Читать книгу Кагуляры - Ефим Курганов - Страница 3

Записки Бразильяка, или Кагуляры
Несколько слов об авторе этих записок, штрихи к портрету писателя-фашиста

Оглавление

Робер Бразильяк – автор романов «Дитя ночи» («L’Enfant de la nuit»), «Потому что время проходит» («Comme le temps passe»), «Семь красок» («Les Sept Couleurs»), «Наша жизнь до войны» («Notre Avant-guerre»), пьес, стихов, эссеистики и одной книги по истории кино. Долгое время сотрудничал с право-монархическим изданием «Аксьон Франсез» («L’Action Française»). Впоследствии (в 1937–1943 годах) стал главным редактором профашистской, а вернее, самой что ни на есть фашистской газеты Франции – «Я везде» («Je Suis Partout»).

После провала путча 6 февраля 1934 года открыто провозгласил свою духовную принадлежность к фашистскому движению, горячо приветствовал приход немцев в 1940 году и возлагал на них особые надежды, хотя Гитлера не боготворил, относясь к фашистскому лидеру со скепсисом, а не с восторгом. Например, в своем эссе «Лотреамон» Бразильяк писал следующее: «В прошлом году Гитлер устроил в Мюнхене выставку дегенеративного искусства. Человеком, разбирающимся в искусстве, его можно назвать лишь с очень большими оговорками». Истинный поклонник фюрера вряд ли мог бы написать так, не правда ли? Но фашистом Бразильяк при этом был, и избавить Францию от евреев мечтал страстно.

Ещё в 1938 году, когда «окончательным решением еврейского вопроса» во Франции даже не пахло, Бразильяк сформулировал свою теорию «разумного антисемитизма». Вот как это звучало: «Мы даём себе разрешение аплодировать Чарли Чаплину, наполовину еврею, восхищаться Прустом, наполовину евреем, аплодировать Иегуди Менухину еврею, а голос Гитлера несется по радиоволнам, названным в честь еврея Герца. Мы не хотим никого убивать, не хотим организовывать никаких погромов, но мы думаем, что лучший путь воспрепятствовать непредсказуемым проявлениям инстинктивного антисемитизма – это организовать разумный антисемитизм».

Да, идея занятная, обоснованная очень ловко, как считал, видимо, её автор – получается, что логично и даже «человечно» избавляться от евреев в профилактических целях, дабы предотвратить взрыв общественного возмущения. Уберем евреев для их же собственной пользы, убеждал Бразильяк; уберем аккуратно и гуманно, пока это не сделали другие, грубо и жёстко. Не станем ждать, пока на них, племя Авраамово, кинется наш окончательно потерявший терпение народ – мы, интеллектуалы Франции, избавимся от евреев сами или хотя бы придумаем, как устроить побыстрее и понадёжнее, чтобы из Франции они ВДРУГ испарились, без возможности возврата. Таково было искреннее убеждение Бразильяка, которое он подробно оформил в своей концепции «разумного антисемитизма».

Кажется, что ловко придумано, однако вся эта теория шита белыми нитками, ослепительно-белыми! Спросите себя – что говорило о том, что французский народ вдруг может кинуться на евреев, начнет их истязать, резать и так далее? Ровным счетом ничего не говорило. Мне, во всяком случае, ничего не известно о массовых еврейских погромах во Франции на протяжении всего девятнадцатого столетия и в начале двадцатого.

И вот что ещё крайне важно для постижения того, что представлял собой бразильяковский «разумный антисемитизм». Основу этой концепции составляло непоколебимое убеждение, что избавить Францию от евреев необходимо во имя спасения самой Франции, ибо если племя Авраамово останется в пределах страны галлов, то оно рано или поздно пожрет изнутри и французов, и французское государство.

Кстати, когда пришли немцы и уже можно было прямым текстом говорить об окончательном решении еврейского вопроса, во Франции стали происходить неприятные вещи (было много случаев доносительства, сотрудничества местного населения с гестапо и т. д.), но еврейских погромов и общественного возмущения евреями всё-таки не было, хотя оккупационные власти очень этого ждали и были разочарованы, не дождавшись.

