Читать книгу Краденое счастье - Ео Рэеллин - Страница 2

Предзакатное марево подрагивающим желе неспешно опускалось на наводнённые автомобилями улицы, сверкающие крыши, стёкла и зеркала которых ловили и отражали яркие солнечные лучи; каждый блик мучительным импульсом отзывался у Миши в висках. Душно, было слишком душно для начала лета. Для вечера. С жёстким солнцем не справлялся кондиционер, и в салоне пахло калёным пластиком и едко-синтетическим цитрусовым освежителем, что усиливало так некстати начавшуюся головную боль. Открывать окна не имело никакого смысла – безветренный воздух был полон взвеси из выхлопных газов и пыли.

Устав держать ногу на тормозе, Миша перевёл рычаг передач в P, снял солнцезащитные очки и начал медленно массировать глазные яблоки пальцами. Блёклый экран смартфона с включённым навигатором озвучивал безрадостную перспективу: в пробке стоять ещё сорок две минуты. Возможно, больше, возможно, меньше – время не текло сейчас линейно, и даже тридцать секунд можно было засчитать за полчаса.

Никто не был виноват – только неудачный момент, который Миша не имел возможности выбрать самостоятельно: отправление вечером пятницы, когда все горожане валом устремились за пределы мегаполиса к своим загородным владениям. Уйти пораньше с работы было нельзя, а выезжать утром субботы – рискованно. Чтобы не терять драгоценного времени, договорились с Вадимом встретиться у ближайшей к трассе станции метро, но Миша намертво завяз в этом причудливом переплетении колец и магистралей, не двигаясь, скорее, покачиваясь – каждые десять минут по десять метров, – и от бессмысленности и беспощадности ситуации у него болезненно сдавило виски.

Сквозь энергичную музыку и задорный говор диджея по местной радиостанции доносились возмущённые вскрики клаксонов – обстановка накалялась не только из-за повышенной температуры воздуха. Машина впереди тоже, моргнув фонарём заднего хода, встала на ручник, и Миша, догадавшись, что они в ближайшее время никуда не поедут, позволил себе прикрыть глаза и подумать о завтрашнем дне. Нерешительная радость мешалась с сомнениями, но, если отбросить всю мишуру из сложившихся в обществе стереотипов, Миша мог сказать только одно: не его ума дело. Хотя почему тогда не выходило даже мысленно ответить этой же фразой на каскад упрёков и сомнений, который иногда обрушивался на него самого?..

Треск и лёгкий толчок заставили вернуться в реальность – в серебристо-чёрной массе безликих машин, как крупная рыба в рыболовном трале, застрял приземистый трёхдверный хэтчбэк кроваво-красной масти. Миша никогда не стремился разбираться в железных конях, да и не до идентификации сейчас было – левое зеркало заднего вида оказалось неестественно вывернуто. Чертыхнувшись и поспешно отстегнув ремень, Миша включил аварийку и выскочил из машины, на ходу одёргивая прилипшую к спине футболку, – его целью стало красное наглухо тонированное авто, стоявшее по левую руку. Постучал по стеклу с пассажирской стороны, заодно разглядев на глянцевом пластике зеркала обидчика небольшие полосы серого цвета, но реакции не последовало.

– Ты мне зеркало сломал, – сказал Миша, когда стекло наконец неторопливо двинулось вниз, являя ему чёрно-красное нутро. Пришлось повысить голос, так как в салоне гулко ухала музыка, заставляя перепонки болезненно вибрировать.

– Самому развернуть сложно? – В его сторону сверкнула пара густо подведённых глаз, явно принадлежавших омеге.

Водитель красного авто вышел и, проваливаясь острыми каблуками в раскалённый асфальт, резким шагом направился к Мишиной машине, не преминув притереть бету в узком проходе. Того обдало новой порцией цитрусовой горечи, и Миша не сразу понял, что аромат принадлежит омеге – слишком уж он диссонировал с вызывающе облегающими брюками, максимально открытым топом и хвостом неестественно-чёрных волос. Миша в омежьих запахах понимал ещё меньше, чем в спорткарах, но въевшиеся в голову представления подсказывали, что такой типаж чаще пах чем-то более пряным или пудровым.

