Читать книгу Последнее письмо от твоего любимого - Джоджо Мойес - Страница 5

Мойра Паркер с тревогой наблюдала за тем, как босс решительно прошел мимо ее стола в свой кабинет, и по его крепко сжатым челюстям тут же поняла: видимо, хорошо, что мистер Арбутнот, встреча с которым назначена на 2.30, задерживается. Предыдущая встреча прошла не очень удачно.

Быстро разгладив юбку, Мойра встала, взяла у него пальто, успевшее, пока он шел от машины к офису, покрыться каплями дождя, поставила зонтик в стойку, а затем, не торопясь, повесила пальто на крючок. Мойра работала секретаршей Лоренса Стерлинга достаточно долго, чтобы понимать, когда боссу нужно дать время побыть одному.

По утрам он всегда выпивал две чашки кофе, а после обеда – чашку чая, поэтому она четким, выверенным за годы работы движением налила чай, собрала в стопку необходимые документы, а затем постучалась в кабинет.

– Подозреваю, что мистер Арбутнот задерживается. Судя по всему, на Мэрилебон-роуд огромная пробка.

Он читал письма, которые она утром оставила на столе на подпись. Явно довольный содержанием, он достал из нагрудного кармана ручку и расписался коротким, резким росчерком. Секретарша поставила перед ним чай, положила подписанные письма к остальным бумагам и сообщила:

– Я забрала ваши авиабилеты в Южную Африку и заказала такси из аэропорта.

– Пятнадцатого?

– Да. Я принесу билеты, а вы пока можете проверить документацию. Вот показатели продаж за прошлую неделю, а в этой папке – окончательные данные по заработной плате. А еще я не знала, успеете ли вы пообедать после встречи с производителями автомобилей, поэтому взяла на себя смелость сделать вам пару сэндвичей. Надеюсь, я не слишком много себе позволила.

– Очень мило с вашей стороны, Мойра, спасибо.

– Хотите сейчас принесу? К чаю?

Он кивнул и на мгновение улыбнулся ей, отчего она чуть не покраснела. Мойра прекрасно знала, что другие секретарши смеялись над ней из-за того, что она, по их мнению, проявляла излишнюю заботу о боссе, не говоря уже о ее чересчур строгой одежде и официальной манере общения. Но ее начальник любит, чтобы все делалось на совесть. Мойра всегда понимала это. Эти дурочки только и знают, что читать глупые модные журналы да сплетничать в женской раздевалке. Им невдомек, что хорошо сделанная работа приносит бесконечное удовлетворение. Они не понимают, как приятно чувствовать себя незаменимой.

Немного замешкавшись, Мойра достала из папки последнее письмо:

– Пришла дневная почта. Я решила, что вы, возможно, захотите взглянуть на это – очередное письмо о работниках из Рочдейла.

Ненадолго озарившая его лицо улыбка тут же пропала, Лоренс дважды перечитал письмо и, помрачнев, спросил:

– Кто-нибудь еще видел это письмо?

– Нет, сэр.

– Подшейте вместе с остальными! – рявкнул он, швырнув письмо на стол. – Жить спокойно не дают. За всем этим стоят профсоюзы, не желаю иметь с ними ничего общего.

Мойра безропотно выслушала его крики и уже пошла к дверям, но в последний момент обернулась:

– Позвольте поинтересоваться… как самочувствие вашей жены? Она рада наконец-то вернуться домой?

– С ней все в порядке, спасибо. Уже почти пришла в себя. Пребывание дома идет ей на пользу, – ответил он.

– Рада слышать, – нервно сглотнув, ответила секретарша, но босс уже не смотрел в ее сторону, погрузившись в изучение показателей продаж, которые она положила ему на стол.

Сдержанно улыбаясь, Мойра Паркер вышла из кабинета и, прижимая к груди папку с бумагами, твердым шагом направилась на свое рабочее место.

