Читать книгу Стихотворения и поэмы - Даниил Леонидович Андреев - Страница 2

Пламенея над городом белым

Через стёкла морозного льда,

Её лампа вдали голубела

Над судьбою моей, как звезда.

В убелённом метелью просторе

Дремлет дальняя цепь фонарей, —

О былое, безгрешное горе

Лишь о ней, незабвенной, о ней!

Плавный вальс, и напевы, и пары,

А на стуже, за сонным драпри —

Облечённые в иней бульвары,

Без конца, без конца фонари.

Незабвенной и горькой святыней

Будешь ты до конца моих дней,

Ты, мерцавший над городом иней,

Ты, сверкавшая цепь фонарей.

И казались таинственным даром

Каждый угол, урочище, сад,

Ветви белые над тротуаром,

Нависавшие из-за оград.

И далёко внизу, под балконом,

Я едва различал, как во сне,

Что идёшь ты под снегом влюблённым

Не со мной, – не за мной, – не ко мне.

Ещё не брезжило. В лесу шуршала осень,

Когда, всё зачеркнув, я вышел на крыльцо

И капли тёмные с качающихся сосен

Мне ночь бездомная плеснула на лицо.

Ты выбежала вслед. Я обернулся. Пламя

Всех наших страстных дней язвило дух и жгло,

Я взял твою ладонь, я осязал губами

Её знакомый вкус и сонное тепло.

Я уходил – зачем? В ночь, по размытой глине,

По лужам, в бурелом хотел спешить – куда?

Ведь солнца ясного, садов и мирных лилий

В бушующей судьбе не будет никогда.

Я вырвался. Я шёл. О плечи бились сучья.

Я лоб прижал к стволу; ствол – в ледяной росе…

Кем для меня закрыт покой благополучья?

Зачем я осужден любить не так, как все?

Над зыбью стольких лет незыблемо одна,

Чьё имя я шептал на городских окрайнах,

Ты, юности моей священная луна

          Вся в инее, в поверьях, в тайнах.

Я дерзок был и горд: я рвался, уходил,

Я пел и странствовал, томимый непокоем,

Я возвращался от обманчивых светил

          В твои душистые покои.

Опять твоих волос прохладная волна

Шептала про ладью, летящую над пеной,

Что мимо островов несётся, пленена

          Неотвратимою изменой.

Ты обучала вновь меня моей судьбе —

Круговращению ночей и дней счастливых,

И жизни плавный ритм я постигал в тебе —

          Приливы моря и отливы.

Союзу нашему, привольному, как степь,

Нет имени ещё на языке народном.

Мы не твердили клятв. Нам незнакома цепь,

          Нам, одиноким и свободным.

Кто наши судьбы сплёл? когда? в каком краю?

Туман предбытия непроницаем взору,

Но верность странную хранил я и храню

          Несказанному договору.

Неясны до конца для нас ни одному

Ни устье, ни исток божественного чувства,

И лишь нечаянно блик озаряет тьму

          Сквозь узкое окно искусства.

Да изредка в ночи пустынная тоска

Роясь, заискрится в твоем прекрасном взоре, —

Печаль старинных царств, под золотом песка

          Уснувших в непробудном море.

Тогда смущенье нас и трепет обоймёт,

Мы разнимаем взор, молчим, страшась ответа,

Как будто невзначай мы приоткрыли вход

          В алтарь, где спит ковчег завета.

Одна и та же мысль пронзит обоих нас,

И жизнь замедлит шаг – нежнее, чутче, строже,

И мы становимся друг другу в этот час

          Ещё дороже.