Читать книгу Конец фильма - Дмитрий Ничей - Страница 2

– Ну и что теперь? – спросил Ленька.

Зуб хмуро посмотрел в его сторону. В другой раз не миновать бы Леньке подзатыльника, но сейчас Зуб даже не удостоил его ответом. Даже плечами не пожал. Только посмотрел каким-то невидящим взглядом сквозь него. Потому как, что делать – действительно было непонятно. Совсем не тот получился результат. Не было ни радости победы, ни восторга от осознания торжества справедливости. Ничего. Лишь ощущение бесконечной пустоты на душе от унылого зрелища качающегося на ветке в свете луны полного человеческих костей мешка.

– Так ему и надо, – сплюнул себе под ноги Зуб, – Гадина…

В 1924 году в бывшую усадьбу Мартыновых Иевлево-Знаменское, находившуюся на высоком берегу реки Клязьмы переехала школьная колония бывших беспризорников Московского отдела народного образования. До этого в Знаменском было племенное хозяйство, а в барской усадьбе располагался дом отдыха для трудящихся. И хотя племхозяйство быстро пришло в упадок, породистый скот пошел под нож в трудную годину, пустовать усадьбе долго не пришлось. И теперь за партами в просторных светлых залах сидели вчерашние беспризорники и малолетние преступники, еще недавно ночевавшие под битумными котлами и срезавшие на улицах кошельки и сумочки у зазевавшихся дамочек.

Прославленный впоследствии стахановец, а тогда еще совсем юный Иван Гудов, которому самому лишь только исполнилось восемнадцать, работавший в колонии воспитателем, рассказал вихрастой братии, что усадьба, в которой они сейчас находятся, раньше принадлежала помещику Мартынову, тому самому, что застрелил на дуэли Михаила Юрьевича Лермонтова. История эта вызвала самый живой интерес в сердцах возмущенных воспитанников, которые засыпали преподавателя вопросами. Гудов рассказал ученикам все, что знал о Лермонтове, и уже на следующем занятии у него в руках был найденный в библиотеке томик поэта. С присущей молодости горячностью он декламировал затаившим дыхание мальчишкам стихи о ратных подвигах русского солдата под Бородино, о схватке с могучим барсом сбежавшего из монастыря молодого горца, о смертной тоске одинокого узника. И увлекшись, не замечал, как катится по партам волна передаваемого друг другу его учениками сообщения. А было оно о том, что заводила Степка-Зуб и его верный спутник Ленька обнаружили на краю усадьбы барскую могилу. И хотя и не было на ней никакого надгробия, сомнения не было – это он. Тот, который убил восставшего против царского режима, ставшего уже для них героем и легендой, поэта – вольнодумца. Услышавший об этом молодой воспитатель пытался было остановить, разубедив своих учеников в их намерениях, но все тщетно…

Ату его! Под покровом ночи воспитанники колонии направились к месту захоронения ненавидимого уже ими хозяина усадьбы. Вслед за Ленькой и Зубом пробрались они в семейный склеп господ и, разрушив усыпальницу, выкинули наружу останки Мартынова, а заодно и ни в чем не повинной его покойной супруги. Жаждущие справедливого возмездия колонисты, набили мешок костями не нашедшего и после смерти покоя хозяина усадьбы и вздернули его на березе. Затем останки утопили в ближайшем пруду, хотя часть их долго еще выглядывала из придорожной пыли за околицей усадьбы.

А склеп, вообще, засыпали землей…

***

Северный Кавказ, 2000 год

Белый микроавтобус с огромными голубыми буквами логотипа телекомпании на боку петлял по извилистой дороге. Вокруг были горы, а над ними синее небо. Настолько синее, что казалось ненастоящим. Водитель, коренастый мужичок на вид лет тридцати пяти болтал без умолку, то и дело оборачиваясь назад.