Это наши старые друзья, сказал он, ничего особенного. С двумя из них Дженнифер уже «познакомилась» – как-то они навестили ее в клинике, а потом, после ее возвращения, заходили к ним домой. С Ивонной Монкрифф – высокой, стройной брюнеткой слегка за тридцать – они дружили с тех пор, как Дженнифер поселилась в доме на Мидвей-сквер и они стали соседями. Ивонна говорила довольно резко и язвительно, в отличие от второй подруги, Вайолет, которую Дженнифер знала еще со школы. Вайолет терпеливо сносила бесконечные шуточки Ивонны и принимала ее язвительные замечания как должное.

Поначалу Дженнифер было нелегко поддерживать разговор об общих знакомых и событиях, которые объединяли подруг, но в их компании она чувствовала себя легко и свободно. Постепенно она училась доверять своим интуитивным реакциям на то, что ей говорили: оказалось, воспоминания могут храниться не только в памяти.

– Вот бы мне потерять память! – воскликнула Ивонна после того, как Дженнифер призналась ей, какие странные вещи творились с ней, когда она очнулась в клинике. – Я ушла бы куда глаза глядят. Во-первых, я забыла бы, что вышла замуж за Фрэнсиса.

Ивонна зашла к подруге, чтобы убедить ее в том, что все в порядке – намечается «тихий» ужин, но по мере того, как дело близилось к вечеру, Дженнифер нервничала все больше и больше.

– Не понимаю, дорогая, к чему такая паника? О твоих вечеринках ходят легенды, – заверила ее Ивонна, удобно устроившись на кровати и наблюдая за тем, как Дженнифер в спешке примеряет одно платье за другим.

– И чем же они так легендарны? – спросила та, поправляя очередное платье на груди. Похоже, что за время пребывания в клинике она немного похудела, и лиф безобразно топорщился.

– Милая, успокойся, – рассмеялась Ивонна. – От тебя совершенно ничего не требуется. Твоя потрясающая миссис Ко не заставит тебя краснеть. В доме идеальный порядок. Выглядишь ты сногсшибательно. Только, будь любезна, оденься уж наконец. – Она скинула туфли и элегантным движением забралась на кровать, вытянув длинные ноги. – Я никогда не разделяла твою любовь к светской жизни. Не пойми меня неправильно, я обожаю ходить на вечеринки, но вот устраивать их самой… нет, – замотала головой Ивонна, придирчиво разглядывая свой маникюр. – На вечеринки надо ходить, а не устраивать их самой – так говорила моя мама, и, если честно, я совершенно с ней согласна. Я с удовольствием прикуплю пару новых платьев, но готовить канапе и составлять план посадки гостей? Нет уж, увольте.

Стоя перед зеркалом, Дженнифер продолжала бороться с непослушным вырезом, поворачиваясь то влево, то вправо. Подняв руку, она взглянула на выпуклый багровый шрам и спросила:

– Как ты думаешь, может, лучше надеть платье с длинным рукавом?

– Болит? – спросила Ивонна, разглядывая шрам.

– У меня вся рука болит. Доктор прописал мне какие-то таблетки. Просто я подумала, что шрам будет…

– Бросаться в глаза? – сморщила носик Ивонна. – Думаю, тебе лучше носить платья с длинным рукавом, дорогая, пока он немного не побледнеет. К тому же сейчас прохладно.

Дженнифер слегка опешила от беспристрастного оценивающего взгляда подруги, но не обиделась. С тех пор как она вернулась домой, мало кто брал на себя смелость прямо отвечать на ее вопросы.

Она аккуратно сняла платье через низ, подошла к шкафу, порылась среди вешалок, достала платье-футляр из чистого шелка и замерла, неуверенно разглядывая его. Оно такое эффектное. После возвращения из клиники Дженнифер предпочитала неброский твид, серые и коричневые тона, но все эти яркие наряды то и дело попадались ей на глаза.

– Что-нибудь такое? – спросила она у Ивонны.

– Какое – такое?

– Я носила такие платья? – собравшись с духом, спросила Дженнифер. – Как я обычно одевалась? – уточнила она, прижимая платье к груди.

– То есть ты хочешь сказать, что и правда ничего не помнишь? – недоверчиво посмотрела на нее Ивонна, доставая из сумочки сигареты.

