Читать книгу Архивы Дрездена: Гроза из преисподней. Луна светит безумцам. Могила в подарок - Джим Батчер - Страница 12
Гроза из преисподней
Глава 10
ОглавлениеЯ уехал от Бьянки на прокатной машине Джорджа, «студебекере» с деревянной отделкой боковины. На ходу эта колымага ворчала, кряхтела и стонала всеми своими сочленениями. Не доезжая квартала до своего дома, я остановился у телефона-автомата и набрал номер Линды Рэндалл.
В трубке послышалось несколько гудков, прежде чем мне ответили.
– Вам Беккитов? Это говорит Линда, – послышалось в трубке негромкое, приглушенное контральто.
– Линда Рэндалл? – уточнил я.
– Мм… – отозвалась она. Бархат в ее голосе казался почти осязаемым. – Кто говорит?
– Меня зовут Гарри Дрезден. Я хотел спросить, могу ли я поговорить с вами?
– Гарри? Как вас?
– Дрезден. Я частный следователь.
Она рассмеялась. Смех ее оказался таким сочным, что хотелось забыть все и кататься по земле нагишом.
– И что вы хотите обследовать, мистер Дрезден? Мои частные прелести? Вы мне уже нравитесь.
Я закашлялся.
– Ну… да. Миссис Рэндалл…
– Мисс, – перебила она меня. – Мисс Рэндалл. Я свободна. В смысле, в данный момент.
– Мисс Рэндалл, – поправился я. – Если можно, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов касательно Дженнифер Стентон.
Молчание на том конце провода. Я слышал какие-то звуки на заднем плане: играющую музыку, наверное по радио, и голос механического информатора, говорившего что-то насчет белых зон, красных зон и разгрузке багажа.
– Мисс Рэндалл?
– Нет, – сказала она.
– Это не отнимет у вас много времени. И уверяю вас, вы не являетесь объектом того, чем я занимаюсь. Я прошу просто уделить мне несколько минут.
– Нет, – повторила она. – Я на работе и буду занята до утра. У меня нет времени на вас.
– Дженнифер Стентон была вашей подругой. Ее убили. Если вы можете сказать мне хоть что-то, способное помочь…
– Не могу, – снова перебила она меня. – До свидания, мистер Дрезден.
В трубке послышались короткие гудки.
Я раздосадованно нахмурился, вешая трубку. Вот так вот. Я потратил столько сил на подготовку, на встречу лицом к лицу с Бьянкой, я заработал себе кучу потенциальных неприятностей, и все впустую.
«Все впустую, – подумал я. – Все, дьявол побери, впустую».
Бьянка говорила, что Линда Рэндалл работает у кого-то шофером. У Беккитов, вспомнил я фамилию, кто бы они ни были. Теперь я понял, что за звуки слышались на заднем плане: объявления в секторе прилета аэропорта О’Хара. Выходит, она сидит в машине рядом с аэропортом – возможно, ждет прилетающих откуда-то Беккитов. В любом случае надолго она там не задержится.
Не теряя ни секунды, я воткнул передачу у старого, чахоточного «студебекера» и погнал его к О’Хара. И то сказать: куда проще отшить человека по телефону, нежели при личной встрече. К аэропорту вели несколько подъездов, но тут уж мне пришлось положиться на удачу – удачу в том, что попаду в нужное место прежде, чем мисс В-настоящий-момент-я-не-занята Рэндалл успеет забрать своих работодателей и смыться. И еще немного в том, что «студебекер» одолеет оставшееся до аэропорта расстояние.
«Студебекер» дотянул-таки до пункта назначения, и у второго же подъезда я обнаружил небольшой серебристый лимузин, припаркованный на бесплатной стоянке. Сквозь тонированные стекла не было видно почти ничего. Как и положено вечером в пятницу, аэропорт кишел людьми – в основном бизнесменами в сдержанных деловых костюмах, возвращающимися домой со всех концов страны. По полукруглому подъездному пандусу непрерывным потоком ползли машины. Коп в мундире регулировал движение, не позволяя людям совершать всякие глупости вроде посадки-высадки людей посреди дороги.
