Читать книгу Месторождения и история - Эдуард Эрлих - Страница 6

Для строительства мегалитических построек – пирамид ацтеков и майя, пирамид Древнего Египта необходимо было наличие двух необходимых условий:

1. Абсолютная власть властителя страны, не считающегося ни с чем для исполнения своих желаний. Собственно, пирамиды и были вызваны желанием показать свое величие и бросить вызов, или принести дар Богу.

2. Абсолютное рабство всего населения, дававшее неограниченное количество по сути даровой рабочей силы.

Эти два условия позволили создавать мегалитические гиганты при самом примитивном техническом уровне экономики. Последней по времени мегалитической постройкой стал Исаакиевский собор столицы Российской Империи.

В определенном смысле мегалитическими постройками можно считать и гигантские плотины гидроэлектростанций, известные как «великие стройки коммунизма». Они тоже строились в основном за счет рабского труда заключенных, хотя параллельно применялись и современные технические средства строительства.

Но главное во всех этих стройках было идентично: гигантские сооружения возводились, считай, даровым рабским трудом (те же рабы использовались в Египте, на майянских и ацтекских стройках и в России) и поэтому заботиться о техническом усовершенствовании методов строительства не представлялось нужным.

Я родился и вырос в Ленинграде (Петербурге) – первом каменном городе страны. В противоположность всем остальным русским городам, бывшим деревянными, Санкт-Петербург по замыслу основателя города Петра изначально строился как город из камня. Город самой природой был прекрасно снабжен всеми необходимыми строительными материалами. Рядом с ним расположены неисчерпаемые запасы глин, слагающих многосотметровые кембрийские (т. е. образовавшиеся в кембрийский период, 542–488 млн. лет назад) толщи. Кирпичные заводы располагались по рекам Ижоре, Тосне, Неве (у Шлиссельбурга). К 1720 году изготовлялось около 10 млн. штук кирпича в год (История каменного строительства).

Санкт-Петербург – первый в России город камня. Воплощением города являются гранитные набережные Невы и, главное, – символ города, его главный собор – Исаакиевский (Исаакий). Прекрасное, полное и всестороннее описание каменного убранства города дают работы выдающегося минералога А. Г. Булаха и его учеников (Булах, 1999; Булах, Абакумова, 1997; Булах, Гавриленко, Рундквист, 1988). Так что нам нет надобности повторять их.

Стать городом камня Санкт Петербург смог благодаря уникальному сочетанию месторождений строительных материалов – строительного известняка, «путиловского камня», синей глины, давшей неисчерпаемые запасы материала для кирпичных заводов, и, наконец, финского гранита, определившего архитектурный декор города.

Санкт-Петербург смог стать городом камня в связи со своим положением близ границы Балтийского щита и кратона Русской платформы. Здесь располагаются выходы полосы толщи синих кембрийских глин, древнейшей толщи осадочного чехла Русской платформы (кембрийский период с 541±1.0 до 485±1.9 млн. лет), обеспечившей потребности кирпичных заводов, снабжавших все стройки города на протяжении всей его истории. Разработки глин можно вести везде в пределах этой полосы, так что всю полосу выходов кембрийских глин можно рассматривать как одно сплошное месторождение.

Добыча глин издревле производится в городе Никольское близ станции Саблино. Здесь же находятся основные заводы по переработке синих глин. Потребность в кирпиче из синих глин растет. В декабре 2012 года состоялась закладка нового крупнейшего в России кирпичного завода. Производственная мощность его составит 160 млн. штук кирпича в год (12-12-2012). Из глин здесь производят строительный, облицовочный кирпич, керамическую плитку, керамзит. На заводе Ленстройкерамика, кроме того, производят порошковую и гранулированную глину, которую используют для кладки печей и в скульптурном деле. В последние годы глины широко используются в терапевтических целях для лечения широкого спектра заболеваний от кожных до онкологических (Натальин). Кембрийские глины перекрыты толщей известняков ордовикского возраста (т. е. образовавшиеся в ордовикский период 488–443 млн. лет назад). Недалеко от города при впадении Волхова в Ладогу находились каменоломни так называемого «путиловского камня», поставлявшие серо-желтый плитчатый известняк, шедший на мощение улиц, отделку зданий и производство извести. Название «путиловского» он получил по имени поселка Путилово, где находились первые главные карьеры, дававшие наибольшее количество плит (Путиловская плита – первый камень Санкт-Петербурга).

