Читать книгу Забытая тайна - Елена Петрова - Страница 8

Так потекли дни, Иваныч не знал, что делать, Арсений молчал, не ел, не работал, почти не спал. Даже внешне он очень изменился: пустые, без единой мысли глаза, бледное лицо – вот что стало с Арсением. Большую часть времени он безразлично молчал, говорить с дядькой ему не хотелось, как не хотелось и приниматься за оставленную работу по переводу.

Дядька то принимался уговаривать его, то ругать, что было сил, но результата не было. Насильно одевал и вез на улицу, но юноша был похож на фарфоровую куклу без движения и эмоций. Так прошла неделя. В субботнее утро Иваныч тихонько приоткрыл дверь в комнату Арсения в надежде, что тот еще спит. Но юноша сидел у окна, смотря в одну точку, точно так же, как вчера его оставил дядька.

– Вы даже не ложились, что вы со мной делаете? Так и до смерти недалеко, – охал Иваныч, стараясь поймать взгляд Арсения.

Но все было бесполезно – глаза юноши были словно из зеленого хрусталя, холодные и прозрачные, они ничего не выражали. Иваныч присел на край кровати, взял тонкую влажную ладонь юноши и, глядя ему прямо в лицо, стал объяснять.

– Сенечка, пожалуйста, я очень тебя прошу, надо начинать жить нормально. Есть, спать, гулять, работать. Мне нужно уехать, у меня накопилось много дел в городе, я скоро вернусь. А вы приготовьте мне ужин, вы же можете, и, как всегда, будете меня ждать, откладывать поездку мне уже нельзя, – умоляюще говорил дядька.

Арсений молчал, его лицо оставалось неподвижно равнодушным, он смотрел в окно, словно не слышал старого Иваныча. Еще немного посидев рядом с юношей, дядька резко поднялся, время поджимало, ему нужно было уходить.

– Я постараюсь скоро вернуться, – еще раз серьезно сказал он и вышел.

Арсений остался один, вскоре хлопнула входная дверь, и в доме все стихло. Просидев неподвижно какое-то время, Арсений подъехал к столу, достал чистый лист бумаги, размашистым почерком написал на нем несколько строк. Достал из ящика стола папку с переведенным текстом, внимательно проверил содержимое, аккуратно сложил странички и сверху положил старую книгу. Достал флешку и включил запись, мелодичный женский голос заполнил комнату, Арсений внимательно слушал, беззвучно подпевая одними губами. Затем послышался сильный шум, и голос затих, юноша выключил монитор и выехал из комнаты. Он направился в прихожую, открыл входную дверь, колючий морозный воздух заставил закашляться. Арсений оглянулся, печально посмотрел на полутемный холл, словно прощаясь, и выехал на крыльцо. Он быстро спустился по пандусу на дорожку и посмотрел по сторонам, тропинка в сад и огород была завалена снегом, и только маленькая тропка убегала к птичнику. «Коляска не пройдет», – подумал юноша. Дорога к центральным воротам была хорошо прочищена, и он направил коляску туда. Помогая колесам, он все дальше удалялся от дома, легкая рубаха от декабрьского морозца стала колом, босые ноги замерзли, и их стало пощипывать. Но Арсений не чувствовал холода, его душа давно заледенела, он ехал и ехал, подгоняемый морозным ветерком. И вот уже показались большие старые ворота на кирпичных столбах, чуть поодаль – калитка, через которую ходит Иваныч. Арсений подъехал к ней, с трудом протиснувшись, он очутился за воротами, увидел голое поле, затем лес и дорогу. «Здесь Иваныч садится на автобус», – мелькнула мысль.

Юноша направил коляску через поле к лесу, выехал на пустую автомобильную дорогу и проехал несколько метров по ней, затем свернул к обочине и, с силой перевернув коляску, кубарем скатился в кювет. Подтянувшись на руках, он сбросил коляску в канаву, так, чтобы она была незаметна с дороги. Арсений сел на снег и осмотрелся, метрах в трех от овражка росла большая разлапистая ель. Он собрал последние силы и пополз к дереву. Одежда очень быстро стала совсем мокрой и заледенела, снег прилипал к длинным русым волосам, превращая их в сосульки, на ресницах и бровях от дыхания образовался иней. Юноша полз, волоча изуродованные ноги, руки царапали колючий снег, и капельки крови, словно ягоды калины, застывали на нем. Арсений стал похож на ледяного мальчика, только синяя в клетку рубаха выделяла его на белоснежном студеном покрывале. До сосны оставалось метра два, но силы покинули его, он обмяк и затих, опустив лицо в снег – Арсений потерял сознание.

