал немного сварливым и менее терпеливым. Майкл был бесконечно терпеливым, бесконечно заботливым и опытным врачом, которого все любили.

Майкл припарковался около своего дома сразу после восьми вечера. Он жил в доме, который раньше принадлежал его родителям. Прошло уже пятнадцать лет, как он переехал в него после смерти матери. Она оставила ему этот дом в наследство. Это был большой, с многочисленными пристройками старый особняк, который прекрасно подходил ему, Мэгги и их детям. Биллу было семь лет, а Лизе годик, когда они переехали сюда.

Майкл женился на Мэгги двадцать три года тому назад. Они знали друг друга с детства, хотя поначалу он не обращал внимания на нее. Она больше дружила с Питером.

Но несчастный случай на катке, когда ей было двадцать, свел их вместе. Она пролежала в коме в течение нескольких месяцев. В то время он учился в медицинской школе, и как только она начала восстанавливаться, он каждый раз, когда приезжал домой, навещал ее. Он проявлял по отношению к ней искреннюю заботу и удивил всех, когда год спустя женился на ней, несмотря на ее хрупкое здоровье. Этот поступок еще больше повысил мнение людей о нем и до сих пор способствовал незыблемости его репутации. После несчастного случая Мэгги была неспособна к нормальной семейной жизни. Майкл поддерживал в ней жизнь, и они были благодарны судьбе и богу, который наградил их двумя детьми.

Третий ребенок был зачат через два года после рождения Лизы, их второго ребенка, но Мэгги физически была так слаба тогда, что Майкл настоял, чтобы она сделала аборт по медицинским показаниям. У них уже были два здоровых ребенка, что само по себе было чудом. И он сказал ей, что не хочет потерять обожаемую жену из-за воображаемого третьего ребенка. Он был уверен, что у нее не хватит сил выносить весь срок еще одного ребенка. Она погоревала, но согласилась, так как всегда безоговорочно доверяла Майклу свое лечение. Она верила в то, что он всегда знает, что лучше для нее. Когда они ждали появления на свет детей, он неустанно заботился о жене и приглашал акушера, только чтобы помочь ее довезти до больницы. Он никому не доверял уход за ней, только себе. Она знала, что никто не любит ее так, как он, и никто не знает ее лучше него. Майкл поддерживал в ней жизнь, несмотря на катастрофические последствия несчастного случая. Мэгги было всего двадцать, когда это случилось, и она была талантливой, подающей надежды на славное будущее фигуристкой. Она каталась с друзьями на катке, когда кусок коры, вмерзший в лед, попал ей под конек. Она полетела кубарем и ударилась затылком об лед. У нее был перелом черепа. Увидев, как она лежит без сознания на льду, все подумали, что она умерла. Ее доставили в Бостон, где она пять месяцев пролежала в коме. Ей сделали операцию, чтобы уменьшить давление на мозг. Врачи были не в состоянии предсказать, насколько серьезными могут быть последствия травмы, даже если она выживет. Ее родители были вне себя от радости, когда Мэгги вышла из комы. Она была единственным ребенком, и они души в ней не чаяли.

Мать выходила Мэгги и приложила все усилия для ее реабилитации. Вначале Мэгги была не в состоянии ходить. Но потом терапевты научили ее заново передвигаться, хоть и пошатываясь, оттого, что двигательные функции одной ноги так и не восстановились. Молодая и красивая, она передвигалась так, как ходят дряхлые старики после инсульта, и все же она ковыляла на своих ногах! Она мечтала ходить, танцевать и носить высокие каблуки. Но этому не суждено было сбыться. Мэгги научилась передвигаться, но не очень уверенно, и часто больная нога подводила ее. У нее было прекрасное чувство юмора, и она с мужеством переносила свое состояние, но испытывала разочарование от того, что никогда не сможет улучшить свое здоровье. Долгое время еще одним наиболее заметным осложнением после травмы была невнятная речь. Ей пришлось заново учиться говорить, так же как и ходить. Со временем ее речь восстановилась, а проблемы с ногой так и остались. Она оставалась такой же красивой девушкой, как и до несчастного случая. Но сначала она с трудом разговаривала и иногда забывала слова. Люди думали, что у нее теперь проблемы не только с речью, но и с головой. Но это было не так, хоть порой она и производила такое впечатление.

