Читать книгу Месторождения и история - Эдуард Эрлих - Страница 35

Новый этап развития российской металлургии начался в связи с индустриализацией страны в 30-ых годах XX столетия. Символом индустриализации стало строительство Магнитогорского металлургического комбината на Южном Урале. Сырьевой базой комбината стало месторождение горы Магнитной.

Горой Магнитной называлась группа возвышенностей (Атач, Дальняя, Узянка, Березовая, Ежовка), занимавшая в общей сложности площадь примерно в 25 квадратных километров на левом (азиатском) берегу реки Урал. Здесь сосредоточено почти полмиллиарда тонн высококачественной железной руды. Руда залегает неглубоко, а зачастую просто выходит на поверхность. Первая заявка на право разработки этой руды была сделана в 1752 году.

Таким образом, Магнитка была найдена на 50 лет позже двух других членов триады главных железорудных месторождений Урала – гор Высокой и Благодати, а освоение ее началось лишь почти 200 лет спустя. Связано это было с тем, что гора Магнитная была расположена в степной зоне. Леса здесь отсутствовали, не было поблизости и месторождений коксующихся углей. В конце XIX века на Урал была направлена экспедиция, возглавляемая Д. И. Менделеевым, главной рекомендацией которой была замена использования древесного угля коксом (который уже использовался в это время всей металлургической промышленностью мира) и в связи с этим подчеркивалась необходимость использования только что открытых угольных месторождений Кузнецкого угольного бассейна (Кузбасса). В отчете комиссии приводится первая оценка запасов горы Магнитной – около 1 миллиарда пудов руды.

Выводы комиссии Менделеева о перспективности месторождения горы Магнитной были подтверждены в ходе исследований выдающегося русского петролога А. Н. Заварицкого. В ходе работ 1911–1912 года он определил возможные запасы железной руды в 5.3 миллиарда пудов. Потенциальные запасы были еще более увеличены до 6–7 и даже 10 миллиардов пудов в ходе магниторазведочных работ В. И. Баумана и Н. М. Батурина, проведенных в 1917 – 18 годах.

Идея одновременной разработки рудных месторождений горы Магнитной и коксующихся углей Кузбасса приобрела организационную форму в постановлении о создании Урало-Кузнецкого комбината. Идея была проста и очевидна: разрабатываем на Урале руду и везем ее в Кузбасс, а обратным ходом те же эшелоны доставят на Урал коксующийся уголь. Для того, чтобы идея заработала, строим одновременно металлургические комбинаты полного цикла у горы Магнитной и в Кузбассе. В соответствии с обычным для советской системы волюнтаризмом никаких экономических расчетов при этом не производилось.

Еще весной и летом 1917 года прибывшая по приглашению Временного правительства специальная комиссия американских инженеров сделала вывод о невозможности и нецелесообразности комплексного совместного развития железорудных месторождений Урала и каменного угля Кузбасса. Но что могли понимать в социалистической экономике буржуазные специалисты!

В развитии Урало-Кузнецкого комбината ярко проявились основные черты социалистической экономики:

Волюнтаризм в принятии коренных решений по развитию экономики. Такой была сама идея УКК. Полное отсутствие экономической оценки даже крупных экономических проектов, характерное для социалистической системы хозяйствования. Казалось бы, чего проще – на Урале есть богатая железная руда, но нет коксующихся углей. Они есть за тысячу километров от Урала – в Кузбассе. Но там нет железных руд. Вот и давайте повезем уральскую руду в Кузбасс, а обратным ходом те же эшелоны повезут коксующийся уголь на Урал. Стоимость тысячекилометрового перегона железнодорожного состава не учитывается вообще. На обоих концах этой транспортной системы построим большие металолургические комбинаты полного цикла (будущие Магнитогорский и Кузнецкий).

