Читать книгу Церковный суд и проблемы церковной жизни - Елена Белякова - Страница 32

Отдел начал свою работу с обсуждения Оснований устройства церковного суда. При этом оживленные споры вызвал известный уже вопрос, насколько применимы к церковному суду принципы отделения суда от администрации и каково место епископа в этом суде. На заседании 11 сентября (участвовали 22 члена Отдела), посвященном рассмотрению Оснований устройства церковного суда,

одни из участвовавших в прениях доказывали, что епископам на основании Слова Божия и канонов должна принадлежать вся полнота церковно-судебной власти, что судебные учреждения могут быть изменены, но епископам должно быть предоставлено право утверждения и отмены приговора церковного суда; другие высказывали мысль, что принцип отделения суда от администрации должен быть проведен и в церковном суде, и за епископами следует оставить только дисциплинарный суд, при чем указывали, что и в древнее время каноны изменялись сообразно потребностям времени; третьи стояли на той точке зрения, что принцип отделения суда от администрации должен быть применен и при устройстве церковного суда, но не в такой мере, как при устройстве светского суда[440].

Вопрос об объеме судебной власти епископа рассматривался и на последующих заседаниях Отдела. На одном из них П.В. Цветков предложил уяснить вопрос, должна ли принадлежать судебная власть епископу, а «решение вопроса относительно объема этой власти отложить». Было вынесено решение «признать, что епископам должна принадлежать церковно-судебная власть, но вопрос относительно объема этой власти обсуждать при дальнейшем рассмотрении оснований церковного судопроизводства»[441].

Отдел путем голосования, как правило, подтверждал те принципы устройства суда, которые были сформулированы в представленных Отделу документах, в том числе Уставе об устройстве церковно-судебных установлений, который рассматривался вместе с Общими положениями. Так, Отдел одобрил тезис о том, что кроме отдельного епископского суда все другие судебные инстанции должны носить коллегиальный характер и принял предложенные в проекте инстанции: благочиннический, епархиальный, церковно-областной и Высший церковный суд[442].

Низшей судебной инстанцией являлся благочиннический суд, избираемый в составе трех клириков и двух мирян. Устройство этой судебной инстанции не вызывало споров. Был поднят, однако, вопрос о том, кто утверждает избранных судей. П.Е. Крутиков высказался в пользу епископа; А.Г. Чагадаев настаивал на том, чтобы судей утверждал Высший церковный суд. Эту точку зрения поддержали А.И. Ивановский, Г.А. Моцок и П.В. Любинский. В протоколе их мнение выражено следующими словами:

Для сохранения престижа суда необходимо право утверждений судей предоставить Высшему церковному суду, так как с предоставлением этого права епископу произойдет смешение административной власти с судебной[443].

Голосованием 11 против 6 было решено, что право утверждать судей принадлежит Высшему церковному суду. Судьи избирались сроком на три года. Председателем благочиннического суда должен быть пресвитер, избираемый на это звание самим судом из числа своих членов[444].

При рассмотрении вопроса о следующей судебной инстанции – епархиальном суде – вновь вызвало споры положение о его составе и о месте в нем епископа. Обсуждение продолжалось три заседания. Вопрос владыки Сергия был сформулирован так: может ли епископ председательствовать в епархиальном суде?[445]

Как считал профессор Казанского университета В.К. Соколов,

за епископом нужно сохранить нравственно-судебную власть, а внешние юридические формы должны быть переданы особым органам. Как пастырю, епископу не следует входить в технику суда, а достаточно наблюдать за правильным отправлением правосудия Епископу должны быть предоставлены все права прокурорской власти. Как пастырю, епископу достаточно наблюдать в качестве прокурора, чтобы лица, совершившие проступок против церковной дисциплины, не оставались безнаказанными, а были преданы суду: епископу должно быть предоставлено право наблюдать за производством следствия, за однообразным применением закона, а также право протеста против тех приговоров, которые он признает несправедливыми[446].

В.В. Радзимовский напомнил, что вопрос уже рассматривался на Предсоборном Совещании:

Было принято решение, что епископ не может быть председателем в епархиальном суде. Ему предоставлялись следующие права: непосредственного суда, право утверждения приговоров благочиннического и епархиальных судов, право рассматривать дела единолично или передавать их суду. Таким образом, ни одно дело не могло начаться и кончиться без епископа. Для того чтобы предоставить епископу наблюдение за правильным отправлением правосудия, ему предоставлено было право протеста, то есть не отменять приговор, а переносить дела в высшую инстанцию[447].