Друзья, которые жалели Мэгги, но были очень заняты своими делами, стали навещать ее все реже и реже. И только Майкл регулярно приходил к ней в гости, как только ее выписали домой из госпиталя. Он начал понимать, какой она была замечательный молодой женщиной, приносил ей книги, журналы и маленькие подарки, всегда успокаивал ее по поводу ее состояния и высоко оценивал успехи, которые она делала. Иногда Майкл выводил Мэгги на прогулку, крепко держа за руку, и подбадривал, чтобы она не нервничала. Он сказал ей, что теперь у нее всегда будет слабое здоровье и она будет легкой добычей для инфекций и заболеваний, после того как ее организм так ослаб. Больше всего его беспокоило, что в будущем ее может разбить паралич. Он настаивал на том, чтобы она держалась подальше от людей, чтобы не подцепить инфекцию. Это могло стоить ей жизни.

Он продолжал составлять ей компанию дома, когда остальные успокоились и совсем перестали приходить. В присутствии Майкла она чувствовала себя защищенной. Его не волновало, что она так странно говорит и так неуверенно держится на ногах. Он бежал к ней всякий раз, как только мог, несмотря на загруженность в медицинской школе. И он стал для нее необыкновенной опорой и утешением, когда через год после несчастного случая с Мэгги ее мать погибла в автомобильной катастрофе. Это была невосполнимая потеря для нее и ее отца. А вскоре после похорон Майкл поразил всех, когда сделал Мэгги официальное предложение. Всем было очевидно, что у Мэгги всегда будет хрупкое здоровье. Мэгги сама была убеждена, что теперь из-за ее неуклюжей речи и неловкой походки ни один мужчина никогда не обратит на нее внимания. Вместо этого Майкл заставил ее почувствовать себя самой любимой женщиной на свете. Она была на седьмом небе от счастья, что у нее есть он. Ее отец тоже испытал чрезвычайное облегчение. Теперь, когда не стало ее матери, отец переживал за Мэгги еще больше. С утра до вечера он был занят на своей лесопилке, и у него совсем не было времени ухаживать за дочерью. Он знал, что Майкл всегда будет заботиться о ней. Их помолвка стала для него большим утешением. Он не мог желать для своей дочери-инвалида лучшего, чем выйти замуж за преданного врача.

Свадьба Майкла и Мэгги была скромной и прошла в приватной обстановке. Мэгги не хотела огласки и большой шумной свадьбы, так как она не могла плавно пройти по проходу между рядами в церкви. Она боялась, что может споткнуться или упасть, или что она будет заикаться, или невнятно произнесет слова клятвы. Майкл не возражал ни против скромной церемонии, ни против того, что у него будет жена с физическими недостатками. Ее лечащий врач в Бостоне, который наблюдал ее после несчастного случая, сказал, что с ней все абсолютно нормально, за исключением неловкой походки. Он был уверен, что с помощью логопеда со временем она научится говорить лучше, да и ее нога тоже будет лучше работать. Он не согласился с Майклом по поводу ее потенциальной уязвимости, и сказал, что это были просто страхи молодого влюбленного врача. Доктор Мэгги считал, что Майкл слишком сильно переживает за нее и относится к ней преувеличенно бережно, как к фарфоровой кукле.

