Читать книгу Были, не были (сборник) - Элеонора Татаринцева - Страница 4

Здравствуй, мой дом! Ты почему меня так сумрачно встречаешь? Ну, конечно, я виновата перед тобой – вторую неделю не прибираюсь. Но и ты пойми, мама болеет, надо было с работы к ней успеть, воды натаскать из колонки, дров приготовить на завтра – у нее ведь не как у нас с тобой, почти деревенские прелести быта. Уже поздно, а я, видишь, только пришла, взмыленная от бега, ветром до слез исхлестанная. Противная осень в этом году: серая, стылая. Грязи у подъезда по колено, прости уж, натоптала я на пороге.

Уже поздно, но мы с тобой все равно устроим генеральную мойку, как же иначе!

Ну, простил? Видишь, я уже начинаю!

Простил… Блаженно подставляешь мокрой тряпке смуглое тело своих половиц, и вот я уже ощущаю твое чистое и влажное дыхание.

А помнишь, как мы с тобою впервые познакомились? Типично чем-то недовольный комендант открыл твою, пока еще беспризорную дверь и, наскоро пробормотав о моих правах и обязанностях, удалился с достоинством.

Передо мной расстилались двенадцать квадратных метров жилищного полуфабриката общежитейского варианта со всеми остатками прелести недавно закончившегося строительства. Ты был совершенно беспомощен в своей неприглядности, не защищенный даже окнами – стекол не хватило.

Я зажмурилась и переступила порог, призвав в попутчики фантазию.

Ты был похож на беспризорного замурзанного щенка, вываленного в грязи, опилках и известке. Но если щенка подберут добрые руки, отмоют, обласкают, – и не узнать в сияющей псинке бывшего бродягу! Да и кто тебе сказал про беспризорность? Вот он, в моей руке ключ твоего существования!

И я взялась за дело. Когда главная грязь была смыта, и ты в общих чертах стал готов к употреблению, я уселась посередине моих квадратов и стала придумывать тебе лицо.

Вот тут ты впервые откликнулся и, пытаясь подсказать, пустил солнечный луч побегать по стенам.

Да, так мы и решили: «Этюд в желтых тонах». Потом ты принялся испытывать меня на прочность скрипом дверей, отваливающейся штукатуркой, массой дефицитных стройматериалов, необходимых для твоего преображения. Ты настойчиво сопротивлялся энергии моих шумных помощников, пытающихся вгрызаться в твои стены то молотком, то дрелью. Ты не то чтобы восставал, твердостью отвечая на силу, ты как будто бы проверял надежность рук моих и рук моих добрых друзей.

А потом, когда все, что можно было повесить, было повешено, а все, что можно было расставить, было расставлено, я еще раз пригляделась к тебе изнутри и обнаружила, что мы, в общем-то, симпатичны друг другу.

Помнишь, как ты принимал моих первых гостей? За отсутствием стола скатерть расстелили прямо на паласе, зелень которого успешно изобразила лужайку, а для интима мы зажгли свечу в самодельном деревянном подсвечнике.

Помнишь, как в этот момент ты склонился и обнял всех нас, уютом своим, пообещав доброту и домашнее тепло?

Когда я ухожу на работу, все детали нашего быта стараюсь оставить на тех местах, где они наиболее эффектно смотрятся, а если начинается солнечный день, обязательно открываю форточку.

Ведь когда приходит время обеда, я вновь спешу к тебе, открываю дверь и: а-а-ах! – свежий твой вздох встречает меня, ваза на окне салютует зеленой веточкой, а керамические чашки смеются с полки всей своей декоративной прелестью, красуясь на фоне солнечно-желтых стен.

Я люблю, как ты встречаешь меня, мой дом, когда, иззябнув на остановках в разных своих деловых и неделовых послеработних походах, вваливаюсь я, совершенно никакая в своей замотанности. А ты с готовностью предложишь кресло и дохнешь теплом, обещающим отдых, заурчит деловито кофеварка, затеплится бра над диваном, растекаясь молочным светом по желтизне покрывала, и вот уже нет меня добрее на всем белом свете…

А когда мне особенно весело, я ставлю диски с современной бит-музыкой и начинаю танец. Упруго пружиня под моими ногами, ты радостно солидарен с движениями моего тела. Нет, не слабость половиц, а единство наших ритмов хочешь подчеркнуть ты, я знаю! Следя большим зрачком зеркала, ты мечешься за мной, стараясь отразить наиболее удачное движение, подчеркнуть яркую позу.

Ты любишь мою стремительность, ты доволен мной, правда? Ты любишь моих друзей, недаром они так верны твоему порогу!

Но однажды ты загадал мне загадку… Я ждала человека, претендующего на свою роль в твоем пространстве.

Я ждала человека, который мог бы разделить со мной мои радости и мое одиночество.

Одиночество при делении имеет тенденцию обращаться в ноль. Вот только складывать одиночества не рекомендуется, величина их становится катастрофически бесконечной, правило не математики, но жизни.

Итак, я ждала, мы ждали, он пришел.

Кажется, наступала пора грамматики с ее законами словообразования и построения фраз… Но отчего так противно скрипнули петли твоей двери, впустив его? Ведь я еще вчера досыта напитала их маслом для швейных машинок…

Я ждала его, понимаешь, такого большого и значительного в своей мускулистости, такого спортивного, что по стройности можно проверять отвесность твоих стен. Ну почему ты поставил клеймо побелки на его плече?

Что бы мы ни делали, что бы ни говорили потом, разместившись по разным углам комнаты, имело одну цель – найти точку соприкосновения. Почему каждый раз на нашем пути оказывался либо стул, либо башмак, либо другой какой предмет странно беспризорный в моей комнате?

– Душно! – сказал он и открыл окно. Ветер, ворвавшись в комнату, пронзительно взвизгнул и уныло загудел, вылетая в замочную скважину.

И вот он ушел уже давно и уже надолго, а я все пытаюсь понять твое поведение. Я все озираю твои замкнувшиеся стены…

Каждый раз, когда за окном свищет ветер и летит снег, мне становится неуютно и пусто, а ты молчаливо терпишь мое затянувшееся ожидание.

Прижаться комочком к жаркому боку твоей батареи, затеплить свечу? Зябко мне что-то…