Из путиловского камня делались плиты мостовых, лестницы, отделывались фасады домов. Из этого камня сделаны крепостные стены Таллина и других городов Прибалтийских стран, памятные всем, кто бывал в Таллине, башни Длинный Герман и Толстая Маргарита. Еще с XI века из него строились здания православных храмов. Тогда же он шел на строительство крепостных стен Копорья, Иван-города, Нарвы. В Петербурге он широко использовался в годы царствования Петра I, Екатерины I, Елизаветы. «Не жалко земли, жалко Путиловской горы», – говорил Петр I. Из него делали фундаменты зданий, цоколи, стилобаты, лестничные клетки, плиты для балконов, тротуаров, укрепления набережных. Камень добывали в открытых карьерах, расположенных рядом с городом. Путиловская плита доставлялась в Петербург на баржах по Волхову, Тосне и затем по Неве.

Из этого камня построены стены Летнего дворца Петра, дворца Меньшикова. Каменоломни, из которых добывался этот камень, находились у южного берега Ладоги, в долинах рек Поповка, Тосна, Славянка.

Наконец, на эродированной поверхности пород осадочного чехла располагаются рыхлые четвертичные отложения (1.8 млн. лет или моложе), ледниковые и флювиальные отложения на окраине ледникового щита, покрывавшего Фенноскандию. Это морены и флювиогляциальные отложения, давшие неисчерпаемые запасы песков, гравия и валунов. Один из таких валунов-гигантов стал подножьем памятника Петру I.

Но главным камнем Петербурга, создавшим его неповторимый облик, был гранит. Это был финский гранит, ввозившийся из многочисленных карьеров, расположенных в соседней Финляндии и на островах Финского залива, и известный как финский морской камень, интерлит, питерлит, выборгит. Гранит добывался в карьерах между городами Выборг и Хамина (Фридрихсхамн) и на островах Финского залива. Отсюда и его название – «морской камень». Лучшие его монолиты связаны с месторождением Питерлакс, расположенным в Финляндии близ границы с Россией.

Он известен геологам всего мира под финским именем рапакиви (в переводе – гнилой камень, поскольку из-за своей крупнозернистости он обычно легко рассыпается при выветривании). (Luodes, Selonen, 2005). Характерной чертой текстуры камня является присутствие многочисленных овоидоидальных выделений калиевого полевого шпата размером 3–5 см, погруженных в мелкозернистую массу кварца, полевого шпата и слюды (см. рис 1.1.3).

Рис. 1.1.3. Гранит рапакиви – типы текстуры полированного камня: а) финский морской гранит, б) гранит из-под поселка Кузнечное, в) гнейсгранит. Рисунок Д. Доливо-Добровольского (из Булах, 1999). Текстура гранита, изображенная на рис. а и г, наиболее близка к текстуре гранитов колонн Исаакиевского собора.

Такое редкое сочетание комбинации месторождений столь разных типов строительного камня объясняется положением города в месте, где докембрийские, то есть образовавшиеся более 600 миллионов лет назад ингенсовно дислоцированные кристаллические породы Балтийского щита (граниты, гнейсы, кристаллические сланцы) погружаются под почти горизонтально залегающие осадочные толщи Русской плиты, имеющие палеозойский и мезозойский возраст (моложе 600 миллионов лет). Первый комплекс пород выходит на поверхность на севере Карельского перешейка, у Приозерска или на западе его – в районе Выборга.

Породы осадочного покрова налегают на поверхность дислоцированных пород фундамента с резким угловым несогласием. Погружение толщ покрова в сторону от границы щита происходит не равномерно, а осложняется резкими флексурными перегибами. Это привело к образованию довольно широких полос выходов, в пределах которых распространены толщи определенного возраста. Это дало возможность для локализации в пределах таких полос целой серии месторождений каменного сырья, связанных с этими толщами (синих кембрийских глин, ордовикских известняков), связанных с определенными толщами покрова платформы.

Воды, в обилии поставляемые тающими ледниками, переоткладывали рыхлые обломки подстилающих пород, образовали моренный рельеф и послужили источником неисчерпаемых запасов песков и гравийного материала, а сдержавшиеся в них валуны и глыбы кристаллических пород дали материал для бутового камня, легшего в фундаменты зданий и сооружений.

