Читать книгу Чарли Чен ведет расследование - Эрл Дерр Биггерс - Страница 1

Глава I
Утро в порту

Оглавление

Бесконечная гнетущая водная пустыня Тихого океана. Корабль плывет, словно затерявшись где-то между небом и водой. И лишь следуя с островов Южного Архипелага в Калифорнию, внезапно, на половине пути, оказываешься дома. Именно такое ощущение было у пассажиров, стоявших на палубе «Океаника». Вскоре после восхода солнца на горизонте, в утреннем тумане, выросли сказочные, единственные в своем роде коричневые вершины.

На палубе, держась за поручни, стояла женщина и смотрела на мягкие очертания пляжа Вайкики, на высившиеся над ним белые стены Гонолулу, просвечивавшие сквозь зеленые купы деревьев. Эта красивая дама на протяжении всего плавания находилась в центре внимания, ведь во всем мире не существовало ни одного уголка, где бы ее не узнавали. То была знаменитая кинодива Шейла Фен. В течение восьми лет кинематографисты, упоминая ее имя, говорили: «Эта женщина – целое состояние!» В последнее же время дельцы, скептически покачивая головами, все чаще стали заявлять: «Она спеклась, сильно сдает».

Кинозвезд, когда они начинают чувствовать приближение конца своей карьеры, мучают бессонные ночи. Шейлу Фен бессонница томила часто. Задумчиво смотрела она на расстилавшийся впереди берег и вдруг, услышав за спиной шаги, повернулась. Рядом с ней, улыбаясь, стоял крупный широкоплечий мужчина.

– О, Аллан, – воскликнула она, – как вы себя чувствуете сегодня?

– Я несколько взволнован, – ответил он.

Лицо его не знало ни ослепительного блеска юпитеров, ни грима, и кожа его сильно загорела под лучами тропического солнца.

– Вот наше путешествие и приближается к концу, Шейла, во всяком случае для вас. – И, коснувшись ее руки, добавил: – Вы не сожалеете об этом?

Одно мгновение она колебалась:

– Пожалуй, да. Мне кажется, я готова так путешествовать целую вечность.

– Я тоже, – проговорил он и с интересом, свойственным всем англичанам, стал разглядывать порт Гонолулу.

Пароход остановился и ожидал прибытия портовых и таможенных властей.

– Но вы ведь не забыли о том, – продолжал Аллан, – что для меня путешествие еще не кончено… Вы знаете, что мне придется сегодня ночью расстаться с вами. В полночь я уплыву на этом пароходе, но до этого мне хочется услышать ваш ответ.

Она кивнула:

– Да, я дам вам его, прежде чем вы уедете. Обещаю вам это.

Аллан испытующе взглянул на нее. С той минуты, когда показался берег, в ней произошла заметная перемена. Она почувствовала приближение большого мира, безгранично восхищавшегося ею, – а ведь это поклонение было для нее всем. В ее до той поры мечтательных глазах вспыхнуло нетерпение, и она нервно застучала по палубе носком туфельки.

Внезапно его охватил страх: он испугался, что эта женщина, которую он успел полюбить за время их короткого путешествия, ускользнет от него навеки.

– Зачем вы медлите? – спросил он. – Ответьте сейчас.

– Нет-нет, – воспротивилась она, – не сейчас. Потом. – И, повернув голову в сторону приближавшейся к пароходу моторной лодки, спросила: – Уж не репортеры ли это?

К Шейле Фен подбежал привлекательный юноша. Ветер трепал его светлые волосы. По-видимому, пребывание на этом романтическом солнечном острове не лишило его энергии.

– Халло, миссис Фен. Вы меня не узнаете? Мы познакомились, когда вы плыли на юг. Я Джим Бредшоу, агент бюро путешествий, специалист по описанию здешних красот природы. Мы счастливы приветствовать вас, примите от нас вот это.

И юноша набросил ей на плечи гирлянду из душистых цветов. Мужчина, которого она называла Алланом, молча отошел в сторону.

– Это, право, очень мило с вашей стороны, – с улыбкой заметила Шейла Фен. – Разумеется, я помню вас. Мне кажется, что когда вы приветствовали меня в первый раз, то пребывали в таком же восторге.