Я свернул старичка-«студебекера» на парковку, в последний момент обогнав «вольво» (правда, в мою пользу говорило то, что машина у меня была старее и тяжелее, да и вел я ее куда безрассуднее). Кося глазом на серебристый лимузин, я выбрался из машины и направился к ближайшему телефону-автомату. Я сунул в прорезь четвертак и еще раз набрал номер, который мне дала Бьянка.
В трубке послышались гудки. В серебристом лимузине кто-то пошевелился.
– Беккиты, Линда у телефона, – промурлыкала она.
– Привет, Линда, – сказал я. – Это опять Гарри Дрезден.
Я почти увидел ее ухмылку. В глубине салона мелькнул огонек, высветивший на мгновение женский силуэт, потом от него осталась оранжевая точка сигареты.
– Мне казалось, я уже говорила вам, что не хочу с вами беседовать, мистер Дрезден.
– Мне нравятся женщины, которых трудно добиться.
Она рассмеялась своим замечательным смехом. Сквозь затемненные окна я видел, как движется в такт смеху ее голова.
– Добиться меня труднее с каждой секундой. Еще раз до свидания. – Снова отбой.
Я улыбнулся, повесил трубку, подошел к лимузину и постучал в окно.
Оно с легким жужжанием опустилось, и на меня глянула, удивленно выгнув бровь, женщина лет двадцати пяти. У нее были красивые глаза цвета дождевой тучи, легкий перебор теней и ярко-алая помада на полных губах. Каштановые волосы стягивались в тугой пучок на затылке, отчего скулы казались почти острыми; только на висках она оставила несколько нарочито растрепанных прядей. В целом она имела хищный вид – резкий, решительный. Одета она была в белоснежную блузку и серые слаксы; зажженную сигарету держала в руке. Струйка дыма текла прямо мне в нос, и я попытался сдуть ее в сторону.
Она смерила меня взглядом и чуть улыбнулась:
– Можете не представляться, Гарри Дрезден.
– Мне действительно нужно поговорить с вами, мисс Рэндалл. Это не займет у вас много времени.
Она посмотрела на часы, потом на двери аэропорта. Потом снова на меня.
– Ладно. Вы заперли меня в угол. Сдаюсь на милость победителя. – Уголки губ ее изогнулись в улыбке. Она затянулась сигаретой. – И потом, мне нравятся мужчины, которых не остановишь.
Я снова закашлялся. Эта женщина была привлекательна; впрочем, привлекательна по роду деятельности. И все же имелось в ней что-то такое, что действовало на меня, как ключ зажигания на мотор: что-то в том, как она держала голову, или как складывала слова, которые, минуя мой мозг, попадали прямехонько в гормоны. Я постарался побыстрее перейти к теме разговора, чтобы уменьшить шансы выставить себя дураком.
– Вы близко знали Дженнифер Стентон?
Она посмотрела на меня из-под полуприкрытых ресниц.
– До интимного.
Гхм.
– Да… гм… вы… Вы ведь работали с ней на Бьянку.
Линда выдохнула еще струйку дыма.
– На эту вздорную маленькую суку. Да, я работала с Джен. Какое-то время мы даже жили вместе. В одной постели. – Последнее слово она ухитрилась произнести, придав ему вибрации потаенного, чуть непристойного смешка.
– Вы были знакомы с Томми Томмом? – спросил я.
– Еще бы. В постели бесподобен. Просто фантастика. – Она опустила взгляд и пошарила рукой на сиденье справа от себя. Что она там потеряла? – Он был постоянным клиентом. Раза два в месяц мы с Джен заваливались к нему и устраивали небольшую вечеринку. – Она пригнулась ко мне. – Он, Гарри Дрезден, умел сотворить с женщиной такое, что она превращалась в настоящего зверя. Вы понимаете, о чем я? В рычащего и кусающегося. Как во время гона.
Я совершенно дурел от нее. Этот ее голос навевал сны из тех, которые поутру ужасно хочется вспомнить поподробнее. Выражение лица ее обещало показать мне такое, о чем не говорят с другими, если только я дам ей такой шанс. Работа, Гарри. Думай о работе.
Бывают дни, когда я ее просто ненавижу, эту свою работу.