– Да нет, сейчас поспокойнее стало, – не унимался он, – не то, что раньше. То людей своруют, то просто постреляют. Мы после этого в горы – ни-ни. А директор этот орёт: работать надо, работать – время идёт! – водитель смешно изобразил английский акцент, – А мы ему: А пошли вместе с нами! Так нет, сцыкотно ему, козлу. Ой, извиняюсь…

Он осёкся, вспомнив, что рядом находится ребёнок.

– Я ведь не сразу на этот автобус сел, – продолжал он, – раньше на хозяйке работал. Продукты на базу привозил, медикаменты. С военными в одной колонне. Всё спокойнее. А потом и своих согласился возить. Как тихо стало. А то ведь что было – вспомнить жутко…

– Жутко, – подумал Сергей, – Какое меткое слово.

Именно так и называлось это чувство, которое вызывало беспокойный холодок в груди и ощущение вязкого липкого страха. Жуть. Давящими громадами возвышались вокруг неизвестно что хранящие в покрывающей их зелени горы. Обманчивым и неприветливым казалось высокое синее небо. Но он должен быть сильным. Теперь всё зависит только от него. Под его надежным отцовским плечом сидит, разглядывая в окно автобуса непривычную красоту незнакомой природы доченька Света, белокурый пятилетний ангел. Сергей украдкой взглянул на водителя и, убедившись, что тот не смотрит на них, увлеченный своими же рассказами, уткнулся носом в теплый затылок ребенка. Водитель все говорил и говорил, но Сергей уже не слышал его, погрузившись в собственные мысли…

…Сергей сидел посреди комнаты, скрипя зубами от осознания собственного бессилия. Надо было встать, ударить кулаком по столу, сказать: не будет этого! Но он сидел бездвижно, словно окаменев, лишь желваки ходили на скулах.

– Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? – обреченно спросил он.

– Сережа, все будет нормально, – в сотый раз ответила Марина.

– Да как это может быть нормально? – снова вскипел Сергей, – Ты что, телевизор не смотришь? Ты не видишь что ли, что там творится? Там же война! Там людей убивают!

– Ну, во-первых, там уже спокойно, – возразила Марина.

Сергей сдавленно простонал и бессильно уронил голову на грудь.

– А во-вторых, – продолжала Марина, – я еду совсем не туда, где все эти ужасы происходят…

– А куда? – оторопев, спросил Сергей.

– На Северный Кавказ.

– Ты себя слышишь? – ужаснулся Сергей, – В самое пекло.

– Сережа, не драматизируй, – выставила вперед ладони Марина, – Я направляюсь не в эпицентр боевых действий, а на съемки передачи о переднеазиатском леопарде. Там замечена устойчивая группа, а это большая редкость. И даже удача…

– Что за бред ты несешь? – схватился за голову Сергей, – Какая удача? Там весь регион полыхает, а ты хочешь, чтобы я спокойно смотрел как ты собираешься навстречу… Даже вслух произносить не хочу…

– Знаешь, что? – вдруг вспылила Марина, – Мне тоже не каждый день такие предложения поступают. Это все-таки европейская телекомпания с мировым именем. И если даже не вспоминать о престиже и о развитии карьеры, то это устойчивый стабильный высокий заработок. И не в нашем положении, Сережа, такими предложениями разбрасываться.

– Рад потом не будешь таким деньгам, – буркнул Сергей.

– Будешь, – устало вздохнула Марина, – Не каркай только.