Он усмехнулся:

– Я должен оставаться таким по роду деятельности. Ведь я, так сказать, коврик с надписью «Добро пожаловать!» на пороге Гавайских островов. Я должен заботиться о поддержании прославленного гостеприимного имиджа островитян. Но, когда имеешь дело с вами, это не составляет большого труда.

Он уловил ее нетерпеливый ищущий взгляд и продолжил:

– Мне действительно очень жаль, что благородные деятели печати все еще продолжают почивать в объятиях Морфея. Но разве можно их за это упрекать? «Убаюканные ласковым дыханием ветра, колеблющего вершины кокосовых пальм…» Как-нибудь, при случае, я остановлюсь на этом подробнее. А сейчас расскажите мне лучше о последних новостях, и я преподнесу ваше сообщение в надлежащем виде. Вы закончили съемки вашего нового фильма на Таити?

– Не совсем, – ответила она. – Мы хотим отснять в Гонолулу несколько дополнительных сцен. Жить здесь, кажется, гораздо комфортнее, а что касается природы…

– Я вас прекрасно понимаю, – восторженно воскликнул юноша. – Экзотические растения, вечнозеленые склоны, ослепительное синее небо, по которому плывут белые облака…


– Вы очень красиво описываете ваш райский уголок, – улыбнулась Шейла.

– Мисс Фен, вы некоторое время проведете в Гонолулу?

Она кивнула:

– Я выписала сюда прислугу, и для меня сняли виллу на берегу моря. Эта бесконечная жизнь в отелях и внимание любопытных обывателей утомили меня. Я надеюсь, что вилла достаточно велика…

– О да, – подхватил он, – я вчера был там. Все готово и ожидает вашего прибытия. Я видел дворецкого и вашу секретаршу Джулию О’Нейл. Кстати, я хотел вас спросить, где вы находите таких секретарш?

Шейла улыбнулась:

– О, Джулия не простая секретарша. Она мне как дочь, хотя это звучит несколько странно, если вспомнить, что мы почти одного возраста.

«Неужели?» – мысленно удивился Бредшоу.

– Я была очень дружна с матерью Джулии и после ее смерти – это было четыре года назад – взяла Джулию к себе. Иногда ведь стоит делать добрые дела, – добавила она и скромно опустила глаза.

– Разумеется, – согласился Бредшоу, – иначе не попасть на небо. Джулия рассказывала мне, с какой трогательной заботливостью вы…

– Я в достаточной степени вознаграждена за это. Джулия очаровательна.

– О да, если бы я захватил с собой словарь рифм, то написал бы в ее честь изумительное стихотворение.

Шейла Фен кинула на Джима серьезный взгляд:

– Но Джулия всего лишь два дня находится здесь…

– И я тоже. Я ездил в Лос-Анджелес, и мы плыли сюда на одном и том же пароходе. Право, это было самое лучшее морское путешествие, которое когда-либо выпадало на мою долю. Лунный свет, залитые серебром волны, прекрасная девушка…

– Мне кажется, что придется понаблюдать за ней, – шутя заметила Шейла.

К собеседникам приблизились двое из спутников Шейлы. Усталый, разочарованный мужчина, словно сошедший со страниц голливудского модного журнала, и миловидная девушка. Шейла решила покориться неизбежному.

– Мистер Бредшоу, агент бюро путешествий, – представила она его. – А это мисс Диана Диксон и Хантли ван Горн, мои партнеры по новому фильму.

Мисс Диксон поспешила выразить должную степень восторга:

– Гонолулу обворожителен! Я всегда счастлива возможности побывать здесь! Эта природа…

– Не стоит об этом, – перебила ее Шейла, – мистер Бредшоу достаточно хорошо осведомлен о ней.

Бредшоу склонил голову:

– Но я рад лишний раз услышать подтверждение этого из уст наших гостей. – И, обратившись к ван Горну, добавил: – Я видел вас на экране.

Ван Горн иронически усмехнулся:

– Эта радость выпала даже на долю туземцев Борнео. Шейла вам что-нибудь сообщила о нашем последнем фильме?

– Очень немного. У вас хорошая роль?