– Почти ничего, – призналась Дженнифер и присела на пуфик перед туалетным столиком. – Я знаю, что я знаю тебя. Что я знаю его. Я это чувствую, – объяснила она, положив руку на грудь. – Но… я многого не помню. Я не помню, как я относилась к своей жизни. Не знаю, как вести себя с другими людьми. Не знаю… Не знаю, кто я такая, – прикусив губу, закончила она. И, почувствовав, как на глаза навернулись слезы, быстро достала из ящика комода носовой платок.

После долгого молчания Ивонна встала, подошла к Дженнифер и присела рядом с ней на край пуфика:

– Хорошо, дорогая. Я введу тебя в курс дела: ты очаровательная и веселая – просто воплощение joie de vivre[4]. У тебя идеальная жизнь, богатый и красивый муж, который носит тебя на руках, и гардероб, за который любая женщина готова продать душу дьяволу. Всегда идеальная прическа, осиная талия. Ты постоянно в центре внимания на любой вечеринке, и все наши мужья тайно влюблены в тебя.

– Перестань, Ивонна.

– Я не шучу. Фрэнсис тебя просто обожает. Стоит ему увидеть твою озорную улыбку и белокурые локоны, как он тут же начинает жалеть, что женился на этой долговязой еврейской стерве. Ну а Билл…

– Билл?

– Муж Вайолет. Пока ты была не замужем, он, как болонка, ходил за тобой по пятам. Слава богу, что он до смерти боится твоего мужа, а то уже давно бы схватил тебя, перекинул через плечо и был таков.

– Ты мне льстишь, – пожурила ее Дженнифер, вытирая уголком платка слезы.

– А вот и нет. Если бы ты не была такой милой, пришлось бы от тебя избавиться. Но тебе повезло: ты мне нравишься.

Несколько минут они сидели молча, а потом Дженнифер спросила, пристально глядя на пятно на ковре:

– А почему у меня нет детей?

– Последний раз, когда мы с тобой говорили об этом, – удивленно приподняв бровь, ответила Ивонна и глубоко затянулась, – ты сказала что-то вроде того, что «муж и жена должны почаще бывать на одном континенте, если хотят завести детей». Твой муж часто в разъездах, – продолжала Ивонна, пуская идеальное кольцо дыма. – Кстати, вот еще одна причина, по которой я тебе жутко завидую. – Дженнифер смущенно хихикнула, но Ивонна не унималась: – Послушай, дорогая, все будет хорошо. Просто делай все, что говорит тебе этот ваш неприлично дорогой доктор, и перестань изводить себя. Может, через пару недель ты просто в какой-то момент воскликнешь: «Эврика!» – и все вспомнишь. Вспомнишь, как жутко храпит твой муж, какие у вас проблемы с деньгами, какой огромный у тебя долг в магазине «Харви Николс»… Наслаждайся своим неведением, вряд ли оно продлится долго.

– Наверное, ты права…

– И еще спешу тебе сообщить, что ты просто обязана надеть это розовое платье и ожерелье из кварца, которое прекрасно к нему подходит. Изумрудное никуда не годится. У тебя в нем грудь похожа на два сдувшихся шарика.

– Вот это настоящая подруга! – отозвалась Дженнифер, и женщины дружно рассмеялись.

Хлопнула входная дверь, Лоренс кинул на пол дипломат, принося с собой с улицы морозную свежесть, снял шарф, поцеловал Ивонну в щеку и извинился за опоздание:

– Встречался с бухгалтерами, эти счетоводы могут говорить о деньгах бесконечно.

– Видел бы ты их сходки, Ларри, – скучное, душераздирающее зрелище. Мы женаты уже пять лет, а я до сих пор дебет от кредита не отличу, – взглянув на часы, заявила Ивонна. – Думаю, он скоро будет. Видимо, колдует над очередной колонкой цифр.

– Ты сегодня обворожительна, Дженни, – повернувшись к жене, сказал он.

– Правда ведь, твоя жена всегда выглядит выше всех похвал.

– Да-да, так оно и есть, ты права. – Он потер подбородок. – Дамы, прошу меня извинить. Пойду приведу себя в порядок перед приходом гостей. Слышал прогноз погоды по радио – снова обещают снегопад.

