Читать книгу Драконьеры - Дарий Дюже - Страница 4

Рассвет разгорелся под бульканье болота, мерное, как постукивание палки странствующего слепого. Трофей мирно дрых, растянувшись возле прогоревшего костра.

Зыбкая трясина, простёршаяся на сколько хватало глаз, была покрыта веселой зелёненькой травкой и невысокими странными деревьями с белой бледной корой и грустно опущенными ветвями.

Нам повезло: спустя час после восхода, наткнулись на вешки – зарубки на странных деревьях, чёрные отметины на белой коре. Кто-то из жителей Янавра проложил тут тропинку. Сначала пришлось прыгать с кочки на кочку, но спустя какое-то время можно было идти по зыби, как по обычной тропе – главное, не останавливаться. Стоило несколько секунд простоять, высматривая очередную зарубку, как сапоги начинали погружаться в мягкую холодную почву.

Мы двигались от зарубки к зарубке, и я старался не думать, что буду делать, если ночь настигнет нас на поверхности зыби. Оставалось надеяться на то, что местные охотники также предпочитали ночевать на твёрдой поверхности, а не в топи.

К полудню оптимизма и надежды поубавилось – конца и края белокорой рощи видно не было, а значит, и конца болоту. Немного поразмыслив, я решил всё-таки не останавливаться, чтобы пообедать, несмотря на изрядную усталость от прыжков с кочки на кочку. Да и что это был бы за отдых, когда не чуешь под собой твёрдой опоры – земли? Пришлось перекусить на ходу куском холодного жареного мяса, Трофей же опять куда-то исчез.

Но, пообедать спокойно, даже на ходу, мне не дали. И наполовину не успев расправиться со своим куском, когда услышал крики где-то впереди и в стороне. Как принято говорить у нас в деревне, кто-то «орал дурниной». Когда я приблизился, не особо выбирая кочки, крики перешли в громкие стенания:

– Помоги мне, клянусь: не врать, не красть, не связываться с драконьерами… что ещё? Я буду делать только добро… ну кто-нибудь, спасите меня, я ведь хороший!

Когда я вышел из-за деревьев, он на миг замолчал, а потом заорал так, что просто уши заложило:

– Помогите!

Паренёк (то, что он молодой, стало понятно только после того, как он умылся…) провалился в трясину уже по грудь, удерживаясь на поверхности за счёт какой-то коряги, то и дело норовящей потонуть под весом бедолаги.

Как он оказался в Болотищах без снаряжения, и даже без длинного шеста – непременного помощника при переходе топи, я в тот момент не понял, да и не было времени задумываться над этой нелепостью.

Увидев меня, он не только заорал, но ещё и попытался размахивать руками – что было в таком положении непростительной ошибкой. Коряга выскочила из-под рук, отлетев довольно далеко, и он немедленно стал погружаться в трясину. И вместо того, чтобы спокойно обвязаться верёвкой и подстраховаться от падения, я был вынужден протянуть ему шест так, положившись на своё чувство равновесия. Которое не преминуло меня подвести, малознакомого с коварством болотных кочек. Всё кончилось тем, что кочка выскользнула из-под ног, и я со всего маху плюхнулся в топь. Зато, мы оба держались за шест и медленно погружались.

Не знаю, чем бы кончилась эта история, может, мы бы выбрались, но Трофей выбрал именно этот момент, чтобы вернуться. Бедный Хмысь с перепуга выпустил конец шеста и попытался уплыть. Только мои крики, да то, что он начал тонуть, помогли юноше опомниться, и он опять схватился за шест, испуганно глядя на тварь.

Трофей, недолго думая, ухватил меня за ногу и начал вытягивать из топи. Потом мы вытянули парнишку. Выглядел он весьма грязным и напуганным, только теперь не только появлением твари-из-бездны, а тем, что мы действуем сообща. Несмотря на опасность вновь оказаться в трясине, он попытался отползти подальше от нас, хотя Трофей сидел смирно и не делал попыток пообедать новым знакомым.

Итак, звали юношу Хмысем. Так он представился, едва прошёл первый испуг. Наверное, мы сейчас оба были похожи на каких-то болотных чудовищ, с головы до ног покрытые болотной грязью и ряской. И по словам Хмыся, искупаться можно будет только через несколько часов – если он правильно выведет нас из топи. Оставаться долго на одном месте было нельзя, пришлось отложить сладкую мысль об отдыхе и тащить ноющие кости и мышцы к краю болотищ.

