Читать книгу Обо всём - Джулия Тот - Страница 18

На пляже, все еще зимой опустошенном,

средь миллионов серых и безликих, – как и он, —

скучал – на древний мяч похожий – камень —

обточенный до совершенной круглости, – волной…

Он – в грусти – времена листал: когда скалой зубастой

пугающей всех тех, кто покорить ее желал, —

жил, на обычный мир взирая – с высока и – гордо,

камней, чьи судьбы были там, внизу – не замечал…

Во времена далекие все было просто:

он жил величием своим, не думал, что земля,

однажды и его состарить сможет,

где – трещины послав на лик его, где – языки огня…

Он вспомнил день, когда от гордости очнулся:

волной холодной омываем, где- то – в глубине морской,

не видя ни вершины собственной, зубастой,

ни леса, ни столетиями окружавших мелких гор…

Состарившись, он превратился в просто камень,

такой, как все: что жив еще, но – не способен ни на что,

лишь вспоминать величие былое,

грустить, рассказы глупых слушая вокруг него…

Он с каждым годом становился меньше,

все ближе – к берегу, и об одном мечтал:

однажды, наконец, – исчезнуть, —

волной быть сточенным в ничто, пропасть…

Но, выброшен на пляж волной капризной,

средь миллионов серых и безликих, – как и он, —

скучал – на древний мяч похожий – камень,

когда рук человеческих почувствовал тепло…

Забыв о прошлом, камень удивленно

смотрел на шумность, и людей – вокруг,

пока его несли куда-то человеческие руки,

но, оказавшись в доме человека, понял он – замкнулся круг:

на полку водружен, он гордо слушал,

сколь совершенны формы и цвета его,

хотел поправить говорящего – таким не Богом создан, —

но, – передумал тайны раскрывать былого своего…

Он снова величаво – с полки —

смотрел на мир внизу, когда вдруг снова загрустил:

ведь не узнают никогда те серые и глупые

на пляже камни – кем снова стал и где живет он,

гордиться же – без этого – на древний мяч похожий камень, —

как не пытался, но – причин не находил…

Грустил на полке книжной старый камень,

что некогда зубастой неприступной был скалой:

мечтал на пляж вернуться к столь же серым и безликим,

им рассказать, что столь он совершенен,

что даже человек его забрал в свой дом…