– Хорошо, мы пока выпьем по коктейлю! – крикнула ему вслед Ивонна.

К приходу гостей Дженнифер успела снять стресс приличным количеством коктейля. «Все будет хорошо», – повторяла она про себя. Если она попадет в неловкую ситуацию, Ивонна подскажет, что делать. Это ведь ее друзья, и они вовсе не желают выставить ее идиоткой, они просто хотят, чтобы она сделала еще один шаг на пути к тому, чтобы прийти в себя.

– Дженни, дорогая. Спасибо за приглашение, – обняла ее Вайолет Ферклаф.

Пухлое личико подруги почти скрывала шляпка. Аккуратно отколов булавки, Вайолет сняла ее и отдала вместе с пальто Лоренсу. На ней было шелковое платье с глубоким вырезом, которое обтягивало ее пышные формы, словно наполненный воздухом парашют. Как позднее заметила Ивонна, чтобы объять талию Вайолет, потребовалась бы небольшая гвардия.

– Дженнифер, ты, как всегда, прекрасна, – поцеловал ее в щеку высокий рыжеволосый мужчина.

Дженнифер поразило, насколько супруги не подходят друг другу. Мужчину она совсем не помнила, и ей казалось почти смешным, что он оказался мужем пышки Вайолет.

– Проходи, пожалуйста, – засуетилась она, отведя от него взгляд и взяв себя в руки. – Супруг спустится через пару минут. Хочешь пока чего-нибудь выпить?

– «Супруг»? У нас сегодня официальный раут? – рассмеялся Билл.

– Ой… – смутилась Дженнифер, – мы все… мы все так давно не виделись…

– Чудовище! Будь поласковее с Дженни, – чмокнув его в щеку, приказала Ивонна. – Она еще очень ранима. Вообще-то, она имеет полное право возлежать на постели, пока вы, мужчины, соревнуетесь за право отнести ей наверх виноград, но она почему-то настояла на мартини.

– Вот за это мы и любим нашу Дженни, – широко улыбнулся Билл и с таким нескрываемым восхищением глянул на Дженнифер, что та на всякий случай отвела взгляд и посмотрела на Вайолет, чтобы проверить, не обиделась ли подруга.

Но Вайолет, похоже, поведение мужа ничуть не задевало: она усердно искала что-то в своей сумочке.

– Я оставила номер твоего телефона нашей новой няне, – сказала она, оторвавшись от сумки. – Надеюсь, ты не против: она безнадежна. Не удивлюсь, если она позвонит через пять минут и сообщит, что не может найти пижаму Фредрика или что-нибудь в этом роде.

Дженнифер заметила, как Билл картинно закатил глаза, и вдруг с испугом отметила, что этот жест ей знаком.

Вся компания в составе восьми человек наконец уселась за стол: ее муж и Фрэнсис сидели друг против друга, Ивонна, Доминик, занимавший высокий пост в военном министерстве, и Дженнифер – спиной к окну, а напротив них – Вайолет, Билл и Энн, жена Доминика, веселая барышня, задорно хохотавшая над шутками мужчин. По ее благодушному, задорному взгляду сразу было видно, что она уверена в собственной привлекательности.

Дженнифер поймала себя на том, что наблюдает за тем, как они едят, пристально анализирует и отмечает каждое брошенное вскользь замечание, пытаясь найти хоть какие-то подсказки о своей прошлой жизни. Билл, отметила она, редко смотрит на жену и никогда к ней не обращается, а Вайолет, в свою очередь, этого как будто не замечает. Интересно, подумала Дженнифер, она действительно не замечает его равнодушия или просто всеми силами скрывает свое замешательство?

А вот постоянно жалующаяся на Фрэнсиса Ивонна глаз с мужа не сводит: произнося очередное едкое замечание, она все время с вызовом смотрит на него, ожидая, как он отреагирует. С ними все понятно, решила Дженнифер. Ивонна просто не хочет показывать мужу, как много он для нее значит.