Превозмогая головную боль, Миша силился сконцентрироваться на происходящем, бесстрастно наблюдая, как длинные пальцы с хищно-острыми чёрными ногтями обняли корпус зеркала заднего вида и вернули его на место, как вывихнутый сустав.

– Всё? Вопросов больше нет? – через губу спросил омега, с вызовом подбоченившись, словно пытался своим видом показать превосходство перед бетой, хотя, несмотря на шпильки, всё равно оставался ниже Миши.

– Нет, – Миша скользнул рукой по детали и поморщился, чувствуя, как въевшийся в слизистую носа запах цитруса становится тошнотворным. Или он вступил в резонанс с омежьими феромонами, усиленными жарой?

– Тогда мне пора, – широко, но неискренне улыбнулся омега и вернулся в машину.

Да, он казался ярче внешне, у него была отличная фигура. А ещё он был омегой, которому привыкли уступать: спустя каких-то две минуты один из впереди стоящих водителей, увидев сигнал поворота, совершил нехитрые манёвры, чтобы дать коридор – и красная машина перестроилась, оставляя инцидент позади. Миша следил за ней, пока кровавое пятно в русле дороги окончательно не скрылось за круговым перекрёстком.

После короткой передышки головная боль накатила с новой силой, заставив остро реагировать на все внешние раздражители, больше всего – на мерзкий запах освежителя, который раньше казался свежим и так нравился Вадиму. А Мише было просто приятно, что альфе нравится.

Выбросить подарок не представлялось возможным даже не из-за статуса – Миша не позволял себе мусорить на проезжей части, так что он просто положил незакрывающуюся бутылочку с широкой горловиной в бардачок и открыл окна, снизив концентрацию цитруса в салоне и позволив ему смешаться с другими, менее яркими запахами.

За три четверти часа случай с зеркалом успел затереться в памяти – Миша невольно улыбнулся, заметив идущего к нему среди машин Вадима. Трафик позволял практически беспрепятственно двигаться по дороге – всё равно не было возможности перестроиться и встать у обочины. Альфа был налегке – собранная с вечера сумка уже лежала в багажнике, – нёс пиджак под мышкой, расстегнул ворот рубашки и закатал рукава. Естественная, не показная грация уверенного в себе хищника – без ярких атрибутов и нарочито расставленных акцентов.

– Ну и жарень. – Вадим плюхнулся на пассажирское место и с ходу потянулся к бардачку за салфетками, чтобы вытереть выступивший на лбу и шее пот. – Ты специально окна открыл?

– Голова болит, – негромко ответил Миша.

– И вонючку поэтому спрятал? – догадался тот и спустя секунд пять добавил: – Тебя сменить?

Миша с благодарностью кивнул, в очередной раз порадовавшись догадливости бойфренда, и при первой же возможности они поменялись местами. Вадим отточенными движениями изменил положение кресла – ехать предстояло ещё долго – и коснулся рычажка электрорегулировки зеркал. Настраивая под себя левое, замер, чтобы присмотреться.

– Мих, что это?

Навалившись на Вадима, Миша несколько секунд – до болезненной рези в глазах – вглядывался, пока не заметил на зеркальном элементе тонкую, как волос, трещину, в которой блеснул последний солнечный сполох темнеющего города.

– А… это зеркало задели, – осенило Мишу, и висок прошило новым приступом боли. – Я не заметил, что оно сломано. Отпустил…

– Ясно. Всё равно КАСКО есть, – отмахнулся Вадим.

С Вадимом стало веселее – и быстрее: зной уступил место вечерней голубовато-сизой прохладе, а заторы плавно пошли на спад. Так что уже довольно скоро они практически в полном одиночестве пересекли границу области – до родного городка Миши оставалось не больше трёх часов езды. Воспользовавшись уютной, освещаемой лишь приборной панелью и экраном негромко играющей магнитолы темнотой, Миша поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. Подремать не получится, но расслабление помогало уменьшить боль.