– Когда вы разговаривали с ней в последний раз?
Она сделала еще затяжку, и на этот раз я заметил едва заметную дрожь ее пальцев, которые она почти тотчас же быстро спрятала. Но недостаточно быстро. Она нервничала. Нервничала настолько, что у нее дрожали пальцы, и теперь я разглядел ее линию поведения. Она разыгрывала из себя похотливую уличную кошку, взывая не к моим мозгам, но к потрохам, пытаясь отвлечь меня этим, не дать обнаружить что-то.
Я не нелюдь какой-нибудь. Меня можно отвлечь хорошеньким личиком или телом – как любого более-менее молодого мужчину. Линда Рэндалл играла эту роль чертовски здорово. Но я не люблю, когда меня держат за дурачка.
Ну, мисс Секс-Богиня. Что вы от меня скрываете?
Я прокашлялся и как мог равнодушнее спросил:
– Так когда вы в последний раз разговаривали с Дженнифер Стентон, мисс Рэндалл?
Она посмотрела на меня, прищурившись. Кем бы она ни была, только не дурой. Она понимала, что я вижу ее насквозь при всем ее притворстве. От флиртующих интонаций не осталось и следа.
– Вы коп? – спросила она.
Я мотнул головой:
– Даю клятву бойскаута, нет. Я просто пытаюсь выяснить, что с ней произошло.
– Блин, – негромко произнесла она. Потом щелчком кинула окурок на бетон и выпустила большой клуб дыма. – Послушайте. Я скажу вам кое-что, но, если рядом окажется коп, мы с вами не знакомы. Усекли?
Я кивнул.
– Я говорила с Джен в среду вечером. Она мне позвонила. У Томми был день рождения. Она предлагала собраться всем втроем. – Она покривила рот. – Так сказать, воссоединиться.
Я огляделся по сторонам и пригнулся ближе к окну.
– И вы поехали?
Глаза ее беспокойно забегали, словно у кошки, вдруг оказавшейся взаперти в тесной коморке.
– Нет, – сказала она. – Мне нужно было работать. Мне хотелось, но…
– Она не говорила ничего необычного? Ничего такого, чтобы вы заподозрили, что она в опасности?
Она снова мотнула головой:
– Нет, ничего такого. Мы вообще недолго говорили. И почти не встречались с тех пор, как я ушла из «Бархатного салона».
Я нахмурился.
– Вы не знаете, чем она еще занималась? Не была ли она вовлечена во что-то, что могло навредить ей?
Она покачала головой:
– Нет, нет. Ничего такого. Это не в ее духе. Она была прекрасна. Многие девушки постепенно… черствеют, что ли, мистер Дрезден. Только не она. Она умела как-то заставлять людей ощущать себя другими, лучшими. – Она отвернулась. – У меня так никогда не получалось. Все, что я умела, – это помочь им разрядиться немного.
– Вы мне ничего больше не можете сказать? Ничего не приходит на память?
Она сжала губы и мотнула головой. Мотнула головой – и тем самым солгала мне. Это я знал наверняка. Она замкнулась, сжалась, но, если бы ей было и правда нечего мне сказать, она бы не пыталась скрыть это. Она наверняка знала что-то – если только я просто не наступил ей на больное место, как час назад с Бьянкой. В любом случае я не надеялся, что она скажет мне что-то еще.
Я с досадой сжал кулаки. Если у Линды Рэндалл не было для меня информации, я снова оказывался в тупике. И я ухитрился уязвить чувства еще одной женщины – уже второй за этот вечер. Нет, Дрезден, ты просто снайпер. Даже если считать, что одна из этих двух не совсем женщина.
– Но зачем, – спросил я, даже не успев подумать, о чем я спрашиваю, – зачем работать шлюхой?
Она снова посмотрела на меня и улыбнулась. Я увидел, как в ней снова что-то изменилось, включив ту животную страстность, которой она встретила меня с самого начала. И все же внутри ее шла какая-то внутренняя борьба, которой не могли скрыть ее глаза. Я поспешно отвернулся, пока не увидел больше. Мне почему-то казалось, что я не захочу видеть того, что находится в душе у Линды Рэндалл.