Рейсовый автобус резко затормозил на повороте, дверь распахнулась, и тонкая девичья фигурка в красной лыжной куртке выпорхнула из автобуса, как снегирек.

– Дядя Витя, вечером здесь же меня подхватишь, – бойко крикнула она вдогонку.

Водитель высунул из окна руку и показал девушке поднятый вверх большой палец в знак согласия. Катерина, проводив отъезжающий автобус взглядом, быстрым шагом пошла к старым воротам. Дойдя до калитки, девушка внимательно посмотрела на снег – глубокие ямы от протектора инвалидной коляски насторожили ее. «Куда это Арсений отправился один? Следов за коляской нет, значит, дядьки с ним не было», – рассуждала Катя, разглядывая отпечатки колес. Она дошла до трассы, след от протектора пропадал, прошло много машин и следы исчезли, девушка посмотрела по сторонам – никого. Добежав до поворота, она внимательно осмотрелась – дорога была пуста. Затем, вернувшись к автобусной остановке, решила проверить другую сторону дороги. От неожиданности Катя вздрогнула – у самой кромки леса лежало тело юноши, совсем раздетого, легкая клетчатая рубаха и синие тренировочные штаны – вот и все, что было на нем.

Катя прыгнула в овраг и, бредя по колено в снегу, как могла скоро подбежала к юноше. Ей показалось, что Арсений не дышал, он лежал ничком. Девушка перевернула его и начала растирать белое, как снег, лицо шерстяной рукавицей.

– Арсений, очнись, ты чего это? – кричала она, а ветер уносил ее крик в поле.

Юноша молчал, глаза его были закрыты, признаков жизни совсем не было. Девушка изо всех сил схватила его за грудки и начала трясти.

– Очнись, очнись, – испуганно кричала, но все безрезультатно.

Тогда Катя приподняла его за воротник рубахи и попыталась тащить, но у нее не хватало сил, ведь Арсений на целую голову был выше ее. Девушка прикоснулась пальцами к его шее, слушая пульс, как учила ее бабушка, сердце стучало едва слышно. В надежде на помощь Катерина побежала к дороге, размахивая руками, она пыталась остановить машину. Несколько легковушек пронеслись мимо, не обращая на девушку никакого внимания. Старенькая «шестерка» резко затормозила, из открытого окна высунулись два молодых человека.

– Что, красотка, покатаемся? – закричали весело парни, маня девушку руками.

– Мальчики, дорогие, помогите мне, пожалуйста, у меня друг замерзает, – умоляюще кричала она сквозь слезы.

Увидев состояние девушки, молодые люди быстро вышли из машины и бегом направились за ней. Катя неслась по дороге в направлении замерзавшего Арсения, она прыгнула в овраг, парни направились за ней. Вдвоем они ловко подняли окоченевшего юношу и понесли к дороге. Катя вытащила из снега коляску и отряхнула ее, парни донесли Арсения до коляски и осторожно усадили в нее.

– Чего это он у тебя раздетый совсем и босой. Он хоть живой? – спросил один из парней.

– Живой, живой, спасибо, мальчики. Нам домой скорей надо, – разворачивая коляску в сторону дома, сказала Катя.

– Постой, дуреха, у нас водка есть. Давай разотрем его, а то не довезешь, – вытаскивая из машины бутылку, крикнул один из парней.

Катя подкатила Арсения вплотную к «шестерке», парень набрал водку в ладонь и начал с силой растирать Арсению побелевшие ноги, грудь и руки.

Другой достал из машины старое потрепанное покрывало, то, что служило ему подстилкой на сиденье, и закутал в него заледеневшего Арсения.

– Давай бегом, – подбодрили они Катю.

– А покрывало? – закричала она и свернула на тропинку к калитке.

– Новое подаришь! И ты нам бутылку должна, – рассмеялись вдогонку парни.

– Заметано, – расхохоталась Катерина, с силой проталкивая коляску в калитку.