Но эти доводы не переубедили Майкла в том, что у Мэгги хрупкое здоровье. Каждую зиму она становилась жертвой тяжелых форм гриппа, несколько раз у нее была пневмония, такая сильная, что Майклу пришлось ее госпитализировать, так как он реально опасался за ее жизнь. Когда она поправилась, он уговорил ее не выходить из дома в течение нескольких месяцев. Он не хотел, чтобы она подвергалась риску, встречаясь со случайными микробами. В то время, когда он учился в медицинской школе, они жили в квартире в Бостоне. Когда Мэгги была беременна их первым ребенком, Майкл лично укладывал ее отдыхать в кровать. За это время она не видела ни одного акушера и ни одного врача, кроме Майкла. У нее не было в этом необходимости, так как Майкл взял все заботы на себя и делал это лучше кого-либо другого. Но долгие месяцы, проведенные в постели, привели к тому, что ее ноги ослабли и стали еще более неустойчивыми. Она едва могла ходить после того как родила, и, чтобы не упасть и не поранить себя, она перемещалась несколько месяцев в инвалидном кресле. Это была лишь скромная плата за появление на свет красивого мальчика, которого они назвали Уильям. Мэгги была счастлива, ей было горько только от того, что она была слишком слабой, чтобы ухаживать за ребенком, и Майкл это чувствовал. Они по очереди кормили мальчика, когда Майкл был дома. Уильям рос крупным и смазливым. За то время, пока Майкл заканчивал ординатуру по курсу анестезиологии, Мэгги удалось немного окрепнуть. Она снова начала лучше ходить, хотя ей было трудно ухаживать за малышом, и она всегда испытывала облегчение, когда Майкл приходил домой – она переставала бояться, что может травмировать ребенка. Майкл сильно переживал за психологическое состояние Мэгги. Он неохотно признался ей, что человек после такой травмы головы, какую перенесла она, гораздо более подвержен риску инсульта или кровоизлияния в мозг. И произойти это может в любом возрасте. Мысль, что это может случиться в тот момент, когда она будет пеленать ребенка, например, приводила Мэгги в ужас, и они наняли няню, чтобы ребенок находился в безопасности, а его мама могла больше отдыхать. Она скучала по своим прогулкам с Билли в парке и всякий раз, когда он возвращался домой, встречала его с распростертыми объятиями. Он был радостью ее жизни, как и его отец.

Все стало проще для них, когда отец Майкла пригласил его присоединиться к его практике, и они вернулись в Вэр. Она легко нашла девушек, которые ей помогали. Когда Мэгги была беременна Лизой, Майкл снова уложил ее в постель, на этот раз на восемь месяцев. Это ужасно ее ослабило, но роды прошли легко и без осложнений, и на свет появилась здоровая девочка. После восьми месяцев постельного режима Мэгги так ослабла, что после родов она упала в их спальне. После этого случая Майкл настоял на том, чтобы она использовала ходунки. Она стеснялась, но он был непреклонен. Он не хотел, чтобы она серьезно поранилась или снова ударилась головой. Он был убежден, что во второй раз она не выживет. Через год после рождения Лизы его родители умерли, и они переехали в родительский дом. Единственное неудобство заключалось в том, что в доме было несколько лестничных пролетов, которые Мэгги было трудно преодолеть. Ей было категорически запрещено подниматься и спускаться по лестнице самостоятельно. Когда Майкл вечером возвращался домой, он на руках сносил ее вниз и осторожно клал на диван, где мог следить за ней. Но в то время, когда он отсутствовал, он не хотел, чтобы она бродила по дому по разным этажам. Это сильно ограничивало ее передвижение. Она сходила с ума и буквально лезла на стену, слыша, как ее дети играют внизу с няней, пока их мать не может спуститься вниз и присоединиться к их веселью. Мэгги должна была ждать, пока они сами не поднимутся к ней или пока Майкл не вернется домой и не снесет ее вниз в гостиную.

Несколько раз она предлагала ему купить одноэтажный дом, чтобы она могла передвигаться по нему с ходунками, но каждый раз Майкл сильно расстраивался при мысли о продаже дома его родителей. После всего, что он сделал для нее, у нее язык не поворачивался настаивать на этом. Кроме врачебной практики он отказался от всего в жизни ради того, чтобы ухаживать за ней. Вот почему она в очередной раз послушалась его, когда он настоял на том, чтобы она прервала третью беременность. Мэгги доверяла ему безоговорочно. Майкл был всегда прав, когда речь шла о ее здоровье. И он был прав, когда говорил, что ее здоровье с годами будет становиться все хуже. Майкл твердил об этом постоянно, так что это казалось неизбежным.

В последние годы ей пришлось пережить большое потрясение и испытать огромное горе в связи со смертью ее отца и переездом их сына Билла в Лондон, куда он уехал учиться несколько лет тому назад. Ему было сейчас двадцать два года, и она ужасно скучала по нему. Он почти не приезжал домой, хотя они часто звонили друг другу и общались по электронной почте. Майкл переживал, что те удары, которые она перенесла за эти годы, в очередной раз повлияли на ее здоровье, и оно заметно ухудшилось.