– Потому что я этим занимаюсь, мистер Дрезден. Некоторым людям нужны наркотики. Или алкоголь. А мне – оргазмы. Секс. Страсть. Просто еще один вид зависимости. Их в городе – как собак нерезаных. – Она посмотрела в сторону выхода из терминала. – После любви это самая клевая штука. И она удерживает меня на работе. Прошу прощения.
Она открыла дверь. Я быстро шагнул назад и вбок, пропуская ее. Большими шагами – ноги у нее росли, что называется, от подбородка – она обошла машину и открыла багажник.
Супружеская пара (оба долговязые, в очках и стильных серых деловых костюмах) появилась из дверей аэропорта и направилась к лимузину. Они производили впечатление преуспевающих профессионалов: удачная карьера, детей нет, зато в достатке денег и времени, чтобы следить за своей внешностью. Этакая идеальная нордическая пара. Он нес на плече мягкую сумку с одеждой, а в руке – небольшой чемодан; она – только кейс. Ни украшений, ни даже часов или обручальных колец я не заметил. Странно.
Мужчина уложил вещи в багажник лимузина и перевел взгляд с Линды на меня. Линда отвела глаза. Он старался говорить тихо, чтобы я не слышал, но слух у меня острый.
– Кто это? – спросил он. В голосе его мне послышалось напряжение.
– Мой приятель, мистер Беккит. Парень, с которым я встречалась.
Новая ложь. Все любопытнее и любопытнее.
Я посмотрел поверх крыши лимузина на женщину – предположительно, миссис Беккит. Она встретила мой взгляд невозмутимо, я бы сказал, даже слишком бесстрастно. Это казалось немного зловещим. Такой взгляд я видел в кино, у заключенных, освобожденных из немецких концлагерей в конце Второй мировой войны. Пустой. Мертвый – как у мертвеца, который еще не знает, что умер.
Линда распахнула заднюю дверь и усадила мистера и миссис Беккит в машину. Проходя, мистер Беккит скользнул рукой по Линдиной талии жестом, слишком интимным и собственническим для наемной прислуги. Я увидел, как Линда вздрогнула и захлопнула дверцу. Потом обогнула машину и подошла ко мне.
– Убирайтесь отсюда, – тихо произнесла она. – Я не хочу никаких неприятностей от своего босса.
Я схватил ее за руку и сжал – жест, как мне представлялось, вполне естественный для старого любовника. При этом я незаметно сунул ей в ладонь мою визитку.
– Моя карточка. Если вдруг вспомните что-нибудь еще, позвоните, ладно?
Она отвернулась от меня, не ответив, но карточка исчезла в ее кармане прежде, чем она вернулась в машину.
Мертвый взгляд миссис Беккит скользнул по мне, когда лимузин проезжал мимо. Теперь уже я вздрогнул. Я уже говорил, что вид все это имело зловещий.
Я зашел в здание аэропорта. Мониторы, показывавшие время прилета, при моем приближении покрылись рябью. Я нашел ближайший кафетерий, сел и заказал чашку кофе. Мне пришлось наскребать по карманам мелочь, чтобы расплатиться. Бо́льшая часть денег ушла на оплату за офис, а еще на приворотное зелье, которое я изготовил, поддавшись на уговоры Боба. Деньги. Мне необходимо было заняться наконец делом Моники Селлз, отыскать ее чертова муженька. Мне как-то не хотелось благополучно выбраться из всей этой заварухи с Белым Советом только ради возможности остаться без офиса и квартиры из-за того, что я не сумел вовремя оплатить счета.
Я пил кофе и пытался привести мысли в какое-то подобие порядка. У меня имелись две основные задачи. Первой, и более важной, было выяснить, кто убил Томми Томма и Дженнифер Стентон. И не просто поймать убийцу, прежде чем тот наделает еще кучу трупов, а провернуть работу, пока Белый Совет не использовал это дело в качестве повода укокошить меня самого.