Наметки строительства Урало-Кузнецкого комбината были сформулированы В. И. Лениным в работе «Очередные задачи советской власти». По Брестскому договору весь район южной топливно-металлургической базы страны был отрезан от Советской России. В 1918 году Высший Совет Народного Хозяйства объявил конкурс на «проект создания единой хозяйственной организации, охватывающей область горно-металлургической промышленности».

Деньги на строительство не были проблемой вообще. Говоря о черной металлургии 30–40 годов XX века в Советском Союзе надо помнить, что объемы производства чугуна и стали на душу населения считались главным показателем степени индустриального развития страны и денег на это не жалели.

Стремление в полной мере использовать научно-технические идеи и привлечение к этой работе талантливых инженеров. Строительство УКК связано с именами двух выдающихся инженеров – М. К. Курако и И. П. Бардина. М. К. Курако был выдающимся ученым-доменщиком. Его работы полностью преобразили технику доменного дела и внедрение их преобразовало металлургические заводы Юга России. Но в полной мере преобразовать металлургическое производство на действующих предприятиях было трудно. Поэтому он с энтузиазмом берется за проектирование нового металлургического гиганта в Сибири.

Рис. 1.5.7 М. К. Курако.

Однако во время очередной поездки в Кузнецк он заразился сыпным тифом и умер. Но проект уже «пошел». В 1927 году начался набор рабочих, которым предстояло строительство крупнейшего металлургического завода В 1929 году на место М. К. Курако назначают его ученика И. П. Бардина. Строительство завода началось в зимние дни конца 1929 года, когда температура была ниже 30 °C, и длилось всего 1000 дней.

Рис. 1.5.8. Выдающийся советский металлург академик И. П. Бардин – технический руководитель строительства Кузнецкого комбината.

История строительства Кузнецкого комбината – это история легенд индустриализации страны. Решение о его строительстве было вынесено СТО (Совет Труда и Обороны) 15 января 1929 года. Проектная мощность определена в 820 тысяч тонн чугуна. В 1930 году базовая мощность комбината была поднята до 1.2 млн. тонн. В апреле 1929 года XVI партконференция утвердила первый пятилетний план, согласно которому производство чугуна в стране должно было возрасти в 3 раза до 10 миллионов тонн и всего было одобрено строительство до десятка крупных предприятий черной металлургии (включая Магнитку, Кузнецкий комбинат, Днепровский комбинат, Криворожсталь и другие). Громады планов скоро, как говорят авторы статьи, превратились в настоящее мифотворчество (Кузнецкий металлургический комбинат им. И. В. Сталина (тот же источник, что и к рис. 1.5.8).

В 1930 году председатель Госплана СССР Г. М. Кржижановский одобрил увеличение производства до 15–17 миллионов тонн чугуна. Все проектирование осуществлялось американской компанией Freyn Engineering Company, было подписано рамочное соглашение на оказание консалтинговых услуг (Ежик, Ленин, Сталин и все-все-все! Когда СССР любил США – Кузнецк, Магнитогорск и не только). Условия предоставления кредитов в США были очень жесткими, поэтому с согласия амерканской стороны кредиты были получены в Германии. Стоимость строительства Кузнецка неизвестна. Но общая стоимость строительства Днепрогэса по американским данным оценивается в 100 миллионов долларов. Считается, что стоимость строительства Кузнецкого комбината близка к этой цифре. Первая группа американских инженеров в количестве 18 человек прибыла на стройку в 1930 году.

