Читать книгу Биржа слов - Даниил Константинович Диденко - Страница 1

Праль и Мораво

Дистопическая баллада

2019-2020гг.

К дорогому читателю

На переулках истории часто встречаются занимательные и не менее фантастичные события и персонажи, нежели вы могли встретить иных в очередной книге известного воображенца-писателя. Эта баллада, которую я в шутку называю «деспотической», была написана мной за год. Творение сие вобрало в себя столько концепций, перцепций и прочего, что уследить за ним было сложно даже мне, его создателю. Однако я вовремя остановился, не поставив точки, поскольку и сам уповаю на светлое будущее свое и людей, окружающих меня.

Приятного чтения!

«Был власти я дитя, порока.

Когда твой друг богатство, блат,

Гигант порой бывает крохой,

Соринкой может быть атлант!»

Покаяние краю

Воспой, поэт, поэт луны,

Тот странный, дивный край,

Муссон где ломит валуны,

Сайгаков гонит стай,

Где рек простор затмит глаза,

И лев живет, не дуя в ус,

Сребрит бережья волн коса,

Темнит раздолья гнус,

И молнии гнут кривой излом,

И режут бревна, щепь метя,

И ливни бьют сквозь бурелом –

Средь чащ пройти хотят,

А ночь черна, как земь югов;

Где лес сосною кроет ель,

И стелет снег холодный кров,

Звенит в ручьях капель!

Воспой, полнощнейший поэт,

Как жар влечет из почвы влагу,

Горит сквозь пар свинцовый след,

Взывая в нас отвагу,

Костровый свет наш слепит взор,

Дурманит душу дымокур,

И где-то в недрах крайних гор

Шахтерский роет бур!

Предай листам бумаги ты

Свой опыт прошлых дней,

Пиши о том крае земли,

Пьяни рассказами о ней,

Как дождь пьянит цветы…

Древний Клот

Я повесть дивну заведу

От самых давних лет,

Когда чернела темь в саду,

Не знали люди свет.

В одном краю царил Каноз –

Властитель дум и зал,

Старик, и, скажем, из заноз

Большой он самой стал

Не то, чтоб каждому из всех,

Хотя бы для вельмож.

Один лишь вид взывал в них смех:

На черта был похож.

Но глубоко в своей душе

Он мнил себя мисси́ей.

Однако город весь уже

Погряз в бюрократи́и.

Любил глаголить царь стихи

О мире, о долгах.

Писал, срываясь на «хи–хи»,

За ним его слуга,

Стоявший справа от руки –

А может, и не справа –

Как киль, что режет гладь реки,

Писец его Мораво.

И писарь сей устал от кип

Исписанной бумаги.

Каноз совсем уже осип

Твердить трактат отваги.

Мораво тоже уж давно,

По скромным завереньям,

Твердить в душе трекляты «но»

Потух на злоученья:

Каноз всегда хотел слагать

Стихи о жизни. Просто

Еще просил он собирать

Их в сноп людского роста.

Устал любой сие писать,

Услышавший бы ныне

Слова царя, мол, надо знать

Закон о нем и сыне.

(Дурною славою живет

Усталый, старый город.

Его прозвали «Древний Клот»,

Кто был душою молод).

Мораво млад, и все с тоской

Он к сердцу принимает:

Ему талмуды день-деньской

Писать не подобает.

В один лишь день, в один момент

Ситину, мать, покинул.

Ему мечта и аргумент

Тогда была, и стимул.

Так мыслил он тогда:

«Еще один, последний день

Веду я службу, господа.

Кому в провинции не лень –

Пусть сам страдает тот.

А я прочуял жизни соль –

Покинуть Древний Клот,

Прибыть в столицу – Жоль…

Дорога в Жоль

И вот бредет один писец,

Оставлен на мороз.

Виной тому, Господь-истец, –

Скупой старик Каноз.

Но был он тверд, душой силен,

Из никелево сплава

Как будто б, право, сотворен

Прекраснейший Мораво!

Он чаял жизнь начать свою,

Забыв ужасну боль,

В мирском, конечно же, «раю»,

Иначе – город Жоль.

Дорогой дальней, лесом ли

Мальчишка брел один.

Я знаю точно, здесь брели

Герои из былин…

Так вот, он шел недели три,

Пока на чистом поле

Не встретил знак гнилой в пыли:

«Приветствуем вас в Жоле!»

