Читать книгу За чертой - Елена Александровна Асеева - Страница 3

Глава вторая. Чертов ковбой

Оглавление

Данила неторопливо шел по такому странному поселению… Все же поселению, потому как внутри него не созерцалось каких-либо приспособлений, механизмов, конструкций, остатков продукции. В то же время юноша увидел на одной из стен ближайшего к нему здания дверь, которая почти до середины вместе с самим сооружение, ушла под воду. Хотя и с тем была заметна ее выпуклая в отношении самой стены поверхность, петля на которой она висела и даже латунная в виде кольца ручка.

Да только Даня не решился подойти к наклоненной влево постройке. Так как и сами подступы к ней были отрезаны рябью зеленой воды, не просто там лужи, а довольно-таки мощного озера. Возле которого, жалкими полосками, пролегали лишь бурые мхи, частью также утопленные в воде. Здесь, кажется, еще сильней ощущалась горечь сгоревшего мусора, хотя ни дыма, ни того кто его производил не наблюдалось, а плывущие коричнево-серые загустившие туманы над водой маленечко покачивались, просеивая через собственные неплотные пары капли усиливающегося с каждой минутой дождя.

Неожиданно, однако, все еще достаточно удаленно, из-за здания, соседствующего с центральной постройкой, к которой шел Данила, появилась фигура мужчины. Тот, пожалуй, не столько шел, сколько вывернув из-за сооружения, замер на месте, в отношении парня расположившись спиной к нему. И Данька к собственному удивлению приметил, что человек достаточно высокий, широкоплечий, одет, точно ковбой, в клетчатую рубашку без воротника, кожаный жилет, да кожаные чапы, почти полностью перекрывающие темно-синие джинсы. Ибо узкие, по форме бедер вверху, книзу чапы сильно расширялись, ровно крылья, прикрывая сами ноги почти до лодыжек, там, скорей всего, переходя в массивные с высоким голенищем сапоги. На ковбое поместилась также (соотносимая с их киношным прообразом) кожаная шляпа с изогнутыми полями, а в повисшей вдоль тела правой руке явственно наблюдался револьвер Кольт с очень длинным цилиндрическим стволом, завершающийся полукруглой мушкой. Вещи на человеке смотрелись не только потертыми, местами даже дырявыми, но и очень грязными, так, что клетку на рубашке и вовсе было сложно привязать к какому-либо цвету.

Мужчина стоял какое-то время неподвижно, словно наблюдая за чем-то, кем-то или только прислушиваясь… Может к все еще гулкому зову воспроизводимому биением колокола, покуда долетающего от центральной постройки этого непонятного комбината или поселения. А, потом, внезапно шагнул вперед, определенно, намереваясь уйти. И Данька, боясь потерять его из пределов собственной видимости, не только прибавил шагу, но и громко закричал:

– Эй! Эй! Подождите! Подождите меня!

Да только стоило парню торопливо ступить вперед, как его правая нога разом нырнула в вязкую жижу, утонув в ней до середины лодыжки и тем самым застопорив само движение. Данила резко дернул застрявшую в водянисто-грязевой субстанции ногу, да опасаясь, что ковбой уйдет, всего-навсего мельком скользнув по ней глазами, перевел взгляд вперед и, одновременно, громко крикнул:

– Эй! Подождите меня!

К собственной радости отметив, что мужчина не просто оглянулся, а, остановившись, развернулся в его сторону, опять же лишь на чуть-чуть застыв на месте. Впрочем, в той мгновенности происходящего парень не столько понимая, сколько наблюдая, увидел всю его чудную фигуру, точь-в-точь, соответствующую наглядному представлению ковбоя не только ранее перечисленной одеждой, сапогам с узким, задранным кверху носком, но и столь показательной бандане. Красный шейный платок в виде треугольника, накинутый на лицо, прикрывал щеки, нос, уши человека и едва демонстрировал почти черные глаза. За его широким кожаным ремнем с металлической пряжкой на животе поместилось еще три Кольта, подобных тому, который мужчина сжимал в правой руке.

– Здравствуйте! – обрадовано выкрикнул Данила, заметив, что на него обратили внимание и даже приветственно махнул правой рукой, легонечко притом кивнув. Впрочем, уже в следующий момент ковбой вскинул руку с револьвером вверх и вперед да выстрелил в сторону парня, так что взвизгнувшая пуля, кажется, взъерошила землю в шаге от его ноги.

– А! – испуганно воскликнул юноша, и совсем чуть-чуть отстранился назад на собственное счастье, выудив из лужи правую ногу, да поставив ее на более плотную поверхность земли. А уже в следующую секунду почти подле закругленного носка левого берца вскинув вверх почву, врезалась в нее черная, сморщенная от удара вторая пуля. И Данька как-то сразу понимая, что диалога с ковбоем не получится, развернулся да дал деру.