– Лучше бы я вложил деньги в производство холодильников, – говорил тем временем Фрэнсис. – Сегодня утром в газете написали, что в этом году в Великобритании продадут миллион штук. Миллион! А пять лет назад… ну разве что сто семьдесят тысяч.

– В Америке, наверное, раз в десять больше. Я слышала, что там люди меняют холодильник дважды в год, – заметила Вайолет, накалывая на вилку кусочек рыбы. – И холодильники там огромные – раза в два больше наших, представляете?

– Да в Америке все огромное. Или им нравится, чтобы мы так думали.

– Ну да, в том числе и самомнение, судя по тем американцам, с которыми я общался, – заговорил Доминик. – Генералы-янки – самые невыносимые всезнайки на свете.

– Бедный Доминик, – рассмеялась Энн, – он совсем растерялся, когда один из них стал учить его, как правильно вести машину, да еще и его собственную.

– «Да, казармы у вас довольно маленькие. Да, машины у вас небольшие. И паек у вас – так себе», – театрально произнес Доминик. – Посмотрел бы он, какие у нас раньше были пайки. Да они себе даже не представляют.

– Дом решил подшутить над ним и заехал за ним на «моррис майнор» моей мамы. Вы бы видели лицо этого янки!

– Я сказал ему: «Обычное дело, приятель. Высокопоставленных особ мы, конечно, возим на „воксхолл велокс“ – там места для ног на три дюйма больше». Вы бы видели, ему пришлось почти пополам сложиться, чтобы залезть в машину.

– Я чуть со смеху не умерла, – добавила Энн, – Дом чудом не заработал большие неприятности.

– Как твой бизнес, Ларри? Слышал, ты через недельку-другую снова собираешься в Африку?

Дженнифер внимательно следила за тем, как муж откинулся на спинку стула.

– Дела идут хорошо, на самом деле, очень хорошо. Только что подписал сделку с одной компанией по производству автомобилей: будут производить для нас тормозные колодки, – сообщил он, кладя нож и вилку на тарелку.

– А чем конкретно ты занимаешься? Я все никак не пойму, что это за новомодный минерал…

– Вайолет, тебе-то это зачем? Тебе же неинтересно, – оборвал жену сидевший напротив Билл. – Вайолет вообще мало интересует все, что не розового или голубого цвета или не начинается со слова «мама».

– Билл, дорогой, дело в том, что атмосфера в вашей семье не способствует развитию каких бы то ни было интересов, – парировала Ивонна, и мужчины возмущенно присвистнули.

– Вообще-то, этот минерал далеко не новый, – объяснил Лоренс Стерлинг, поворачиваясь к Вайолет. – Его использовали еще в Древнем Риме. Проходила историю Древнего Рима в школе?

– Конечно. Правда, сейчас я уже ничего не помню, – визгливо рассмеялась Вайолет.

– Так вот, – понизив голос, продолжил Лоренс, и все гости притихли, чтобы послушать его рассказ, – Плиний Старший пишет о том, как однажды на его глазах в очаг на пиру бросили кусок ткани, а через несколько минут, когда тряпку вытащили из огня, оказалось, что она совершенно не пострадала. Некоторые решили, что это колдовство, но он понял, что дело тут в другом. – Ларри достал из кармана ручку, написал что-то на салфетке и протянул Вайолет. – Вот, смотри: хризотил. Это слово происходит от греческого «chrysos», то есть «золото», и «tilos» – в переводе «волокно». Уже тогда они знали, что хризотил, или асбест, обладает огромной ценностью. Я, точнее моя компания, просто добываю асбест и нахожу для него разные сферы применения.

– Вы тушите пожары?

– Да, – ответил он, задумчиво глядя на свои руки. – Точнее, я делаю все, чтобы предотвратить пожары.

На секунду за столом воцарилась напряженная тишина. Ларри украдкой посмотрел на Дженнифер, но тут же отвел взгляд.

– А где же большие деньги, старина? Ты же зарабатываешь не на несгораемых скатертях?