С подхода город удивил

Писца по невезению:

Дорога – поле, знак изгнил:

Порос чужою ленью.

Но все же шел – а как тут быть?

Ему тут что ли крест найти

И голову сложить?

Осталось только шаг пройти…

Врата встречают щедрото́й

Изящного убранства.

Сребрят церквей своих главой

Просторы нова царства!

И страж кричит и вопрошает:

«Ты кто такой, откуда ты?» –

И в миг один прегорождает

Проход через мосты. –

«Скажи или уйди, глупец,

А то найдем управу!»

Ответил сразу млад писец:

«Древнейший Клот, Мораво».

«Древнейший Клот? Ты что несешь?

Болезнь? Цинга? Зараза?

Таких не знаем, ежь-матрешь…»

Но тут выходит страж другой,

Не дав закончить фразу,

И молвит всех впустить.

«Обычно нужно за такой

Подарок заплатить!» –

Твердил второй. И подсобил

Грошами им герой…

Приветствие Царя

Толпа людей, вокруг народ,

Играют песню барды –

Пирует Жоль! И царь идет,

Блестят его кокарды!

Сегодня он поднял зарплат

Количество и златность

Для всех бесчисленных солдат,

Повысил ратну знатность.

Шагает воинов стройный ряд,

Лоснятся их наряды,

Сверкает сонм кольчужных лат

Средь улиц витьеватых.

Дворцы – услада из услад

Для писарева взгляда.

Богатый Жоль похож на клад,

Устроенный из злата.

А где-то за углом совсем

Идет отряд дружины.

Кричит глухой, мычит, кто нем,

Во славу стар режима:

«Ликуй, бедняк, хвали царя!

Какой сегодня день!

Вставай, румяная заря,

А нам вставать не лень…»

Монарх по улице грядет,

Под ним червона лошадь.

Пришел его теперь черед

Прийти на златну площадь.

К трибуне встал и речь завел,

Взыскавши мысли зернь.

Пред ним стояла с многих сел

(Градская тоже) чернь.

И рек тогда прекрасный Праль

О том, что нужно право

Хвалить и умножать, как в старь.

Внимал ему Мораво.

И так понравилась уж вдруг

Монаршья эта мысль,

Что от моральных прежних мук

Избавился наш писарь.

И парню захотелось так

Пойти в казены службы,

Готов пахать был за пятак

На славны града нужды…

Посадские карнизы

Светило бросило лучи

На городские стены,

Теплом огревши кирпичи,

Сжигая брызги пены.

Никто в прекрасный день такой

Не был объят тоскою,

Ведь в месте том корчмарь любой

Мед, пиво лил рекою.

Гуляка пил портвейн, вино,

Смеялся, что есть мочи.

Толпа гуляла за окном

До самой поздней ночи.

Как самый крупный патриот,

Приветствующий право,

Ушел что в Жоль, покинув Клот,

В момент тот был Мораво.

Но ночь темна, довлеет сон

Над сыном стар Ситины,

Поэтому решает он

Приехать в дом гостиный.

К тому же, здешний край суров

На мерзлую погоду.

Любому здесь полезен кров,

Кто хлад не знает сроду.

К чему, бишь, я? Ах да! Суров!

И сразу заселился

Мораво в крайний из домов,

Когда уснуть решился.

И лился свет со всех сторон

И с каждого карниза,

И был посад сей облачен

Как будто б в златну ризу.

Но вот в одной из темных зал

За крохотным столом

Сидел огромный генерал

(Стол – Моська, он же – Слон).

Он пил горилку, как привык,

Всю залпом из горла.

И дребезжал его кадык,

Как маятник, тогда

(Надеюсь, мне простят строку,

Где рифма невпопад.

Простите, дети, старику

Его за вирши взгляд).

На это взор со стороны

Мораво обратил,

На то, как ветеран войны

Хмельной напиток пил.

И тот, второй, вдруг пригласил

Усталого Мораво

С ним выпить вместе, что есть сил,

За Праля и за право!

И шли часы. Их разговор

Надолго затянулся,

И писарь наш слугой во двор,

По счастью, приглянулся.

А как уж так случилось, я,

Поверьте мне, не знаю,

Скажу лишь, что, мои друзья,

Вас пить не призываю

Нигде, никак и ни за что.

