Читать книгу Кошачий переполох (сборник) - Дорин Тови - Страница 5

Если в нашей деревне что-то случается, кто-нибудь обязательно это увидит. Например, в тот туманный день в лесу был Фред Ферри. Не спрашивайте меня почему – просто он словно бы всегда околачивается там, точно так же, как старик Адамс как будто всю жизнь просиживает в засаде у ограды нашего сада.

– Он говорит, – заявил старик Адамс, заглянувший поведать нам, о чем разглагольствовал Фред в «Розе и короне», – он говорит, ты там металась что твоя навозная муха под крышкой кастрюли с мясом, и никак не мог в толк взять, что такое происходит. А тут из тумана выскакивает этот парень, а вы все ну прямо в землю вросли, а ты впереди. Ну, он и понял, что они тебе нервы укрепляют.

Объяснять, как обстояло дело, не имело смысла. В Долине изумительное эхо. Сколько раз я стояла у себя в саду и слышала топот лошадей, несущихся галопом по лесной тропе. До того ясно, что я могла сказать, сколько их, когда они перешли на рысь, когда они вовсе остановились, и слышала голоса перекликающихся всадников. Точно так же очень многие слышали нас во время истории с Варваром… Отчаянный галоп, вопли: «Берегись!» и «Бога ради, придержите его!» – все эти звуки словно бы подтверждали версию Фреда Ферри, и история распространилась по деревне, как лесной пожар.

– А вы застраховались на эту поездку? – осведомилась одна из наших соседок, глядя на меня, а не на Чарльза, а мисс Уэллингтон, когда новость достигла ее ушей, немедленно навестила нас – в первый раз за несколько недель.

Она так тревожится, сказала она. Если ей за другими хлопотами удалось бы уделить нам побольше времени, то, наверное, она сумела бы уговорить нас отказаться от этой опрометчивой поездки. Но мы ведь знаем, сколько у нее было других тревог… хотя, слава Богу, все уже уладилось.

Нас это очень обрадовало. Когда мисс Уэллингтон чем-то поглощена, часто возникают самые нежданные ситуации. Например, появление в деревне Бэннетов обернулось, в частности, тем, что навестивший ее священник обнаружил, что ему некуда повесить шляпу. Все восемь колышков на вешалке, обычно целомудренно хранящие ее шляпу для работы в саду, шляпу для походов за покупками и непромокаемый капюшон, были увешаны мужскими головными уборами. Фетровые шляпы, кепки, помятый котелок… Священник совсем растерялся, не зная, что и подумать, но тут выпорхнула мисс Уэллингтон, сдернула их и умоляюще сказала, чтобы он повесил шляпу где ему угодно, – эти тут просто, чтобы отпугивать посторонних.

В том числе явно и Бэннетов. Выяснилось, что в Лондоне у мисс Уэллингтон есть кузина, так у нее на вешалке всегда висит мужская шляпа, чтобы отваживать непрошеных гостей, и вдохновленная этим примером мисс Уэллингтон, по обыкновению, слегка перегнула палку, убедив себя, что восемь мужских головных уборов будут понадежнее. Она купила их на дешевой распродаже, и эффект получился впечатляющий. Священник после ее объяснений воспринял это зрелище спокойно, но молочник был просто ошеломлен – как и все прохожие, заглядывавшие случайно в открытую дверь.

Эти головные уборы породили в округе несколько интересных теорий – особенно с тех пор, как мисс Уэллингтон для пущего правдоподобия завела манеру открывать заднюю дверь и через нерегулярные интервалы выкрикивать «Фрэ-энк!» в сторону сада. Вслед за чем, по утверждению некоторых наблюдателей, она тихонько кралась вдоль изгороди, отделявшей ее участок от бэннетовского, под покровом сумерек, держа над головой палку с одной из шляп. Фред Ферри, естественно, клялся, что видел вполне живого мужчину.

– И что ни вечер, то нового, – расписывал он, опираясь на многочисленность шляп.

Хотя никто ему не верил, слухи росли и ширились, а потому было приятно узнать, что эту свою маленькую фантазию она исчерпала. То есть нам хотелось думать, что исчерпала.