Однако, выслеживая убийц и избегая палачей Совета, мне нужно было еще и поработать на кого-то, кто заплатил бы мне. Мои сегодняшние экскурсии никак не годились в качестве работы, за которую я мог стребовать деньги с Мёрфи, – скорее, она отодрала бы мне задницу за то, что я в нарушение ее приказаний совал свой нос куда не надо. А посему, если я хотел получить деньги с полицейского управления Чикаго, мне стоило заняться исследованиями, которых от меня ждала Мёрфи, – черной магией, которая сама по себе могла угробить меня.
Ну или поработать над делом пропавшего мужа Моники Селлз. Мне-то казалось, я уже докопался до его сути, и все же не мешало бы прояснить его до конца. Я вполне мог потратить на это некоторое время в счет аванса. Возможно, даже получить дополнительную сумму. Это привлекало меня значительно больше, чем изыскания в области черной магии.
Что ж, я мог попытать счастья с нитью, которую дал мне Тук-Тук. Той ночью в домик у озера доставляли пиццу. Самое время поговорить с развозчиком, если получится.
Я вышел из кафе, нашел ближайший телефон-автомат и набрал номер справочной. В районе домика Селлзов имелось только одно заведение, поставлявшее пиццу по вызову. Я получил номер и тут же набрал его.
– «Пицца-Экспресс», – произнес в трубку кто-то с набитым ртом. – Что вам сегодня?
– Эй, – сказал я, – не поможете ли вы мне? Я ищу водителя, который доставлял пиццу вечером в среду. – Я продиктовал ему адрес и еще раз спросил, могу ли я переговорить с водителем.
– Еще один, – буркнул мой собеседник. – Легко. Не вешайте трубку. Джек только вернулся с вызова. – Голос на том конце провода окликнул кого-то, и через полминуты высокий юношеский баритон неуверенно пролепетал мне в ухо:
– А-алё?
– Привет, – отозвался я. – Вы тот водитель, что доставлял пиццу в…
– Послушайте, – возбужденно перебил он меня, – я же сказал уже, что мне очень жаль. Я больше не буду.
На мгновение я зажмурился, совершенно сбитый с толку.
– Не будете что?
– Иисусе, – взмолился он. Я слышал, как он куда-то идет, а потом музыка и голоса на заднем плане резко стихли, – похоже, он вышел в другую комнату и закрыл за собой дверь. – Послушайте, – повторил чуть не плача водитель. – Я же сказал вам, я никому и ничего не скажу. Я только смотрел капельку. Я же ничего такого не делал. Никто не подошел к двери, ну и что мне было еще делать? – Голос его сорвался на полуслове. – Ну развлекались вы там, ну и что? Это ваше дело.
Я отчаянно пытался понять, о чем толкует этот мальчишка.
– Что именно ты увидел, Джек? – спросил я.
– Да не видел я лиц, ни одного, – заверил он меня хнычущим голосом. Потом неуверенно хихикнул и сделал попытку пошутить. – Есть места, на которые куда как интереснее смотреть, чем на лица. Да и какое мне, блин, дело до того, чем вы занимаетесь у себя дома? Или друзья ваши, или кто там. И не волнуйтесь вы из-за меня. Я никому и ничего не скажу. В следующий раз просто положу пиццу на крыльцо и ждать не буду, идет?
Друзья – во множественном числе. Любопытно. Мальчик действительно нервничал. Должно быть, все-таки насмотрелся чего-то такого. И все-таки я чуял нутром, что он скрывает что-то еще, стараясь не вспоминать об этом.
– Что еще? – спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее и нейтральнее. – Ты видел что-то еще. Что это было?
– Не мое это дело, – поспешно буркнул он. – Не мое. Послушайте, мне нельзя телефон занимать. К нам заказчики звонят. Вечер пятницы ведь, работы – не продохнуть.
– Что, – раздельно и внятно произнес я, – еще?
– Ох, блин, – всхлипнул он дрожащим голосом. – Послушайте, да не был я с тем парнем. Знать не знаю, кто он такой. И не говорил я ему, что у вас там оргия. Честное слово, не говорил. Бог мой, мистер, не нужно мне неприятностей на свою задницу.
Похоже, Виктор Селлз знал толк в вечеринках. И в том, как запугивать подростков, тоже.
– Еще один вопрос, и я оставлю все как есть, – сказал я. – Кого ты там увидел? Расскажи мне о нем.
