Читать книгу Дневники странника. Играя, мы идем - Delicate Wind - Страница 7

«Коробок. Часы. И Степ-а». – Возник…
ЭТЮД
появилась «Снежинка"*-* <

Оглавление

Наступила ночь. На безмолвных заснеженных просторах одиноких улиц, запорошенных снегом, гуляла вьюга, зло, яростно, выдувающая последние остатки осени.

Было где-то около двенадцати, по широкому как океан проспекту, боязливо прижимаясь к холодным стенам домов, брел мальчик – на вид лет семи-восьми. Вьюга, продолжая бушевать, то и дело пыталась сбить его с ног, уставших от долгой ходьбы. Ему было холодно и одиноко среди этих безжалостных и равнодушных к нему пространств, впрочем, он почти не замечал их – он плакал. Слезы текли по его маленькому, сморщенному от мороза лицу, мгновенно замерзая и оставляя на нем, длинные и сверкающие, в ледяной гримасе фонарей, полоски. Руки мальчика, даже не одетые в перчатки, напрасно прятались в карманах поношенной осенней курточки, это не могло спасти от холода, проникающего и туда. Но он особо не замечал и этого, идя вдоль стен домов без единого огонька, смотря под ноги и продолжая чуть слышно всхлипывать.

Он ушел из дома, не вынося побоев и пьяных, грязных сцен, постоянным немым свидетелем которых он был. Причина? Кто знает? Да, кто сможет ответить нам на вопрос – почему отец, инженер авиастроительного завода, еще не так давно такой добрый и ласковый, вдруг превратился в страшное чудовище, уничтожающее все вокруг?! В пьяном виде насилующий и избивающий мать. Он пытался спросить, но тот, разъяренный такими словами, только измутузил его, кажется, крича, что стране победившего капитализма не нужны мозги.

Собравшись с духом, мальчик пошел в шмилицию, но усатый дядька с двумя звездочками на плечах тоже рассмеялся и посоветовал ему убираться подобру-поздорову, потому что у него и так много дел.. Сегодня. Мальчик. Не выдержал! Наблюдая очередную грязно-смрадную сцену между родителями, он неожиданно закричал и бросился на отца с кулаками. Отец долго и тщательно, с любовью и доброй улыбкой, избивал его в детской, предварительно заперев в ванной маму, пытающуюся защитить сына. Чудом вырвавшись, он убежал и теперь не знал куда идти, безжалостный и холодный мир вокруг равнодушно взирал на мальчонку темными провалами сверкающих инеем окон и мерцающе-пульсирующим светом далеких звезд, миру не было дела до горя сего человечка, так любившего его.

Теперь он шел, заставлял себя идти, ибо только это действие ему и оставила равнодушная вселенная, размазывая кровь, бежавшую из носа, и испуганно и нервно вскидывая голову, с курчавыми короткими волосами, сквозь снег, слепивший глаза, ребенок пытался рассмотреть что-то впереди. Будущее было мрачным и неопределенным, кому он нужен теперь? Семья – она выкинула его! Общество? Детдом? Мальчик вздрогнул, с ужасом подумав, что его ждет! Детдом! Страшное слово, нелепое сочетание букв, факт, до того слышанный им из сводок новостей.

Помнится, они сидели всей семьей под Новый Год, все было так хорошо, папа с мамой как раз помирились и ласковое, мурлыкающе-вкрадчивое тепло гостиной с большим тортом и чаем на столе, горячо и нежно обнимавшим тело, своим спокойствием и добротой отрицали, делали нереальным зловещий и неожиданный в 10 вечера 31 декабря, сюжет на экране…

Фигурки детишек, кратко оболваненных и одетых в какие-то оборванные ошметки, ну разве он мог в тот миг хотя-бы на секунду предположить, что все это может предстать перед ним?

– НЕТ, – и мальчик яростно сжал в кулаки замерзшие пальцы в карманах. – НЕТ, ТОЛЬКО НЕ это», – прошептал он и посмотрел вверх, где сквозь бешено вертящиеся снежные хлопья проглядывала луна, мистическими лучами освещая полумрак улиц. – Куда и зачем? – возникали вопросы в голове мальчика, не знающего, что будет с ним далее, и глаза его, совсем не по детски сурово и жестко взирающие на мир, осветились выражением бескрайнего страха.