– Автозапчасти, – немного расслабившись, ответил Ларри, и обстановка сразу стала более непринужденной. – Говорят, что через десять лет каждая семья в Англии будет иметь автомобиль. Представляете, сколько понадобится тормозных колодок? Мы также ведем переговоры с железнодорожными и авиакомпаниями. Однако белый асбест имеет крайне широкое применение: кровельное покрытие, сельскохозяйственное строительство, обшивка, изоляция – скоро он будет повсюду.

– И правда – чудо-минерал.

Когда он говорит о работе с друзьями, он ведет себя куда естественнее и проще, чем когда мы с ним наедине, подумала Дженнифер. Наверное, ему тоже пришлось нелегко: она попала в серьезную аварию и до сих пор окончательно не пришла в себя. Ей вспомнились слова Ивонны о том, какой она была раньше: потрясающая, уравновешенная, озорная. Он скучает по той женщине? Видимо, Ларри заметил, что Дженнифер наблюдает за ним, повернулся к ней и поймал ее взгляд. Она улыбнулась, и через мгновение он улыбнулся в ответ.

– Я все вижу. Ларри, перестань. Нельзя сохнуть по собственной жене! – воскликнул Билл, наполняя бокалы присутствующих.

– Он имеет полное право сохнуть по собственной жене, – запротестовал Фрэнсис. – После всего, что произошло. Дженни, как ты себя чувствуешь? Выглядишь чудесно.

– Все в порядке, спасибо.

– Я считаю, что она просто молодец: устроить званый ужин через неделю после выписки из клиники. С ума сойти!

– Если Дженни вдруг перестанет приглашать гостей, мы сразу поймем, что что-то не так. И не только с Дженни. Мир перевернется, – заявил Билл, потягивая вино.

– Жуткое дело, и не говори. Как приятно видеть, что ты пришла в себя.

– Мы страшно беспокоились. Надеюсь, тебе передали мой букет, – вставила Энн.

– Ты помнишь, как произошла авария, Дженни? – спросил Дом, кладя салфетку на стол.

– Думаю, Дженни не очень хочет вспоминать об этом, – перебил его Лоренс, вставая, чтобы достать из бара очередную бутылку вина.

– Да-да, конечно, прости, – замахал руками Доминик. – Спросил не подумав…

– Со мной все в порядке, – ответила Дженнифер, начиная убирать со стола тарелки. – Правда. Я вряд ли смогла бы что-то рассказать, даже если бы захотела… Я вообще мало что помню…

– Оно и к лучшему, – заметил Доминик.

– Что ж, дорогой Ларри, чем раньше ты начнешь производить тормозные колодки для нас, тем лучше. Тогда мы все будем в надежных руках, – дымя сигаретой, отозвалась Ивонна.

– А он будет купаться в деньгах, – рассмеялся Фрэнсис.

– Фрэнсис, дорогой. Разве обязательно сводить любой разговор к деньгам?

– Обязательно, – ответили они с Биллом в один голос.

Все дружно рассмеялись, а Дженнифер взяла грязные тарелки и понесла их на кухню.

– Кажется, все прошло хорошо, как ты думаешь? – спросил он.

Дженнифер сидела за туалетным столиком, аккуратно снимая сережки. Она увидела отражение Лоренса в зеркале, когда он вошел в спальню, на ходу развязывая галстук. Он скинул ботинки и зашел в ванную, не закрыв за собой дверь.

– Да, – ответила она, – по-моему, хорошо.

– Ужин был просто великолепный.

– Ну, это не моя заслуга, – возразила она, – скажи спасибо миссис Кордозе.

– Но меню ведь ты спланировала.

Спорить с ним было бесполезно – проще сразу согласиться. Она убрала сережки на место в шкатулку. Из ванной послышался плеск воды.

– Я рада, что тебе понравилось, – крикнула она, встала, с трудом сняла платье и, повесив его в шкаф, начала стягивать чулки.

Взявшись за второй чулок, Дженнифер заметила, что муж стоит в дверях ванной и завороженно смотрит на ее ноги.

– Сегодня вечером ты была очень красивая, – тихо сказал он.