Дочь Лиза была их гордостью и радостью. Она хотела стать врачом, как и ее отец, и она очень умело справлялась с обязанностями сиделки, когда Мэгги чувствовала себя слабее, чем обычно, или особенно плохо. Ее здоровье медленно ухудшалось в течение многих лет, и им всем начинало казаться чудом, что в свои сорок четыре года она еще была жива. Она осталась жива после несчастного случая, который произошел двадцать четыре года назад, но как и предсказывал Майкл, ее здоровье заметно ухудшилось с течением времени. Недавно ей поставили диагноз болезнь Паркинсона, который стал источником большого беспокойства для Майкла. Он старался не расстраивать и не пугать ее, но она постоянно видела тревогу в его глазах.

Он был преданным обожающим ее мужем. Мэгги была безмерно благодарна ему за его щедрую доброту, за их детей и их совместную жизнь. Она часто испытывала чувство вины за то, как мало она может сделать для них. Большую часть времени она сидела в спальне, как в ловушке, заключенная в собственное тело. По мере того как болезнь Паркинсона прогрессировала, она почти перестала ходить самостоятельно, только с ходунками. Майкл посчитал разумным, чтобы она передвигалась в инвалидной коляске. Он не хотел, чтобы она упала и снова ударилась головой. Он делал все возможное, чтобы защитить ее. Большую часть времени Мэгги чувствовала себя бесполезной.

Без сомнения, дети были для нее главным источником радости. Лиза была неутомимым помощником, ухаживая за ней буквально денно и нощно. Но, несмотря на свою немощь, Мэгги удавалось получать радость. По своей природе она была веселым и оптимистичным человеком, но из-за постоянных одергиваний Майкла за эти годы она превратилась в параноика, который волнуется о своем здоровье. Размышления о том, что однажды она покинет мужа и детей, травмировали ее и усугубляли душевное состояние. Она боялась смерти, которая должна прийти задолго до того, как она будет к этому готова. Мэгги старалась не думать об этом слишком много, но призрак ее ухудшающегося здоровья и что это могло для всех них значить, всегда присутствовал.

Вместо того чтобы зациклиться на этой мысли, благодаря рождественскому подарку она отвлекалась, погружаясь в Интернет, и стала зависеть от компьютера. Это был волшебный ковер-самолет, на котором Мэгги путешествовала по миру. Майкл выражал недовольство, говоря, что ее это утомляет, и приводил в замешательство, предоставляя ей непроверенные факты с медицинских сайтов. Но благодаря прекрасному ноутбуку, подаренному, она могла делать покупки для Лизы на И-Бэй, в любое время писать в Лондон электронные письма, узнавать увлекательные факты об истории, искусстве и путешествиях, которые она никогда не сможет совершить. Интернет дал ей доступ к огромному новому миру. Похоже, она была в курсе всех событий, происходящих на земном шаре, и интересовалась всем на свете. Приходя домой, Майкл иногда начинал смеяться, когда она объявляла о каком-то непонятном мировом событии или факте, о котором он никогда не думал и о котором у него не было нужды знать. Она была ненасытна в своей страсти к информации и знаниям. Время от времени Мэгги заходила в чаты и переписывалась с людьми, с которыми она никогда не была знакома и в любом случае не смогла бы познакомиться. Она просматривала странички своих старых друзей на Фейсбуке, хотя сама не была там зарегистрирована.

И время от времени, хотя она редко признавалась Майклу в этом, она искала в поисковой системе Гугл статьи и медицинские подробности о своем здоровье. Она хотела узнать больше о своих недугах, так как Майкл иногда скрывал от нее суровые факты, чтобы защитить ее. Но она всегда видела в его глазах глубокое беспокойство за нее. Последнее время она постоянно читала про болезнь Паркинсона, так как два года назад Майкл поставил ей этот диагноз. Она знала, что Майкл всегда мог лучше всех рассудить, что было полезнее всего для нее, но она хотела быть в курсе своего здоровья и постоянно читала что-то новое о своих болезнях в Интернете. Она вовсе не хотела, чтобы Майкл подумал, что она ставит под сомнение его медицинские заключения, поэтому она почти никогда не упоминала о том, какие медицинские исследования она проводит. Он был так предан ей, что она не хотела расстраивать его. И он говорил, что многие медицинские данные в Интернете были неточными. Но в любом случае ей было интересно. У нее был ненасытный информационный аппетит. Недавно она переписывалась с одной женщиной, с которой она «встретилась» в чате для лежачих больных. Они были одного возраста, хотя Мэгги была дольше прикована к дому. Ее новая подруга находилась в инвалидной коляске в течение десяти лет после автомобильной аварии. И они обменялись информацией о болезни Паркинсона, когда обнаружили, что у них обеих была эта болезнь. Мэгги испытала некоторое облегчение, когда узнала, что у нее симптомы были менее выраженными, чем у ее респондента, хотя она не сказала ей об этом. Она казалась хорошей женщиной, и они переписывались несколько раз в неделю. Майкл часто предупреждал ее о том, что необходимо соблюдать меры предосторожности, иначе можно стать жертвой опасных мошенников, которые орудуют в Интернете, но Мэгги не беспокоилась по этому поводу. Она весело болтала с людьми в чатах.