– Действительно куда? – прошептал ОН и остановился, чтобы посмотреть где находится. Вьюги продолжали неистовствовать, он уже совсем замерз и дрожал от невыносимого холода, дико сжимавшего тело, но, ни единого спасительного огонька, ни одной машины.

Пустота. Вселенная и он наедине.

Только он и мир, только он и мир, только он и мир, один на один с Ее равнодушием. Один на один с бесконечным горем, совсем один. Вокруг, хрипло воя вихрями снега, гудит, шумит, метель. Зло впиваясь в заиндевевшие омертвелые щеки острыми как бритва гранями снежинок, тускло сверкающими в теперь желтом свете фонарей, что делает их похожими на вылепленные из воска. И он упал на колени. Что делать? Не зная, что предпринять дальше, и, тупо и зло наблюдая, как вокруг стремительно вырастают, заметая совсем, ослепительные белые горы.

Он улыбнулся, умиротворенный теперь, явственно представляя, как будет потом! – Смерть, – прошептал он про себя хорошее слово и даже перестал дрожать, в эту секунду полно и до конца осознав, какой чудовищный и неотвратимый смысл оно несет. «А что, зачем мне жить? Кому нужен я, кто позаботится обо мне»? Мелькали вопросы, не имеющие ответа, и в нем росло спокойствие, решимость остаться тут до конца и с открытым и бесстрашным лицом встретить вечность.

– Так будет лучше для всех, – промолвил мальчик синими губами и тут же закашлялся от ледяных хлопьев, ворвавшихся в рот и заморозивших его покойным дыханием смерти-бури. Он упал на спину и крестом раскинул руки в стороны, окончательно перестав сопротивляться, как того жаждало его горячее детское сердце, хотевшее только одного – жить и радоваться! Глаза, голубые, темные, черные, цвет менялся каждый миг, безучастно смотрели в серую пелену неба, откуда падал и падал беззвучный снег, заметая его в цепкий плен смерти. И ОН УЛЫБАЛСЯ, ощущая, слыша эту наступающую на него вечную тишину, снега, как приятно было ее слышать, она была похожа на чудесную симфонию. Он смотрел на нее, звал ее своим сердцем, наблюдал, как кружатся и сверкают тысячами ребер снежинки, и думал: «осталось совсем чуть-чуть», потому, что ног он совсем уже не чувствует. И тишина затопляла его до конца, каждую клеточку тела, и ему мерещилось, что она разговаривает с ним, он рыдал!

– Мама, – произнесли губы мальчика. Она виделась ему в миражах снежинок и была похожа на сказочную фею. Она шла, спускалась к нему все ниже и вот рука ее касается его, он видит дыхание Матери мира на своей щеке. Но вот она исчезает.. Иллюзия.. А тишина, темной водой продолжает затоплять тело, постепенно убирая его из этого мира – он опять улыбается..

На что похожа она, уже не на симфонию… на радость, первую радость ребенка, впервые в жизни пробежавшего по зеленому лугу. «Какое счастье быть тут, в этом моменте времени», думает он и понимает, что теперь тишина это как время, триллионы, мегамиллионы секунд, заполнивших душу до конца. «Зачем мне жить, какая радость в жизни, радости в ней нет, она умерла и скоро умру и я». Мельтешили фразы во все больше леденеющем сознании, а сердце не хотело сдаваться, сжималось, окружаемое царством льда.

«Ненавижу вас всех», пролетела последняя живая мысль. – Ненавижу вас всех, – шептал он, умирая своим сердцем радости, и уже совсем не замечая холода вокруг себя. Шептал на прекрасном белом ковре, он, как мех загадочного вымершего животного.

Ласковый к нему мех.

Дарит покой.

«Что дали вы мне за всю жизнь, кроме боли и упреков? Ничего! Так за что же мне вас любить»? Глаза мальчика теперь закрыло белым кристаллическим саваном снега.

Он умер.


(Выдержка из газеты «Мир новостей». Сегодня утром у здания Городской Ратуши Города Радости обнаружено тело мальчика лет восьми. По предварительным данным мальчик замерз, пытаясь достучаться до охраны. Личность мальчика устанавливается».

Дневники странника. Играя, мы идем

Подняться наверх