Трофей, видимо, чтобы не пугать парня, снова исчез среди деревьев, предоставив мне одному общаться с ним. Ничего другого и не оставалось, да я и был рад хоть такому проводнику – подспудно всё же тревожила мысль о возможной ночёвке среди топи. Впрочем, собеседник спасённому не очень-то был нужен, скорее – слушатель. И эта роль меня вполне устраивала, так как давала возможность ничего о себе не рассказывать.

Из его бесхитростного рассказа, выяснилось не очень много, он говорил скорее о своих чувствах и переживаниях, а не о событиях. А в болота он полез без снаряжения, погнавшись за шипохвостом, который сбежал от него по пути из порта. Насколько я понял, там лежало нечто, весьма ценное и недавно приобретённое им у драконьеров. Поток красноречия, жалоб на злодейку-судьбу и угроз в адрес бестолкового шипохвоста, иссяк только когда мы ступили на надёжную твердь. Свет Осколка медленно угасал, и остаток дня мы потратили на то, чтобы оттереть присохшую болотную грязь в ручейке, впадающем в Болотища, собрав дрова для костра уже при свете дрожащего марева Бездны.

Угостив незадачливого ловца шипохвоста скромным ужином, я подождал, пока он заснёт (а ждать пришлось недолго: перекусив, он моментально осоловел), и тихонько посвистел. И вздрогнул, когда серая тень скользнула в освещённый костром круг. Весь вечер Трофей не показывался на глаза, хоть и был где-то рядом. Теперь же он уселся у огня, рассматривая спящего, временами облизываясь. Если б я не видел, его набитого брюха, то подумал бы, что он предвкушает обильную трапезу.

– Только не делай так, когда он проснется, – улыбнулся я и получил в ответ лукавый взгляд.

Засыпая, я видел Трофея, все так же сидевшего у огня и рассматривающего Хмыся умными глазами. Интересно о чём он думал? Почему-то я сомневался, что о еде…

– А-а-а… А-а-а… – этот звук преследовал меня с настойчивостью голодного хищника, преследующего раненую жертву, мешал сомкнуть глаза и вновь погрузиться в сон. С трудом оторвав голову от скатанного валиком плаща, я осмотрелся: невнятные, но настойчивые звуки издавал Хмысь, причём в свете костра были видны только его ноги, на которых царственно возлежал Трофей, невозмутимо всматривающийся в темноту.

– Хмысь… – спросонья голос звучал хрипло и тихо, пришлось напрячься, чтобы перекрыть его завывания. – Хмысь, ты чего? Трофей, слезь с него…

Наглая псина лениво повернула ко мне голову и медленно встала – завывания немедленно прекратились, а ноги исчезли из круга света. Правда, появился Хмысь – бледный и перепуганный, тихо сел у огня.

– И чего вам не спится… – проворчал я, вновь умащиваясь на своём месте, надеясь поймать остатки сна. Но не тут-то было.

– Лунь, ты кто? – кажется, пережитый только что ужас прочистил ему мозги, раз он решил задать вопрос, который должен был задать сразу.

Пришлось ответить:

– Я тот, кого только что бесцеремонно разбудили, и очень хочу спать… Все вопросы утром.

Несколько мгновений стояла тишина, и я даже успел обрадоваться, что сейчас я все же усну… наивный. Тихо прошуршали шаги по траве – Хмысь подошёл, сел рядом.

– Лунь, правда, кто ты? Откуда эта тварь? И почему она тебя до сих пор не съела?

– Я когда-то спас Трофея от смерти. Это всё, можно спать?

– А зачем ты идёшь в Янавр?

Оправданием мне могла послужить только одурманенность сном и усталостью:

– Мне надо узнать, что такое голубые кристаллы… драконьеры должны это знать.

– Я пойду с тобой, ладно? Если я вернусь домой без шипохвоста, отец меня убьёт.

– Хорошо, – пробормотал я, – пойдёшь. Только если дашь мне, наконец, заснуть…

Хмысь умолк, а я погрузился в сон, как в тёмный омут.