Гранит, можно сказать, национальный камень и символ этой замечательной страны, Финляндии, по сей день дающей 2 % мировой его продукции. Она была присоединена к России в 1809 году. Поставки финского гранита в Петербург были в 1811 году освобождены от налоговых пошлин, что сыграло немаловажную роль в экономической осуществимости облицовки Невы и отделки гранитом петербургских дворцов и храмов.

Именно этим гранитом сложены огромные мега-блоки колонн символа Санкт-Петербурга, Исаакиевского собора. Монолиты были высечены на Питерлакском месторождении гранитов в Финляндии.

История строительства Исаакиевского собора представляет собой прекрасный пример «открытия» и освоения месторождения гранита рапакиви. Сам Исаакий с его монолитами гранитных колонн предстает перед нами, как созданное в XIX веке последнее мегалитическое сооружение в истории. Питерлакское месторождение было известно задолго до того, как оно стало использоваться для добычи гигантских блоков для колонн Исаакия. Но потребовался гений создателя проекта собора и его строителя Огюста Монферрана, чтобы увидеть в Питерлакском граните его эстетическую красоту и оценить по достоинству монолиты по размерам, подходящие для сооружения собора. Нужен был инженерный гений испанца на русской службе А. Бетанкура, чтобы организовать его добычу и доставку монолитов к месту стройки в Санкт-Петербург, нужно было замечательное умение крепостных каменщиков во главе с С. К. Сухановым, чтобы обработать этот камень и водрузить колонны на место.

По настоящему эра широкого использования гранита в строительстве в Санкт Петербурге началась с восшествия на престол Екатерины II. Она взошла на трон в результате переворота 9 июля 1762 года. А уже через 10 дней, 17 июля, был издан рескрипт, по которому выделены средства на облицовку набережных Санкт-Петербурга гранитом. Таково было значение, придаваемое преобразованию вида столицы Империи.

Гранит добывался в двух карьерах на расположенных в 5 км друг от друга островах «Я застала Петербург деревянным, а оставляю каменным», – говорила она в конце царствования. Именно в это время в строительство Петербурга буквально «ворвался» финский гранит. Он использовался как идеальный бутовый камень для фундаментов домов. Но, главное, он был использован для строительства гранитных набережных Невы, ее притоков и каналов в городской черте. В 1763–1767 годах под руководством любимца Екатерины, архитектора Ю. М. Фельтена, начал осуществляться грандиозный инженерный проект по облицовке набережных. Первым был участок между Зимней канавкой у Зимнего Дворца и Марсовым Полем. Тут же был построен и каменный арочный мост через Зимнюю канавку. За ним последовала серия мостов через Фонтанку. В 1803–1820 годах была облицована набережная Васильевского острова, в 1784–1887 годах тем же гранитом были облицованы стены Петропавловской крепости. Из него создавались постаменты памятников, начиная со знаменитого Гром-камня – огромного валуна, сложенного тем же рапакиви и ставшего основанием Медного всадника, и кончая постаментами памятников Барклаю де Толли и Кутузова у Казанского собора.

После присоединения Финляндии к России товары, в том числе и строительные материалы, из нее стали ввозиться беспошлинно. Одновременно царское правительство отменило налоги с горных разработок в Финляндии (Булах, 1999).

Гранит месторождений, поставлявших рапакиви для отделки Исаакиевского собора, уникален, поскольку в противоположность названию рапакиви – «гнилой камень» тут залегали огромные, лишенные трещин, монолиты гранита. Главное требование к месторождению состояло в том, чтобы гранит не был бы трещиноват и, вопреки своему названию, должен был быть устойчивым к выветриванию. Важно было и то, что месторождения должны были располагаться в удобных для транспортировки местах. Именно такое месторождение и было найдено относительно недалеко от Выборга (на территории Финляндии). Месторождения были обнаружены приказчиками купца И. Шохина на Геваниемском мысу, где и был заложен уникальный Питерлакский карьер. По приглашению Шохина месторождение посетили О. Монферран и С. Суханов. Они признали здешний гранит пригодным для стройки и отделки предполагавшегося собора. Именно поэтому Монферран и использовал этот камень в победившем на конкурсе проекте собора. С этого момента Питерлакское месторождение и стало месторождением.