Он давно уже не скучал по узким улочкам и неспешной жизни без пробок, по тесной, но уютной квартирке со старомодной мебелью и толстым слоем краски на дверях и оконных рамах – прижился в мегаполисе и не представлял, что когда-нибудь всё бросит и вернётся домой навсегда. Но всё равно пару раз в год приезжал навестить родителей и младших братьев. Иногда с Вадимом, чаще – без него, поскольку привыкнуть альфе к провинциальному укладу жизни не представлялось возможным. Хотя тот и пытался не подавать виду – даже сейчас Вадим отказался слушать любые Мишины возражения и быстрее ветра собрался на свадьбу Викуси.

Не прошло и полугода с совершеннолетия самого младшего Мишиного брата, как юный омега уже обзавёлся женихом. Правда, у подобной поспешности были свои причины – шестой месяц беременности и довольно шумные, если верить папе, разборки с семьёй не менее юного альфы. Результатом переговоров и стала наскоро организованная свадьба.

Также в ходе переговоров было решено, что молодые станут проживать вместе с родителями Викуси – это папа подчеркнул Мише дополнительно, намекнув, что старшему сыну-бете лучше остановиться в единственной гостинице городка. Куда были потрачены средства от продажи дедушкиной квартиры, полагавшиеся Викусе, Миша спрашивать не стал. Честно говоря, его это положение дел ни капли не расстроило – наоборот, на нейтральной территории с Вадимом будет куда удобнее, чем в водовороте галдящей родни. Всё-таки его альфа не был привычен к подобному стилю общения.

Даже максимально лаконичная обстановка студии, где они жили, не могла сравниться с аскетизмом, если не сказать убожеством, гостиницы. После получаса оформления на ресепшен и получения ключа с потёртой биркой, они опасливо зашли в обшарпанный лифт с продавленными разномастными кнопками, который рывком двинулся на пятый этаж – там находился забронированный ещё на неделе полулюкс.

– Ну и дыра, – вздохнул Вадим, бросив сумку на застеленную покрывалом цвета повядшей фуксии кровать.

– Здесь нет другой… – начал было оправдываться Миша, чувствуя лёгкую тошноту и возвращающуюся от затхлости воздуха головную боль.

– Мих, не к тебе ж претензии… – Вадим сел на кровать и притянул Мишу к себе за талию. Замер на мгновение, а потом с шумом втянул воздух в районе его живота. – Симпатичный омежка был? Который зеркало сломал?

– Вадь… – Миша попытался освободиться, – как ты это чувствуешь?

– Альфа же, – с притворной серьёзностью ответил Вадим и несильно сжал его ягодицы, отчего Миша вновь предпринял попытку к бегству. – Я знаю, Мих, знаю, голова болит. Давай лучше в душ и спать. Завтра долгий день.

Он был прав – Тимоха, помогавший брату с организацией торжества, попросил Мишу забрать украшения для кафе. После этого нужно было успеть в ЗАГС на регистрацию и взять троих гостей на прогулку по традиционным в городе местам для фотосессии.

К счастью, утром от головной боли не осталось и следа, и Миша, облачившись в свой парадный костюм и уделив чуть больше обычного времени сушке волос, был готов к свершениям. Стрижка Вадима была короче и всегда лежала безупречно, а модную бородку он успел привести в порядок в барбершопе двумя днями ранее. Что до костюма… костюмы всегда сидели на нём как влитые, потому Миша невольно застыл, любуясь альфой в пробивающихся сквозь щель между тяжёлыми атласными шторами рассветных лучах.

– Поедем уже, – подмигнул ему Вадим и решительно направился к двери.

Казалось, этим субботним утром в городке только они и не спали, да ещё где-то ближе к окраине всё Мишино семейство заодно с семейством альфы-жениха.