Так что, как выясняется, Бразильяк зря боялся и стращал других. Хотя на самом-то деле он не боялся, а культурно, интеллигентно, цивилизованно хотел сформулировать идею, что если евреев не убрать, то всем будет плохо. Он просто угрожал. Это была такая концепция-шантаж. В этом и есть суть «разумного антисемитизма». Не знаю, насколько подобная концепция может считаться разумной. Это не человеческий разум, а скорее – звериный.

* * *

ФРАНЦИЯ БЕЗ ЕВРЕЕВ – такова была заветная, сладостная мечта новеллиста, драматурга, критика, историка кино Робера Бразильяка. К прямым убийствам он поначалу не призывал, но при немецкой власти в его мягком голосе появились жесткие ноты (многие статейки Бразильяка в «Я везде» («Je Suis Partout») начинают звучать поистине страшно).

И всё-таки это был настоящий интеллектуал, хоть и имевший свою идею-фикс – проснуться и вдруг оказаться в стране без евреев, которые имеют обыкновение всюду бесцеремонно лезть и очень досаждают коренным представителям творческих профессий, особенно в мире кино, сулящем громадные барыши.

А ещё у Бразильяка, поборника здорового искусства и страстного борца с модернизмом, была добавочная идея-фикс, очень странная и даже, на мой взгляд, абсурдная. Суть этой идеи заключается в том, что евреи – это модернизм и что именно они привносят во французское искусство элемент упадка и разложения, поэтому, избавившись от евреев, французское искусство оздоровится и потеряет черты декаданса. В «Истории кино» Бразильяк утверждал, что «еврейская эстетика» проникает в творчество Марселя Карне, а также некоторых других французских режиссеров и губит их.

Тут уж мы вправе задать вопрос – а все ли в порядке было с психикой у писателя Бразильяка?! Тлетворное влияние на французское киноискусство неких вездесущих евреев – это утверждение требует оценки психиатров.

Бразильяк был также зациклен на том, что «еврейская эстетика» отравляет, губит французских писателей. Именно поэтому он обозвал Сент-Экзюпери «иудео-гонорейным фанфароном». Сильно сказано, не так ли? Несправедливо и даже оскорбительно, но сильно.

Вообще же «еврейская эстетика» в представлении Бразильяка – это нечто вроде стоглавого дракона. Это и модернизм, и декаданс, и всё, что не нравится Бразильяку.

* * *

В общем, перед нами истинный романтик, крайне болезненный фантазер, и неслучайно на одном из его выступлений кто-то из публики сказал, что у этого человека взгляд раненого оленя. Наблюдение довольно показательное, поскольку Бразильяк воспринимал себя не как агрессора, а как жертву еврейско-демократических безобразий.

Однако важно и то, что он четко проводил границу между собой, «чистым» фашистом, и фашистами, оказавшимися по стечению обстоятельств преступниками и тем самым вышедшими за пределы доктрины, ибо фашизм для нашего героя – это не что иное, как ЕВРОПЕЙСКИЙ ПОРЯДОК, который явится на смену демократическому хаосу и беззаконию. Именно европейский порядок! Не арийский, а европейский, что было принципиально для Бразильяка, который, при всей своей ориентированности на немцев выступал против подчинения французов арийцам.

Бразильяка, хоть он и считал себя правоверным фашистом, абсолютное главенство арийской идеологии никак не устраивало. У французского (шире – романского) фашизма были в ту пору свои особые претензии.

«Чем латинская раса хуже арийской? – заявлял не раз Бразильяк в кругу друзей и даже во время устных выступлений. – В нас, возможно, мужественности стало поменьше. Но ведь это не наша вина, а евреев, привносящих в нашу жизнь и культуру всякую гнильцу. Если исчезнут евреи (а это, дай бог, в ближайшем будущем произойдет), тут-то наша галльская мужественность к нам вернется. И тогда мы обретем себя практически заново». И в таком духе он высказывался многократно, причем до прихода немцев в Париж. Уже с февраля 1934 года Бразильяк не скрывал, что является правоверным фашистом, но только особого, галльского извода.