– Роль недурна, но не исключена возможность, что у публики лопнет терпение. Вспомните-ка, сколько кинофирм, прежде чем обанкротиться, показывали на экране традиционную фигуру белого, приплывающего в тропические страны и опускающегося там все ниже и ниже. Вот такого белого я и играю: я опускаюсь все ниже и ниже…

– На что еще, кроме этого, ты способен? – насмешливо спросила кинозвезда.

– Я погрязаю окончательно и очень доволен своей участью, – невозмутимо продолжал ван Горн, – потом внезапно – хотите верьте, хотите нет – меня спасают! Меня реабилитируют, и в моем возрождении повинно это первобытное смуглое дитя.

– Какое дитя? – удивился Бредшоу. – Ах, вы говорите о миссис Фен. Все это очень интересно, но, пожалуйста, не рассказывайте, что дальше. – И, обратившись к Шейле, он продолжал: – Разумеется, я очень рад, что вы хотите заснять несколько сцен в Гонолулу. Но теперь я вынужден покинуть вас: на борту находится еще несколько знаменитостей – некий Аллан Джейнс, отчаянно богат…

– Я беседовала с ним в момент вашего появления, – заметила Шейла.

– Благодарю вас, я попытаюсь разыскать его. Алмазные копи в Южной Африке – это звучит эффектно. Позже мы снова увидимся. – И он убежал.

Трое киноартистов медленно пошли по палубе.

– Вот Вал, – сказал Хантли ван Горн, – разве он не напоминает тропический рекламный плакат?

К артистам приблизился режиссер Вал Мартино. То был коренастый седой человек в традиционном для тропиков белом костюме и шляпе. На нем был ярко-красный галстук, и полнокровное лицо его было приблизительно того же цвета. По-видимому, Мартино не признавал диеты и вопрос давления крови не смущал его.

– Слава богу, что с Таити покончено, – заговорил он. – Тропики становятся сносными только при наличии ванной комнаты и прочих удобств. Шейла, с тобой беседовал кто-нибудь из журналистов?

– Собственно говоря, нет. Был один из бюро путешествий.

– Жаль. Следовало бы воспользоваться случаем и прорекламировать наш фильм.

– Оставьте меня в покое с вашим фильмом, – вздохнула Шейла.

«Океаник» медленно приближался к берегу. Шейла разочарованно оглядела набережную – она рассчитывала по меньшей мере на то, что ее встретит хор школьниц в белых платьях и с гирляндами цветов. Именно так это было в ее первый приезд, но претендовать на повторение этой церемонии не приходилось, тем более что было всего лишь семь часов утра.

– Это Джулия! – внезапно воскликнула она и замахала платочком.

– Но кто там рядом с ней? – спросил ван Горн. – Боже, похоже на то, что и Тарневеро здесь.

– Да, это Тарневеро, – подтвердила Диана Диксон.

– Но как он попал сюда?

– Должно быть, он прибыл сюда потому, что я вызвала его, – невозмутимо заявила Шейла Фен. – Что случилось, Анна? – спросила она у приблизившейся к ней горничной в черном.

– Явились таможенники и приступили к осмотру вещей. Было бы лучше, если бы вы лично присутствовали. Поговорите с ними.

– Да, я поговорю с ними, – многозначительно сказала кинозвезда и вместе с горничной пошла в каюту.

– Что ты скажешь на это? – вырвалось у ван Горна. – Она дошла до того, что посылает в Голливуд за этим несчастным ясновидцем и вызывает его специально к себе.

– Несчастный ясновидец? – возмущенно перебила его Диана Диксон. – Тарневеро изумителен! Он рассказал мне множество любопытных вещей из моего прошлого и предсказал мне много интересного. Я не предпринимаю и шага без того, чтобы не посоветоваться с ним, и Шейла поступает точно таким же образом.

Вал Мартино удрученно покачал головой:

– Женщины в Голливуде окончательно помешались на своих гадалках и прорицателях. Вы бегаете к ним и выкладываете им все свои секреты. Представьте себе, что произойдет, если один из этих субъектов вздумает написать мемуары и выложить все ваши тайны. Мы все прилагаем огромные усилия, чтобы оградить кинематографию от сплетен и поддержать ее престиж, а потом оказывается, что это сизифов труд.