Крупнейшей постройкой Петербурга, в которой использован рапакиви, является Исаакиевский собор. Он назван по имени Исаакия Далматского, в день которого родился Петр I. Нынешнее здание собора уже четвертое по счету (см. Булах, Абакумова, 1997). Он строился 40 лет и был открыт в 1858 году в преддверии двухсотлетнего юбилея со дня рождения Петра I. Построен он по проекту французского архитектора Огюста Монферрана, занявшему первое место на конкурсе. А. Дюма назвал Монферрана «Микеланджело севера». Монферран проектировал Исаакиевский собор в традиции крупнейших сооружений такого рода в Европе.

Общий вид собора показан на фотографии (см. рис. 1.1.3).

Рис. 1.1.3. Общий вид Исаакиевского собора. (Из Исаакиевский собор)

Техника добычи и обработки гранита была самая примитивная, все делалось вручную. Применяемая техника ничем по уровню не отличалась от техники строительства египетских пирамид. Основой и там и там был рабский труд. А ведь вес монолитов колонн Исаакиевского собора во много раз превышал вес блоков египетских пирамид. Соответственно, большим должно было быть и мастерство гранильщиков камня – бригады вологодских мастеров под руководством Самсона Ксенофонтовича Суханова. Он прибыл в Петербург из родной Вологды и работал в артели своего шурина (брата жены), строившей Михайловский замок, после чего организовал собственную артель, создавшую ростральные колонны, колоннаду и скульптуры Горного Института, Александрийскую колонну и даже постамент памятника Минина и Пожарского в Москве (см. Самсон Суханов, Суханов Самсон Ксенофонтович, Зайцев. Участие вологжан в строительстве Петербурга). Гениальная кисть В. Тропинина сохранила нам образ этого самородка (см. рис. 1.3.4). Конечно, в такой гигантской стройке, как Исаакиевский собор, Самсон Суханов играл роль руководителя всех каменных работ. Об объёме и сложности его работы говорит то, что общее число рабочих, занятых на строительстве собора, составляло 125 тысяч человек.

Рис. 1.1.4. Самсон Суханов. С портрета В. Тропинина (деталь) (Из Самсон Суханов)

Самой яркой чертой собора являются ряды колонн из цельных блоков финского гранита рапакиви (см. рис. 1.1.5).

Рис. 1.1.5. Ряды колонн из монолитов рапакиви в портике Исаакиевского собора

Общее количество их 48. Высота колонн 17 метров, диаметр – 1.85 метра, вес каждой колонны 114 тонн. Стены собора возводились из рускеальского мрамора. Однако он оказался нестойким к выветриванию и крошился. Поэтому уже в 1870–1890 годах многие его плиты были заменены мрамором «барделио», добывавшимся в Италии близ Серравензы. Иконостас вырезали из белого мрамора, добытого в карьерах Винкарелла, Фальковия и Альтесимо. По первоначальному плану Монферрана колонны в алтаре должны были быть сделаны из зеленой сибирской яшмы, но в 1836 году на Медно-Руднянском руднике на Урале была найдена огромная глыба малахита, и было решено использовать для колонн алтаря этот камень. Учитывая значимость собора, для него не жалели каменного материала. Монферран мог выбирать любые цветовые гаммы из самых ценных пород камня. Статус Исаакиевского собора, как главного православного храма столицы империи, давал Монферрану неограниченную возможность выбора для строительства собора любых самых замечательных видов цветного камня. И он в полной мере использовал эту возможность. Можно сказать, что в вопросах внутренней отделки собора он выступал как своего рода композитор, оркеструющий цветовую гамму, выбирая наиболее подходящие для отделки собора разновидности камня. Две центральные колонны иконостаса высотой 4.9 метров и диаметром 0.41 метра облицованы бадахшанским лазуритом по методу «русской мозаики». На краю боковых приделов иконостаса также из пластинок лазурита выложен излюбленный древнегреческий орнамент – меандр, или «бордюр a la greque». Ступени к алтарю и нижняя часть иконостаса вытесаны из темно-красного шокшинского порфира («шиханского порфира»). Из него же сделан карниз, венчающий каменный декор всего интерьера. Пол по периметру собора окаймлен плитами этого кварцита. Пол составлен из расположенных в шахматном порядке плит темно-серого рускеальского мрамора. Центральная часть пола под куполом собора представляет великолепную мозаику в форме огромного круга, называемого «розеансом», то есть розой, набранную из розового и вишнево-красного мрамора и обрамленного «бордюром a la greque».