В немцах Бразильяк видел ближайших сподвижников и помощников, но не абсолютных хозяев положения. В первую очередь им следовало окончательно решить в Европе еврейскую проблему, потому что сломить доминирование евреев, как считал наш герой, могло лишь полное уничтожение этого племени. «Если они есть, то уж непременно пролезут. Такая уж нация ядовито-ползучая», – вот подлинные слова Бразильяка, но, как уже упоминалось ранее, он был человек мягкий, нежный, тонкий и поначалу старался прямо не говорить, что все евреи должны быть уничтожены. Нет, Бразильяк тактично утверждал, что они должны просто неким образом исчезнуть, и лишь с приходом немцев эта тактичность начала улетучиваться, уступая место одержимости и даже бесноватости. 25 сентября 1942 года недавний рафинированный интеллектуал Робер Бразильяк напишет: «Надо избавиться от евреев до последнего, не оставив даже младенцев».

* * *

На этой чрезвычайно выразительной цитате закончим нашу краткую справку о писателе-фашисте Бразильяке и поговорим о других фашистах, кагулярах, которым он действительно собирался посвятить отдельную книгу – краткую историю тайного ордена кагуляров. При этом надо иметь в виду, что Бразильяк успел создать не просто фрагменты записок, а вполне целостный текст, обладающий чёткой сюжетной канвой и имеющий идейную подоснову.

Писатель-фашист набросал эту книгу буквально за несколько дней до своей казни. Полагаю, это ему было совершенно необходимо, чтобы дистанцироваться от преступной практики кагуляров, которую он, сторонник европейского порядка, не принимал.

Только этим я могу объяснить то обстоятельство, что Бразильяк в последние дни своей жизни вдруг бросился давать каждому из кагулярских преступлений свою оценку, как бы пытаясь доказать свою невиновность, объясняя, что он фашист, но не преступник. Обвиняя и осуждая кагуляров, наш герой тем самым подчеркивал свою чистоту, собственную непричастность к кровавым убийствам, и чем чернее оказывались кагуляры, тем белее выглядел он. В то же время Бразильяк отнюдь не сгущал краски, повествуя о совершенно реальных преступлениях, в самом деле бесчеловечных, жестоких и зачастую бессмысленных.

Судя по всему, кровавая бойня, устроенная кагулярами во Франции в 1937 году и позднее, настолько поразила воображение нервного и впечатлительного Бразильяка, что, предчувствуя свою скорую гибель, он решил предать бумаге все, что знал об этой страшной истории, совсем не красящей французских фашистов. При всём том, что Бразильяк порой делал чрезвычайно резкие высказывания, от кровожадных садистов кагуляров, думаю, ему явно было не по себе.

Фактическая основа тех событий, как я считаю, была изложена Бразильяком последовательно и с явным знанием дела, он ведь сам частенько общался со многими из тех, кто входил в руководство Секретного комитета революционного национального действия (Organisation secrète d'action révolutionnaire nationale, OSARN). С выводами же, которые делает автор предлагаемых записок, я лично в большинстве случаев ничуть не согласен (пожалуй, мы только более или менее сходимся во взгляде на Эжена Шуллера, основателя «Лореаль» («L’Oréal») и фашиста, причастного к очень многим преступлениям кагуляров).

Однако мое мнение в данном случае не имеет никакого значения; я не собираюсь спорить с Бразильяком. Важнее всего сейчас увидеть и понять, что именно думал сам Робер Бразильяк (свидетель необычайно пристрастный, но при этом авторитетный, знавший политическую жизнь того времени совсем не понаслышке). Как конкретно он характеризовал фашистское движение во Франции, его группировки и, в частности, тайный союз кагуляров?

Е.К.

Кагуляры

Подняться наверх