В ЗАГСе сонные работники встречали гостей первой пары – Миша предпочёл ожидать молодожёнов на улице, в тени утилитарного здания, где утренняя свежесть ещё не уступила место летнему зною. Вадим с интересом разглядывал окрестности – каждый раз так делал, словно хотел показать, что ему не безразлична Мишина родина. А может, просто сохранял покерфейс, игнорируя взгляды прохожих – альфа явно смотрелся здесь чужеродным элементом, ярким и привлекательным. Впрочем, даже Миша спустя несколько лет жизни в большом городе выделялся – с каждым годом всё сильнее. Конечно, он не стеснялся, что родом из маленького городка, просто не разделял больше местные взгляды на жизнь.

Беременность никак не повлияла на худобу Викуси – выделялся только аккуратный, обтянутый белоснежным костюмом животик. Миша, забыв сомнения и свою природную зажатость, сорвался с места и заключил вышедшего из украшенной бумажными сердцами машины брата в объятия, только после этого обратил внимание на жениха. Егор был едва выше Миши и точно не шире в плечах. Щёки его были неравномерно покрыты румянцем волнения, а в глазах плескалось загнанное, совсем не альфье смятение. Сам ещё ребёнок.

Викуся с праздничным макияжем, добавившим ему как минимум лет пять, и кудряшками выглядел куда более уверенным – первым шагнул в предусмотрительно открытую Вадимом дверь ЗАГСа.

Череда событий продолжилась – и Миша безучастно наблюдал за суетой родни, волнением брачующихся и совсем не слушал возвышенную речь регистратора. Тема женитьбы никогда его не волновала: беты редко вступали в брак хотя бы потому, что не могли произвести на свет потомство. А для всего остального штамп в паспорте был не нужен, такие союзы, конечно, заключались, но не считались традиционными и долгосрочными. Даже сейчас у Викуси и Егора, несмотря ни на что, был шанс остаться вместе навеки. Беты всегда являлись временным, проходным вариантом.

Коснувшаяся его пальцев ладонь стоявшего рядом Вадима вывела из плотного омута забытья. Через тёплую сухую кожу чувствовалась энергия уверенности. Силы. И Миша, закусив губу, сжал руку в ответ. Не время для таких дум.

Дальше всё шло по сценарию, принятому много лет назад и неизменно утомительному. Двухдневная свадьба Сени в загородной резиденции пять лет назад была приятным исключением, хотя у друга и его будущего мужа не было желания сорить деньгами и кому-то что-то доказывать. Просто они сочли такой вариант наиболее комфортным и – что немаловажно – приемлемым по бюджету.

Увы, невзирая на очевидную общность интересов, Вадим и Сергей ни друзьями, ни даже приятелями не стали. Возможно, сказывалась немалая разница в возрасте. Зато альфы никак не мешали общению своих пар друг с другом – так что Миша частенько бывал у Сени в гостях и последние три года играл с его сыном Яриком. Правда, как оказалось, младенцы его пугали до икоты и тремора конечностей, и никаких инстинктов при виде пищащего существа не возникало. Бете просто не дано было в полной мере познать радость отцовства – в том числе и поэтому Миша так охотно согласился с предложением Вадима подождать пять лет. За это время слишком многое может измениться.

Когда все пункты маршрута были посещены, а Мишина машина наконец поставлена на охраняемую стоянку, Вадим позволил себе выпить. «Непростительно быть трезвым на свадьбе брата», – припечатал он, когда Миша утром хотел сесть за руль. Так что он каждый раз давился шампанским в одиночку, то ли от волнения, то ли от жары совершенно не пьянея, но теряя с каждым пластиковым стаканчиком минимум пять процентов запаса своей бодрости.

Кафе было небольшим и вполне уютным, ровно половина гостей Мише была абсолютно незнакома, но окончательно волновать его это перестало уже через пару часов, когда пафосные лозунги ведущего стали заглушаться зажигательными хитами, а стерильно-белые люминесцентные лампы сменились разноцветьем светомузыки.

