Читать книгу Летучие мыши появляются в сумерках - Эрл Стенли Гарднер - Страница 7

Слепой, освещенный лучами утреннего солнца, сидел, прислонившись к гранитной стене банка; он выглядел еще более хрупким, чем во время последнего разговора с Бертой.

Берта Кул попыталась обмануть его, изменив ритм своих шагов. Но он, не поднимая головы, произнес:

– Доброе утро, миссис Кул.

Она рассмеялась:

– Я намеренно изменила походку.

– Вы не можете изменить характерные черты, – сказал он. – Ваши шаги звучали необычно, но я опознал их. Вам удалось что-нибудь разузнать?

– Да, я нашла ее.

– Скажите, с ней все в порядке?

– Да.

– Вы уверены? Она не ранена?

– Нет, теперь уже все хорошо.

– У вас есть ее адрес?

– Меблированные комнаты Блубоннэт на Фигароу. Она работала на человека, который умер.

– Что за человек?

– Человек по имени Милберс. Писатель. Придумал целую теорию, хотел написать об этом книгу.

– Она работала неподалеку отсюда? – спросил слепой.

– Да. Угол следующего квартала. Старинное здание.

– Я помню его, я имею в виду, как оно выглядит. Это было до того, как я ослеп.

Они замолчали. Казалось, Кослинг пытается отыскать что-то в своей памяти – что-то наполовину забытое. Наконец он сказал:

– Держу пари, я знаю его.

– Кого?

– Ее шефа. Это, должно быть, тот пожилой мужчина с тростью, который очень характерно при ходьбе подволакивал правую ногу. Он для меня был загадкой. Примерно неделю назад я слышал его шаги последний раз. Человек, погруженный в себя. Он проходил мимо меня в течение года, но никогда не заговорил, ни разу не бросил монеты. Да, это был, должно быть, Милберс. Вы сказали, что он умер?

– Да.

– От чего?

– Не знаю. Об этом сообщила мне девушка. Полагаю, что все произошло довольно неожиданно.

Слепой кивнул.

– Здоровье его явно не было блестящим. Весь месяц он еле волочил свою правую ногу. Вы рассказали ей, почему вы ее искали?

– Да, – сказала Берта. – Вы не просили сохранить это в тайне. Она думала, что я представляю страховую компанию и пришла, чтобы заняться договором; тогда я и рассказала, кто меня нанял. Мне не следовало бы это делать?

– Нет, все нормально. Сколько я вам должен?

– Мы в расчете, – сказала Берта. – Вы оставили мне двадцать пять долларов, как раз во столько я и оценила мою работу. Больше вы мне ничего не должны.

– Хорошо, спасибо. Теперь, когда мы познакомились, вы, может быть, иногда будете останавливаться около меня, если забредете сюда. Я очень скучаю по вашему партнеру. Вы что-нибудь слышали о нем?

– Нет.

– Я был бы вам очень признателен, если бы вы рассказали о его жизни, когда, разумеется, получите известие от него.

– Хорошо, непременно. Удачи вам.

Берта спустилась вниз по улице к своему офису, вошла в здание, затем в лифт, слыша, как Элси Бранд стучит на своей пишущей машинке. Она открыла входную дверь, успела произнести: «Привет, Элси…» – и остановилась на середине предложения.

Высокий человек с нагловатым взглядом и подпрыгивающей сигаретой сидел в кресле, опустив плечи, скрестив ноги и засунув руки в карманы брюк. Он нахально взглянул на Берту и спросил:

– Ну как, с чем вернулись?

– Что вы имеете в виду?

– Вы знаете, что я имею в виду. Вы получили заказ немного потрясти страховую компанию?

– Я не за этим ходила, – ответила Берта.

– Да знаю, знаю. А что по поводу моего предложения? У нас будет дело или нет?

– Должна отметить, что я слегка коснулась этого вопроса.

– Я понял. Двадцать пять процентов вам. Идет?

Берта раздраженно сказала:

– Вы не слышите, когда я говорю вам по-английски. Полагаю, мне придется выучить китайский, чтобы вы меня поняли.