Самое обидное было то, что возразить было нечего. Родной завод, на котором Сергей работал замначальника цеха, встал окончательно. Раньше – да, был и почёт, и высокая зарплата, но потом всё пошло наперекосяк. Заказов не стало, зарплату не платили по полгода, всех отправили сперва в отпуск на три четверти, а затем и вовсе начали сокращать. И в цеху остались только четыре пенсионера, которым, в общем-то, нечего было терять. Сергей уволился с завода и, перебиваясь случайными заработками, принялся посещать бесконечные собеседования в поисках настоящей постоянной работы. Нет, конечно, он не собирался опускать руки, спиться и опуститься, как многие, но… Перспективы пока были безрадостные. Нечем было платить за квартиру, за детский сад. На еду, слава Богу, пока что кое-как хватало, но на новую одежду – уже нет. А ребенок подрастал. И если себе еще в чем-то можно было отказать, на чем-то сэкономить… Короче, нечего было возразить…

– Я всё решу, – пообещал Сергей, – я что-нибудь придумаю.

– Да-да, – согласно кивнула Марина, – Конечно, придумаешь. А пока я уезжаю на Кавказ. Кстати, разговор этот не имеет особого смысла. Контракт я уже заключила.

– О ребёнке ты хоть подумала? – обиженно спросил Сергей.

– О ребёнке я подумала, – спокойно ответила Марина, – Пока меня не будет, Света поживёт у бабы Лены. Я с ней уже договорилась. А ты тем временем как раз что-нибудь и придумаешь.

Марина собирала вещи. Лицо её было серьёзным. На глаза то и дело падали огненно-медные завитки волос и она постоянно сдувала их. Сергей смотрел на жену и думал о том, как всё-таки сильно он её любит. Добрую, мудрую…

***

Москва, 2015 год

– Может, пора уже отпустить? – участливо спросила подруга, – Целый год ведь уже прошел.

– Целый год, – словно эхо повторила Татьяна.

– Ну пожалей ты себя. Ты же так себя в могилу сведешь. Нельзя так, понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Татьяна.

За окном давно уже стемнело. На кухне горит свет. Стол накрыт чистой скатертью. На столе бутылка красного вина, два круглых бокала на тонких длинных ножках. Пахнет духами и апельсинами.

– Я понимаю, – кивнула Татьяна, – только вот поделать с собой ничего не могу. Ты права, целый год прошел. А для меня будто и не было ничего. Ничего не изменилось. Будто он рядом. Постоянно, все время. Я знаю, что его нет, не смотри на меня так. Но кожей ощущаю его присутствие, дыхание его чувствую, тепло. И если я забываюсь в этот момент, то мне становится хорошо, словно он и правда здесь. Как будто стоит за спиной и вот-вот руки мне на плечи положит…

– Знаешь, что? – оборвала ее подруга, – Тебе это кроме меня никто не скажет, а я должна. Хватит уже. Так и до безумия недалеко. Опомнись, Таня, встряхнись, наконец. Пустись во все тяжкие. Клин клином вышибают. Давай сходим в ресторан, напьемся как следует, найдем приключений на наши прекрасные задницы. Мужику наконец-то в руки попадешь, впервые за все это время. Небось и не помнишь уже, как он пахнет. А пахнет он, Таня сигаретами, одеколоном, коньяком. Вот и вдохнешь. Полной грудью.

– Кого? – словно во сне спросила Татьяна.

– Мужика.

– Какого? – все еще на понимая, спросила Татьяна.

– Чужого. Настоящего.

– Чужого? – поморщилась Татьяна, – Зачем?

– Да ты что, в самом деле, – рассердилась подруга, – не слышишь меня что ли? Чего я тут распинаюсь тогда?

– Нет, – замотала головой Татьяна, – не надо мне всего этого, Не могу я.

– Ну ладно-ладно, – заметив, что глаза Татьяны наполняются слезами, подруга поспешила наполнить бокалы, – Давай помянем твоего Алексея.

– Ты что? – произнесла Татьяна дрожащими от возмущения губами, – Как это – помянем? Я же говорю тебе – он живой. Я это точно знаю. Знаю, слышишь, знаю. Не понимаю или чувствую, а знаю.

– Ну тогда… – подруга лишь растерянно развела руками.

***

Сергей тоскливо разглядывал витрину ларька с рядами разноцветных пивных бутылок и банок. Пива хотелось невыносимо. Особенно вон того, немецкого.