Вадим после некоторой заминки стал налегать на простые, без изысков, салаты и шампанское, а Миша – продолжил наблюдать за братом. Викуся к этому моменту уже изрядно утомился и сидел, ссутулив тонкие плечики, попивал сок, пока новоиспечённый муж и отец его ребёнка со стайкой не менее юных альф вышел покурить на улицу. Возле стола молодожёнов вились Тимоха с дружками – высказывали восхищение и перенимали «опыт» у первого вышедшего замуж омеги, поэтому Миша посчитал своё приближение лишним: что ему, бете, говорить в качестве напутствия? Он всегда рос особняком и ни тогда, ни теперь не имел права делиться своими радостями и тревогами.

– Пригласи Вика, – шепнул ему Вадим, когда очередной бойкий мотив перешёл в мелодичную композицию.

Возможно, выпитое побудило к действию даже больше, чем слова, – Миша поднялся и уверенной походкой направился к Викусе, моментально выхватив его из сутолоки. Омежка был счастлив в это самое конкретное мгновение и не думал о будущем. А может, думал, но совсем не в том ключе, что Миша – Викуся беспечно улыбнулся и ласково, по-родственному, прижался к нему, положив голову на грудь.

– Вадя у тебя тако-о-ой… – оживившись, с придыханием сказал он, когда они проплывали по залу мимо альфы.

– Я знаю, – Миша склонился к брату, не хотел, чтобы их разговор услышали.

– Круче, чем у Кравцова альфа, да? – не унимался Викуся, невольно повысив голос.

– Нет, не думаю… – смутился Миша.

– Как Павлуша родится, мы с Гориком тоже поедем к вам в город, я учиться буду, а Горик работу найдёт… – Брат продолжал, но Миша уже его не слушал: потерял из вида Вадима, чтобы найти его на танцполе с одним из молоденьких омег.

Сердце кольнуло острой иглой, но Миша справился с собой, глубоко вздохнув и вернувшись мыслями к щебетанию Викуси, который торопливо облизывал пересохшие губы и делился даже не планами, скорее, мечтами, поскольку не имел ни малейшего представления о том, как воплотить их в жизнь.

Танцпол вновь оживился бодрыми басами, но Вадим на место не вернулся – с беззаботным видом зажигал, показывая, насколько хорошо он двигается. Миша, как оказалось, тоже пользовался успехом – и потому, что выглядел брутальнее альфьей молодёжи, и потому, что был слишком хорошо одет. Вадим, ловя его взгляды, игриво подмигивал и улыбался, пока вновь не начался медленный танец. У каждого из них было по партнёру, но именно сейчас Миша отдал бы всё, чтобы танцевать не с вызывающе одетым омегой, а с Вадимом. Своим альфой, к которому совсем не невинно прижимался ещё один одноклассник Викуси. Руки Вадима так непринуждённо и естественно лежали на соблазнительных изгибах, что аж в глазах потемнело.

Лёгкое настроение мгновенно улетучилось, и Миша увлёк своего омегу в другой угол зала, чтобы Вадим не попадался на глаза. Не дожидаясь последних аккордов, он вышел на улицу, в дверях столкнувшись с пьяно гогочущими дружками Егора.

Внезапный приступ собственной абсолютной ничтожности был немного погашен прохладным вечерним воздухом. Нависшее над городом синеющее небо на фоне чёрной графики пятиэтажек безразлично приняло Мишу в свои объятия – и он, скрываясь от огней и музыки кафе, прямо по затоптанному газону пошёл к виднеющейся в кустах сирени металлической лавочке.

Естественное освещение детской площадке составлял лишь десяток жёлтых окон, и Миша, посчитав, что не рискует быть кем-то замеченным, сел и подтянул ноги к себе. Конкретных мыслей не было – только то, что он лишний. Лишний на этом празднике. Лишний в жизни Вадима. Ведь из-за него альфа поссорился с родителями и не собирается жениться на омеге. Даже если они и заведут ребёнка, Миша никогда не сможет стать сыну альфы полноценным папой…

– Куда сбежал? – запыхавшийся Вадим, судя по голосу, был зол.

– Подышать вышел, – отозвался Миша, подняв глаза.

– Мих, что это за комплекс беты, я не пойму? – Вадим оседлал скамейку, повернувшись к нему лицом.