– Бедная Шейла, – произнес ван Горн, задумчиво глядя на видневшийся вдалеке на берегу стройный силуэт ясновидца, – бедная Шейла, до чего трогательна ее вера в него. Мне кажется, она хочет спросить его, выйти ли ей замуж за Аллана или нет.

– Разумеется, она вызвала его сюда ради этого. Она послала телеграмму Тарневеро на следующий же день после того, как Джейнс сделал ей предложение. В этом нет ничего удивительного: брак не шутка, – заявила Диана Диксон.

Мартино пожал плечами:

– С тем же успехом она могла спросить об этом у меня, и я дал бы ей исчерпывающий ответ. Я полагаю, что для фильма она безнадежно стара. Срок ее контракта истекает через шесть месяцев, и мне известно – разумеется, это должно остаться между нами, – что он не будет возобновлен. Ей следовало бы не упускать короля алмазов, а она, вместо того чтобы ухватиться за него, возится с этим шарлатаном. Как это похоже на вас, женщин!

Формальности, связанные с прибытием парохода в порт, были окончены, и «Океаник» причалил к пристани. Первой на берег сбежала по проложенным мосткам Шейла Фен и заключила в объятия секретаршу. Джулия была молода, искренна и экспансивна, и радость ее была неподдельной.

– Шейла, все для тебя готово. Вместе со мной прибыл Джессуп, и мы отыскали повара-китайца, который действительно чародей в своей области.

Кинозвезда перевела глаза на стоящего рядом с секретаршей человека:

– Тарневеро, как хорошо, что вы откликнулись на мой зов. Хотя я знала, что могу положиться на вас.

– В этом не приходится сомневаться, – серьезно ответил ясновидец.

Вслед за Шейлой Фен на берег сошли Аллан Джейнс и Бредшоу. Агент бюро путешествий поздоровался с Джулией с таким теплом, словно он возвратился к ней после многомесячного отсутствия. Джейнс, в свою очередь, поспешил к Шейле.

– Я с нетерпением буду ожидать вашего ответа, – напомнил он. – Вы позволите мне прийти к вам после обеда?

– Разумеется, – ответила Шейла. – А вот и Джулия – вы ведь слышали о ней. Джулия, дай, пожалуйста, мистеру Джейнсу наш адрес.

Джулия назвала виллу кинодивы, и Аллан поспешил проститься.

– Одну минуту, – остановила его Шейла, – я хочу познакомить вас с моим давнишним другом из Голливуда. Тарневеро, идите сюда.

Ясновидец, отошедший было в сторону, приблизился, и Джейнс удивленно взглянул на него.

– Тарневеро, я хочу познакомить вас с Алланом Джейнсом, – сказала артистка.

– Очень приятно, – пробормотал англичанин и протянул ему руку.

Но, когда он поднял глаза и взглянул на своего нового знакомца, на его лицо легла тень неприязни. Тарневеро производил впечатление сосредоточенной силы, но то была не мускульная сила, которой был наделен Аллан и которая была ему понятна, – то была сила совсем иного порядка, и она вызывала в магнате какое-то беспокойство.

– Простите, но я тороплюсь, – поспешил он добавить и удалился.

Джулия повела остальных к машине. Оказалось, что Тарневеро снял комнату в «Гранд-отеле», и Шейла предложила подвезти его.

– Вы долго пробудете здесь? – спросил Тарневеро, проезжая по залитым солнцем улицам города.

– Я полагаю задержаться здесь на месяц, – ответила Шейла. – Примерно две недели займет работа над фильмом, а потом мне хочется некоторое время отдохнуть. Тарневеро, вы мне нужны. Я так устала…

– Вам незачем говорить мне об этом – я это вижу.

И в самом деле, у Тарневеро были глаза, видевшие насквозь и своей проницательностью и холодом вселявшие страх.

– Я так благодарна вам за то, что вы приехали, – сказала Шейла, обращаясь к своему спутнику.

– Не за что, – спокойно ответил он. – Получив вашу телеграмму, я немедленно выехал. Я тоже почувствовал потребность в отдыхе, ведь моя работа – не детская игра. К тому же вы сообщили мне, что я вам нужен, – этого оказалось достаточно. Этого всегда будет вполне достаточно.