– Не знаю я его. Не знаю, и раньше не знал. Какой-то парень с камерой, только и всего. Я обошел дом – думал, может, задняя дверь не заперта, – ну и заглянул внутрь. На секунду только и заглянул. А он там стоял, весь в черном, и все фоткал своей камерой. – Он помолчал, будто кто-то постучал в закрытую дверь. – О боже, мистер, мне идти пора. Я вас не знаю. Ничего я не знаю. – Послышался шум шагов, потом гудки в трубке.
Я повесил свою трубку и вернулся к взятому напрокат у Джорджа рыдвану. Всю дорогу домой я обдумывал то, что мне удалось узнать.
Кто-то другой звонил в «Пицца-Экспресс» незадолго до моего звонка. Кто-то еще интересовался мальчишкой-развозчиком. Кто?
Ну конечно же, Виктор Селлз. Выслеживающий всех, кто знает что-то о нем, о его делишках в домике у озера. Виктор Селлз, устроивший там в ту ночь славный такой, маленький междусобойчик. Может, он напился пьян, а может, это кто-то из его гостей напился и заказал пиццу – и теперь он заметает следы.
Из чего следует, что Виктор знал, что кто-то за ним подглядывает. Черт, теперь я не сомневался в том, что он находился в доме, когда я приезжал туда вчера вечером. Это делало вещи еще интереснее. Много интереснее. Исчезнувший человек, который не хочет, чтобы его нашли, бывает опасен, если за ним шпионят.
А что фотограф? Некто, хоронящийся под окнами и щелкающий любопытные картинки? Я порылся в кармане плаща и нащупал круглую коробочку из-под пленки. Как бы то ни было, теперь стало ясно, откуда она там взялась. Но с какой стати кому-либо ехать туда и снимать Виктора с дружками? Может, это Моника наняла кого-то еще, какого-нибудь частного детектива, а мне не сказала? Или это просто кто-нибудь из соседей, увлекающийся порнухой? Трудно сказать. Тайн становилось все больше.
Я остановил «студебекер» на стоянке у моего дома и заглушил мотор. Потом посидел немного, подводя итоги прошедшего вечера. Загадок – не сосчитать. Достижений – ноль.
Мое расследование для Моники Селлз вывело меня на мужа, который устраивает дикие оргии в своем летнем домике, потеряв работу, и прилагает изрядные усилия, чтобы его не нашли. Возможно, усугубленный случай мужского климакса. Моника не производила впечатления женщины, которая воспринимает такого рода новости легко и благосклонно, – гораздо скорее она закроет на них глаза и обзовет меня лжецом, если я открою ей правду. Но эта история, по крайней мере, заслуживала того, чтобы уделить ей еще сколько-то внимания. Я мог выставить в счет еще несколько рабочих часов и, возможно, заработать на этом еще немного. Правда, я до сих пор ничего еще не знал.
Бьянкина линия расследования, дойдя до Линды Рэндалл, уперлась в тупик. Все, что у меня имелось, – это новые вопросы к мисс Рэндалл, а она была недосягаема, как банк в выходной день. У меня не было ничего достаточно солидного, чтобы помочь Мёрфи в ее следствии. Черт, придется мне все-таки проделать этот чертов опыт. Может, я и узнаю что-нибудь полезное, какую-нибудь улику, способную вывести меня и полицию на убийцу.
А может, это будет стоить мне задницы.
Но у меня не было другого выхода, кроме как попытаться.
Поэтому я вылез из машины и зашагал к дому, чтобы взяться за работу.
Он поджидал меня за мусорными баками, стоявшими у ведущей к моим дверям лестницы. Бейсбольная бита, которой он замахнулся, угодила мне точнехонько за ухом; я скатился вниз по ступенькам и остался лежать там почти бесчувственной тряпкой. Я слышал, как он спускается ко мне, но не мог пошевелить даже пальцем.
Все сходилось. Это вполне достойно завершало прошедший день.
Я ощутил подошву его ботинка у себя на загривке. Почувствовал, как он поднимает бейсбольную биту. А потом она со свистом устремилась вниз, готовая сокрушить мой череп.