– Я останусь таким, каков есть, на любом языке, – заметил он.

– Я могу предложить вам сделку. Плачу двадцать пять долларов наличными за вашу информацию.

Он рассмеялся.

– Хорошо, тогда наш разговор надо считать оконченным, – сказала Берта. – Я заплатила бы эти деньги из своего кармана, потому что она не стала нанимать меня по делу со страховой компанией. Кроме того, она собирается оговорить компенсацию в размере, покрывающем ее расходы на врача и потерянное рабочее время. А это составит в сумме двадцать пять долларов.

– Это она собирается делать?

– Так точно.

– Но вы, естественно, образумите ее?

– Я, возможно, вообще не буду этим заниматься.

– Может быть, страховая компания заинтересуется моей записной книжкой?

– Может быть. Попробуйте.

– Нет уж. Я не смог бы лжесвидетельствовать. Еще и поэтому я не пошел к девушке, чтобы договориться лично с ней. Если бы адвокат узнал об этом, он поднял бы страшный шум. Но личное конфиденциальное соглашение с вами – это дело другое. Тогда, если бы судья спросил меня, пытался ли истец заплатить мне, я бы мог скромно ответить, что обычной платы за свидетельство для меня достаточно.

Берта цинично рассмеялась.

– Двадцать пять долларов, – объявила она, – предел суммы, которую она запрашивает в настоящее время. Я могу рискнуть и предложить вам ровно столько же.

– Двадцать пять процентов, – настаивал он.

– Я же объяснила, что пирога, от которого можно было бы отрезать кусок, еще нет и в помине.

– Ладно, может быть, мы поговорим попозже.

– Послушайте, – спросила Берта, – как я могу связаться с вами?

Он, ухмыляясь, заявил:

– Никак, – и отправился к выходу.

Берта молча наблюдала, как за ним захлопнулась дверь.

– Будь он проклят, – сказала она. – С каким удовольствием я врезала бы ему прямо по его ухмыляющейся физиономии!

– Почему же вы не сделали этого? – спросила Элси Бранд с любопытством.

– Возможно, мне придется играть в одной команде с ним.

– Вы имеете в виду, что примете его предложение?

– Придется, если не подвернется что-нибудь получше.

– Почему? – продолжала удивляться Элси Бранд. – Почему вы связываетесь с людьми такого сорта, особенно если они вам не по душе?

– Потому что там пахнет деньгами, – отрезала Берта и направилась в свой кабинет, чтобы заняться утренними газетами.

Она была погружена в спортивные новости, когда на ее столе зазвонил телефон. Берта сняла трубку и услышала голос Элси:

– Вы можете уделить несколько минут Кристоферу Милберсу? Он говорит, что знаком с вами.

– Милберс… Милберс? – Берта повторила имя несколько раз и наконец вспомнила. – Да, я знаю его. Что он хочет?

– Он не сказал.

– Пригласи его.

Кристофер Милберс вел себя еще более манерно, чем в комнате Жозефины Делл.

– Надеюсь, что я не оторвал вас от чего-нибудь важного? – сказал он извиняющимся тоном.

– Что вы хотите? – спросила Берта.

– Мисс Делл сказала мне, что вы – детектив. Я был страшно удивлен.

– Да, мы занимаемся частными расследованиями.

– «Детектив» звучит более романтично, чем «следователь», не правда ли?

Берта холодно посмотрела на него:

– Никакой романтики в этом деле нет. Это работа, и у меня ее сверх головы. Что вы хотите?

– Я хотел бы нанять вас. Я не знаю ваших расценок.

– Это зависит от характера услуг и количества денег, которые собирается выручить клиент. – Теперь в ее глазах появился интерес.

– Вы не возражаете, – спросил Милберс, – если я расскажу вам все по порядку?

– Я слушаю.

– Видите ли, мой кузен Харлоу был человеком довольно эксцентричным.

– Догадываюсь.

– Это был индивидуалист по натуре. Он хотел жить по собственным законам: никому не подчиняться и никого не подчинять. Его отношения с родственниками были, скажем, окрашены такими тонами.

– Он был женат? – спросила Берта.

– Его жена умерла десять лет назад.