– Привет! – услышал он за спиной, – Любуешься?

Сергей обернулся и увидел Игоря, бывшего одноклассника. Вернее сказать, даже не одноклассника. Игорь учился в параллельном классе, хотя и выросли они в одном дворе.

– Пива хочешь? – сочувственно спросил Игорь.

Сергей в ответ лишь раздраженно поморщился.

– Пошли, разливного попьём, – предложил Игорь.

Сергей только отмахнулся неопределённо, Но Игорь потащил его за собой, крепко вцепившись в локоть.

– Пойдем – пойдем, – увлекал он его, – я угощаю.

Встреча с Игорем не предвещала ничего хорошего. Сергей уже даже не чувствовал, он определённо знал, что обязательно вляпается в какую-нибудь историю. Игорь всегда был генератором каких-то мутных идей. Он постоянно организовывал какие-то аферы, которые, впрочем, никогда ничем хорошим не заканчивались. Но Игорь всегда выходил сухим из воды. Непонятно, как это ему удавалось, но факт.

– Ну рассказывай, – сказал Игорь, когда они оказались за столиком в какой-то придорожной забегаловке. – как твои дела.

– Да какие там дела, – вздохнул Сергей.

Игорь внимательно слушал рассказ о его последних скитаниях. Слушал внимательно, не перебивая. Лишь иногда отхлебывал свое пиво.

– Слушай, – наконец сказал он, дождавшись, когда Сергей закончит свое повествование, – Есть дело.

Есть дело. Ну конечно! Именно так и называли Игоря в школе. Кто за глаза, кто постарше и посмелей – открыто посмеиваясь. И это «есть дело» грозило стать началом очередной провальной затеи, со временем обрастающей все новыми и новыми неприятностями. И можно только гадать, чем все это закончится, но уж точно одно – ничем хорошим.

– Тема тут одна, – деловито сказал Игорь, – Бабки нормальные можно поднять. Вкинуться только немного надо.

– Не вариант, – отрицательно покачал головой Сергей, – Денег вообще нет. Совсем.

– Да? – разочарованно спросил Игорь, и подумав добавил, – Ну и ладно. Я сам. Но одному мне все равно не справиться. Помощник мне нужен. Пойдешь?

– А что делать? – насторожился Сергей.

– Бизнес замутим. Шмотками будем торговать. Да ты не бойся – никакого криминала. Только если я один вкидываюсь, то не фифти-фифти будет. Доля твоя будет поменьше.

– То есть – ты меня не на работу приглашаешь, а в компаньоны зовешь? – усомнился Сергей.

– Ну да, – подтвердил Игорь, – все верно.

– А почему?

– А вот так, – усмехнулся Игорь, – помни мою доброту.

Уже на следующее утро они тряслись в старенькой девятке Сергея сквозь густой туман, скрывающий проселочную дорогу.

– А почему в такую рань? – спросил Сергей.

– Так договорились, – ответил Игорь.

– С Петровичем.

– А кто это?

– Петрович? Классный мужик. Конкретный. На реализацию нам товар отдает. Только залог внесу. Да и то сумма приемлемая.

Сергей сидел, напряженно закусив губу. У него была масса вопросов. Кто такой этот Петрович? Откуда взялся товар? Какие условия? Какие сроки? Но с другой стороны, он не вложил в это дело ни копейки, а соответственно все, на что он имеет право – это сидеть и помалкивать в тряпочку. И надеяться на хоть какую-то прибыль. И так, считай, повезло.

Они приехали к каким-то складам, обнесенным нескончаемым бетонным забором. Игорь несколько раз посигналил и из двери проходной вышел заспанный мужичок в черной кожаной куртке надетой поверх пятнистого военного комбинезона.

– Петрович! – обрадовался Игорь и вышел из машины.