Строительство велось в ужасных даже по меркам СССР условиях. Одновременно с проектом из Чикаго прибыла большая группа инженеров, принимавших непосредственное участие в строительстве (всего до 300–350 человек). Количество инженеров говорит само за себя – по сути это был весь инженерно-технический состав комбината. Среди них были и американские коммунисты, используемые как переводчики, и крупные инженеры, среди которых и начальник строительства мартеновского цеха Роберт Вейль. Проектирование и строительство финансировалось крупными немецкими промышленными фирмами. Как-то даже неловко читать на этом фоне о том, что весь комбинат был спроектирован советским металлургом И. П. Бардиным (об американских инженерах не упоминают вообще!). Впрочем, то же происходит и с рассказом о тех людях, что строили комбинат. Говорится о сотнях тысяч комсомольцев-добровольцев, в мороз и стужу строивших Кузнецкий комбинат. И ни слова нет о рабском труде зеков. Именно об этих людях писал В. В. Маяковский в своем знаменитом стихе «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и людях Кузнецка». Если верить Владимиру Владимировичу, они только и думали о том, что «через четыре года здесь будет город-сад». Сюда же возили и другого пролетарского поэта, Демьяна Бедного, имевшего совесть рассказать зекам о том, как кулаки и иностранные капиталисты эксплуатируют русских рабочих и заставляют их умирать за свои интересы. Что и говорить, оба поэта сыграли роль сотрудников культурно-воспитательной части огромного лагеря, каким был Кузнецкстрой. Они (поэты) выполнили идеологическое задание. Даже сейчас, три четверти столетия спустя, продолжают говорить об энтузиазме десятков тысяч комсомольцев-добровольцев (Бардин Иван Павлович) и об оргнаборе, как одном из основных поставщиков рабочей силы на строительство. Прямое свидетельство о том, кто и как доставлялся на стройку, остался в книге того же С. М. Франкфурта: «Осенью 1930 года прибыли на работу первые раскулаченные. Прибыли они сразу двумя эшелонами. В течение нескольких дней прибыло несколько тысяч человек» (Франкфурт, 1935).

По имеющимся данным количество рабочих в разгар стройки достигало сотен тысяч человек, и это не считая порядка 30 000, работавших на строительстве железнодорожной ветки. Ясно, что никакой оргнабор не мог обеспечить такого количества рабочих. Совсем другой, краткий, но честный отзыв об условиях труда на Кузнецком комбинате находим у посланного сюда с той же целью И. Г. Эренбурга. По его воспоминаниям «люди строили завод в неслыханно трудных условиях, кажется, никто нигде так не строил, да и не будет строить» (см. цитированный выше источник).

Наверное, первым прямым свидетельством об условиях строительства Кузнецкого комбината и других строек первой пятилетки стала книга сотрудника Ленинградского Гипрошахта М. Рудина. Он выпрыгнул с парохода в воду в японском порту Хакодате, добрался вплавь до берега, имея под одеждой спрятанные материалы об условиях труда в трудовых лагерях СССР. Позже он издал об этом книгу (Рудин, 1934).

Условия жизни определялись практическим отсутствием продовольствия и жилья. На Кузнецкстрое первейшей была задача ввести в эксплуатацию производственные мощности. Решение социально-бытовых нужд, обеспечение людей нормальным жильем всегда оставались на втором плане. В директивных документах бедственное положение людей на стройке неоднократно отмечалось, но выправить его возможности не было. В 1932 году на одного работника приходилось 3.5 кв. метров. В Сад-городе (то есть Новокузнецке) ситуация была еще хуже – там было только 1.5–2 м² на человека.

Составители источника приводят прямые свидетельства строителей об условиях их питания. Так-что поэты воспели строительство, на котором были задокументированные случаи людоедства. Все поизводственно-технические вопросы строительства решались в полном соответствии с практикой того времени – обвинениями конкурирующих начальников в саботаже и вредительстве. В 1934 году директором КМК становится профессиональный металлург К. И. Бутенко. Тут же разгорается конфликт между ним и И. П. Бардиным и связанными с ними сотрудниками. В 1937 году на предприятии была вскрыта «глубоко законспирированная и широко разветвленная шпионско-диверсионная организация руководителей служб, отделов, цехов» – всего было арестовано 42 человека (как правило, технические специалисты). В 1937 году был приговорен к расстрелу и заключению 431 человек из работавших на Кузнецком комбинате. В мае 1937 года на III партконференции секретарь горкома заявил:»Мы сейчас с Вами являемся свидетелями такого факта, когда основная руководящая головка нашего комбината оказалась шпионами, агентами, японо-германскими агентами, вредителями».)