Вдали показались розовые стены «Гранд-отеля».

– Мне необходимо поговорить с вами, – робко начала Шейла. – Я хочу попросить у вас совета. Видите ли, я…

Тарневеро прервал ее движением руки:

– Не говорите мне ничего. Позвольте мне самому рассказать вам все.

Шейла взглянула на него, и в ее глазах засветилось удивление.

– О, разумеется. Но я нуждаюсь в вашем совете, Тарневеро. Вам придется снова помочь мне.

Он кивнул:

– В любом случае я попытаюсь вам помочь. Смогу ли – другой вопрос. Приходите ко мне в одиннадцать часов. Комната девятнадцать, на первом этаже. Я буду ждать вас.

– Да-да, – ответила Шейла, голос ее дрогнул. – Я должна еще сегодня принять решение. Я приду.

Тарневеро попрощался, и Шейла поехала дальше. После того как Тарневеро остался позади, она почувствовала на себе взгляд Джулии – взгляд, в котором сквозило неодобрение.

В вестибюле отеля к Тарневеро обратился портье:

– Простите, сэр, с вами хочет говорить какой-то господин. Он ожидает вас там.

Ясновидец повернулся и с удивлением обнаружил перед собой непомерно широкого китайца, направлявшегося к нему изумительно легкой для столь громоздкой фигуры походкой. На желтом лице посетителя лежал отпечаток сонливой тупости, примерно такое впечатление и произвел этот желтолицый человек на Тарневеро. Китаец медленно поднес руки к груди и отвесил глубокий поклон.

– Тысячу раз прошу прощения, – заметил он, – позвольте спросить, я имею честь говорить с великим Тарневеро?

– Я Тарневеро, – коротко ответил тот. – Что вам угодно?

– Прошу вас уделить мне несколько минут внимания, – продолжал китаец. – Меня зовут Гарри Винг, я скромный коммерсант, проживающий на этом острове. Не позволите ли вы мне побеседовать с вами с глазу на глаз?

Тарневеро пожал плечами:

– Чего ради?

– У меня к вам очень важное дело. Быть может, вы согласились бы…

Ясновидец вгляделся в совершенно неподвижное, лишенное всех признаков жизни лицо китайца и согласился.

– Пойдемте, – сказал он и повел его за собой.

Войдя в комнату, он повернулся к своему странному посетителю. Гардины на больших окнах были отдернуты. Тарневеро, по своему обыкновению, выбрал комнату на солнечной стороне, и теперь китаец стоял перед ним, ярко освещенный солнечным светом.

Китаец под пристальным взглядом ясновидца сохранил спокойствие и терпеливо выжидал.

– Итак? – заговорил Тарневеро.

– Вы – знаменитый Тарневеро, – скромно начал свою речь Гарри Винг. – Весь Голливуд преклоняется перед вами. Вам дано было сорвать черную завесу и заглянуть в будущее. Для обыкновенного смертного будущее темно, как ночь, но для вас оно, говорят, прозрачно, как стекло. Позвольте мне сообщить вам, что ваша слава последовала за вами, словно тень, и на Гавайи. Слухи о вашей чудесной силе, словно вихрь, пронеслись по всему городу.

– Вот как? Зачем вы мне рассказываете обо всем этом?

– Как я уже сообщил вам, я скромный коммерсант. А теперь позвольте мне быть откровенным с вами до конца: в тихий мерный бег моей жизни вторглось нечто неожиданное и не дает мне покоя. Мне представилась возможность объединить свое дело с предприятием одного из моих двоюродных братьев из северной провинции. Будущее озарено ослепительным светом. И все же меня охватывают сомнения. Принесет ли мне это объединение радость? Столь ли честен мой двоюродной брат, как я полагаю? Или нет? Могу ли я довериться ему? Одним словом, я хочу приподнять завесу над будущим и готов щедро вознаградить вас.

Тарневеро прищурил глаза и внимательно оглядел своего неожиданного клиента. Китаец продолжал хранить неподвижность, словно изваяние Будды. На мгновение взгляд Тарневеро застыл на незримой точке на жилете китайца – как раз под карманом для часов.