– Ты о чём, Вадь? – Мише не хотелось развивать эту остро ранящую тему, потому изобразил полное непонимание.

– Ты знаешь, о чём, – рыкнул Вадим. – Я просто с ними танцевал. Просто. Слышишь?

– Слышу, – эхом повторил Миша.

– Тогда к чему эти драмы, Миш? – Вадим подскочил на ноги, нос итальянского ботинка пропахал влажный песок. – Что ещё мне сказать и сделать, чтобы ты понял, что мне нужен только ты?

– Тебе нужен омега. – Миша уткнулся носом в колени и сжался, будто ожидал физического удара, но всё равно не колебался перед тем, как сказать эту страшную фразу. Когда-нибудь её всё равно нужно было облечь в слова.

– Мне нужен ты, Миш. – Боевой настрой испарился, в голосе Вадима заарканенной птицей трепыхалось отчаяние, он вновь опустился на скамью и невидящим взглядом уставился на дом напротив. – Перестань, я же живой человек… Я люблю тебя…

Не выдержав, Миша резко повис на его шее и, сглотнув режущий горло комок, сказал: «Я тоже тебя люблю». Сколько они так сидели, обнявшись и слушая тишину – шум доносился только со стороны кафе, – Миша не заметил. Ему теперь было больно вдвойне – потому, что сделал больно ещё и Вадиму. За бронёй настоящего альфы пряталось нежное сердце. Сердце, которое неистово жаждало любви – и даже тут Миша оказался несостоятелен…

Инцидент был исчерпан – перед финалом празднества они вернулись в кафе, но теперь танцевали только друг с другом. Вадим перешёл на более крепкие напитки, и во время последнего танца Мише казалось, что тот переходит все рамки приличий. Правда, волновал этот факт только его – публика дошла до той степени опьянения, когда поведение окружающих заботить уже не может.

Проводив побледневшего от изнурения Викусю с только вошедшим во вкус свадебной свистопляски Егором домой на такси, гости продолжили.

Смысла оставаться не было никакого, но сказать об этом Вадиму Миша не успел – тот, предвосхищая предложение, стянул со стола непочатую бутылку шампанского и взглядом показал на выход.

И вновь прохлада отрезвляла, а алкогольный напиток с кисло-сладким вкусом и дрожжевым послевкусием – опьянял. Слова Вадима о любви ещё звенели в голове – и Миша отпустил себя: дурачился, нескладно запевал недавно услышанные песни, убегал от Вадима, чтобы тут же оказаться пойманным. Они шли в обнимку, пошатываясь и нарушая гармонию тихой и редко высветленной фонарями ночи. Вадим смешно подвывал, подыгрывая, потом поперхнулся шампанским – вытер губы рукавом своего дорогого костюма. Последний глоток оставил Мише – заставил открыть рот и влил капли хмельной влаги, как голодному птенцу, а потом припечатал пьяным и беззастенчивым поцелуем.

Миша не солгал сегодня – он действительно любит Вадима. А значит, не имеет права отравлять жизнь любимого человека сомнениями, так он делает хуже обоим, не только себе.

Уже в узком коридоре гостиницы, наплевав на сонного сотрудника на ресепшене, Вадим прижал Мишу к стене. Его ноздри раздувались, а в потемневших глазах уже не осталось ни капли трезвой разумности. В лифте альфа обнюхивал Мишу, ощупывал ягодицы, яростно сжимая пальцы, с шипением пропуская воздух сквозь зубы.

Не с первой попытки открыв замок, Вадим втолкнул его в номер, тут же повалив на пол и подмяв под себя. Ногой захлопнув дверь, он начал бесцеремонно стягивать с Миши брюки вместе с трусами. Тяжёлая ладонь легла на лопатки, заставив максимально прогнуться, клацнула пряжка ремня, вжикнула молния. Вадим шумно сплюнул себе на член и начал резко входить.

Миша, пережидая боль, пытался расслабиться в этом бешеном ритме. Он не потерял контроль от выпитого, но даже не думал сопротивляться: от него пахло омегами – его брали как омегу.