Они поздоровались за руки и скрылись на проходной. Затем железные ворота распахнулись, Игорь вернулся в машину, и они проехали к одному из складов. Игорь вышел из машины, и они с Петровичем скрылись внутри склада.

– Ну все, порядок, – плюхнулся на сиденье Игорь, возвратившись через некоторое время, – поехали.

– Куда? – не понял Сергей.

– Обратно.

– А товар? – растерянно спросил Сергей.

Игорь усмехнулся и кивнул, указывая назад. Сергей обернулся и увидел, как вслед за ними трогается зеленый армейский тентованный грузовик.

– ГАЗ – 66, – автоматически отметил по себя Сергей, – Шишига.

Они поехали обратно по той же самой дороге, пока не вернулись в город. Они доехали до центра, а потом въехали на территорию городского рынка. Игорь своим ключом открыл двери павильона со стеклянными витринами.

– Ого, – сказал Сергей, – да тут целый магазин.

– А ты думал, – усмехнулся Игорь, – Ну, давай разгружаться.

Они стали переносить из грузовика картонные коробки, которыми он был загружен до самого верха. Сергей время от времени приоткрывал крышки коробок, заглядывая внутрь. Там были кроссовки, женские сапоги, детские сандалики, остроносые мужские туфли. В общем, всевозможная обувь.

– Это хорошо, – думал Сергей, чувствуя, как легче становится на душе, – Сейчас денег как заработаем!

– Эх, обмыть бы это дело, – мечтательно сказал Игорь, глядя на возвышающуюся гору коробок, после того как разгрузка была завершена, – Но рано. Дел море. Так что, с первой прибыли обмоем.

Сергей одобрительно кивнул.

– Что-то я устал, – уныло вздохнул Игорь, – Давай завтра все это рассортируем. Утро вечера мудренее. Согласен?

– Согласен, – ответил Сергей.

– Вот и отлично. Тогда сбор здесь завтра в десять…

Сергей сидел в пустой кухне, гоняя вилкой по тарелке последний из купленных в магазине пельмень. Он методично двигал челюстями, уставившись в стоящий напротив маленький телевизор. Передавали новости. Голос за кадром рассказывал, что в ходе проведенной спецоперации было уничтожено очередное бандформирование. Горел какой-то дом. Показывали укрытые трупы. Черный дым, стреляные гильзы, битое стекло. Скрюченная мертвая ладонь.

Сергей заскрипел зубами. В сердцах бросил вилку. Та, зазвенев на тарелке, упала на пол. Сергей встал из-за стола, подошел к стоящему в коридоре телефону, набрал номер.

– Елена Николаевна, – сказал он, – здравствуйте. Как ваши дела? Как Света? Нет, Марина не звонила. Ну значит, все хорошо раз не звонит. А Света далеко? Да, пожалуйста.

Он отнял трубку от уха, словно пытаясь вспомнить что-то.

– Здравствуй, солнышко мое, – обрадовался он, услышав в трубке детский голос, – Как ты там? Ну потерпи еще немножко. Скоро все закончится и я тебя заберу…

***

Поеживаясь от утренней сырости, Сергей бродил по рынку, пытаясь отыскать свой павильон. Вскоре ему это удалось и он, достав из кармана ключ, вставил его в замочную скважину. Поднял рольставни, открыв, толкнул входную дверь. Кто-то крепко взял его сзади за локоть. Сергей попытался обернуться, но не смог увидеть лица стоящего сзади – слишком крепко тот схватил его за руку.

– Спокойно, – услышал он над самым ухом, – Уголовный розыск.

Его втолкнули внутрь помещения. Сергей обернулся. Их было двое. Похожие друг на друга, коренастые, средних лет. Измотанные, усталые лица. Тоска смертная читалась в их взглядах. Как же все это надоело! – и ничего больше.

– А что случилось? – спросил Сергей.

– Случилось, – подтвердил один из них, совсем седой, – Где второй?