Напели мне сороки,

Мол, пьянство-то у них зашло

До следующей попойки,

А там писец узнал о том,

Что знатный генерал

Имеет связи со двором

(Так он ему сказал),

А дальше ветеран ему,

Как в память стару брату,

Помог с работой самому

В дворце, где Праль, по блату…

Монарший дом

Встречает всех своим сребром

Изящного убранства

Известный здесь Монарший дом

(Точней не всех – дворянство).

Прошел лишь день, как генерал

Помог герою сказа,

И наш безвестный писарь стал

Уж царского приказа.

И вот уже весь высший свет

Налево и направо

Твердит о том, что лучше нет

Писца, чем млад Мораво.

Грядут недели дел его,

А он за Пралем пишет,

Но сам в душе слова давно

Монаршие не слышит.

Вы спросите: «Но как же так?»

А я вам: «Ну еще бы!

Ведь царь ему дал особняк,

Да с видом на трущобы!»

Похоже, что постиг писец

Натуру государя:

В толпе – герой, в душе – глупец.

«Каноз не хуже Праля…» –

В уме твердил наш писарь.

Понять не мог он, почему

Простая вроде мысль

Чуть раньше не пришла к нему?

Ведь стопки всей бумаги

Давно скопились ростом так

Высотностью, как флаги.

Не человек, а целый флаг!

И вот совсем уже писца

Перо поисписалось.

Писать он мог, но наглеца

Понять не получалось.

И у Мораво на душе

Скопилось много ссадин,

Готов он был давно уже

Уйти со дня и на день…

Особняк

«Пурга какая на душе!

Везде лжецы и воры,

Кругом притворство в неглиже,

Злодеев бродят своры!» –

Кричал Мораво от тоски,

Не зная, делать что же.

Бросать людей – не по-людски,

Бросать богатых тоже.

Газеты нумер свежий взял,

Хороший, зарубежный.

Писали там о том, как стал

Один царек небрежный

Парад военный в граде

Своем без тени проводить

Сомнений. Тут и нате!

Чума в стране внезапно ить!

Но царь не растерялся –

Провел парад и был таков!

А смотр тогда прозвался:

«Парад военных мертвецов».

Но шум раздался из окна

(В саду кричал студентик):

«Нам власть монаршья не нужна!» –

Устроил тот пикетик.

Забыл совсем герой уж наш,

Что выборы уж летом.

А там уже как голос дашь,

И как решат советы.

Решил себя в листы вписать

Соратников режима,

А там уже рукой подать

До власти-то, вестимо.

Выборы! Выборы!

«Сгоняйте с кресел стариков!»,

«Долой пургу, ненастья!»,

«Гляди, Мораво-то каков!»,

«Наш выбор – это счастье!» –

Неслось из всех, из утюгов

(Ну, кроме, может, власти).

Хотя не так уж много и

Про это было стонов:

В тот день на площади пришли

Не десять миллионов.

Следили все, кто был готов,

За счетом бюллетеней,

Подсчетом честным голосов,

Чтоб было без сомнений.

Народ молился, хохотал,

Смотрел в Тетцира даль,

Писцу свой голос вдруг отдал –

Остался с носом Праль.

А тот рыдал, младенец как,

Давно сие не видел царь –

Вот так попасть впросак!

Ах, было лучше встарь!

Сказать, что удивился он,

Так вовсе молча лучше!

Покинут трон! Корона вон!

И свежий ветер дувши!..

Разделяй и властвуй

Прошло пять лет, и Новый Жоль

Возрос церквами к солнцу.

Писцу досталась нынче роль

Быть зла противоборцем!

Устали все от Праля дней,

Народ не ждал быть бедным.

Но шла молва, народ – за ней,

Что выбор был победным.

Никто не ожидал, но тут

Мораво стал отличным

Правителем, «спасцом от смут»,

Врагом коррупций личным.

И зрел сие любой в стране –

В казну вернулись деньги.

Трущобы нищих в стороне

Сносились помаленьку,

И возводились терема,

На славу построе́ны.

Народом были времена

Сии благословлены!

Корень зла

Как нет и худа без добра,

Так зло без счастья тает.

Коль слава та была скора,

Так Праль о ней узнает.

Решил бесславный экс-король

Найти писцу управу,

Ему Мораво был как соль:

Посыпанный на рану.

И чаял он, искал места,

Где писарь провинился.

Но вот проблема, вот беда:

Везде лишь пригодился!

Но все же тот нашел, за что

Писца упрятать можно,

Никто не знал, но дело то

Пятнадцать лет ничтожных

Всего-то так произошло.