По описанию А. Булаха и Н. Абакумовой (1997), нижняя часть стен и громадных пилонов выложена плитами черного аспидного сланца. Стены украшены пилястрами и колоннами из светло-розового и вишнево-красного тивдийского мрамора. Всего внутри собора 8 колонн и 172 пилястры, полу- и четверть-пилястры из карельских мраморов. Колонны и пилястры теплого светло-розового цвета каннелюрованы, а темные вишнево-красные пилястры гладкие. В некоторых плитах, например в юго-западном углу собора нежно-розовый цвет мрамора постепенно переходит в темный вишнево-красный, а иногда камень становится пепельно-розовым, почти серым. Под пилястрами в рамках из белогорского мрамора расположены круглые медальоны и узкие фигурные доски, изготовленные из хорошо отполированной соломенской брекчии. В углублении между пилястрами в стены вставлены огромные плиты из разноцветного импортного мрамора: зеленого генуэзского или «verde di Levanto», или красного – «rosso di Levanto», желтого сиенского. Настенные иконы орнаментированы резным белым итальянским мрамором, а под ними находятся большие доски из ярко красного французского мрамора – гриотто, в котором выделяются белые округлые пятна окаменелых раковин. В целом создается впечатление, что Монферран оркестровал симфонию красок отделочного камня.

Обычный вид ряда портиков – ряды коричневых колонн. Главное, на что пошел этот камень – облицовка набережных Невы (см. выше). Но мне, да, наверное и всем ленинградцам, этот ряд запомнился своим зимним видом, когда в сырые ленинградские погоды колонны покрывались крупными хлопьями сверкающей изморози, придающими им общий облик волшебных сверкающих белым цветом столбов.

Тут же внутри собора стоит бюст великого архитектора, украшенный всеми типами использованного в соборе цветного камня (см. рис. 1.1.6).

Рис. 1.1.6. Выполненный из цветных камней бюст создателя Исаакия О. Монферрана, стоящий в соборе, работы скульптора А. Фолетти.

Привозимый в Петербург со всех концов мира камень обрабатывался на Петергофской гранильной фабрике. Именно здесь изготовлялись прекрасные вазы и столешницы из драгоценных видов цветного камня для императорских дворцов и соборов. Неудивительно, что за более чем 200 лет работы фабрики здесь накопилось огромное количество отходов, – всех видов яшм, сердоликов, мраморов, порфиров, лазурита, и вообще всех мыслимых видов цветных камней, которые могли бы украсить любой музей мира. Сюда-то мы и ездили по воскресеньям и возвращались, сгибаясь под тяжестью рюкзаков, перегруженных образцами для школьного кабинета географии и своих домашних коллекций и музея в кабинете географии нашей 210 школы. Здесь мы впервые проходили школу понимания красоты камня и любви к нему.

Условия добычи ярче всего переданы в приводимой в работе А. Булаха (1999) записке академика В. Севергина: «Для добывания Суханов ищет слой камня, приличного по длине, толщине требуемой колонны, проводит по оному прямую борозду, означающую черту, по коей камню должно расколоться. Буравит по этой черте дыры, аршина на полтора расстоянием одну от другой, глубиною во всю толщину слоя, и столь широкие, чтобы между которыми вкладываются железные клинья. Таким образом, поставя по обе стороны сто или полтораста человек с молотами, заставляют вбивать клинья в один взмах, и после нескольких повторенных ударов откалывается предназначенная масса. Обтесывание гранитных масс как на месте добывания, так и в Петербурге, производится весьма просто, посредством не более почти как троякого рода молотов. Большим из них, откалывая излишние части, сообщают потребный вид массе, молотом средней величины сравнивают, а меньшим, остроконечным, сглаживают». Полирование производили так: «сначала обтирают колонны песчаным камнем при беспрестанном притечении воды, а потом полируют рукой посредством пемзы, оловянного пепла и трепела».

Техника, как видим, почти во всех основных деталях не отличающаяся от приемов строительства египетских пирамид, при той только разнице, что вес монолитных глыб, употребляемых при строительстве Исаакия, был намного больше веса глыб, использовавшихся при строительстве пирамид. Намного большим было и расстояние, на которое транспортировался этот материал, по сравнению с другим гигантским мегалитическим строительством Стоунхеджем в южной Англии, куда камень доставлялся из Корнуолла и Уэльса.

