Читать книгу Фаворит - Дик Фрэнсис - Страница 7

Сцилла спала на софе, накрыв ноги пледом. Рядом с ней на низеньком столике стоял полный стакан. Я поднял его и понюхал. Коньяк. Обычно она пила джин и кампари, коньяк был только для черных дней.

Она открыла глаза:

– Алан! Как я рада, что ты вернулся. Который час?

– Половина десятого, – ответил я.

– Ты, наверно, умираешь с голоду, – сказала она, сбрасывая плед. – Почему ты не разбудил меня сразу? Обед давно готов.

– Я только что приехал, и Джоан уже хозяйничает на кухне, так что отдыхай, – успокоил я ее.

Мы спустились в столовую. Я сел на свое обычное место. Стул Билла стоял пустой. Я подумал, что надо будет отодвинуть его к стене.

Когда мы приступили к жаркому, Сцилла сказала, прервав долгое молчание:

– Приходили двое полицейских.

– Да? Это по поводу завтрашнего дознания?

– Нет, это насчет Билла. – Она отодвинула тарелку. – Они спрашивали меня, так же как ты, не было ли у мужа каких-нибудь неприятностей. Они полчаса задавали мне на все лады одни и те же вопросы. Один из них так прямо и сказал, что, если я так любила мужа, как я говорю, и была с ним в таких великолепных отношениях, должна знать, не было ли у него осложнений в жизни. Довольно противные оба. – Она не глядела на меня. Взгляд ее был опущен в тарелку с наполовину съеденным, остывшим жарким, во всем ее поведении сквозила какая-то необычная неловкость.

– Могу себе представить, – сказал я, догадываясь, в чем дело. – Надо полагать, они просили объяснить, какие у тебя отношения со мной и почему я продолжаю жить в вашем доме?

Она подняла глаза с удивлением и видимым облегчением.

– Да. Я не знала, как тебе об этом сказать. Мне кажется, это так естественно, что ты здесь, но, по-видимому, я не сумела им это объяснить.

– Завтра я перееду отсюда, Сцилла, – заявил я. – Я больше не стану давать повод для сплетен. Если уж полиция додумалась до такого, представляю, что говорят в графстве. Я был легкомыслен и очень, очень прошу меня извинить. Я так же, как и ты, считал совершенно естественным, что остаюсь в доме Билла после его гибели.

– Ты ни за что не переедешь отсюда. Ради меня, – произнесла Сцилла с такой решимостью, которой я у нее даже не предполагал. – Ты мне нужен здесь. Если я не смогу говорить с тобой, мне останутся одни слезы. Особенно по вечерам. День проходит в заботах о детях и по хозяйству, я как-то держусь, но когда приходит ночь… – На ее внезапно осунувшемся лице я прочел дикую, мучительную боль утраты, после которой минуло всего четыре дня. – Пусть говорят, что им вздумается, – пробормотала она сквозь подступающие слезы. – Мне нужно, чтобы ты был здесь. Пожалуйста, пожалуйста, не уезжай.

– Я останусь, Сцилла, не волнуйся. Я останусь до тех пор, пока буду тебе нужен. Но ты должна обещать, что скажешь мне, как только почувствуешь, что можешь обойтись без меня.

Она вытерла глаза и улыбнулась:

– То есть когда я начну заботиться о своей репутации? Обещаю.

В этот день я проехал почти триста миль, не считая того, что участвовал в двух скачках. Я устал. Мы рано разошлись по своим спальням. Сцилла обещала принять снотворное.

Но в два часа ночи она открыла дверь моей спальни. Я сразу проснулся. Она подошла, зажгла лампу на ночном столике и села на мою постель.

Она выглядела до смешного юной и беспомощной. На ней была бледно-голубая ночная рубашка до колен, из прозрачного шифона, сквозь который просвечивали ее худенькое тело и маленькие круглые груди.

Я приподнялся на локте и провел рукой по голове, приглаживая волосы.

– Не могу заснуть, – пожаловалась она.

– Ты приняла пилюли?..

Я мог бы сам ответить на этот вопрос. Ее глаза были затуманены, и если бы она находилась в ясном сознании, она ни за что не пришла бы ко мне в комнату в таком виде.

– Пилюли я приняла. Я от них стала как пьяная, но все равно не сплю. Я приняла еще одну, лишнюю… – Ее голос был невнятным и сонным. – Поговори со мной, – сказала она, – может быть, я захочу спать. Когда я совсем одна, я лежу и думаю о Билле… Расскажи мне о Пламптоне. Ты говорил, что скакал на какой-то другой лошади… Расскажи, пожалуйста.

Тогда я сел в постели, набросил ей на плечи покрывало и стал рассказывать о подарке, который получила Кэт ко дню рождения от дяди Джорджа. А сам в это время думал о том, как часто я рассказывал Полли, Генри и Уильяму вечерние сказки. Но через некоторое время я заметил, что Сцилла не слушает меня и медленные, тяжелые слезы падают ей на руки.

– Наверное, ты думаешь, какая я непроходимая дура, что столько плачу, – всхлипнула она. – Но я ничего не могу с собой поделать.

Она бессильно легла рядом со мной, положив голову на мою подушку. Я взглянул на ее красивое, милое лицо, на слезы, которые струились по ее щекам и скрывались в пушистых темных волосах, и тихонько поцеловал ее в лоб. Тело Сциллы два раза вздрогнуло от тяжелых рыданий. Я лег и подложил руку ей под голову. Она повернулась ко мне, прижалась, отчаянно обняла меня, всхлипывая в своем страшном, глубоком горе.

Наконец снотворное подействовало. Ее тело расслабилось, дыхание стало неслышным, ее рука ослабла на моей спине. Она лежала поверх одеяла, а февральская ночь была холодная. Свободной рукой я осторожно вытащил из-под нее одеяло и накинул на нее, потом закутал ей плечи покрывалом. Я выключил свет и лежал в темноте, тихонько баюкая ее, пока она не заснула крепким сном.

Я улыбнулся, подумав, какое лицо было бы у инспектора Лоджа, если бы он увидел нас в эту минуту. И я подумал еще, что не удовлетворился бы ролью товарища, если бы в моих объятиях оказалась не Сцилла, а Кэт.

В течение ночи Сцилла несколько раз принималась беспокойно двигаться, бормоча какую-то бессмыслицу и успокаиваясь каждый раз, когда я поглаживал рукой ее волосы. Ближе к утру она совсем затихла. Я встал, завернул ее в покрывало и отнес в ее собственную постель. Я знал, что если она проснется у меня, то будет смущена и расстроена. А это ей было совсем ни к чему.

Когда я оставил ее, она все еще крепко спала.

Через несколько часов, после завтрака наспех, я отвез ее в Мейденхед. Она почти все время дремала, откинувшись на сиденье, и ни разу не заговорила о том, что произошло ночью. Я даже не был уверен, что она вообще помнила об этом.