Читать книгу Иезуит - Эрнест Медзаботт - Страница 9

Прошло три дня после описанной нами сцены, происходившей между герцогом Монморанси и графом де Пуа.

Суровый коннетабль шагал из угла в угол по обширной зале своего дворца, нетерпеливо поглядывая на дверь.

– Господин герцог де Дамвиль, – доложил слуга.

– Проси!

Вскоре на пороге появился Анри де Монморанси, герцог де Дамвиль – старший сын коннетабля. Хотя юноше едва минуло восемнадцать лет, но по его высокому росту, широким плечам и бороде он казался двадцатишестилетним мужчиной. Лицо молодого человека выражало холодную надменность. Монморанси любил своего первенца – он видел в нем самого себя.

– Господин герцог, – сказал коннетабль, – я уже два дня жду вас.

– Монсеньор, я не знал, что вам угодно было меня видеть.

– Как? Разве вы не получили мое приказание, посланное вам с берейтором.

– Нет, не получал. В Дамвиль действительно прибыл один из ваших слуг и передал мне приказание от вашего имени: тотчас же вернуться в Париж, но, признаюсь, я не поверил и потребовал письменный приказ.

– Ну а потом?.. – спросил герцог.

– Письменного приказа он мне не доставил, я велел заковать его в цепи и бросить в тюрьму.

– Вы ошибаетесь, герцог, приказ мной был дан перед вашим приездом, – я было хотел послать за вами и привести вас ко мне силой.

– Весьма сожалею, что произошло такое недоразумение! А теперь, монсеньор, что побудило вас призвать меня в Париж?

– Причина очень важная. Вы, господин герцог, позволяете себе в замке вашего отца чересчур бесцеремонно обращаться с мужьями, неудобными для ваших любовных похождений.

– Монсеньор!..

– Но вы ошибаетесь, господин герцог, полагая, что вошли уже в права наследства. Пока я жив и по милости неба рассчитываю жить еще много лет, в моих замках и дворцах существует только одна воля – моя!

– Я вижу, монсеньор, что вам передали историю с Доминико не так, как она произошла в действительности. Я наказал Доминико за то, что он осмелился в моем присутствии ударить слугу дома Монморанси.

– Но этим слугой оказалась его неверная жена? Это значительно смягчает его дерзость.

– Монсеньор, вы слишком высоко поставлены, чтобы замечать настроение черни, я же как простой дворянин, постоянно встречаясь с людьми мелкого сословия, замечаю, что абсолютное господство феодального права начинает колебаться.

– Черт возьми! – вскричал коннетабль. – Я не имел это в виду.

– Да, монсеньор, заседатели и главы общин начинают обращаться с нами, как с простыми гражданами.

– Есть много правды, сын мой, в том, что вы говорите, – сказал задумчиво коннетабль. – К моему крайнему изумлению, король как будто одобряет поведение общин. С тех пор как я нахожусь в государственном правлении, большее число документов, в которых излагается свобода общин, разрешена и даже санкционирована самим королем.

– Отец, это вполне понятно, король должен поддерживать права граждан в ущерб прав дворянских. Собственно говоря, что такое дворяне? Равные королю его союзники, а иногда и враги. Мы не платим податей, мы часто вынимаем из ножен шпагу для защиты короля, но иногда эту самую шпагу мы направляем против него. Отсюда весьма естественно, если король ищет точку опоры в союзе с советами городов. Верьте, отец мой, дворяне неизбежно должны лишиться своих прав, сдавленные, с одной стороны, властью короля, а с другой – силою народа. Дворянам необходимо сплотиться, чтобы одолеть роковые обстоятельства.

– Или заводить связь с женами своих подданных, – заметил, улыбаясь, Монморанси.

– О монсеньор, не обращайте внимания на мою минутную слабость, за которую я и так достаточно наказан. Позвольте мне продолжить о средствах. Средства эти, по моему мнению, в укреплении феодального авторитета. Дворянин не должен останавливаться ни перед чем для утверждения своей власти. Если подчиненный ему вассал, хотя возбудит подозрение, этого достаточно. Виновный должен быть не только ввергнут в тюрьму, но даже казнен без всяких рассуждений!

Старший Монморанси, улыбаясь, слушал своего достойного сынка. Помолчав некоторое время, он сказал:

– Дворянам необходимо объединиться с одним из могущественнейших религиозных обществ, недавно учрежденных; я уже являюсь агентом этого общества.

– Как! Вы, великий Монморанси, – агент кого-то?

– Да, мой милый, я обещал этим людям способствовать влиять на короля и как глава армии исполнять все, что они пожелают. В свою очередь общество зорко будет следить за всеми моими врагами и недоброжелателями, нейтрализуя их враждебные действия.

– Но кто же они, эти сильные люди? – с удивлением спросил сын. – Не ошибаетесь ли вы, отец?

– Ты слышал что-нибудь об иезуитах?

– Да… Мне говорили, что недавно основано какое-то религиозное общество, отличающееся своим милосердием. Говорят, они очень сильны.

– А вот ты сам убедишься в этом, мой сын, – отвечал герцог, – я сейчас познакомлю тебя с одним из представителей ордена во Франции. Он докажет тебе, что их общество лишь одно может затушить пламя пожара, охватившее католический мир.

Говоря таким образом, герцог Монморанси нажал на скрытую в стене пружину, дверь отворилась, и в комнату вошел священник, очевидно, подслушавший их разговор от начала до конца. Одет он был в скромную сутану. Личность его уже несколько знакома – то был преподобный отец Лефевр.