И, мол, не ведает народ,

Какое «чудо» к ним пришло,

Заняв места господ.

И вот уж за Мораво вдруг

Таится сонм «предательств»,

Хотя и Праль, наш власти друг,

Не вверил доказательств.

И вот уже летит в врата

Нью-Жоля колесница,

И Праль на ней с свистком у рта,

Веля вести в темницу

Почтенного Мораво слуг,

Да и того в придачу.

Но помнил писаря заслуг

Народ, отвесив сдачи.

На каждый дюйм нельзя упасть

И яблоку простому.

Народ стеною встал за власть

Спасителю градскому.

А как уж было дальше, я,

Увы, не разумею.

Пером лиричным острия

Писать пустяк не смею…

XI. Заключение

Лоснится рожь, река бежит,

Летит прекрасна птица,

Охранник поле сторожит,

Пшеница колосится!

Разросся дуб, растет и ель

На телесах равнины.

Закончил бард легенды трель

О сыне стар Ситины.

Воспой, поэт, поэт луны,

Далекие предания,

Сказанья темной старины

Без тени оправдания!

Как гнев людской меняет быт,

Ведомых возглавляя,

Как корень зла навек разбит,

Что только дух гуляет!

Зайди, поэт, издалека,

Времен поведай лучших,

Про мира дни, медов века,

Года людей минувших!

Но только в сердце боль рябит,

Досада горло режет,

Язык в мозоль до крови сбит,

В устах невольный скрежет.

Забыто все за ширмой лет,

Забыт и Жоль, и Клот.

Последний стих пропел поэт,

А новый уж нейдет…

Послесловие

Иной раз внимательный читатель спрашивает меня, что означают эти диковинные имена и топонимы, которые я использую в своем произведении, а я молчу, сохраняя тайну. Но долго длиться это не может – и не нужно. Хотя, как многие мудрые люди говорят, хорошее вино требует долгой выдержки.

Сейчас же я расскажу вам скрытые смыслы своей «дистопической» баллады, а также осмелюсь доложить вам, почему это именно антиутопия.

Этот вопрос может показаться вам спорным, но все-таки дискуссия должна состояться.

Ведая вам эту загадочную историю про молодого писца и старых властителей, будто бы навеянную древними приданиями и восточными легендами, я не раз расставлял акценты на происходящих событиях.

В одной из глав главный герой, находясь в казенном особняке, читает «нумер» одной из иноземных газет, новости которой до боли напоминают нам реальность, ведь где-то мы уже видели, чтобы торжественные шествия в государстве совпадали с пиком ужасной болезни. И нет, речь даже не о России, но о стране, находящейся предельно близко к границам нашей державы. Конечно же, это далеко не все, что мне удалось уместить в столь скромное, по моему мнению, произведение.

Обойти стороной, однако, нельзя было бы и поразительные имена и названия городов, взявшиеся как будто из воздуха. Но не все так просто, как кажется.

Вот, допустим, взять хотя бы само заглавие. Сразу же непосвященному человеку захочется узнать, кто же это, откуда имена такие появились-то? Но, открыв страницу модной сейчас электронной энциклопедии В., он не сможет найти хоть сколько-нибудь внятную информацию об этом. Оно и понятно! Дело в том, что многие название здесь – это анаграммы, а в заглавии, что еще более мудрено звучит, спрятана небольшая путаница. Нет Праля, нет Мораво, а есть Право и Мораль, и они между собой ведут борьбу: кого-то из них народ поддерживает, кого-то нет; кого-то свергает, а кого-то возносит до небес. И тут у меня, как у автора, становится очевидный вопрос: «Интересно ли вам это? Хотели бы вы все это узнать сами, или же для вас лучшим вариантом было остаться в неведении, ознакомившись лишь с сюжетом, лежащим на поверхности?»

Так или иначе, это тоже далеко не все.

Живет, значит, Мораво в провинции, в городе Древний Клот, а оттуда решается-таки переехать по службе в Жоль или же Новый Жоль. Приезжая к воротам славного, златого града, манящего своими излишествами, он слышит, что никто толком-то и не знает здесь про Древний Клот: «Древнейший Клот? Ты что несешь? // Болезнь? Цинга? Зараза? // Таких не знаем…» Почему же именно так? Можно было бы списать все на то, что городишко этот уездный, провинция, так сказать, мало ли сколько еще таких посадов по всей стране, но это правда лишь наполовину.