Бежал он хоть и быстро, но не долго. Ибо при той плотности, расположенных по обе стороны от грунтовых островков, водных окон уже при втором, или третьем прыжке левая нога Дани воткнулась в грязевую его составляющую и громко чмокнув, втянула саму обувь в себя почти на треть. Тем самым сбив не только бег, но и повалив парня сперва вперед и вниз на оба колена (так, что руки врезались в землю ладонями), а потом свалив и вовсе на живот и грудь. Посему от падения грязевые потоки, словно поднятые из ближайших луж, плеснули Даниле в лицо и глаза, заскочив в рот и тем самым сменив ощущение в нем с горечи дыма на кисло-пряный аромат, чего-то достаточно приятного.

Юноша, однако, не сглотнул тот грязевой ком, всего лишь закашлял, сумев большую его часть и сразу выплюнуть изо рта. И в ту же секунду слышимо просвистела возле его головы пуля, воткнувшись, где-то метрах в двух впереди по направлению тропы. И Данька не в силах подняться, впрочем, подгоняемый страхом, торопливо пополз вперед на карачках, перебирая ногами и руками по пружинистой от влаги почве. Желая теперь лишь одного, убраться как можно поскорей от этого безумного, или только не понимающего русского языка ковбоя.

Да только в таком положении, опираясь на ладони (стирая их о каменистую поверхность грунта и достаточно жесткие стебельки мха, в кровь) и на обе коленки, Даня прополз совсем немного. Когда, сначала правая его рука, а потом и левая коленка, увязли в жижеподобной массе, а сам он, растянувшись вдоль тропы, плюхнулся животом, грудью и лицом в ту пружнисто-водную поверхность, издав притом громогласный болезненный «ой!».

А уже в следующий момент, ему на спину, в район поясницы, кто-то явно наступил. Да непросто наступил, а, определенно, придавил, точно желая в том месте сломать позвоночный столб. Так как последний ощутимо захрустел под таким давлением и в испуге, да болезненном приступе Данька вновь и очень громко закричал. И тотчас давление сразу уменьшилось, а после и вовсе кто-то подцепил его под правый бок, и, прямо-таки, рванув вверх и в сторону, выдернул в данном направлении не только руку, ногу, но и перевернул его всего на спину. Потому первое, что увидел над собой Данила, того самого ковбоя, с красной банданой, прикрывающей полностью лицо. И демонстрирующего лишь черные, как сама ночь глаза, да непросто с темными радужками или зрачками, а, пожалуй, что и белками, при ближайшем рассмотрении кажущимися какими-то убийственно мрачными.

– Who are you? – басовито спросил ковбой и теперь поставил подошву правого сапога прямо на живот парню, направив ему прицельно в грудь дуло Кольта.

– Я Данила, Даня, я… – беспокойной речью отозвался юноша, точно улавливая безумную злобу стоящего над ним человека. – Я тут… не знаю, где… Я тут, don’t know, – мешая русские и английские слова, в следующий момент залепетал заплетающимся и тяжелеющим от страха языком парень. – Where and how, где и как… Не знаю, зачем и какие тут правила… What are the rules?

Мужчина, впрочем, ответил не сразу. Он, кажется, еще сильней вдавив подошву сапога в живот юноши да согнув саму ногу в колене, слегка нагнулся, заглядывая тому в лицо. И его жесткие, колючие, черные глаза, ровно бездонного омута, уставились в саму суть Даньки не столько даже желая понять, сколько намереваясь выдрать все важное для него… то, что, наверно, и сам юноша о себе никогда и не знал.

– Muscovite? – вновь задал свой вопрос ковбой, и, хотя Данила плохо понимал английский и в целом о чем тот его спрашивает, услышав знакомое слово торопливо кивнул. Впрочем, потому как мужчина моментально и явственно недовольно качнул головой, понял, что сказал не то, что стоило. Так как сразу дуло револьвера да мушка, на нем, несильно дрогнули. И испугавшись, что его сейчас пристрелят, Данька торопливо спросил:

– Where we are? – в надежде разобраться, куда, все-таки, попал.

– In the hell, – незамедлительно отозвался ковбой и красный платок, прикрывающий лицо, колыхнулся в районе рта, словно и само упоминание им «ада», взъерошило его мысли. Он чуть-чуть качнул своим Кольтом, будто прицеливаясь, и незамедлительно из его цилиндрического дула вылетела яркая россыпь света, сменившаяся острой болью в груди и плотной темнотой перед глазами для Даньки, в которой он если и успел подумать, то лишь о чертовом ковбое какового стоило бы замочить из не менее мощной пушки.

За чертой

Подняться наверх