Читать книгу Самбхала - Егор Nебо - Страница 10

Вадим увидел какое-то движение в проёме высокого тёмного здания, которое было расположено метрах в трёхстах от шеренги.

В воротах этого здания появился всадник.

Он недолго там постоял, а затем стал неторопливо спускаться по сходням. Шеренга, в которой было ещё шевеление и бормотание, при появлении конного стихла в каком-то благоговении и стала с не совсем ясно откуда взявшимся почтением следить за наездником.

Всадник приковал и взгляд Аллахиярова.

Вадим понял, что самым главным, самым центральным событием в его жизни было сейчас появление этого всадника. Вадим удивился самому себе. Кажется, эти странные позывы возникли в результате какой-то магии, это был какой-то морок, наваждение.

Цвет кожи наездника был тёмного ультрамаринового цвета – при этом сразу становилось очевидным, что это не краска и не макияж. Ультрамарин кожи выглядел совершенно органично и настолько подходил ко всему остальному облику всадника – к сандалиям на его ногах, к ослепительной белизны шароварам, к распахнутой на груди безрукавке тонкого красного материала – что любой другой цвет кожи всадника, кажется, только бы всё испортил.

На голове наездника был повязан небольшой пёстрый разноцветный восточный тюрбан, посреди которого находился ярко-красный рубин с павлиньим пером. Аллахияров вспомнил слово «эгрет». Кажется, это было название этого украшения.

Выглядел всадник величественно и даже торжественно. Он спустился со сходен, приблизился к шеренге, встал напротив неё и замер.

– Воины, – сказал после паузы человек с эгретом.

В его голосе было столько подавляющей воли и столько какой-то влекущей, необъяснимой для Вадима силы, что по телу Аллахиярова прошла непроизвольная дрожь.

– Приветствую вас, воины! – продолжил всадник. – Меня зовут Танн Тираксор!

Тут всадник сделал паузу. Аллахияров с удивлением понял, что сейчас его распирает от желания заорать что-то приветственное. Вместе с этим Вадим понимал – ещё не время для этого. Сейчас надо было сдерживать в себе этот порыв – а может быть, даже его копить. Вадим оглянулся вокруг – все две сотни бойцов строя смотрели сейчас на всадника с таким почтением, с такой любовью, с какой смотрят лишь на божество, неожиданно в белом сиянии спустившееся с небес.

Вадим и сам сейчас испытывал нечто подобное. Но если он, как ему показалось, может этому хоть сколько-нибудь сопротивляться, то воины, которые были поблизости, не имели даже такой мысли. Тот, кто предстал перед ними сейчас на коне, был для них всем – родным отцом, любимым братом, величайшим военачальником и лучшим другом. Человек, который находился перед шеренгой, был смыслом существования для них всех. И не было сейчас для бойцов смысла большего или лучшего.

Танн Тираксор снова заговорил.

– Вас, Воины, зовут Паладины.

– Да! – хором ответила шеренга. Ответил вместе с ней и Вадим, и вскинул сжатый кулак в приветствии. Всё это Аллахияров проделал совершенно неожиданно для самого себя, но даже удивления от таких своих действий почти не испытал. Всё то, что он делал сейчас – было уместно. Всё было верно. Всё было правильно.

– Вы здесь затем, Паладины… Чтобы мы вместе сражались с нашим врагом, – продолжил Танн. – Врагом хитрым, коварным и жестоким! Врагом страшным и опасным. Врагом чёрным и вероломным.

– Да, да, да! – троекратно пронеслось над шеренгой и вскинулись снова руки, и загорелись пожаром глаза, и закипел внутри каждого, кто стоял в шеренге, гнев.

Мудрый и Простой подождал, пока утихнет этот рёв.

Отголоски и шумы прекратились, когда Танн поднял руку. Все желали снова слышать голос своего бога, никому не хотелось пропустить ни единого его слова.

– Это – Асуры, – Танн поднял руку и указал на одного из лысых людей с плёткой. Все четверо Асуров с лязгом вынули мечи из ножен и хором пролаяли что-то, что больше всего походило на клятву верности.

– Асуры – ваши старшие братья!

– Да!

– Все вместе – мы сила!

– Да!

– Спина к спине! Плечо к плечу! Локоть к локтю! – Танн поднял уровень звука своего голоса выше, и он зазвенел теперь над плацем и разлился, словно песня. Вадим сейчас испытал что-то давно забытое, из юности. Это чувство он переживал в девятнадцать, в двадцать лет, когда смотрел какие-то щемящие душу фильмы или слушал такие песни, от которых душа разворачивалась из небольшого бумажного комка в огромное полотно. Таких фильмов и таких песен в жизни Вадима было немало. Тех, которые добирались прямо до души, до потрохов, до внутренностей Аллахиярова – и всё там в нём переворачивали.

Сейчас это знакомое и почти забытое чувство разлилось снова внутри Вадима от голоса Тираксора и мгновенно согрело его душу. На глазах Вадима появились слёзы.

– Вместе мы сомнём, а потом разорвём и растерзаем нашего врага!!! – Танн уже кричал, и крик его тонул в рёве сотен глоток.

После этих слов плац взорвался мощной голосовой волной, волной отчаянного, истошного счастья, и сотни рук снова взметнулись к небу, и сотни сердец наполнились любовью к Мудрому и Простому и ненавистью к чёрным, коварным и вероломным.

Тираксор снова поднял руку, и над плацем почти мгновенно повисла тишина.

– Паладины, – сказал Танн. – Удачи вам, смелости и решительности в бою!

– Да!

– Алла, Воины, – произнёс что-то незнакомое Танн Тираксор, затем повернул своего коня к проёму в здании серого камня и поскакал к нему.

– Отряд, – вышел на плац сейчас один из Асуров. – Следовать за мной в казармы!