– Есть дети?

– Нет.

– Вы – единственный родственник?

– Да.

– Расходы на похороны? Кто возьмет их на себя?

– Похороны завтра. Он будет похоронен здесь. Я получил телеграмму о его смерти только в понедельник вечером. Меня не было в городе, и поэтому возникли определенные сложности, чтобы доставить ее мне. Я полагаю, вы можете оценить деликатность решения, которое я принял по поводу похорон?

– Я ничего не понимаю в похоронах, – сказала Берта. – Зачем вы пришли ко мне?

– Да-да, я уже подхожу к этому. Я говорил вам, что мой кузен был эксцентричным человеком.

– Да.

– Среди прочих вещей он, например, никогда не мог решиться хранить деньги в установленных для этого местах.

– Черт побери! – воскликнула Берта с экспрессией. – Это не эксцентричность. В этом есть определенный смысл.

Кристофер Милберс сложил ладони вместе, выгнув пальцы в суставах.

– Эксцентричность или разумность – назовите это как вам угодно, миссис Кул, но мой кузен носил крупные суммы денег у себя в кармане, например. Я знаю это точно. У меня есть письмо от него, где он пишет об этом. Ему казалось, что в любое время может возникнуть потребность в крупных суммах. Более того, в четверг он снял еще пять тысяч долларов со счета. Он собирался в пятницу посетить аукцион редких книг.

– Ну?

– Когда я пришел, чтобы опознать его, мне выдали вещи, бывшие на нем в момент смерти, а также всякие мелочи – часы, визитки и бумажник.

– Что же вы нашли в бумажнике? – спросила Берта с живым блеском в глазах.

– В бумажнике, – начал Кристофер Милберс, – была одна стодолларовая купюра и две бумажки достоинством в один и три доллара – ничего больше.

– О! – воскликнула Берта Кул с изумлением.

– Можете представить себе мое состояние.

– Вы сказали об этом кому-нибудь?

– Прежде чем делать подобного рода заявления, человек должен иметь определенные доказательства.

– Вы хотите, чтобы я раздобыла их?

– Не совсем так. Теперь они у меня есть.

– Что же именно?

– Мисс Делл.

– То есть?

– Она знает, что деньги были при нем.

– Откуда?

– Мисс Делл работала у него секретарем более года, она помнит тот случай, когда он продиктовал ей письмо, в котором говорилось о том, что он собирается снять пять тысяч, чтобы иметь их под рукой. Она припомнила это, когда я ей все рассказал.

– Где находится это письмо? – спросила Берта.

– Я храню его в Вермонте – надеюсь, что оно там. Я крайне редко уничтожаю важную корреспонденцию.

– Письма вашего кузена вы считали важными?

– Откровенно говоря, миссис Кул, да.

– А почему?

– Он был единственным моим родственником, оставшимся в живых. Я был очень привязан к нему. Вы знаете, как это обычно бывает, когда семейный круг сужается до размера двух человек. – Милберс указал на нее пальцем.

– Тем более если один из них имеет состояние, – откликнулась холодно Берта Кул.

Милберс ничего не ответил.

– Когда вы видели его в последний раз? – спросила Берта.

– Около пяти лет назад.

– Не слишком близкую связь поддерживали вы с ним, судя по данным фактам.

– Это его вина. Он любил писать письма, но что касается личного общения – что ж, я полагал, так будет лучше в интересах сохранения наших семейных отношений.

– Звучит в целом замечательно, но если разобраться поглубже – должна уточнить, что вы не были близки.

– При личных встречах, – согласился Милберс, аккуратно подбирая слова, – ощущалась разность взглядов. Эти различия основывались на расхождении по политическим и экономическим вопросам. Ведя переписку, можно избегать опасных тем, если человек обладает чувством такта. Это не так просто сделать в личных беседах.

– Вы могли бы сберечь уйму времени, если бы называли вещи своими именами.

Глаза Милберса загорелись энтузиазмом.