Рис. 1.5.9. С. М. Франкфурт (1883–1937). Начальник Кузнецкстроя в начальный, решающий период его строительства. (Кузнецкий металлургический комбинат).

В цитированном выше материале приводится фотография С. М. Франкфурта (1883–1937). В подписи к фото говорится, что он – второй руководитель Кузнецкстроя. В тексте о нем ни слова. Сергей Миронович (Соломон Меерович) был членом партии с 1904 года и руководителем Кузнецкстроя с 1930. Он был назначен лично И. В. Сталиным, и именно его заместителем был И. П. Бардин. С ним связана вся организация стройки в начальный, решающий ее период. О нем материалы можно найти в работе М. Кушниковой и В. Тогулова «Неисчерпаемый Франкфурт». Деловая биография его проста – он всегда номенклатурный администратор. Это о нем И. Эренбург писал: «Начальник строительства старый большевик С. М. Франкфурт был одержимым, иначе не назовешь, он почти не спал, ел на ходу; нужно было то расследовать причины очередной аварии, то успокоить людей, которые бросили работу с криком «даешь спецуру!», то разместить прибывших самотеком казахов. В его кабинете я увидел акварель «Париж в сумерки». Сергей Миронович был до революции политэмигрантом». Он был разоблачен как троцкист, снят с работы, переведен на Урал, позже судим и расстрелян в 1937 году.

Рис. 1.5.10. Кузнецкий металлургический комбинат им. И. В. Сталина

Группа ученых-экономистов из комиссии по металлу УССР во главе с Я. Б. Дименштейном опубликовала целую серию книг и статей, доказывая убыточность Урало-Кузнецкого проекта. По их подсчетам перевозка угля Кузбасса на расстояние более 2000 км сделают уральский, в частности магнитогорский металл много дороже украинского. Но специалистами было доказано, что благодаря высокому качеству магнитогорской руды стоимость производимого металла будет все же ниже криворожского. При этом металлургические предприятия на восточной, Кузбасской стороне, отсутствовали вообще – их предстояло построить. Кузнецкий металлургический комбинат в городе Новокузнецке такой же символ индустриализации страны, как и Магнитка. В конечном итоге стратегические соображения, опоавдывающие необходимость строительства нуждами развития Востока страны, возобладали, и 8 мая было подписано решение о строительстве Магнитогорского комбината на левом, восточном берегу реки Урал. Руда магнитогорского месторождения обеспечивала сразу два металлургических комбината – Магнитогорский и Кузнецкий. Разработка Магнитогорского месторождения стала символом индустриализации страны.

Урало-Кузнецкий комбинат существовал на протяжении 15 лет, но постепенно поставки руды и коксующихся углей Кузнецкому комбинату стали осуществляться с близлежащих месторождений Сибири и Урала. В настоящее время УКК уже не работает.

Первое, что было необходимо сделать, чтобы начать строительство – соединить будущий комбинат с железнодорожной сетью страны. 30 июня 1929 года было построена линия Карталы – Магнитогорск, и по ней началась доставка на стройку рабочих и оборудования.

Строительство велось обычными для периода сталинской индустриализации методами. Более 14 000 рабочих, согнанных из заволжских деревень, жили в землянках в адских условиях. Работы велись круглосуточно в любое время года.

Рис. 1.5.11. Магнитогорский металлургический комбинат

Главным событием в развитии черной металлургии России в послевоенный период было истощение запасов уральских месторождений. Это было фоном, на котором принимались решения о сохранении металлургической базы страны. В рассказе об этом надо отметить два события:

Во-первых, было открыто Соколово-Сарбаевское месторождение в северном Казахстане на продолжении Уральской горной системы, перекрытой плащом осадочных отложений. Открытие это было сделано, поскольку летчик заметил в этом районе отклонение стрелки компаса. Месторождение принадлежит к тому же типу уральских железорудных скарновых месторождений (Емельяненко).