К счастью для нас, потомков, все детали строительства сохранились в виде зарисовок Монферрана, помещенных в изданных им альбомах. Первый такой альбом под названием «Петербург» был издан в 1820 году и был в основном посвящен проектам Исаакия. Второй альбом был издан в 1836 году и был посвящен строительству Александрийской колонны. В нем Монферран поместил зарисовки всего процесса строительства собора и колонны от добычи камня в Питерлаксе, его транспортировки в Петербург, подъема монолитов колонн.

Огромные проблемы возникали с отделением монолитов гранита. Монферран пишет: «Таким образом без малейших толчков и сотрясений отрезанная от скалы глыба осталась покоиться на своей нижней плоскости… Чтобы примкнуть ее, пришлось установить на гребне скалы десять рычагов из бронзовых стволов, а также два железных рычага; у подножья глыбы соорудили мощный помост с наклонной плоскостью, на которую настлали срезанный кустарник (по Чекановой и Ротач, 1990). Гранитная глыба, мерно покачиваясь, отделилась от гранитного массива, чтобы навек опуститься на приготовленное ей из зеленых ветвей ложе». Добыча монолитов гранита в Питерлакском карьере показана на рис. 1.1.7.

Рис. 1.1.7. Добыча гранитных монолитов в Питерлакском карьере. Рис. О. Монферрана.

Транспортировка гранитных монолитов на баржах показана на рис. 1.1.8.

Рис. 1.1.8. Суда, везущие гранитные глыбы в Петербург из Питерлакса. Литография Алара по рисунку Монферрана (цитируется по Чекановой и Ротач, 1990). Видны бугшприты двух судов, между которыми зажата баржа, перевозящая монолиты гранита.

Рис. 1.1.9. Перекатывание монолитного цилиндра гранита c баржи на набережной Невы (рисунок О. Монферрана из Чекановой и Ротач, 1990).

Не меньшие трудности возникали и в процессе транспортировки гранитных монолитов. Как писал О. Монферран: «Напрасно пытался подрядчик установить равновесие путем перемещения гранитных блоков. В конце концов он вынужден был пуститься в путь, сопровождаемый по обе стороны судна двумя пароходами, ведущими его на буксире» (рис. 1.1.8).

Каждую поднятую колонну надо было опускать с такой точностью, чтобы ее ось совпала с осью базы, а интервалы между колоннами были бы совершенно равными. Это условие удалось выполнить с удивительной точностью (рис. 1.1.10).

Рис. 1.1.10. Установка колонн Исаакиевского собора. Рисунок О. Монферрана

Нельзя не сказать, что технически строительство собора почти во всех деталях – от добычи, обработки и транспортировки гранитных монолитов до возведения стен собора и подъема гранитных колонн и возведения огромного золоченого купола собора, представляло собой серию труднейших инженерных задач. Для укрепления болотистого грунта в фундамент собора вбили гигантское количество свай, глыбы от карьера до Санкт-Петербурга везли на специальных баржах. Сложнейшие проблемы прочности купола собора, созданного из металла, были решены лично Монферраном. При изготовлении скульптур впервые была использована только что изобретенная гальванопластика.

И, наконец, устанавливали колонны в портиках собора под руководством С. Суханова и А. Шохина при помощи кранов по методу, разработанному А. Бетанкуром, военным инженером, прошедшим школу в Испании, Франции, Англии. «Из Гродно прибыл генерал гишпанской службы Петанкур и живет в трактире Париж». Так говорила о его прибытии газета «Санкт-Петербургские ведомости» от 19 ноября 1807 года.

В сведениях об этом замечательном человеке все двоится. В одном из интернетных изданий он назван лейтенантом (попросту было потеряно слово генерал в его генерал-лейтенантском чине, в котором он окончил службу!), хотя «генерал гишпанской службы», конечно же, лейтенантом быть не мог (Бетанкур Августин Августинович).

