Читать книгу Знаменный распев - Елена Крюкова - Страница 21

Мы все друг другу – ой, зеркала…

Отражаемся сотни раз…

Цепь бесконечности так светла.

Не узнаём мы – нас.

Мы все друг другу – ох, двойники…

Всё люди, а конский храп…

Медвежий стон, вой волчьей тоски,

А человек так слаб.

Мы все друг другу – одна еда.

Ты глубже зубы вонзи.

Ты думал – один?.. а ты – стада.

Копыта тонут в грязи.

Не мясо жарим, а бытиё.

Не рыбу варим, а смерть.

В котле времен стираем бельё:

Надеть его не посметь.

И только там, на последней черте,

Спохватываясь: дураки!.. —

Величаем Тя, Живодавче Христе,

В тени Твоей стоя руки.

Дрожа, молясь у тьмы, у черты

Страданья – любовью одной:

Чтим образ Твой, образ святый,

А небо – синей стеной.

Бормочем: останься со мной… со мной…

Останься с нами… не брось…

А свет относит нежной волной

Ветер Твоих волос.

Величаем тя, Живодавче Христе…

Я томлюсь о красоте! Я живу в красоте!

Я так жизнь люблю, как ребенок – ель

Разнаряженную; корабельную колыбель.

Каждый день мне – праздник. Мне праздник – хлеб,

Даже черствая корка, соль судных судеб.

На меня в подворотне разбойник – прыг!..

А я ему – лунный отчаянный лик!

А я ему – Солнце, а я ему – Луна,

А я ему бормочу: жизнь-то, дурень, одна…

А он мя валит на снег, да на спину – ногой:

Что, вопрошает, правда не будет другой?..

Да мне все равно, что там будет, ТАМ!

В хороводе кручусь! Самоцветы – к перстам!

Вышиваю шагами строчки-стежки

Вдоль больницы последней… вдоль застылой реки…

Это праздник, ты слышишь! Я лишь самоцвет.

А кому мя дарили – того не было и нет…

Я с ручонки скатилась. Осколков сверк.

Я, нефрит зеленый, в бане разбилась навек.

Живодавче, я знаю: праздник быстро сгорит.

Улетит. Истает. Заплачет навзрыд.

Колесом укатится за смерть, за любовь.

Мя жгут Костромой посреди снегов.

Вокруг мя так пляшут – снега визг да хруст!

Вдовой соломенной плачу… огнем небесным утрусь…

А и что?.. захотела из праха восстать?!

Ах ты жадина, небом скрадена, тебе исполать!

Вишь ты, в праздник Весны тя дотла пожгли,

А желаешь – колесом – по ободу земли!

Ах ты песня… мало тебе, что всем Мiром поют…

Что тобою плачут, укрывшись в закут…

Ах ты солнечный пирог, густо масленый блин…

Ты на Красной Горке – акафист один…

Я пляшу-пляшу, да и задохнусь.

Я дышу-дышу, да вдруг упаду: и пусть!

Упаду – ликом вверх – руки вразлёт —

Лазурит-праздником – небо! Крестом – самолёт!

Изгрызли мя! Искурили мя!

А Господь из туч: кто тут валяется голомя?..

Ах, царевна моя, нищебродка моя!

Воробьиная кика! Снеговеи белья!

И вдохну я до дна красных лёгких – звёзды все!

Поцелую облако в парчовой красе!

К небесам васильковым ручонки взмахну!

Праздник!.. Господу заору: не пойду ко дну!

А вскочу, усопшая, живая тотчас!

Живодавче, неужто эх-раз-ещё-раз?!..

Эта жизнь золотая… лалом вышита по швам…

Неужель – на груди в горсть сгребая —

да сызнова раздам?!

Всю до кости. До пуговицы. До жемчуга. До гвоздя.

До морщины. До пули. До можно, где нельзя.

До пяти рыб – в голодуху последнего торжества.

До боли, где всхлип – святей, чем слова.

До колечек вдовьих на леске,

где в золоте слёзной ряски – озеро-лик

Чудотворной… всю, до вечности,

так дико похожей на миг…

Ах, небо мое! Танцую! Птичкою на Кресте!

Люблю тя, жизнь, целую – на позабытой версте!

Люблю тя, Господи Живодавче,

чистейший небесный ключ!

Люди, мне в праздник подайте злато меж чёрных туч!

Господи, сажай мя на санки! По синему снегу кати!

Докатимся спозаранку до злой развилки пути…

И там мы с Тобою спляшем. Во праздник мя не убьют.

Твой праздник велик и страшен!

Огнище – на пять минут!

Жила всю жизнь красотою! Всю смерть буду ею жить!

Земля под Твоей пятою – парчовой молнии нить…

Я так Тебя обливаю слезами бродячей любви.

Я так Тебя обнимаю, пожаром вышиваю: живи!

Хоть Ты без того бесконечен… неуязвим, невредим…

Вцепляюсь Тебе я в плечи…

вьюсь подле Тя, тайный дым…

Бесслышно, бесстыже, бескоже, безбольно

Тебе бормочу:

Спаслись мы от смерти, Боже, – гладь оком

живую свечу…

Жемчужины две на нитке. Подшитый огнём сарафан.

Тряпицы. Утварь. Пожитки. Дома уходят в туман.

Лишь празднуют волю души,

на площади призрачной той,

Где музыка тише, глуше, где серебро под пятой,

Мерцают, танцуют, вьются, мотают туда-сюда

Монеты, чайники, блюдца, гаремы и города,

Сапфиры птицы Гаруды, железо пьяных машин,

Густые хрипы простуды, хрусталь поминальных вин,

Дождем обмотаны, ели в колючках сребряной тьмы,

Солгали б, да не успели, не взяли пляску взаймы,

Не наняли вольный праздник рабом,

слепым батраком,

Не стал гордый Мiръ – отказник от войн,

что лежат ничком,

А я Тя, любовь, примечаю затменным Солнцем в толпе,

А я Тя, любовь, величаю, соль жемчуга на губе,

Пляши, протяни мне руки, ломай ледяное жнивьё,

На злую ночь, на разлуку, хоть, знаешь, не будет её.