– Игорь? – спросил Сергей.

– Игорь, – согласился седой.

– Не знаю, – пожал плечами Сергей, – Подойдет сейчас, наверное.

– Ну давай подождем, – предложил седой.

Он достал сигарету. Напарник его тоже. Они курили молча, пуская дым в потолок. Сергей недовольно посмотрел на гору картонных коробок, на огоньки сигарет, но сказать ничего не решился.

– Не идет? – докурив, спросил седой.

– Не идет, – ответил Сергей, почувствовав, что выглядит глупо.

– Понятно, – вздохнул седой.

Все замолчали.

– Мент родился, – как обычно в таких случаях хотел пошутить Сергей, но вовремя опомнился.

– Ну пока мы его ждем, – сказал седой, – расскажи-ка нам откуда все это добро.

Он показал на гору обувных коробок.

– А что случилось-то? – снова поинтересовался Сергей.

– Узнаешь, – пообещал седой, – Всему свое время.

– А вы точно из милиции? – осторожно осведомился Сергей.

Седой тяжело вздохнул, достал из внутреннего кармана удостоверение и, развернув, сунул в лицо Сергею.

– Я это… – замялся Сергей, – Адреса не знаю. Я показать могу.

– Показать мы тебе и сами можем, – сказал молчавший до того второй, – ты рассказывай давай.

– А что рассказывать? – совсем растерялся Сергей.

– Все, – сказал второй.

– Так я не знаю ничего, – развел руками Сергей, – Я всего-то съездил туда-сюда, да товар выгрузил.

– Началось, блядь, – раздраженно сплюнул седой и повернулся к напарнику, – Вызывай машину.

Сергея затолкали в задний отсек подъехавшего обшарпанного милицейского уазика, где уже сидел пьяный до бесчувствия грязный бомж. Сергей брезгливо поморщился и отсел в противоположный угол. Уазик несколько раз, трясясь, прожужжал стартером и тронулся.

– Почему уголовный розыск? – судорожно соображал Сергей, – Даже если товар ворованный, то они такими делами не занимаются. Это не их профиль. Видимо, плохо дело. Ограбление, наверное. Да еще убили кого-нибудь, не приведи Господи! Во попал! Знал же, что с Игорем ничего хорошего не будет, знал же…

Когда они приехали в отделение, бомжа бросили в зарешеченное помещение обезьянника, а Сергея оставили сидеть в коридоре, напротив дежурного. Сергей сидел, напряженно оглядываясь вокруг. Бомж в обезьяннике мычал что-то бессвязно и время от времени подергивал ногами. Дежурный без конца отвечал на звонки, поднимая перемотанную изолентой серую телефонную трубку. Вокруг сновал пестрый разномастный народ, слышался то плач, то ругань. Сколько так прошло времени, было совершенно непонятно. Осознав, что до него никому нет дела, Сергей вытянул шею в сторону входной двери.

– Вставай! – вздрогнув от неожиданности, услышал он стоящего над ним сержанта в серой милицейской форме, – Пошли!

Он провел Сергея по длинному коридору и остановился у закрытой двери. Сергей вошел внутрь и увидел сидящего у окна старичка. Сергей сел на предложенный ему стул.

– Фамилия, имя, отчество, – бесцветным голосом спросил старичок.

Сергей ответил. На лысой голове старичка были жидкие волосы, похожие на прилипшую грязную паутину. Старичок, не поднимая глаз от стола, стал подробно расспрашивать о произошедшем вчера. Сергей терпеливо отвечал. Старичок переспрашивал, уточняя. Сергей повторял, отвечая снова и снова. Старичок аккуратно записывал.

– Вот, – наконец подвинул он Сергею исписанные листы бумаги, – Прочитайте, внизу напишите: мною прочитано, с моих слов записано верно. Число и подпись.

Сергей подписал, не читая.