Она быстро бежала по парковой аллее, толкая впереди себя коляску с замерзающим Арсением. На ходу закатив его по пандусу на крыльцо, она распахнула входную дверь дома, теплый воздух немного успокоил ее. Пройдя с коляской в дом, она повернула на кухню, сбросила с хозяйского кресла подушку на пол, стащила Арсения. Он с шумом упал на пол, Катя подложила подушку ему под голову. Принялась снимать с него мокрую одежду, рубаху, штаны, и вот он лежит на полу в одних трусах, высокий, с большими накачанными руками и мощной грудью, его тонкие, изуродованные шрамами ноги стали совсем белыми. Катя металась по дому в поисках комнаты Арсения, распахивая одну дверь за другой. И вот она, его спальня. Открыв шкаф и покопавшись в белье, она нашла теплый свитер и тренировочные штаны, захватила шерстяные носки. Катя пошла к выходу, на столе ее внимание привлек одиночный лист бумаги, лежавший поверх толстой папки. Девушка привычным движением сунула его в карман куртки. Арсений лежал на полу, широко раскрыв глаза.

– Что, снеговик, оттаял? – бросая в него вещи, спросила Катя.

Арсений молчал и недоуменно смотрел на девушку.

– Чего лежишь, садись, одеваться будем! Видок у тебя не для слабонервных, – скомандовала Катя и помогла юноше сесть.

Арсений с трудом сел и подвинулся к теплой печке, натянул на себя свитер, затем теплые носки и принялся надевать штаны. Катерина вышла в холл, сняла куртку и ботинки.

– Арсений, у вас в доме спиртное есть? – крикнула она юноше.

– Зачем тебе? – чуть слышно спросил он.

– Тебя будем лечить, – читая на листе написанное размашистым почерком, сказала она.

– Не знаю, – пробурчал юноша.

– Ничего, я найду, у меня на это нюх, – шаря по буфету, ответила Катя.

Кухонный шкаф был пуст, девушка прошла в комнату Иваныча, но вскоре вернулась ни с чем, потом осмотревшись, быстро поднялась по лестнице, и через минуту спустилась с бутылкой коньяка. Налила в бокал, который ранее вытащила из буфета, темно-янтарную жидкость, отхлебнула несколько глотков и молча подала юноше.

– Я не буду, – тихо прошептал он.

– Еще как будешь, пей, я сказала, – тоном, не терпящим возражений, произнесла девушка и подтолкнула руку юноши ко рту.

Арсений послушно глотнул из стакана, девушка наклоняла стакан с коньяком, помогая ему допить все до дна, напиток лился через край, капая на пол.

– Я сказала – до дна, – приказала Катя, чеканя каждое слово.

Юноша допил коньяк и отвалился к теплой печке, он почти не ел несколько дней, и от выпитого крепкого алкоголя по телу разлилось тепло, расслабляющее, проникающее в каждую клеточку.

– Немного согрелся? – спросила девушка и потрогала его лоб.

Юноша утвердительно покачал головой.

– А теперь расскажи-ка мне, что это значит? – протягивая ему исписанный лист бумаги, решительно спросила Катя.

– Отдай, – протянул руку Арсений, пытаясь забрать листок.

– Нет, ты вначале объясни, что это было? Я у тебя как МЧС, второй раз тебе жизнь спасаю, могу знать, что случилось? – настаивала она.

– Я не хочу говорить об этом, – едва слышно и медленно ответил Арсений.

Он совсем опьянел и сидел у печки, вытянув ноги.

– Так, читаю: «Иваныч, я тебя очень люблю, но так тебе будет лучше, не ищите меня. Прости и прощай. Арсений», – прочитала Катерина, как-то очень язвительно.

– Катя, я прошу тебя, отдай это мне, – еще раз попросил Арсений.

– Я-то отдам, а что с тобой происходит? Чего тебе так умереть-то захотелось? Живешь кум королю, сват министру: дядька за ним как за дитем ходит, поесть вдоволь, дом классный, все есть. Хошь – лежи, хошь – пляши, а он умереть надумал. Сволочь ты, понял? Ты только о себе, дорогом, думаешь, а отец твой, а Иваныч – как они жить после этого будут? А я? – остановилась на полуслове девушка.

– Я не нужен отцу, – сказал Арсений.

– Да много ты понимаешь! Вот у меня мать пьет, неделями дома не бывает, отец сидит, бабка старая больная лежит и братишек двое. Меня все излюбились, прямо души во мне не чают, только и ждут, что принесу! Но я же не собираюсь умирать, кто же тогда о них позаботится? – перешла на крик Катерина.

Арсений опустил голову, ему внезапно стало стыдно за свое малодушие, ситуация предстала перед ним в другом свете, он действительно думал только о себе, а ему казалось, что он хотел освободить Иваныча.