Только ударила она не по моей неподвижной голове, а с треском врезалась в асфальт у меня перед носом. А значит, и перед глазами.
– Слышишь, Дрезден? – произнес нападавший. Голос его звучал негромко, нарочито хрипло. – Больно длинный у тебя нос. Не суй его куда не надо. И рот у тебя больно велик. Прекрати говорить с людьми, с которыми тебе не нужно говорить. А то мы тебе его сами заткнем. – Он выждал подобающую театральную паузу. – Навсегда, – добавил он. Шаги его поднялись вверх по ступенькам и стихли.
Некоторое время я лежал, глядя на звезды у меня перед глазами. Из ниоткуда возник Мистер – возможно, его привлекли стонущие звуки – и принялся лизать меня в нос.
В конце концов я вновь обрел способность двигаться и сел. Голова отчаянно кружилась, и меня мутило. Мистер с басовитым мурлыканьем потерся о мой бок, словно чувствовал, что со мной не все ладно. Тогда я ухитрился даже подняться на ноги и продержаться в вертикальном положении достаточно долго, чтобы отпереть дверь, запустить внутрь Мистера, войти самому и запереть ее за собой. Потом я доплелся в темноте до кресла и с блаженным вздохом рухнул в него.
Я посидел, не шевелясь, до тех пор, пока голова не перестала кружиться хотя бы настолько, чтобы я снова смог открыть глаза, и пока грохот в висках не поутих немного. Грохот в голове. Должно быть, кто-то продолжал молотить по ней бейсбольной битой, как кузнечным молотом, придавая ей всякие причудливые формы, в равной степени не годные для сознательной деятельности. Кто-то выковывал из Гарри Дрездена славного такого покойника.
Я обрубил этот ход рассуждений.
– Ты не какой-нибудь жалкий кролик, Дрезден, – напомнил я себе не без резкости в голосе. – Ты чародей старой школы, заклинатель крупного калибра. Ты не должен валяться тряпкой под ногами всяких говнюков с бейсбольными битами только потому, что они приказали тебе так!
Наэлектризованный звуком собственного голоса (а может быть, внезапным и не самым приятным осознанием того факта, что я начал заговаривать с собой), я встал, затопил огонь в камине и принялся, пошатываясь, бродить перед ним взад-вперед, пытаясь думать.
Не мои ли вечерние визиты привели к этому предупреждению? У кого имеется повод угрожать мне? От каких таких открытий пытаются меня удержать? И главное, что мне в этой связи делать?
Возможно, кто-то видел, как я разговариваю с Линдой Рэндалл. Или, что еще вероятнее, кто-то видел меня у Бьянкиного дома задающим вопросы. «Голубой жучок», конечно, не верх роскоши, но и спутать с любой другой машиной его трудно. У кого имеется повод следить за мной?
Ну, разве Джентльмен Джонни Марконе не следовал за мной, чтобы побеседовать? Чтобы попросить меня держаться подальше от истории с убийством Томми Томма? Еще как следовал. Так что это запросто могло оказаться еще одним напоминанием от криминального босса. Вполне, между прочим, в мафиозном духе.
Я проковылял к плите и заварил себе травяного чая от головной боли, потом добавил туда пару таблеток аспирина. Целебные травы, конечно, хороши, но я предпочитаю действовать наверняка.
Продолжая не отступать от этого принципа, я достал из ящика свой «смит-вессон-чифс-спешл» тридцать восьмого калибра, размотал тряпицу, в которую он был завернут, и проверил, заряжен ли он. Потом сунул револьвер в карман куртки.
Если не брать в расчет чародейства, надоедливым типам с бейсбольными битами в руках справляться с пистолетом гораздо сложнее. И будь я проклят, если позволю даже Джонни Марконе с его душой тигра вытирать об меня ноги, отталкивать меня с пути или хотя бы думать, что может вертеть мной как захочет. Черта с два.
Моя голова гудела как котел, руки тряслись, но я спустился в лабораторию и принялся вычислять, как вырвать чье-то сердце из груди с пятидесятимильного расстояния.
Кто там сказал, что я не умею найти себе развлечения в пятницу вечером?