Однако председатель считал, что сведение роли епископа к прокурорскому надзору не соответствовало бы канонам:

Образование органов суда, наряду с судом епископа необходимо для ограждения епископа от подозрений, а также ввиду того, что в церковном суде есть дела не чисто церковного характера, которые сопровождаются гражданскими последствиями, для которых необходимы известные формы. Но отделение суда от администрации в церковной области встречает возражения с догматической стороны. Здесь серьезные дела касаются благодатных полномочий. Не важно, кто налагает штраф, но не допустимо, чтобы запрещение в священнослужении и лишение сана было предоставлено суду без епископа. Епископу должны быть предоставлена не только прокурорская власть, но и право утверждения приговоров. При этом утверждение понимается не в смысле права перерешать дела, тогда бы епископу необходимо было находиться в зале суда, иначе решения епископа будут постановляться на основании только канцелярских данных. Таким образом, образование отдельного суда необходимо, но он должен быть связан с епископом[448].

Эту позицию поддержал Евсевий (Гроздов), епископ Псковский:

Епископу должно быть предоставлено право утверждения приговоров, т. к. такие решения суда как о снятии сана, о наложении епитимьи, запрещении священнослужения не могут быть постановлены без епископа[449].

Однако миряне оспаривали такую точку зрения. Так, преподаватель Воронежской духовной семинарии Ф.Г. Гаврилов утверждал:

Епископу не должно быть предоставлено право утверждать судебные приговоры. Если предоставить это право епископу, то недовольные приговором должны будут приносить жалобы на епископов. Но епископ должен быть свободным от нареканий. Поэтому лучше предоставить право утверждать судебные приговоры высшим судебным инстанциям[450].

Ему вторил В.К. Соколов:

Если дадим право епископу утверждать судебные приговоры не только по существу, но и по форме, то введем епископа в суд и попытка отделить административную власть от судебной сведется к нулю[451].

Большинством голосов решили сохранить неизменными те принципы, которые были заложены в основу проекта. Было постановлено, что архиерей принимает решения:

1) о предании суду;

2) о приведении приговора в исполнение;

3) о передаче дела в другую инстанцию.

Архиепископ Сергий внес также предложение, чтобы в некоторых особых случаях епископ мог рассматривать дело, не передавая в суд:

В особых случаях, когда дело по обвинению клирика не получило огласки до суда и когда передача дел коллегиальному суду грозит интересам Церкви, епископ под ответственностью перед Высшей властью может решить дело личным судом.

Предложенная председателем поправка была отвергнута большинством голосов (10 против 6). Отдел постановил:

Не вносить к положениям о пределах судебной власти епископа, принятым на прошлом заседании, примечания о предоставлении обвиняемому клирику права требовать суда епископа вместо обычного суда[452].

Новая редакция статей, касающихся участия епископа в судебном процессе, была представлена Ф.Г. Гавриловым и принята Отделом[453]. За епископом сохранялось права единоличного суда только по проступкам, влекущим за собой наложении епитимьи и не подлежащим оглашению. Епископ получал право опротестовать и обжаловать приговоры, но не пересматривать их, а направлять в следующую инстанцию. Таким образом, судебный процесс производился с ведения епископа, но сам суд был независим от него.

Епархиальный суд, в соответствии с проектом Предсоборного Совещания, должен был состоять из пяти лиц белого или черного духовенства и трех мирян, избираемых в епархии на три года. При утверждении статьи о председателе епархиального суда вопрос о месте епископа вновь был поднят председательствовавшим Иаковом (Пятницким), архиепископом Казанским, который заявил, что «нет оснований лишать епископов права быть председателями в епархиальном суде»[454].

Однако подобное заявление шло вразрез с идеей отделения суда от администрации, что было сразу отмечено выступавшими. Мировой судья из Ташкента А.Г. Чагадаев указал, что правящие епископы

не могут быть председателями епархиальных судов уже на основании принятых положений о судебной власти епископа, неудобно возлагать обязанности председателя суда и на викарных епископов, пребывающие же на покое епископы найдут себе место в церковно-областном суде[455].

Голосованием было определено, что правящий и викарный епископы не могут быть председателями суда, но могут – епископы, находящиеся на покое[456]. Таким образом, вопрос о судебной власти епископов был дискуссионным и в Отделе; позиции епископов и других членов Отдела не совпадали. Это противоречие выяснялось при обсуждении устройства епархиальных судов, в то время как устройство низшей и высших инстанций не вызывало острых дискуссий.