– Пропуск, – протянул ему старичок кусок бумаги, – Дежурному на выходе отдадите. Из города не уезжать. Мы вас вызовем. Повесткой.

Вернувшись домой, Сергей без сил рухнул на диван. Что же это такое? Черная беспросветная идет полоса. Необходимо срочно что-то предпринять, чтобы вырваться из этого порочного круга, разорвать цепь безрадостных событий. Осталось только придумать, что именно.

Зазвонил телефон. Сергей встал с дивана, поднял трубку.

– Привет, – услышал он голос Марины.

Сердце заколотилось радостно. Она словно снова оказалась рядом. Он будто бы увидел ее смеющиеся глаза, огненно-медные завитки волос…

– Привет, моя хорошая! Как ты там?

– Сережа, – вздохнула Марина, – Тут такое дело…

– Что случилось? – спросил Сергей, чувствуя, как все замирает внутри.

– Мне нужна твоя помощь…

– Ну говори, не тяни.

– Мне нужно, чтобы ты меня забрал… Я ногу сломала.

Сергей стоял, молча кивая головой. Конечно, он так и знал. И месяца не прошло. Ничем хорошим это кончиться, разумеется не могло. А ведь он говорил.

– Сережа, почему ты молчишь? Ты меня слышишь?

– Я соображаю, – ответил Сергей.

Да, конечно, он говорил. Только какое это теперь имеет значение? Жена, его любимая жена попала в беду. Ей нужна его помощь.

– Сережа, – тихо позвала Марина, – Сережа…

– Я что-нибудь придумаю, – твердым голосом пообещал Сергей.

Он взял карандаш и, расспрашивая обо всем обстоятельно, записал адреса, имена, телефоны. Попрощался, пытаясь подбодрить жену. Получилось не очень. Сергей повесил трубку, открыл шкаф, извлек из его глубин последнюю заначку, поднес к глазам. Небогато…

***

Глубокая ночь. Стрелки часов приближаются к трем. В это время, когда все спят, воздух загустевает, приобретает цвет и запах, формирует очертания, где-то сгущая, а где-то разбавляя темноту. В это время происходит все тайное, доступное лишь немногим, да и тем зачастую доставляя совсем немного радости…

Татьяна проснулась от чувства непонятной тревоги. Она лежала на боку, и руки ее были на подушке пустой половины кровати. Она подняла голову, прислушиваясь к происходящему во тьме. Затем села на кровати, опустила ноги в стоящие рядом мягкие тапочки. Встала и, медленно шаркая ногами, вышла из спальни.

Сквозь едва приоткрытую дверь ванной комнаты пробивался свет. Странно. Она никогда не оставляет свет не выключенным. Она проверит и перепроверит все десять раз. Синдром навязчивых состояний? Может быть. Зато порядок.

Она открыла дверь и, подслеповато щурясь спросонья от яркого света, зашла в ванную. Отдернула занавеску, закрывающую ванну. На лейке душа висела, готовая оторваться, круглая капля. Ванна была мокрой, словно душ выключили только что. Она подошла и поправила криво висящее полотенце. Полотенце было мокрым. Но это не ее полотенце. Ее аккуратно висит рядом. А это другое, второе. Но оно тоже здесь висит. Потому, что висело и будет висеть. Всегда. Татьяна поправила полотенца, выровняв их по одной линии. Вот так. Так хорошо.

Она подошла к умывальнику, поправила небрежно брошенный тюбик зубной пасты. Потрогала щетину зубной щетки. Не своей, другой. Зубная щетка была мокрой.

Мельком взглянула на себя в зеркало. Заспанные глаза. Родинка на правой щеке.

Татьяна склонилась над раковиной и увидела прилипшие кое-где мелкие щетинки. Она открыла шкафчик над раковиной. В нем не было ни бритвенных станков, ни пены для бритья, никаких вообще бритвенных принадлежностей. Как тогда это вообще получается? Это пока самая большая загадка.