Прежде всего, Мэгги наслаждалась свободой, которую ей дал Интернет. Иногда она сидела за компьютером весь день, изучая новости и читая о том, что ее очаровывало. Вначале это раздражало Майкла, и он ругал Билла за его подарок матери, который отнимал у нее последние силы. Билл яростно защищал право своей матери на исследование Интернета, и Майкл знал, что он проиграл битву. Мэгги все нравилось, особенно те двери, которые Интернет открыл перед ней. Она стала мастером покупок через интернет-магазины. Не вставая с кровати, два года тому назад она обставила столовую мебелью из Икеи.

Прежде всего, это было удовольствие для нее. Она с благоговением относилась к драгоценному подарку своего сына. Она отправляла ему по несколько электронных писем в день, на которые он отвечал ей со своего смартфона. Каждый раз, когда он приезжал домой, он обещал, что смартфон станет его следующим подарком для нее, хотя у него не было таких планов на данный момент. Она ужасно скучала по сыну, но всегда пыталась казаться веселой, когда сообщала ему, как дела дома. И она никогда не жаловалась на здоровье. Она не хотела расстраивать сына и сообщала ему только оптимистичные новости.

В последнее время она даже начала смотреть фильмы на своем компьютере. Иногда, когда не надо было делать домашнюю работу, к ней в спальню приходила Лиза, садилась на кровать, и они вместе смотрели кино. Компьютер стал для Мэгги самым важным приобретением в жизни. Он предоставлял ей информацию, давал возможность убежать от реальности, получать развлечения и знания. Он был спасением для тех, кто проводил большую часть своей жизни в постели. Интернет добавил в ее жизнь совершенно новое измерение.

Но был в ее жизни еще один великий подарок судьбы – Пруденс Уолкер, которая приходила три раза в неделю, чтобы убраться в доме и приготовить для Мэгги обед, когда Лиза не могла вернуться из школы, а Майкл был слишком занят с пациентами. Пру было почти семьдесят лет. Она вырастила шестерых детей и обладала безграничной энергией, хоть и считала, что увлечение Мэгги Интернетом было немного странным и, возможно, даже опасным. У нее в доме не было даже микроволновой печи, и она была уверена, что проводя так много времени за компьютером, в конечном итоге Мэгги подхватит какую-нибудь страшную болезнь, которая ее убьет. Она часто предупреждала ее об этом. Но во всем остальном женщины по многим вопросам сходились во мнении, и Пруденс очень любила Майкла: его отец помог появиться на свет всем ее шестерым детям.

Пру была вдовой и любила помогать Мэгги, а для Мэгги это была счастливая возможность поговорить с кем-то помимо Майкла и Лизы, которые были оба занятыми людьми. Пру приносила книги и журналы, которые просила Мэгги, и брала для нее книги из библиотеки. И женщины смеялись и болтали, пока Пру старательно убирала в доме и ворчала по поводу того, сколько накопилось пыли со времени последней уборки. Ее совершенно не интересовали те дела в мире, которые волновали Мэгги, но она всегда прекрасно разбиралась во всех местных сплетнях, которые Мэгги любила слушать, хотя почти ни с кем больше не общалась. Майкл был настолько сдержан, что никогда ей ничего не рассказывал, а Лиза была слишком молода, чтобы интересоваться делами взрослых в Вэр. Ее волновало лишь то, что происходило в школе. Пру Уокер заметно оживляла жизнь Мэгги и была находкой для нее. Она убиралась у них в доме уже пятнадцать лет, с тех пор, как они переехали в дом родителей Майкла. Это был большой старый дом с многочисленными пристройками, и рук Майкла и Лизы было совсем недостаточно, чтобы содержать его в порядке. Мэгги с удовольствием выслушивала каждый комментарий о местных новостях и всякие мелочи обыденной жизни местных жителей, которые ей сообщала Пру. Благодаря Пру и Интернету Мэгги знала обо всех понемножку.