– Ах, миссис Кул, сейчас вы так же ошибаетесь, как привыкли ошибаться многие из нас. Правда совсем не истина. Под правдой мы понимаем широкий класс понятий и используем их для своих целей. Существуют различные типы правды и истины. Проще говоря, истину полагают правдой, а правду – истиной. Однако…

– Ладно, опустим это, – предложила Берта. – Я, кажется, начинаю понимать вашего кузена. Где он жил? Гостиница, клуб или…

– Нет, миссис Кул, ни в одном из этих мест. К сожалению, у него был собственный дом.

– Кто же вел хозяйство?

– Управляющая.

Глаза Берты требовательно сверкнули, ожидая от посетителя дополнительной информации.

– Миссис Нетти Краннинг. Ей, по-моему, за сорок. У нее есть дочь Ева и зять Пауль Ханберри.

– Пауль и Ева живут вместе с ней? – спросила Берта.

– Да, миссис Кул. Пауль, кроме того, работал шофером у моего кузена, когда ему – довольно редко, впрочем, – требовалось куда-нибудь ехать на машине. Миссис Краннинг, Пауль и Ева Ханберри живут в одном доме. Ева, мне кажется, помогает своей матери по хозяйству. У них у всех большие оклады, и, по-моему, подобное хозяйство нерационально и дорогостояще.

– Сколько лет Еве?

– Около двадцати пяти, я полагаю.

– А ее мужу?

– Он старше ее на десять лет.

– Что они говорят по поводу денег, которые должны были бы находиться в бумажнике?

– В том-то и дело, – сказал Милберс, – что я не говорил с ними об этом.

– Почему же?

– Я бы не хотел обидеть их, но думаю, что этот вопрос следует обсудить.

– Вы что, хотите, чтобы я обсуждала его? – с неожиданным вдохновением спросила Берта.

– Так точно, миссис Кул.

– Что ж, это моя стихия.

– В этом отношении я – плохой помощник, – констатировал Милберс.

Берта взглянула на него изучающе и согласилась:

– Да, представляю себе, если еще управляющая относится к определенному типу людей.

– Вы абсолютно точно это отметили, – подтвердил Милберс, сцепляя и расцепляя пальцы рук. – Именно определенного типа.

– В письме говорилось о пяти тысячах долларов, которые он хотел иметь под рукой. А еще другие пять тысяч?

– Еще пять тысяч предназначались для участия в аукционе редких книг. Но он заболел и не смог пойти туда. Однако в банке мне сообщили, что эти деньги он назад не возвращал. Так что, я полагаю, миссис Кул, мой кузен в момент смерти должен был иметь в своем бумажнике десять тысяч долларов.

Берта сложила губы трубочкой и просвистела несколько тактов, затем вдруг спросила:

– Каково ваше состояние?

– Какое отношение это имеет к делу?

– Хочу получить полную картину.

Кристофер Милберс после некоторого колебания, осторожно подбирая слова, начал говорить:

– У меня есть ферма в Вермонте. Я получаю кленовый сахар и сироп, продаю их по почте. На жизнь мне хватает, хотя должен признать, что живу я весьма скромно.

– Ваш кузен покупал что-нибудь у вас?

– Да, ему нравился мой сироп. Изредка я посылал ему образчики новых сладостей – последний раз это случилось буквально за неделю до смерти. Трудно все-таки говорить о нем в прошедшем времени…

– Большая партия товара?

– Нет. Определенно нет. Продавая сладости, никогда не стоит посылать их в избытке – ровно столько, чтобы их можно было бы только попробовать.

– Вы отпускали ему товар в кредит?

– Я записывал его долг в специальный учетный лист и брал за это тридцать процентов надбавки, когда же он расплачивался наличными, я снимал со стоимости товара два процента.

Берта растопырила пальцы так, что получилась буква «V».

– Другими словами, вы были так же близки, как ножки этой буквы.

Милберс улыбнулся:

– Жаль, что вы не знали моего кузена. Боюсь, его собственная рубашка вряд ли была близка ему.

– Да? А управляющая?

Лицо Милберса слегка омрачилось.

– Это именно то, что меня беспокоит. Она, несомненно, хотела, чтобы он стал зависим от нее. Я ее немного боюсь.

– А я – нет, – сказала Берта. – Идемте.