– Это невозможно, – внезапно заявил он. – Я приехал сюда отдыхать и не склонен возобновлять здесь прием.

– Но ходят слухи, – заметил китаец, – что вы все же допускали исключения из этого правила.

– Да, но лишь в силу дружеского расположения к одному из директоров отеля, причем консультация была совершенно бесплатной. Я отнюдь не собираюсь предоставлять себя в распоряжение публики.

Гарри Винг пожал плечами:

– Увы, я вижу, что надежды мои не сбылись…

На лице ясновидца промелькнула улыбка.

– Садитесь, – сказал он. – Я прожил некоторое время в Китае и знаю, как там велик интерес ко всякого рода прорицателям. Когда вы мне сообщили о цели своего прихода, я на мгновение действительно поверил, что вы сказали правду.

Китаец нахмурился:

– К сожалению, я не понимаю смысл вашей речи.

Тарневеро, не переставая улыбаться, опустился в кресло:

– Да, мистер Винг… кажется, так вы назвали себя, – на мгновение вам удалось ввести меня в заблуждение. Но потом мне на помощь пришли мои скромные способности. Вы упомянули о моих успехах, совершенно верно, и я обязан ими тому, что я в некоторой степени психолог.

– Мы, китайцы, тоже психологи.

– Одно мгновение, мне внезапно пришла в голову мысль: я подумал о строгих людях, сидящих в полицейских управлениях и бдительно охраняющих закон. Я подумал о сыщиках, которые выслеживают преступников. Вот какие мысли во мне вызвали ваши слова. Не правда ли, странно?

Внезапно с лица китайца исчезло тупое выражение, и в черных его глазах засветилось удивление.

– Вы в самом деле пришли к изумительным выводам, но и от меня не укрылся ход ваших мыслей. Я заметил, как ваши глаза уставились на то место на моем жилете, где я еще недавно носил значок детектива. Булавка оставила чуть заметный след. Вы первоклассный детектив, и я спешу выразить вам свое восхищение.

Тарневеро откинул назад голову и расхохотался:

– Значит, попал в точку. Вы – детектив, мистер…

– Меня зовут Чен, – ответил, широко осклабившись, грузный китаец, – инспектор Чарли Чен из полицейского управления Гонолулу. В недавнем прошлом – сержант, но в связи с происшедшими перемещениями в составе местной полиции мои скромные заслуги не были щедро вознаграждены. Для того чтобы не уронить себя в ваших глазах, я вынужден заметить, что это была не моя идея. Я уже ранее сказал своему шефу, что он недооценивает вас, предполагая, что вы попадетесь на эту удочку. И, разумеется, вы вычислили меня. Однако пусть это не породит вражды. Я пришел к вам только затем, чтобы обратить ваше внимание на одно из административных распоряжений, запрещающее без особого на то разрешения заниматься всякого рода магической практикой. После того как я высказал это скромное напоминание, я позволю себе удалиться.

Тарневеро поднялся.

– Я не стану практиковать в вашем городе, – поспешил он заверить своего гостя.

Теперь он говорил совсем просто, отбросив свою несколько манерную таинственность, столь необходимую ему в обращении с падкими на сенсации голливудскими дивами. И перемена эта пошла ему на пользу – теперь он располагал к себе.

– Я был очень рад познакомиться с вами, инспектор.

– Вам следовало бы предоставить свои таланты в распоряжение должностных лиц. Ведь в Лос-Анджелесе произошло не одно убийство, ставшее на некоторое время всеобщей сенсацией, но так и не разгаданное. Какая цепь загадочных обстоятельств сопутствовала делу Тайлора, оставшемуся не раскрытым до сих пор! А дело Денни Майо, этого редкой красоты артиста, найденного однажды ночью мертвым в своем доме? Прошло три года, а полиция Лос-Анджелеса все еще не покарала убийц Майо.

– И не покарает, – заметил ясновидец. – Нет, инспектор, меня подобного рода дела не интересуют. Я предпочитаю иметь дело с более безобидными явлениями жизни Голливуда.

