Читать книгу Вид с метромоста (сборник) - Денис Драгунский - Страница 11

Santa Esperanza

– А я всё о Сашеньке думаю, – сказала Наталья Ивановна. – Господи, как всё ужасно несправедливо. Если бы я тогда могла отдать свою жизнь…

Разговор шел в больничной палате. У постели Натальи Ивановны сидела ее дочь Надя. Она сказала:

– Сашенька давно умер, всё, хватит.

– Но почему…

– Он был неизлечимо болен, – сухо сказала Надя. – Ты нам и так всё отдала. Всё, что могла. Хватит. Никто не виноват. Ты уж точно не виновата.

– Но почему ты меня не пустила лететь на похороны?

– Ты была нездорова. Мы тебя берегли.

Ужасная история, правда.

Надя вдруг вышла замуж за американца в двадцать восемь лет. Надин отец уже умер к тому времени. Сначала Надя не требовала свою долю наследства: она у мамы была единственная, и вообще они жили не разлей вода. Но как только наклюнулся брак и Америка – тут же намекнула, что надо разобраться. По-честному, по-семейному. Потому что по закону ей причиталась одна четвертая, но она уговорила отдать ей половину, а фактически – пять восьмых. У матери оставалась большая двухкомнатная квартира на Гончарной набережной, в очень лакомом доме. Надя предлагала эту квартиру продать и купить две квартирки поскромнее. В одной жить, другую сдавать, а деньги – половину самой проживать, а половину отдавать ей, Наде.

Наталью Ивановну передернуло от такого напора.

Надя родилась 30 сентября, и ее назвали Надеждой еще и со смыслом – хотелось, чтоб она исполнила все родительские мечты, чтоб стала красивой, образованной, блестящей, богатой, – вкладывали в нее все силы, просто молились на нее, отец звал ее Santa Esperanza, и вот вам исполнение всех надежд. Холодная, жесткая, ищущая выгоды. Готовая выселить мать из родного гнезда ради пятисот долларов в месяц!

Наталья Ивановна сказала нечто вроде: «Потерпи, душа моя! Дождись моей смерти», – и они не перезванивались года три. Потом родился внук Сашенька, и Надя его даже один раз привезла в Москву, показать бабушке.

Но на прощание снова завела разговор о квартире и деньгах, и они опять поссорились, и Наталья Ивановна даже сказала что-то вроде «вон отсюда».

Но еще через восемь лет примерно – Наталье Ивановне уже было хорошо за шестьдесят – Надя примчалась без звонка и чуть ли не на колени упала. Сашенька заболел. Тяжелая онкология, но не безнадежная. Но никакой страховки не хватит. Наталья Ивановна без лишних слов продала квартиру, купила себе крошечную однушку на окраине и все остальные деньги – а это была серьезная сумма – перевела на Надин счет. Почти все. Себе оставила самую чуточку, аварийный запас.

Потом Надя позвонила и сказала, что Сашеньку не смогли вылечить. Продлили жизнь ненадолго. А если честно – страдания продлили. У Натальи Ивановны после этого разговора случился гипертонический криз, но она всё равно хотела лететь на похороны. Надя не пустила. Грубо, но как-то очень по-родному сказала: «Ну, мама! Не хватало, чтоб ты еще у меня тут умерла!»

Нет – значит нет.

Но вот теперь ей под восемьдесят. Точнее, семьдесят семь. А Наде – пятьдесят пять, а выглядит на сорок самое большее. Гладкая кожа и никакого живота.

– Мы берегли тебя, – повторила Надя. – Поэтому запретили прилетать. Но вообще я должна сказать тебе правду. Джонатан приказал. Я ему рассказала, как всё было, и он приказал мне: «Скажи матери правду, а то разведусь». Он страшный баптист. Всегда только правда, даже тяжело так жить.

– Какую правду? – спросила Наталья Ивановна.

– Сашенька жив. Я тебя обманула, что он заболел. Я хотела, чтоб он учился в хорошей школе и в хорошем университете. А денег не было. Джонатан получает немного, а я вовсе почти ничего… Сашенька – наша единственная надежда. Santa Esperanza, – вдруг улыбнулась Надя. – Чтоб он стал врачом, понимаешь?

– Не понимаю, – сказала Наталья Ивановна.

– Ты вообще-то всегда была скуповата, – сказала Надя. – Поэтому я придумала вот так сделать. Да, это был обман. Но ведь всё хорошо! Он жив, он закончил Medical School, не просто, а в Yale University. А? Ты ведь рада? Скажи! Вот у меня фото в айфоне, хочешь, покажу?

– Не хочу, – сказала Наталья Ивановна и вдруг поднялась в кровати, спустила ноги, нашарила тапочки. – Я выздоровела, душа моя! – Она встала на ноги. – Я полна сил! Ты мне всё отдашь, до копеечки. Мой старинный ухажер – отставной генерал ГРУ, мы тебя на краю света достанем, а пока – вон отсюда!

Надя поднялась и вышла.

Наталья Ивановна постояла у дверной притолоки. Поправила рубашку. Выглянула в коридор.

Надя сидела на диванчике и плакала. Ее голова тряслась, она закрывала рот ладонью.

– Santa Esperanza, – позвала ее Наталья Ивановна. – Я пошутила. Мне совсем плохо.

И села на пол.

Надя подбежала к ней, села рядом.

– Я соврала, – сказала она. – Сашенька правда умер.

Они ненадолго обнялись.