Читать книгу Стихотворения и поэмы - Дмитрий Щедровицкий - Страница 67

…И время, пойманное в клетку

Просветов меж ветвей древесных,

Поёт по-грустному и редко

Обрывки песен неизвестных –

То звуков разноречье зимних,

То жарких листьев стрекотанье,

То память в непробудных ливнях

Бежит от перезревшей тайны.

Но влажный вкус её малинный

И вспоминается, и манит,

И возвращаешься с Неглинной –

Насквозь – вечерними домами,

А в них стирают и рисуют,

Растят детей и орхидеи

И видят улицу косую

Из окон древней Иудеи.

А ты идёшь – тебя не знают

Ни зеркала, ни коридоры,

Но время – лестница сквозная

В наш мир высокий и бредовый.

Ты – в нем опять. И только сзади –

Обрывки скорбных разговоров,

И вздохов чистые тетради,

И страха бархатного ворох…

А толпы крапивы темноголовой,

Когда затменья сок поднесут, –

Ужели спросят о каждом слове,

Замкнув сады на последний суд?

Ужели припомнят, как звали молча,

В навершье полдня на слух светясь,

И как образумить пытались ночью,

Приникнув к стёклам закрытых глаз?

Куда бежать, если трижды спросят,

Как скрыться меж стеблями лет, когда

И листьями бьются, и их уносит,

Белея, тлеющая вода?..

Двор. Дерево едино и темно –

Нерасчленённый хор, в нём каждый лист – как птица.

Но зажжены огни – уже пришли за мной,

Мне в прошлое пора к ушедшим воротиться.

У вас темно дышать, а я хотел пройтись.

Здесь окна вечеров объёмны, словно клети,

В них Дерево Добра рассыпалось на птиц,

И каждая поёт – одна на целом свете.

Не смели подойти, росли вдали, как дым,

Но, подкатив звезду, в ней замерли. – Я еду!

Там затихает плач. Там с будущим одним,

Как с братом по утрам, о снах ведёшь беседу.

И ты во сне бежал – и двинуться не мог,

Как загнанный олень, запутавшийся в чаще.

Кровавый пот секунд, сочившийся на мох,

Был поднесён тебе в твоей горчайшей чаше.

Пригубил ты – и лёг. И в этот самый миг

Звучащие тела мелькнули меж стволами –

И всё заполнил свет. И он вмещался в них,

Но был превыше их, как лик в картинной раме.

И ты забыл про смерть. Под греблю грубых рук,

Сияя, голос плыл. Ты вспомнил, как Ревекка

С корицей пряною смешала горький лук,

Уча Иакова. Тебе открылись вдруг

Безумье, нищета и слава человека.

Я мудреца спросил:

– Зачем на свете зло?

Он из последних сил,

Ступая тяжело,

Развёл костёр. И вдруг

Над ним, средь пустоты –

Лучистых кисти рук

И музыки персты.

Но если бы не дым,

Не копоть от костра –

Мне был бы луч незрим

И радуги игра…

Я в беспокойстве, но найду покой,

Едва лицо твое вблизи увижу,

Иль в трёх шагах, иль даже за рекой,

Иль пусть во сне, но мне хотелось – ближе…

Я безнадёжен. Но надежда есть –

Что смертный слух слова твои уловит,

Иль о тебе дойдёт глухая весть,

Иль тень её коснётся изголовья.

Я умираю. Но ещё живу –

Лишь запахом, почти неуловимым,

Твоих волос, упавших на траву,

Тянущуюся к нисходящим ивам.