Она втянула носом воздух и почувствовала до боли знакомый запах одеколона. Да, того самого, что стоит на полке. Татьяна взяла флакон в руки, открутила крышку, поднесла к лицу и закрыла глаза. Возмутительный по степени наслаждения запах древесной коры, табака и еще какой-то непонятной, но волшебно пьянящей горечи.

Татьяна окинула комнату взглядом и увидела воду на полу возле ванной. А как же иначе? Тихо вздохнув, она взяла полотенце из корзины для белья, бросила на пол, ногой вытерла воду и вернула полотенце на место. Вроде все.

Так повторяется время от времени уже целый год. Но теперь это не вызывает у нее такого ужаса, как бывало раньше. Она уже привыкла. Засыпая на ходу, она возвращается в спальню, медленно шаркая ногами.

***

Сергей сидел за кухонным столом, обхватив голову руками. Пытался собрался с мыслями – ничего не получалось. В голове был хаос. Множество вопросов, не имеющих ответа, роились беспорядочно и неугомонно. Игорь пропал куда-то, словно растворился. Дома его не было, на звонки он не отвечал. Сергей чувствовал, что начинает паниковать.

В дверь позвонили. Сергей прильнул к дверному глазку. За дверью были двое. Один толстый. Толстый настолько, что от глаз над пухлыми щеками остались лишь узкие щелки. Другой какой-то невыразительный, с землистого цвета лицом.

– Откройте, милиция! – услышал Сергей.

Господи, здесь-то что им надо? Мало того, что по кабинетам таскают… Сергей открыл дверь.

Толстый ворвался внутрь и, уперев пухлую ладонь в грудь Сергея, словно локомотив протащил его вглубь квартиры и толкнув, усадил в кресло. Сам сел на диван напротив. Второй уселся рядом. Сергей заметил, что все кисти толстого покрыты синими татуировками. Линии татуировок были выцветшими и расплывшимися, видимо сделанными еще в школьные годы.

– Вряд ли это милиция, – подумал Сергей.

– Мы по делу, – сказал толстый.

– Я догадался, – сказал Сергей, стараясь придать себе побольше брутальности.

– Короче так, землячок – продолжил толстый, – должок за тобой образовался. Нехорошо это.

– Какой должок? – не понял Сергей.

– Нормальный такой должок, – ответил толстый, – Ты у людей фуру обуви взял, а рассчитаться забыл.

– Какую фуру? – опешил Сергей, – Это ГАЗ шестьдесят шестой был с тентом. И то менты все конфисковали. Да и не брал я ничего.

– Не понял, – нахмурился толстый.

– Весь товар брал Игорь. Он и задаток вносил. Я не копейки своих денег не вложил. Я только съездил с ним, да разгрузить помог.

– Иметь-то ты с этого собирался? – усмехнулся толстый, – То-то. Значит – в теме. И спрос с тебя будет как с понимающего.

С этими словами он положил перед Сергеем поданные ему безмолвным другом бумаги.

– Что это? – спросил Сергей.

– Документы, – ответил толстый, – Счета, накладные. Все чин по чину.

– Не буду я ничего платить, – возмутился Сергей, – Не брал я ничего. Крайнего нашли, что ли?

– Утомил, бычара, – подавшись вперед, толстый вцепился в лицо Сергея круглыми как сардельки пальцами, накрыв его лицо пухлой ладонью, – Ты что о себе возомнил, сука? Ты людей кинуть хочешь? Не выйдет ничего. Слышишь, урод?

– Да причем тут я? – сдавленно промычал Сергей.

– Друга твоего, оленя, мы тоже найдем, – пообещал толстый, – Жопа ему тогда будет. Тебе, кстати, бегать не советую. Ты у нас как на ладони. Нам за тебя все известно. Это баба твоя где-то по горам лазает, а ребенок тут, рядом. У бабки живет. Так что подумай десять раз…