Когда в конце своего рабочего дня Майкл поднялся по лестнице и вошел в переднюю дверь, он повесил в прихожей шляпу и пальто. Из кухни доносились вкусные запахи еды. Час тому назад ему позвонила Лиза и спросила, когда он будет дома. Из-за болезни матери она часто вела себя больше как жена, чем дочь. В шестнадцать лет она великолепно справлялась с домашними делами. Майкл часто приходил домой в обеденный перерыв, чтобы покормить обедом Мэгги, если не было Пру, но все остальное делала Лиза. Она готовила ужин и покупала продукты, и, несмотря на ее домашние обязанности, Лиза умудрялась учиться в школе на одни пятерки. Лицо Майкла осветила улыбка, как только он увидел ее, медленно выплывающей из кухни с фартуком, повязанным поверх короткой джинсовой юбки. Она поздоровалась с ним и ответила такой же радостной улыбкой.

– Привет, пап, как прошел твой день? – Она была счастлива его видеть. В доме всегда было слишком спокойно, пока он не возвращался домой. Готовя обед, она сделала свою домашнюю работу по математике. Лиза запекла баранью ногу по рецепту, который взяла из журнала. У нее всегда был готов горячий ужин, и они с отцом поднимались с подносом наверх в комнату матери, когда она не очень хорошо себя чувствовала, чтобы можно было снести ее вниз. В последнее время это происходило все чаще. К ужасу Майкла болезнь Паркинсона прогрессировала быстрыми темпами. Он никогда не говорил об этом с Мэгги и Лизой, но Мэгги все понимала по его глазам, когда он осматривал ее.

– У меня был довольно хороший день. Но сейчас еще лучше, когда я пришел домой и увидел тебя. Как мама? – торопливо спросил он ее, крепко сжимая в своих объятиях. Он был очень похож на Питера, но более коренастый и поменьше ростом. Питер всегда был высокий, худой и смотрелся интереснее. У Майкла было более мощное строение тела. Он был похож на белого плюшевого медведя, когда держал дочь в своих объятиях.

– Мама, кажется, сегодня довольно хорошо себя чувствует, – сказала Лиза, широко улыбаясь. Ее глаза плясали, когда она смотрела на своего отца. Он был героем ее жизни и жизни практически каждого, кто жил в Вэр. И, конечно, Мэгги тоже.

– Сбегаю к ней перед тем, как сядем ужинать. Что у нас сегодня на ужин? Я умираю от голода. – В обед он перекусил на ходу, и после этого у него совсем не было времени что-нибудь поесть. Как правило, он начинал работу в семь утра с посещения больных на дому. Сегодня у него был длинный день. И единственной мечтой Лизы было когда-нибудь приобщиться к его работе и пойти по его стопам. Так же, как это сделал Майкл по отношению к своему отцу. Конечной целью Лизы было работать с ним.

– Нога ягненка. Новый рецепт, – сказала она с гордостью. Она унаследовала темные волосы своей матери и голубые глаза отца. Она была такая же маленькая, как и ее мать, но в отличие от Мэгги не выглядела хрупкой. Мэгги много лет была практически прикована к постели и была очень худой – у нее был очень плохой аппетит. Ее всегда надо было заставлять поесть, особенно в последнее время. Лиза была полнее, с женственной фигурой. Когда она заворачивала свои длинные темные волосы в узел на затылке, как сейчас, она была похожа на балерину. Майкл побежал вверх по лестнице, чтобы увидеть Мэгги. Она лежала на кровати, держа свой компьютер на коленях. Когда он вошел в комнату, она засияла от радости. Он был настолько энергичным и живым, как глоток свежего воздуха в ее комнате.

– Привет, дорогая, – сказал он бодро. – Длинный день! Ты наверняка сильно устала. – Она не видела его с самого завтрака. Она всегда беспокоилась о нем, так же как и он о ней. Он улыбнулся, когда увидел, что она смотрит документальный фильм о Японии на своем компьютере. Это было путешествие по храмам в Киото. Он наклонился над кроватью и поцеловал ее, и как только он это сделал, он нахмурился, но потом смягчил выражение лица, чтобы не беспокоить Мэгги, но она успела заметить смену настроения. Она знала, что означали все его выражения лица – с ней опять творилось что-то неладное.