– А поесть чего-нибудь есть? – вдруг неожиданно спросила Катя.

– Нет, я не готовил, Иваныч просил сварить, да ты знаешь, – ответил Арсений.

– Понятно, – Катерина открыла дверцу холодильника, достала кусок сыра, намазала хлеб маслом, посыпала сверху сахаром и положила пластик сыра.

– На, самый вкусный гамбургер, – протягивая юноше наскоро сделанный бутерброд, сказала она.

– А чай можно?

– Да, запросто, – Катя налила себе и другу чай, рассмеялась.

Молодые люди сидели, опершись спинами о стенку теплой печи, пили чай с хлебом, маслом и сыром, о чем-то разговаривали. Душа Арсения понемногу оттаивала, он смотрел в озорные глаза Кати, и ему становилось спокойно. Арсений совсем разомлел, алкоголь и живительное тепло печи сделали свое дело. Так, сидя на полу и положив головы на плечо друг друга, они задремали.

Кряхтя и отряхивая снег с одежды, в дом с огромными пакетами ввалился Иваныч.

Он привычным движением закрыл входную дверь, сбросил намокшие от снега вещи, с грохотом сбросил ботинки и, ухватив сумки с покупками, направился на кухню. Молодые люди мирно дремали у печки. Иваныч остолбенел от неожиданности, он не знал, как поступить. Закричать и начать ругаться – испугаешь Арсения, а если тот наконец-то вышел на кухню, значит, его настроение изменилось. Промолчать и подождать, когда они проснутся? «А что здесь делает эта девица? Да еще и коньяк хозяйский на столе стоит», – разглядывая спящих, думал дядька. Иваныч тихонько присел на стул и призадумался. Катерина открыла глаза, потянулась, раскинув руки. Окончательно очнувшись ото сна, посмотрела по сторонам.

– Здравствуйте, – вздрогнула она от неожиданности и вскочила на ноги.

– Привет, – протянул дядька. – Распиваете? – насмешливо спросил он, не сводя глаз с нежданной гостьи.

Арсений открыл глаза и испуганно посмотрел на Иваныча.

– Это Катя, помнишь, я тебе о ней рассказывал, – сказал Арсений, перебивая дядьку.

– Вижу я, что не Гришка, вы чего это тут делаете? – переспросил Иваныч, обращаясь уже к Арсению.

– Иваныч, понимаешь, я это… – дрожащим голосом начал было Арсений.

– Упал он с коляски, когда погулять вышел, замерз очень, одежда намокла вся, вот я его и натерла, – отрапортовала Катерина, снимая со спинки стула свою куртку и пытаясь одеться, но рука никак не попадала в рукав.

– Правда? – глядя прямо в глаза юноше, еще раз спросил дядька.

Арсений утвердительно покачал головой, не сводя глаз от Иваныча.

– Ну, ладно, а ты куда собралась? Сейчас ужинать будем, давайте-ка, пока в комнате подождите, минут через десять позову, – видя хорошее настроение Арсения и боясь его обидеть, приветливо сказал Иваныч.

– Нет, спасибо, мне пора на автобус, – ответила девушка и поспешила уйти.

Арсений потянулся к коляске, пытаясь сесть, но коляска не слушалась, колеса прокручивались, и она все дальше отъезжала назад.

– Иваныч, помоги, пожалуйста, – торопясь сесть, попросил юноша.

Дядька помог, выкатил его в холл, Катерина натягивала ботинки. Арсений смотрел на нее, в его глазах была тоска и надежда, он тихо спросил:

– Катя, ты еще придешь?

– Не знаю, – глядя на Иваныча и ожидая его согласия, ответила девушка.

– Приходи, – пригласил Иваныч и вышел в кухню, зашуршал сумками и вскоре вынес пакет с фруктами.

– Держи, это тебе за моего Арсения, спасибо тебе, спасительница, – заулыбался дядька.

– Спасибо, – девушка прижала пакет к груди, быстро чмокнула юношу в щеку и выскочила за дверь.

Арсений подъехал к окну проводить девушку взглядом. Катерина, прижимая пакет к груди, бежала по аллее к старым воротам и скоро пропала из виду. Арсений опустил голову и задумался: «Там, дома, ее ждут младшие братья и больная бабушка. Эта маленькая девочка не падает духом, не отчаивается, она такая веселая и озорная. А у меня все есть, Иваныч всегда рядом, а я совсем сдался. Правильно говорит дядька, что я хлюпик», – и ему стало очень стыдно за свой поступок.