К открытию, что Бэннеты были, по ее выражению, «такие же, как мы», ее через несколько недель привела тревога из-за того, что вопреки деревенскому этикету она не нанесла им визита. Как, впрочем, и почти все остальные. Во-первых, оба они работали и до вечера отсутствовали, а во-вторых, теперь этот обычай почти забыт, и в-третьих, они, бесспорно, казались странноватыми. Что касается нас, последнее скорее выглядело причиной для визита, поскольку мы сами слывем странными, но мы были заняты приготовлениями к поездке в Канаду… Как бы то ни было, она дотревожилась до обычного состояния ожидания кары от Всевышнего, если она тут же не сделает того, что должна была сделать. И вот мисс Уэллингтон как-то вечером робко постучала в дверь Бэннетов, держа бутылку своего бузинного вина. Лиз пригласила ее войти, и, когда она увидела шесть черепах, которые, расположившись полукругом, грелись у камина Бэннетов, ее сомнения, сказала она нам с глубочайшей серьезностью, сразу же рассеялись.

Конечно, сомнения большинства людей только укрепились бы, тем более что каждая черепаха помещалась в отдельном шлепанце. Но к мисс Уэллингтон это не относилось.

– Милый мальчик с детства обожал черепах, – сообщила она нам в полном восторге. – В детском садике у них жила черепаха в песочнице, и за ней плохо ухаживали, так он еще тогда добился, чтобы ее отдали ему, и стал о ней заботиться. А милая девочка сажает их в шлепанцы, потому что пол каменный. Они забирают их на ночь из вольеры, потому что две из них простужены… И эти милые дети каждый вечер топят камин, чтобы черепахи не мерзли.

И еще (для точности) потому, что неуемно радовались настоящему камину у себя в гостиной: им нравилось смотреть на горящие поленья. До зимы было еще далеко, и черепахи служили прекрасным предлогом, хотя, без сомнения, им нравилось тепло. В свой срок их увидели и мы. Веер из шести шлепанцев перед камином, в двух уже спят две маленькие черепашки, а четыре большие упрямо карабкаются друг на друга, вытягивая шеи навстречу волнам жара, наверное, напоминавшего им карибское солнце, а Лиз тем временем подогревала молоко для простуженной пары.

Добавьте к этому, что Бэннетам не только понравилось бузинное вино, но они занялись приготовлением собственного… Теперь все свободное от черепах место перед камином занимали булькающие галлонные банки и две оплетенные бутыли. Мисс Уэллингтон была наверху блаженства. Тим с его бородой, сообщила она нам, выглядит совсем как ее отец на фотографии в ее спальне, где он снят молодым… а я заметила, что красные флорентийские бусы, которые носит Лиз, точь-в-точь такие же, как ее собственные, пусть они и голубые? Да, я заметила. Как заметила сходство их платьев с неясными цветочными узорами с той лишь разницей, что у мисс Уэллингтон они были подлинными двадцатых годов, а Лиз довольствовалась модными копиями. Они могли бы сойти за мать и дочь… а вернее, за племянницу и чудаковатую тетушку. Корабль мисс Уэллингтон наконец-то прибыл в тихую гавань. Теперь она могла изливать свои заботы на пару птенчиков.

Как и мы. Только у нас их было четыре. Они все еще безмятежно занимали наш гараж вместе с родителями, и не было никаких признаков, что они собираются его покинуть, а до нашего отъезда оставалось две недели. Створка гаражных ворот все еще прислонялась к сливе – объект предположений старика Адамса и его приятелей… Хотя, честно говоря, к этому времени на нас свалилось столько бед, что гараж без створки был сущим пустяком.

Начало им за четыре недели до нашего отъезда положила Шебалу, заболев и отказавшись есть. Что само по себе было чем-то неслыханным. За два года жизни она еще ни разу не отворачивалась от мисочки, и обычно ее приходилось изолировать в прихожей, пока Сили, неторопливый гурман, доедал свою порцию, не то бы она уписала то, чего он не успел проглотить. В течение дня мы наблюдали, как она чахнет прямо на глазах, подобно героине «Травиаты»: никнет на полу, такая хрупкая; томно отворачивает голову, когда мы ставим перед ней еду, отвечает нам слабеньким голоском, означающим, что она вот-вот отойдет в мир иной, но прощает нам нашу Нечуткость… И мы вызвали ветеринара. Нам нельзя рисковать, объяснили мы ему. Если у ее хвори инкубационный период, мы должны знать заранее. Мы же не только не сможем уехать, если она заболеет, но даже если она успеет поправиться до нашего отъезда, мы не сможем отправить ее в Лоу-Нэп – это будет опасно для других кошек.