– Что-то не так? – вдруг встревожилась она. Он был барометром состояния ее здоровья. И она всегда могла прочитать по его глазам, как обстоят ее дела, независимо от того, что он говорил. Ей были известны все молчаливые сигналы, хотя он добросовестно пытался их скрыть. Она знала его как облупленного.

– Тебя опять знобит? – спросил он небрежно, вытащив аппарат для измерения давления из тумбочки рядом с ее кроватью. Она послушно выключила свой компьютер.

– Нет, я чувствую себя хорошо. На самом деле, очень хорошо. Я хотела бы спуститься вниз, чтобы сегодня мы могли поужинать вместе. Пахнет так вкусно! – В воздухе аппетитно пахло чесноком, и от этого мысль об ужине становилась еще более привлекательной.

– Давай посмотрим, что нам говорит волшебный насос, – сказал он, наклонился и снова поцеловал ее. Он накачивал манжету до тех пор, пока она плотно не сжала ее руку, а затем выпустил воздух и снова нахмурился. Она с уверенностью могла сказать, что ему не понравилось то, что он увидел, но он быстро снял манжету с ее руки, чтобы она не успела увидеть результат. Он не любил беспокоить ее. Но она была хорошо осведомлена о том, что у нее плохое здоровье, которое медленно, но неуклонно ухудшается.

– Плохо? – обеспокоенно спросила она. Он немного помолчал, прежде чем ответить. Она знала, что это означает, что все плохо. У нее часто было низкое давление, которое приводило к головокружениям. Но сегодня вечером она чувствовала себя крепкой и оптимистичной, по крайней мере до этого момента.

– Конечно, нет, – заверил он ее. – Но я не думаю, что тебе следует спускаться вниз сегодня. Я хочу, чтобы ты осталась здесь и отдохнула. – Она не смогла подавить вздох разочарования, как ребенок, которому сказали, что праздник на его день рождения отменяется. Она ждала встречи с мужем весь день и весь вечер и предвкушала тот час, когда поужинает с ним и с Лизой. Майкл не разрешал ей спускаться вниз к ужину всю неделю. Она привыкла к этому, но душой оживала, когда проводила время с ними. Ее больше никто не навещал, кроме Пру, которая приходила убраться у них в доме. Она слишком долгое время находилась взаперти. После того как ее сын уехал в Лондон, единственными людьми во всем мире для нее были муж и дочь. Майкл не рекомендовал соседям, знакомым и давним друзьям посещать ее, потому что он не хотел, чтобы она подхватила какую-нибудь инфекцию. С тех пор как случился несчастный случай, у нее были слабые легкие. Иммунитет резко снизился: любая простуда могла закончиться для Мэгги летальным исходом. Иногда он даже просил Пру не приходить, если Мэгги болела или у Пру был обыкновенный насморк.

– Я мечтала спуститься к ужину. – Она умоляюще смотрела на него. – Поверь, сегодня я чувствовала себя действительно очень-очень хорошо. – Но теперь, увидев выражение его глаз, она поняла, что у нее немного кружится голова. Может быть, он был прав.

– Мы не хотим, чтобы ты выпала из своей инвалидной коляски, – сказал он мягко. Она надеялась воспользоваться ходунками, но не захотела настаивать на своем. Если она упадет и больно ударится, это сильно расстроит и его, и Лизу, а ей не хотелось портить им вечер. Она была обузой для них, и она это знала. – Я принесу тебе ужин сюда. Ты можешь включить фильм. – Она уже посмотрела два за сегодняшний день и хотела только одного – поужинать вместе со своей семьей, что удавалось ей сейчас все реже и реже. Болезнь Паркинсона прогрессировала: Мэгги плохо держалась на ногах. И из того, что она вычитала в Интернете, она знала, что в конечном счете ее состояние будет еще хуже.

– Ладно, – сказала она печально, когда он снова поцеловал ее и вышел из комнаты. Он вернулся через пять минут с подносом, который Лиза приготовила для нее, с красивой льняной салфеткой под приборы и полотенцем. Как бы ей хотелось, чтобы не дочь, а она сама могла сервировать стол.