Как видно уже из приведенной ссылки, имя его в России было русифицировано. Он стал здесь Августином Августиновичем. Его полное имя звучит по-испански гордо: Хосе Педро дель Кармен Доминго де Канделария де Бетанкур и Молина. Изменен и год смерти. В упомянутой уже работе А. Булаха (1999) говорится, что он умер в 1827 году, хотя реальный год его смерти 1824. Он прошел инженерную школу во Франции и Англии и был, что называется, «инженер от Бога»: с одинаковым успехом и изобретательностью строил оптический телеграф между Мадридом и Кадиксом, перестраивал Тульский оружейный завод, «пушечный литейный дом» в Казани, московский экзерциргауз (Манеж), гостиный двор для Нижегородской ярмарки, здание Александровской мануфактуры, улучшил старое здание Экспедиции заготовления государственных бумаг (где он лично придумал большую часть машин). В Петербурге он в 1816 году был назначен председателем комитета о городских строениях и был им вплоть до своей смерти в 1824 году. Под его руководством был построен первый в Петербурге наплавной Исаакиевский мост через Неву (на месте которого стоит нынешний Дворцовый мост). Его проекты, как работы истинного инженера, были обращены в будущее. По его инициативе был основан Институт корпуса инженеров путей сообщения, выпускники которого проектировали и cтроили первые железные дороги России. Именно ему был представлен только что прибывший в Россию молодой французский архитектор О. Монферран.

Ко времени установки монолитов колонн собора Бетанкура уже не было, но Монферран широко применял его изобретения: специальные приспособления для подъема больших тяжестей, механизмы для забивки свай и укладки гранитных блоков и специальные строительные приспособления для подъема тяжестей. Абсолютно новым в строительной технике было применение при возведении собора чугуна, железных стропил, металлических связей, устройство сложных лесов. Как уже говорилось, в изготовлении скульптур собора была использована только что изобретенная гальванопластика.

А. Бетанкур не мог пройти мимо сложнейших инженерных проблем, которые должны были возникнуть при строительстве Исаакиевского собора. Именно Бетанкур поручил Монферрану работу, связанную с проектом реконструкции Исаакиевского собора.

Рис. 1.1.11. Августин Августинович Бетанкур – фактический главный инженер строительства Исаакиевского собора. Бетанкур, Августин Августинович – Википедия

С именем Бетанкура связано решение большинства технических проблем, порожденных строительством Исаакия. Именно он разработал проект постановки в вертикальное положение гигантских монолитов колонн Исаакия. Монферран полностью следовал его указаниям и использовал все сделанные покойным Бетанкуром чертежи, по которым были спроектированы тележки, блоки, кабестаны и другие подъемно-транспортные устройства. Разработанный Бетанкуром метод подъема гигантских монолитных блоков колонн был настолько хорошо освоен, что подъем одной колонны занимал всего 45 минут. Этот метод был использован при установке Александрийской колонны через 8 лет после смерти его автора.

В конкурсе на проект сооружения собора участвовали крупнейшие архитекторы, работавшие в то время в России: А. Захаров (строитель Адмиралтейства), Ч. Камерон (строитель Камероновой галереи в Царском селе), Д. Кваренги, И. Руска, В. П. Стасов, Тома де Томон (создатель ансамбля стрелки Васильевского острова). Но их проекты не учитывали требований Александра I использовать существовавшее уже здание третьего Исаакиевского собора, и в 1816 году Александр I обратился к Бетанкуру с предложением вновь начать разработку проекта. Выбор Бетанкура пал на молодого, бесспорно талантливого и европейски образованного Монферрана. Он предоставил ему возможность работать в библиотеке Института путей сообщения. В 1819 году он передал Александру I альбом, в котором были переплетены двадцать четыре миниатюры составленных Монферраном проектов собора.

Многочисленные технические изобретения привели к существенному облегчению строительства. Однако сравнение с мегалитическим строительством в древнем мире невольно напрашивалось. Когда в Риме ставили вывезенный из Египта обелиск, посвященный фараону Рамзесу, над этим работало около 20000 рабочих, 40 лошадей и 800 рабочих. При установке колонн Исаакия было достаточно иметь 16 кабестанов и 8 лошадей, приводимых в движение 8 рабочими, т. е. всего требовалось 128 рабочих. Установка колонн производилась до возведения стен. Монферран обратился к чертежам к тому времени уже покойного А. Бетанкура, по которым были спроектированы и установлены тележки, блоки, кабестаны и другие подъемно-транспортные устройства.

Описывая подъем колонн, Монферран приводит слова Николая I: «Монферран, вы обессмертили свое имя». Как и строитель собора святого Павла в Лондоне К. Ренн, Монферран хотел быть похороненным в одном из подземных помещений своего детища.

Но в просьбе похоронить его в соборе наследник Николая – Александр II, его вдове отказал: «не по чину!». В этой стране, которой он отдал свое детище, он был не более чем еще одним из многих тысяч слуг. И вдова увезла его тело на родину – во Францию.