– Во всяком случае я был бы рад, если, очутившись перед одной из подобных загадок, мог бы рассчитывать на вашу помощь. А теперь позволю себе проститься с вами. Я надолго сохраню воспоминания о вашем выдающемся уме.

Китаец бесшумно удалился, и Тарневеро, оставшись один, взглянул на часы. Со свойственной ему невозмутимостью он поставил посреди комнаты круглый столик и водрузил на него хрустальный шар, который достал из ящика письменного стола. Потом он задернул гардины, и комната погрузилась в полумрак. Разумеется, располагаясь в отеле, он не мог рассчитывать на то, что в его распоряжении окажется столь же эффектная приемная, как в Голливуде. Осмотрев еще раз комнату, он сел у окна и, вынув из кармана толстый конверт, погрузился в чтение письма.

Ровно в одиннадцать раздался стук в дверь – это была Шейла Фен. Ее фигуру облегало белое платье, и она казалась теперь моложе, чем при встрече в порту. Тарневеро снова преобразился, – он стал деловит, холоден, сосредоточен. Посадив гостью за столик, ясновидец задернул наглухо гардины – сумерки в комнате сгустились.

– Тарневеро, вы должны посоветовать, что мне следует предпринять, – сказала она.

– Подождите, – резко прервал он и уставился на хрустальный шар. – Я вижу вас… вы стоите на палубе парохода… озарены луной. На вас блестящее вечернее платье… оно отливает золотым блеском, как ваши волосы. Рядом с вами стоит мужчина. Он смотрит вдаль и протягивает вам бинокль. Вы подносите бинокль к глазам и глядите на тающие в отдалении огни Папеэте. Вдали гавань, которую вы покинули несколько часов назад.

– Это правда, – прошептала Шейла, – откуда вы знаете?..

– Мужчина поворачивается к вам. Я не ясно вижу его, но мне кажется, что я узнаю его. Сегодня утром я видел его на набережной – кажется, это Аллан Джейнс. Он просит вас о чем-то… он просит вашей руки, но вы качаете головой… Вы колеблетесь… Вы хотите согласиться и в то же время боитесь. Я чувствую – вы любите этого человека.

– Да, – ответила она, – в самом деле я люблю его. Я познакомилась с ним в Папеэте, всего лишь одну неделю провели мы вместе, но эта неделя была прожита в сказочном сне. В первую же ночь на корабле – вот как вы только что рассказали – он заговорил со мной о своей любви. До сегодняшнего дня я не дала ему окончательного ответа. Мне так хочется сказать ему «да», мне так хочется немного счастья. Ведь я заслужила его. И в то же время мне так страшно.

Он пристально взглянул на нее:

– Вы боитесь. В вашем прошлом есть что-то, что угрожает вашему счастью до сих пор.

– Нет-нет, – воскликнула она.

– Что-то случилось с вами в прошлом.

– Нет-нет, это неправда.

– Шейла, вы не сможете обмануть меня. Как давно это случилось? Я не могу точно указать срок, но я должен это знать.

Ветер продолжал слегка колыхать гардины. Шейла Фен, словно затравленный зверь, огляделась по сторонам.

– Как давно это было? – продолжал настаивать Тарневеро.

Она глубоко вздохнула:

– В минувшем месяце исполнилось ровно три года…

Тарневеро, затаив дыхание, выслушал ее ответ. Мозг его напряженно работал… Июнь… три года назад. Он уставился в хрустальный шар, губы его дрогнули.

– Денни Майо… – прошептал он. – Теперь я вижу…

Неожиданно гардина под порывом ветра отлетела в сторону, и лучи солнца упали на лицо Шейлы. Взгляд ее в испуге застыл на лице ясновидца.

– Мне не следовало обращаться к вам, – простонала она.

– Что случилось с Денни Майо? – безжалостно продолжал он вопрошать. – Вы хотите, чтобы я заговорил, или вы сами скажете мне обо всем?

Дрожащей рукой она указала в сторону:

– Там балкон…

Тарневеро направился к двери на балкон, словно Шейла Фен была ребенком, страхи которого он должен рассеять.

– Да, там есть балкон, но на нем никого нет. Говорите!..

Чарли Чен ведет расследование

Подняться наверх