– Ужин в номер, миледи, – сказал Майкл с низким поклоном и поставил поднос ей на колени. Это невыносимо! Как же она устала сидеть одна в своей комнате! Но она не рискнула попросить их, чтобы они поднялись к ней со своими подносами. Они имели право на полноценный ужин. Уставившись на поднос, который он ей принес, она почувствовала, что больше не голодна. Пахло вкусно, но она не могла запихнуть в себя ни кусочка. Она просто сидела, глядя на дымящуюся баранину, а по ее щекам катились слезы. Пока она лежала в спальне, вся ее жизнь прошла мимо нее. Слава богу, что у нее есть Майкл и дети! Она взяла вилку и начала играть с едой. Надо было съесть хоть что-нибудь, чтобы не обидеть Лизу. Как и ее дочь, она тоже была похожа на балерину, но после того, как вся ее жизнь прошла в болезнях, она больше походила на куклу, которую аккуратно положили на кровать. Именно так Майкл относился к ней. Она была куклой, в которой он поддерживал жизнь с того дня, как они поженились, и она была благодарна ему за это. Она думала о том, чтобы отправить письмо по электронной почте, но не хотела, чтобы он почувствовал, как ей грустно. Он хорошо знал ее и понимал иногда даже лучше, чем его отец.

Внизу Майкл и Лиза смеялись, сидя за кухонным столом. Она без умолку щебетала о том, что случилось в школе за день, и о своих друзьях, но ее лучшим другом был отец. Она рассказывала ему все и всегда просила его совета. Она не могла делать это с матерью – ее всегда учили, что мать надо ограждать от всех неприятностей и заботиться о ней почти как о ребенке. И ее отец предупреждал Лизу и брата, когда они были маленькие, чтобы они не нервировали свою мать – Мэгги была слишком слабой. В конечном итоге со всеми своими радостями и переживаниями они обращались не к матери, а к отцу. Мэгги провела всю свою жизнь на обочине, с того рокового дня, когда она каталась на коньках на пруду. Лиза и ее отец оживленно обсудили все новости городка друг с другом. Потом он помог ей убрать посуду, и все это время они болтали. Как и дочь, Майкл не мог дождаться того дня, когда она начнет работать вместе с ним. Это было мечтой всей его жизни, и, повзрослев, она стала мечтать о том же. Они были родственными душами. Было уже начало одиннадцатого, когда Майкл пошел наверх к Мэгги, а Лиза отправилась в свою комнату, чтобы смотреть телевизор и болтать с подружками по телефону. Мэгги не спала, когда он вошел в комнату. Было видно, что ей скучно и одиноко. Она отключила на ночь компьютер и молча лежала, переживая о своем здоровье после визита Майкла в ее комнату перед ужином. То, что она прочла в его взгляде, окончательно испортило ей настроение. Иногда ей хотелось, чтобы он и Лиза не сидели так долго за ужином, но у них всегда было много тем для разговоров, а ей почти нечем было поделиться, так как она ничего не делала целыми днями и была изолирована от внешнего мира. Она могла им рассказать только о том, что узнавала через Интернет. Ее муж и дочь общались с реальными людьми и жили в реальной жизни.

– Устала? – спросил он ее, присев к ней на кровать и внимательно посмотрев на нее. В его взгляде она опять увидела что-то, похожее на мимолетную тень беспокойства. Это всегда пугало ее.

– Нет, я в порядке, – сказала она, улыбаясь, и взяла его за руку. Он взял ее бледную с изящными пальцами ладонь и нежно сжал в своей руке.

– Через несколько минут дам тебе снотворное, дорогая, – пообещал он, словно она с нетерпением ожидала этого. Но это было не так.

– Не надо. Я пока не хочу спать. Давай поговорим еще немного. – Он засмеялся, когда она сказала это, словно она предложила что-то совершенно детское и нелепое, как, например, пойти в зоопарк ночью.

– Посмотри. Я встал в пять утра и посетил своего первого пациента в семь. Потом сделал одиннадцать домашних визитов, потом у меня были приемные часы, и в общей сложности я отработал сегодня двенадцать часов. – Затем он взглянул на часы. – А завтра я должен встать рано, через семь часов прозвонит будильник, чтобы начать все заново. Если ты ожидаешь от меня в этот час интеллектуальной беседы, любовь моя, то я боюсь, что ты будешь серьезно разочарована. Даже без снотворного я усну раньше тебя! И у меня нет времени на обсуждение новостей из Гугл за сегодняшний день.