Она растерянно заморгала, сняла второй чулок и попыталась расстегнуть корсет, ощущая внезапное напряжение. Левая рука еще не восстановилась после операции, и Дженнифер не могла завести ее за спину и дотянуться до застежки. Опустив голову, она слушала его шаги. Лоренс, в одних пижамных брюках, подошел к ней сзади, мягко отвел ее руки и помог расстегнуть корсет. Он стоял так близко, что она спиной ощущала его дыхание, пока он терпеливо расстегивал крючок за крючком.

– Ты сегодня очень красивая, – повторил он.

Она прикрыла глаза, повторяя про себя: «Это мой муж. Все говорят, что он обожает меня. Мы счастливы». Он слегка погладил ее по правому плечу, осторожно коснулся губами ее затылка, а потом прошептал:

– Ты очень устала?

Дженнифер понимала, что это ее последний шанс: он настоящий джентльмен, и если она скажет, что устала, то он оставит ее в покое. Но ведь они женаты. Женаты! И рано или поздно ей придется посмотреть правде в глаза. Кто знает, возможно, если он станет ей менее чужим, то она быстрее придет в себя и вспомнит, кто она такая на самом деле.

Дженнифер повернулась к нему и, не глядя ему в глаза, не целуя его, уткнулась ему в грудь.

– Нет… – прошептала она, – не устала, а ты?

Он прижался к ней, и она крепко зажмурилась, ожидая каких-то смутно знакомых ощущений, возможно, даже желания. Ведь они женаты уже четыре года, наверняка они занимались этим много раз. Тем более он так терпеливо вел себя после того, как она вернулась из клиники…

Его руки жадно гладили ее тело, все настойчивей и настойчивей, и вот он уже расстегнул бюстгальтер. Она не открывала глаза, осознавая свою наготу.

– Давай выключим свет. – попросила она. – Не хочу… не хочу думать о руке. О том, как она выглядит.

– Конечно, я должен был сам догадаться.

Раздался щелчок выключателя, и свет в спальне погас.

На самом деле Дженнифер волновалась совсем не из-за руки – просто она не хотела смотреть на мужа. Не хотела, чтобы он увидел ее обнаженной и уязвимой. Они очутились в постели, он целовал ее шею, жадно гладя ее грудь и тяжело дыша. Потом накрыл ее своим телом, придавив к постели, и она обняла его за шею, удивляясь тому, что, вопреки всем ожиданиям, совершенно ничего не чувствует. Что со мной случилось, подумала она, как же я делала это раньше?

– Все хорошо? – прошептал он ей на ухо. – Тебе не больно?

– Нет-нет, что ты…

Он целовал ее грудь и стонал от наслаждения, а потом потянул вниз ее трусики:

– Сними их.

Лоренс слегка приподнялся, чтобы она могла спустить трусики, а потом отбросить их в сторону. Дженнифер лежала перед ним голая и совершенно беззащитная. Она хотела было остановить его, но он уже раздвинул ей ноги и неуклюже попытался войти в нее. Она хотела сказать: «Я еще не готова», но момент был упущен – волна желания уже захлестнула его с головой, унося в водовороты страсти.

Она поморщилась, приподняла колени, стараясь не напрягаться, и он тут же очутился внутри ее, она кусала губы в темноте, стараясь не замечать боли и полного отсутствия каких-либо желаний, за исключением одного: чтобы все поскорее закончилось и он вышел из нее. Он двигался все быстрее и яростнее, навалившись на нее всем весом, прижавшись к ее плечу разгоряченной, вспотевшей щекой. Затем тихо застонал, проявив свою уязвимость, которую никогда не показывал в других ситуациях, и все закончилось: эта штука исчезла, оставив лишь липкую влагу у нее между ног.

Дженнифер прикусила губу так сильно, что ощутила во рту привкус крови.

Тяжело дыша, он перекатился с нее на кровать. В темноте раздался его голос:

– Спасибо.

Слава богу, что он не видит, как я лежу и смотрю в потолок, подумала Дженнифер, натягивая одеяло до самого подбородка, а вслух сказала:

– Не за что. Все в порядке.

Теперь она с точностью могла сказать, что воспоминания хранятся не только в памяти, но и в других местах.