Читать книгу Где зоны и лагеря - Елена Шахова - Страница 3

Никого!!!

Яна стащила на перрон последнюю сумку, огляделась и обречённо вздохнула. Ухватившись за ручки пакетом, чемодана и сумки, торопливо сделала несколько шагов – рук и сил явно не хватало. Чёрт! Для кого же она давала телеграмму!

Тоскливо оглядела быстро пустеющую платформу: даже весёлые студенты, последними выгрузившиеся из вагона, мелькали разноцветными нарядами далеко впереди. Яна безнадёжно взглянула на свежеокрашенный зелёный забор, и потащила волоком привезённое добро. Маленькая, испуганно озирающаяся женщина, неожиданно охнула и, всплеснув руками, засеменила к Яне.

– Кошка серая меня встречает! Вот это да! – сделав над собой усилие, бодро выдавила приветствие Яна, и крепко обняла растерявшуюся мать.

– Худющая-то какая, – качала головой родительница, – у нас Ирка и то толще тебя, – щупая её, как мясо на рынке, запричитала Анна Ивановна.

– Да ты что! На мне несколько кыгы излишков – надеюсь у тебя оставить. Но за комплимент – мерси. Иришка с меня? – пыталась представить себе повзрослевшую сестрёнку Яна.

– Да, пожалуй, нисколь не ниже, но справнее, – критически оглядывала дочь обрадованная мать. Родительница, на случай опоздания поезда, купила на обратный путь билеты с «запасом», и они не спешили: отнесут сумки шага на три и разговаривают минут пять.

Яна, не переставая оглядывать привокзальное пространство Йошкар-Олы, в восхищении одобрительно щёлкнула языком. Со времени её последнего визита в столицу автономной республики железнодорожный вокзал не претерпел изменений, а вот провинциальная автобусная превратилась в приличный вместительный, городской автовокзал.

– Может, зайдём, посидим, – предложила мать.

– Нет-нет! – энергично крутила головой Яна. – Хоть воздухом подышу. Которая наша?

– А, во-он остановка-то. Третья наша. Видишь, «Царёвск» написано. Зачем ты хоть столько-то везёшь? – теребила в руках полосатый платочек мать.

– Давай здесь оставим, – звонко рассмеялась Яна.

Мать кротко посмотрела на неё взглядом затравленного зверька и вымученно улыбнулась.

– А чего ж Петрович-то не приехал меня встречать? Я никак не ожидала тебя увидеть, – тараторила Яна, пытаясь в зародыше подавить неожиданный приступ жалости, и всё чаще смотрела поверх ядрёно окрашенной хной, и не закрасившей седину, головы матери.

Автобусы подъезжали, наполнялись пассажирами, и уезжали по маршруту. Солнце, скрупулёзно высвечивая в воздухе августовскую пыль, щедро радовало долгожданным теплом; громкоговоритель удивлял забытым местным говором; народ, толкаясь, хаотично передвигался с рюкзаками и сумками; мать что—то рассказывала, а Яна улыбалась, удивляясь чудесному перемещению из столицы России в далёкое Нечерноземье. Она не могла поверить, что всё это происходит с ней здесь и сейчас. Нереальность происходящего называлась – незапланированный отпуск.

– Да он за грибами с утра ездил – устал. Ирка же ещё хуже меня автобус переносит, – махнула незагорелой рукой мать. Яна удивленно приподняла треугольные, как у матери, брови и, сглотнув очередной острый кусок жалости, сочувственно покачала головой. Лёгкий шок от встречи прошел, и Яна горела нетерпением увидеть пыльные улицы Царёвска.

– А что, грибов много?

– Ой, – обрадовано рассмеялась нейтральной теме мать, – хватит. Травкин иногда по две корзины привозит. Если рано, часа в четыре выедет, но даже поздно, всё равно одну привезёт. Насушили…

С первых дней совместной жизни Анна Ивановна обращалась к своему сожителю по фамилии; то ли подчёркивала фиктивную независимость, то ли просто фамилия мужа нравилась.

«Пассажиры с билетами на 11—30, пройдите на десятую площадку, – обрадовал пронзительный голос над головами. – Повторяю: пассажиры с билетами…»

– Это мы? – искала глазами номер площадки Яна.

– Где билеты? – взволнованно схватилась за ручки дорожной сумки мать. – А! вот.

Оглядывая полупустой салон комфортабельного автобуса, Яна скорчила уморительную гримаску.

– Ма, а где же чудный «Пазик», на котором я привыкла путешествовать? А злобные ревизоры? А бабки с мешками? Народу-то как мало…

– Кому хоть ездить-то?

– А в выходные?!

– А в выходные автобус шесть раз в день ходит. Я не сяду, а ты располагайся…

– Ещё чего! Стоять два часа! Я тебе окно открою…

– Дочь! – повеселела Анна Ивановна. – Через два часа мы и пообедать успеем, автобус через час у ресторана остановится.

– Прогресс!

– И поговорить бы, да я в окно буду смотреть – отвернусь, – страдальчески прошептала мать.

– Смотреть тебе надо вперёд, а окно приоткроем, чтоб чуток обдувало. Так хорошо? – обняла Яна мать. – Хочешь, расскажи о Светке. Как она там?

Мать непритворно тяжело вздохнула и промолчала, отводя взгляд, прижимая ко рту обильно смоченный в нашатыре платочек. «Пардон, мадам», – хмыкнула Яна, переводя взгляд за окно автобуса. Пыльные, непонятного цвета заборы столичной окраины, раскидистые яблони, последний светофор на выезде из города, железнодорожный переезд – всё знакомо. Яна с жадностью цепко всматривалась в мелькавший за окном пейзаж, сравнивая сегодняшний день с хранившимися где-то в памяти воспоминаниями пятилетней давности.

«Шлагбаум. Ну, вот и кончилась Марийская республика, сейчас родная губерния обрадует колдобинами и комарами. Может, и хорошо, что в семидесятые не проложили железную дорогу до Царёвска, хотя, вероятно, это были слухи. Плохо жить на границе области, а на границе государств вообще жуть… Что-то мы разогнались? Ба! Да мы по асфальту едем! Интересно, до Берёзовки трасса или как всегда – пешком?»

Монотонность дороги располагала к дремоте, но Яна была слишком взволнована и растрогана, чтобы спать.